Полина Гриневич
Победитель
– Пан Харрисон, прекратите огонь. Вы знаете что делать. Капитан Шлехтер, отправляйтесь к своим солдатам. Возможно, им удастся позабавиться! Надеюