Полина Гриневич
Портрет девушки в черном цвете
Как девушка ни пыталась удержаться, но время от времени ловила себя за тем, что разглядывает свою начальницу. Ее, казалось, это не очень интересовало, но и отрицательной реакции тоже не было. Пару раз Кира сама чувствовала, как соседка по салону как будто незаметно изучает ее, но стоило повернуться, как она, в лучшем случае, встречала совершенно нейтральную улыбку, а чаще упиралась взглядом в ее затылок. Фредерика словно читала мысли, и в тот момент, когда коллега пыталась вступить в разговор, опережала ее какой-либо ничего не значащей фразой. Она не знала, что об этом думать. Ведь Фредерика вчера сама говорила, что объяснит задачи поездки в самолете.
Да и разве ей совсем не интересно, что из себя представляет девушка, сопровождающая ее в поездке? Такое равнодушие давило и обижало. Самоуверенная стерва! Промелькнувшая мысль вновь удивила Киру. Раньше так выражаться она не позволяла себе даже в мыслях. Что вообще с ней происходит?
В иллюминаторе самолета земля, словно на карте, разбилась на маленькие разноцветные квадратики. Бесконечная равнина с голубыми нитками рек. Медленное перемещение этих маленьких картинок внизу успокаивало, отвлекало от непонятных мыслей. Девушка даже сама не заметила, как задремала.
Краков встретил их отличной, солнечной погодой. У выхода из терминала уже ждал мужчина лет сорока весьма представительного вида – представитель фирмы-контрагента.
Высокий, уверенный в себе блондин, представившийся как Януш Совина, сразу приложился к ручке “красивейшей пани”. Кира уже неоднократно встречалась с такой любезностью со стороны панов, но до сих пор не знала, как к этому относиться. Поляк объявил, что он неплохо говорит по-русски, и, действительно, с этим можно было согласиться, хотя акцент был весьма ощутимый, Януш легко и правильно формулировал фразы и предложения. Так что, к счастью, Кире не надо было мучиться и переводить, но почему-то она не испытывала к польскому менеджеру благодарности.
Вообще говоря, Пан Януш не пришелся ей по душе. Хотя, познакомившись, он сразу начал рассказывать, с каким нетерпением компания ждет их приезда, но глаза его оставались равнодушно-деловыми. Он словно оценил девушку взглядом и признал личностью несущественной и неинтересной. В то же время Кире показалось, что Януш и Фредерика уже знакомы. В их приветствиях было какое-то деловое взаимопонимание, и, что самое интересное, казалось, поляк сразу признал главенство приезжей бизнес-леди. Он вроде и галантно вызвался помочь перенести и Кирины вещи, но принял и покатил чемодан, словно должен был сделать это только по роду службы. Все было ожидаемо обидно. Ну а Фредерика шествовала через зал аэропорта, как королева, осуществляющая аудиенцию для подданных. А Кира просто глазела по сторонам и пыталась радоваться жизни в предвкушении прекрасного. После выхода из здания все неприятные мысли отошли на второй план.
Боже, как она любила Краков! Его старый город, рыночную площадь, окруженную готическими костелами, замок с пещерой под ним, сувенирные магазинчики. Да и просто магазинчики. Даже просто мысль, что можно будет посидеть на ратушной площади и съесть краковскую соленую витушку, уже заставляла невольно улыбнуться. Конечно, совсем не факт, что она увидит все это. Где они поселятся, где пройдут переговоры ей до сих пор неизвестно.
Янош уложил вещи в багажник БМВ и пригласил женщин занять заднее сиденье. Сам он сел за руль и, отъехав, сообщил, что до гостиницы им придется провести в пути примерно два часа, место назначения находится в предгорьях, и поэтому в пути он предлагает сделать небольшую остановку в одном красивом месте. Фредерика не возражала, и Кире оставалось только молча согласиться. Впрочем, в этом не было ничего плохого, а она, похоже просто капризничала. Выпить кофе будет совсем неплохо. Они ехали по шоссе в потоке машин, которые несли своих счастливых хозяев за горным воздухом и тишиной. Кира наблюдала, как постепенно на горизонте вырисовываются силуэты Бескид. Неужели они поселятся в горах? Об этом можно было только мечтать!
Спустя некоторое время дорога начала петлять между холмов, и, наконец, автомобиль свернул к красивому белому зданию чуть в стороне от дороги. Шины зашуршали по гравию и через несколько минут они уже расположились на веранде. Теперь Кира понимала, почему Януш предложил сделать остановку именно здесь – вид был восхитительный. Внизу, в ста метрах от веранды, переливалась бликами солнечного цвета и различными оттенками голубого поверхность необыкновенно красивого озера.
Доски веранды уже нагрелись на солнце, и сейчас в воздухе витал легкий, но такой приятный древесный аромат. Ветерок от озера время от времени приносил порывы свежести. Словом, все вокруг расслабляло и настраивало на летнюю безмятежность. Совсем недалеко, казалось, на расстоянии вытянутой руки поднимали свои заснеженные вершины горы.
Кофе принесли очень быстро. Закинув ногу на ногу и поправив юбку, девушка задумалась. Легкая дымка над горами притягивала взгляд, и можно было даже забыть, что она на работе. Так хотелось скинуть босоножки и ощутить теплую фактуру дерева босыми ногами, но увы, эти порывы приходилось сдерживать.
Сделав пару глотков, Кира поставила чашку на столик и, откинувшись на спинку кресла, подумала, что поездка, вполне возможно, будет приятной, надо просто прогнать все черные мысли. Черные… Что-то не так.
Она словно очнулась и наткнулась на любопытные глаза Фредерики. Почему она так смотрит? Как будто чего-то ждет. “Ну ты и дура”, – женский голос прозвучал в голове как будто усиленный металлическим рупором. “Кофе, кофе же должен быть черным! Я не заказывала капучино!” Это была последняя мысль, которая промелькнула в голове у девушки, прежде чем ее подхватили сильные руки, и все погасло.
Глава 3. Кто я? Кто она?
Кира проснулась от какого-то странного гудения. Она открыла глаза, вокруг было темно. “Еще ночь. Но что же так шумит?”
Девушка откинула одеяло и спустила ноги на пол. Лунный свет, пробивавшийся через зашторенное окно, освещал темный прямоугольник двери. Кира встала и вышла в коридор, гудение усилилось, но точное направление определить было невозможно. Она двинулась на звук, шлепая босыми ногами по деревянному полу. Звук словно то приближался, то затихал.
Под ногами вместо тепла паркета она вдруг ощутила холод камня. Девушка ускорила шаг, но почти сразу уперлась в закрытую дверь. Звук усилился, как будто за дверью находился огромный рой пчел. Кира помедлила немного, но потом толкнула дверь и шагнула в комнату. Гудение исходило из камина, который занимал, казалось, половину противоположной стены. В камине метались языки черного пламени, черного, но одновременно испускающего языки необыкновенного света, отчего в комнате царил странный полумрак.
Спиной к камину стояла черноволосая женщина в черном платье. Кира сразу узнала ее, это бледное лицо с портрета сохраняло все то же горделивое выражение. Несколько мгновений они внимательно рассматривали друг друга. В конце концов девушка не выдержала:
– Кто ты?
На лице женщины сначала не отразились никакие эмоции. Но потом она еще раз окинула взглядом Киру с ног до головы и, судя по всему, удовлетворенная увиденным, улыбнулась.
– Я? Теперь я – это ты! А вот кто ты? Кто ты на самом деле? Проснись!
Что-то было в этом ответе, что-то неприятное, что возмутило девушку до глубины души. Внезапно перед ней, прямо в воздухе, возник язычок пламени. Секунду он переливался разными цветами, а затем превратился в ревущий факел. И это пламя она направила на черноту за плечами женщины и на саму женщину. Огонь словно обвился вокруг нее, пытаясь сжать и поглотить. И она уже не пыталась сохранять видимое спокойствие. Ее лицо исказила гримаса удивления и страха.
Женщина повернулась, шагнула в камин и исчезла вместе с языками черноты. Пламя, словно разочарованное исчезновением добычи, заметалось по углам комнаты, постепенно теряя разнообразные оттенки. Вскоре их осталось только два: колеблющийся черный в руках и ликующий зеленый везде.
Несколько секунд Кира стояла одна среди бушующего в комнате зеленого пламени, а в ушах все еще звучал голос незнакомки: “Проснись”. Потом пламя исчезло, и она проснулась.
* * *
– Проснись же!
Она открыла глаза и увидела лицо склонившейся над ней девушки. Блондиночка заметила, что Кира проснулась, и явно обрадовалась.
– Давай же, скорее вставай! Нас ждут!
Девушка приподнялась и оперлась на локоть. Приснившийся кошмар словно не хотел отпускать. И что это было? Кира огляделась. Где это она? Комната напоминала больничную палату: голые стены, шкаф и ширма, за которой, судя по всему, были санитарные аксессуары. Стоящая рядом девушка была одета в простое серое платье. Такое же платье висело рядом на вешалке. Под вешалкой стояли шлепки такого же серого цвета. “А где моя одежда? Может быть, в шкафу?” Мысли словно пробивались через окутавший голову слой ваты.
– Давай же, вставай. Умывайся. За ширмой есть все необходимое. Потом оденешься, – девушка указала на вешалку, – и пойдем. Я жду тебя за дверью. Только поторопись. Они не любят ждать, кем бы ты ни была.
Дверь за девушкой закрылась. Хотелось упасть и вновь зарыться головой в подушку, но Кира поднялась и прошла за ширму. Да, здесь было все, что нужно. Открыв шкаф, она обнаружила несколько комплектов самого простого белого хлопкового белья и никаких намеков на присутствие ее вещей. Это было очень странно.
Кира пошла умываться. Что бы ни происходило, стоило привести себя в порядок и встретить новый день во всеоружии. Однако ее ожидала еще одна неприятная неожиданность: вместе с вещами пропала и косметика, и духи, вообще все. И документы! Где она вообще? Почему она здесь? Платье, которое она держала в руках, навевало ассоциации с какой-то закрытой школой или даже монастырем. Зеркала в комнате не было, это возмутило больше всего. Ее что, хотят увидеть в таком виде? Она даже сама не знала в каком. Хорошо хоть щетка для волос была. Услышав деликатный стук в дверь, она, расстроенная, кинула щетку на кровать и выскочила наружу.
Девушка за дверью ожидала ее, явно скучая. Увидев Киру, она обрадовалась и протянула руку:
– Я – Изабель. А ты Кира?
– Угадала, – невольно улыбнулась Кира. – А ты здорово говоришь по-русски, только никак не могу уловить, что за акцент.
– Я из Басконии. Русский учу давно, начинала в университете. Мне приятно слышать от тебя такое. Но пошли быстрее.
– А куда мы так торопимся?
– Наставницы собрались. Они хотят с тобой познакомиться. И испытание будут проводить. Не волнуйся, ничего особенного не будет происходить.
– Слушай, Изабель, а где мы? Я как-то странно сюда попала.
Девушка улыбнулась.
– Странно? Сюда все попадают странным образом. Чтобы не было… неприятных случайностей. Да не переживай! Все хорошо. Сейчас тебе все объяснят. И не расстраивайся, выглядишь хорошо. Мужчин здесь нет.
И действительно, пока они, болтая, шли по двору, Кира не увидела ни одного мужчины. Да и женщин, в общем-то, тоже. Двор с несколькими старыми кирпичными зданиями окружал парк с дорожками и высокими лиственными деревьями. Девушка заметила на скамеечке две фигурки в таких же платьях, как у нее и Изабель. Это принесло непонятное облегчение. Видимо, такое платье подобрали не для того, чтобы посмеяться над нею.
По пути Кира постаралась присмотреться к своей новой знакомой. Красивая испанка теперь не казалась ей такой молодой, как в первые минуты. Пожалуй, она была немного старше, чем показалось вначале. Может, на пару лет. А может, это впечатление складывалось из-за ее уверенного вида, впечатления знающей гораздо больше, чем она может сказать.
Возможно, именно это не позволило Кире задать один из сотни теснившихся в голове вопросов. Спокойная уверенность блондинки постепенно передалась ей, и мысли, готовые пуститься в истерический пляс, постепенно успокоились.
Они зашли в самое большое двухэтажное здание и сразу с порога попали, казалось, во внутренний садик. Весь холл был засажен разнообразными растениями, многие из них цвели, распространяя густой аромат. Кире даже показалось, что слышится пение птиц, как будто они находились в лесу. Изабель, не останавливаясь, словно не замечая этого великолепия, провела ее дальше.
Девушки прошли холл насквозь и вышли через арку наружу, оказавшись в маленьком закрытом дворике.
Он весь был застелен старыми каменными плитами, похожими на серый гранит, только уже потемневшими от времени. Стертыми.
За столом, изготовленным из такого же камня, сидели женщины разного возраста, хотя ни одну из них нельзя было назвать пожилой или, тем более, старой. Все они были одеты в такие же серые платья, как и у Киры с Изабель.
Перед женщинами стояли фарфоровые чашечки, а на столе – чайник и различные тарелочки с печеньем и еще какими-то, видимо, сладостями. До прихода девушек женщины, видимо, вели какую-то свою беседу, но как только Кира и Изабель подошли к столу и поздоровались, все замолчали и некоторое время внимательно рассматривали Киру. Потом одна из них поставила чашку на стол и произнесла:
– Добрый день! Изабель, к сожалению, ты не сможешь остаться с нами. Пройди в канцелярию. Для тебя есть очень срочное дело.
Испанка кивнула, повернулась и направилась к выходу. Говорившая с ней женщина повернулась к Кире. Она промедлила несколько секунд, оглядела девушку и, видимо, осталось довольна увиденным. Остальные сидящие за столом женщины также хранили молчание и продолжали бесцеремонно разглядывать Киру.
Она не привыкла к такому пристальному вниманию и внезапно почувствовала себя как в детстве, когда родители заставляли ее прочитать какое-то глупое стихотворение перед собравшимися на праздник в их доме гостями. Казалось, что-то внутри обычно спокойной и уравновешенной девушки начало бунтовать против внезапного экзамена. В конце концов, она не просила ни о каком испытании. Наоборот, она хотела, чтобы кто-то ответил на ее вопросы, совсем непростые и не терпящие отлагательств. Кира почувствовала, что внутри нее что-то забурлило, и она набрала полную грудь воздуха, чтобы выпустить это кипящее недовольство наружу. Но ее опередили.
– Нет, не торопись. – сидевшая ближе всего к ней девушка, казавшаяся не старше самой Киры, проговорила это совершенно спокойным, даже каким-то безмятежным голосом. – Конечно, ты получишь ответы на все свои вопросы. Чуть позже. Если захочешь, ты сможешь побеседовать со мной, ведь мы с тобой знакомы. Я – Анна. Ты помнишь свой первый опыт? Успокойся. Сейчас мы просто повторим его в присутствии других наставниц. И не спрашивай, зачем это надо, сразу после испытания ты все поймешь. А теперь присаживайся к столу. Может быть, ты выпьешь чашку чая? Ты ведь не завтракала. Мы начнем, когда ты скажешь, что готова.
Кира несколько секунд смотрела на Анну и наконец поняла, что действительно успокоилась. Можно было выдохнуть и на самом деле выпить чая. Она кивнула, а затем нерешительно присела на свободное место за столом. Ее соседка налила в чашку ароматную жидкость из заварочного чайника, расписанного полосками четырех ярких цветов, и подвинула блюдечко с медом.
Кира поднесла чашку к губам и на несколько секунд застыла. Но нет, вряд ли ее позвали сюда, чтобы прилюдно усыпить еще раз. Девушка сделала глоток, другой. Чай был очень ароматный, крепкий и, конечно же, настоянный на каких-то травах. Интересно, подумала девушка, почему большинство женщин любит чай с травами? Ведь хороший черный чай сам по себе вкусен, а этот, этот отдает какими-то лопухами.
Несколько минут они молча сидели и пили маленькими глотками. Казалось, женщины получают удовольствие от происходящего, тогда как Кира вновь почувствовала, что все это становится совершенно невыносимо, и вместо того, чтобы успокоиться, начала, наоборот, сильнее возбуждаться. Наконец, она отставила чашку в сторону и постаралась, насколько это возможно, спокойным тоном подтвердить, что готова.
Девушка не заметила у сидящих какой-либо особой реакции на эти слова. Ничего. Они даже не выпустили чашки из рук.
– Кира. Прошу тебя, вспомни, что ты делала в прошлый раз у своего компьютера. Закрой глаза, сосредоточься. Мы все просто хотим увидеть огонек твоей свечи.
Она уже собралась прислушаться к словам Анны, как ее пронзила тревожная мысль.
– Нет, подождите! Пожалуйста, пожалуйста, дайте мне телефон! Я всегда звоню маме из командировки! А сейчас я даже не знаю, сколько спала и мама наверняка разволновалась! Ну, прошу вас!
Сидевшие за столом переглянулись. На этот раз Кире ответила та, что отослала Изабель, возможно, старшая среди них. “Должна же тут быть старшая”. – подумалось Кире.
– Похвальная забота. Но ты зря волнуешься. Мы отправили твоей матери сообщение. Пойми, никто не хочет причинить вреда ни тебе, ни твоей семье. Совсем наоборот. Ну, давай же начнем, девочка, а то чай уже почти остыл. Кроме того, нас всех ждут обязанности. Соберись и приступай.
Кира решила оставить на потом выяснение, почему женщина, которая старше ее, видимо, всего на несколько лет, обращается к ней, как к ребенку. Она откинулась в кресле, закрыла глаза и постаралась успокоиться. “Потом, все потом”. В темноте, в окружающей ее темноте она была не одна. Не одна, но тот, кто таился в этой тьме, не решался заявить о себе и просто ждал. “Неужели боится?” Она отбросила эту глупую мысль и зажгла свечу. На этот раз огонь откликнулся как будто охотнее и горел словно веселее (да, ей нравилось именно это слово). Он будто улыбался ей, и Кира позволила себе улыбнуться огню в ответ.
Словно получив дополнительный импульс, огонек окреп и заиграл разными цветами: желтым, зеленым, синим и их оттенками. Заиграл и словно вырос, потянулся к девушке, а она, улыбаясь, радуясь его игре, вознесла не огонек, а уже столб цветного пламени над собой. “Ну, и где ты? Ты видишь, вот моя сила!” И тьма, что раньше бурлила, а теперь старалась стать незаметной, неуловимой, вдруг поднялась, словно во весь рост и ответила неожиданно сильным женским голосом “Я здесь! Я с тобой”.
В этот раз Кира вспомнила этот голос из сна, принадлежавший женщине с портрета. “Что она делает здесь? И здесь – это где?” Огонь, вырывающийся из ее рук как будто смешался с тьмой и, удвоив силы, закрутился четырехцветной радугой. “Красиво! Но ты уверена, что способна удержать его?”
Материализовавшийся из тьмы знакомый силуэт протянул ей руку. “Может, мы сможем сделать это вместе?” Кира не успела ей ответить, в ушах зазвучал голос другой женщины:
– Хватит. Достаточно! Хватит!
Ей очень, очень не хотелось этого делать. Огонь в руках начал ослабевать, но девушка не хотела совсем отпускать его в присутствии этой, другой.
– Кира, хватит!
Черноволосая женщина торжествующе усмехнулась и исчезла. И только тогда она нехотя отпустила огонь и открыла глаза.
Женщины, сидящие за столом, словно не заметили, что с ней что-то происходило. Они спокойно смотрели на Киру, словно ожидая, что она совершит что-то еще. А может, они вообще не заметили ничего?
Анна поднялась с места:
– Кира, спасибо тебе! Давайте узнаем, что же это было? Желтый?
Одна из сидевших женщин склонила голову.
– Синий?
Теперь также кивнула другая, сидевшая за столом.
– Зеленый?
Женщина, отвечавшая Кире на вопрос о матери, кивнула и произнесла:
– О, да. Такого зеленого я не видела давно. Девочка молодец.
Анна повернулась к следующей женщине. Та широко улыбнулась и энергично закрутила головой, взметнув целое облако ярко-рыжих волос.
– Я не почувствовала в ней красного огня. Можешь успокоиться, подруга.
Теперь Анна повернулась к Кире.
– Ну что же. Три из четырех – это просто замечательно! Кира, тебе надо отдохнуть! Кейли! Проводи нашу гостью в столовую. После обеда вы можете погулять по парку. Потом мы поговорим, и я отвечу на твои вопросы.
Кира поняла, что больше ничего сейчас не услышит, встала и повернулась к выходу. У арки стояла маленькая светловолосая девушка. Смешные конопушки разлетелись по улыбчивому лицу.
– Привет! Я – Кейли.
– А я Кира. Ты меня проводишь?
– Ага!
Направляясь вслед за Кейли, Кира вдруг почувствовала, что прикусила губу.
“Они говорили о четырех цветах. Четырех. Но почему же никто не сказал ни слова о черном? И никто ничего не сказал о Ней”.
Глава 4. Ее цвет
1812 год. Шварцберг
“Безусловно, она слишком много времени проводит в помещении, Генрих прав”. Софи подошла к окну. Лес внизу раскинулся до самого горизонта. Только в самом низу к склону холма притулилось несколько домиков. Здесь очень красиво, но как же ей хотелось снова в Вену! Или хотя бы в Прагу. Хотя, зачем в Прагу, она никак не могла сообразить. Во всяком случае, после родов, как только малютка немного подрастет, она наверняка поедет.
Софи отошла от окна и обернулась к своему портрету, который Генрих повесил в комнате, где она теперь проводила так много времени. Портрет словно обладал своей особенной, внутренней силой и, глядя на него, всегда ощущались спокойствие и уверенность. Хозяйка замка вышла в коридор и начала спускаться в гостиную, машинально проводя пальцами по граням висевшего на груди камня, когда за окнами послышался стук копыт и скрип колес экипажа. Софи спустилась в гостиную, когда за окном уже раздавались женские голоса.
– Мадам Софи! Приехала ваша сестра, мадам Евгения, и с ней еще девушка, француженка, мадемуазель Клио.
Управляющий замком, господин Вахт, сам зашел сообщить о визите. Софи попросила, чтобы он быстрее пригласил женщин пройти в салон. Это был сюрприз, приятный сюрприз. Сюда к ней никто не приезжал уже давно. После отъезда в родное имение матери барона замок тревожил своим холодом и настроением общей грусти. А теперь и старый барон, отец Генриха, поехал в столицу искать хорошего врача для госпожи баронессы. Визит жизнерадостной, шумной сестры с последними новостями обещал стать весьма неординарным событием.
– Здравствуй, дорогая Софи! Прекрасно выглядишь! Тебе уже совсем недолго осталось до родов! – вошедшая Евгения с удовольствием огляделась вокруг. Она стянула дорожные перчатки и принялась развязывать ленты на шляпе. Евгения была старше ее всего на два года, но вышла замуж значительно раньше и уже успела обзавестись двумя дочками-погодками. Она присела в предложенное лакеем кресло и радостно продолжила:
– Замечательно, Софи! Замечательно! Я была так рада, когда получила твое предложение заехать как раз перед нашим выездом из Дрездена! Это было приятное чудо. Правда, Клио?
До сих пор Софи не обращала внимания на девушку, приехавшую вместе с сестрой. Она держалась скромно и не пыталась вступить в разговор. В ответ на реплику Евгении спутница сестры словно очнулась, ее лицо покинуло мечтательное выражение, и она утвердительно кивнула.
– Вы знаете, Софи, ваша сестра много рассказывала мне о вас и о замке, об истории рода хозяев.
Странно, Клио старалась сохранять приветливый тон и улыбнулась хозяйке, но женщину не покидало какое-то беспокойство.
– Да, Софи. Клио так интересуется историей! Она вынуждена была уехать из Франции совсем малюткой вместе с родителями после всех этих страшных событий. А теперь, когда вместо курфюрста в Саксонии засели эти генералы[3], бедная девушка решила уехать в Вену. Я взяла ее с собой, все-таки в компании и дорога приятнее.
Софи машинально взялась за камень. Беседа только завязалась, а она уже дважды поймала взгляд француженки у себя на груди. “Нет, она ничего не получит!” – хозяйка замка резко поднялась на ноги, но внезапная боль внизу живота заставила буквально упасть обратно в кресло. Женщины вскочили и подбежали к ней. Боль, что подступила внезапными толчками, кажется, утихла. Она схватила сестру за руку.
– Пожалуйста, позови управляющего! Он должен отправить кого-нибудь за доктором! Мне кажется, мое время пришло.
Евгения вышла. Клио склонилась к Софи.
– Скажи, она здесь? С тобой? Как это, жить с ней каждый день?
Софи пробил внезапный страх, и ей стало дурно. Она хотела отвести взгляд, спрятаться. Француженка протянула руку и тихонько сжала ее кисть.
– Не надо меня бояться!
Внезапно Софи почувствовала, как внутри словно начало просыпаться нечто или некто возмущенный, переполненный гневом, сильный. Она почувствовала себя совсем другой, могущественной, всемогущей.
– А ты не боишься? Ты хочешь узнать? Может быть, ты тоже мечтаешь исполнять желания?
Она вдруг поняла, что не сидит больше в кресле, а стоит, и даже надвигается на девушку, красивое лицо которой исказила гримаса злобы.
– О, я вижу, что ты действительно здесь. Но не мне опасаться тебя. Нет, не мне.
– Госпожа баронесса! – в дверях стоял Вахт. – Я послал за мастером Глейзером! И сейчас позовут Радку Коларову. Она хорошо разбирается в женских делах и поможет вам до приезда господина доктора.
Из-за спины управляющего вышла Евгения. Она с удивлением оглядела стоящих лицом к лицу женщин.
– Милая Софи! Зачем ты встала? Давай, я провожу тебя, надо успокоиться и прилечь. Клио, тебе придется подождать, пока все разрешится. Можешь остаться здесь, или экипаж отвезет тебя в гостиницу в городке.
Женщина позволила сестре увести ее. Почти на самом верху лестницы ее настиг голос Клио:
– До свидания! Надеюсь, вы позволите навестить себя в более благоприятное время.
* * *
Еда была очень вкусной. Да и где в Польше можно было найти невкусную еду? Кира даже слегка отвлеклась от неприятных мыслей, решая, что же ей попробовать. Тем более, что в столовой никого не было, и Кейли призналась, что уже успела поесть. Девушка осталась ждать ее, сидя на скамейке у входа. Там она и грелась на солнышке, раскинув руки и зажмурив глаза. Кира присела рядом. Соседка словно распространяла вокруг себя ощущение безмятежности и спокойствия. Казалось, вместе с теплом солнечного дня ее постепенно наполняла радость жизни. Хотелось улыбнуться и точно так же раскинуть руки, протянуть ладони навстречу теплу и просто жить. Не думать ни о чем.
– Хочешь увидеть, что я умею? – Кейли смотрела на нее, слегка прищурившись. – Мне уже можно заниматься этим без наставницы. Тем более, я умею все это давно. А какой твой цвет?
– Мой цвет? – Кира непонимающе взглянула на девушку. Что она имела в виду? И что она хочет ей показать? Кейли с интересом ожидала ответа, но она могла только растерянно покачать головой.
– Ну да. – Кейли встала. – Цвет сообщают сразу после окончания испытания. Цвет – это твоя стихия, то, чем ты можешь управлять без страха. Ты же прошла испытание? – Кейли сразу же сама ответила на свой вопрос. – Конечно, прошла! Иначе тебя бы с кем-нибудь из наставниц к воротам отправили!
– Куда-куда?
Но девушка уже тянула ее за руку по аллее к сверкающему отблесками солнечного цвета пруду. Около пруда тоже были аккуратные деревянные скамеечки. Кейли плюхнулась на одну из них, вытянула ноги и, не обращая внимания на задравшийся подол длинного платья, закрыла глаза.
– Смотри! Только молчи! Мне иногда сосредоточенности не хватает, говорят, я сама стихия!
Вода в пруду подернулась рябью, а потом закрутилась, образуя воронку водоворота. Затем вода, стремившаяся в центр водоворота, начала подниматься подобно воздушному столбу. У Киры мелькнула мысль, что такое необыкновенное зрелище должно было бы напугать ее, но на самом деле было только любопытно. Столб поднимался все выше и уже возвышался над вершинами деревьев. Ни одна капля воды не срывалась с вращавшейся ослепительной башни.
– А ведь ты тоже так можешь! – раздавшийся внутри знакомый насмешливый голос заставил ее содрогнуться. – Попробуй.
Кира почти машинально зажмурилась. На этот раз знакомый огонек появился почти мгновенно. Он закрутился, затрепетал, постоянно меняя цвет.
– Отлично, отлично. А теперь просто представь, что это три языка пламени крутятся вместе. Замедли их, это же воображаемое тобой пламя!
Она подчинилась голосу, и пламя действительно замедлило свое движение, а затем стало распадаться на маленькие язычки-ниточки. “Какое-то макраме”. – мысль мелькнула и пропала, а она начала распутывать эти ниточки. Все это время Киру не покидала мысль, что та, другая, с интересом наблюдает за ней, оценивает ее возможности.
– Умная девочка. А теперь подумай, зачем тебе закрывать глаза? Это же все происходит у тебя в голове? Значит, если ты откроешь глаза, но сохранишь сосредоточенность, то пламя сохранится! Поверь мне!
Кира, которая уже распределила ниточки по направлениям и начала сплетать их в цветные веревочки, задумалась только на секунду. “Почему бы не попробовать?” Она уже столько сделала и, казалось, в этом состоянии могла согласиться на все. Да! Она открыла глаза, распахнула их широко-широко, и все эти ниточки огня словно продолжали крутиться перед ее взглядом.
– Прекрасно, бесподобно! Действительно, никогда не встречала ничего подобного!
Голос внутри на секунду отвлек ее от плетения, и она заметила такой же, только темный язычок в стороне от основных трех. Не раздумывая, она ухватилась за него и вплела между тремя другими.
– Ааах! Не надо, не делай этого! – в голосе незнакомки звучало не торжество, как секунду назад, а неприкрытый ужас.
Но Кира уже не обращала ни на что внимания. Она вдруг почувствовала огромную радость, необыкновенное, почти физическое удовольствие. Ей захотелось поделиться этой радостью, продемонстрировать ее. Кира кинула взгляд на столб, по-прежнему поднимающийся из середины пруда. Она потянулась к нему, используя возможности сплетенного шнура, словно двинулась по нему, одновременно оставаясь на месте. Секунда, и столб разделился на несколько отдельных, самостоятельных. Еще мгновение – и каждый из столбов стал толще и выше первоначального, они затанцевали, задергались, подчиняясь своему, общему для всех ритму. Кира подняла руки, игнорируя слабый голос рядом, прерывающийся плачем:
– Не надо! Не надо!
Видимо, столбы достигли дна, так как вместе с водой крутился песок, камни, ил, и, кажется, даже рыбы. Столбы стали затягивать кроны деревьев, ветви которых обламывались со страшным хрустом.
– Что ты делаешь?! Хватит!
Кира не обращала внимания на раздававшиеся вокруг крики. Столбы соединились, верхушками образуя странную цветную решетку, и в этот момент резкая боль от пощечины вернула ее к реальности. Она огляделась по сторонам, вокруг столпилось не менее десятка женщин, включая тех, кто проводил испытания. Одна из женщин сидела на скамейке рядом с Кейли и обнимала за плечи девушку. Кейли сотрясалась от рыданий, закрыв лицо руками. Огромная масса воды, земли и веток за спиной у Киры рухнула в пруд, забрызгав стоявших водой и грязью с ног до головы. Прямо перед ней с гневным лицом и сверкающими глазами высилась Фредерика. Судя по всему, это она пустила в ход руки. Ее волосы слиплись, платье промокло и прилипло к телу, но даже в таком состоянии она словно смотрела на девушку свысока. Не в силах выдержать ее взгляд, Кира опустила глаза и увидела бьющегося у ног воробушка.
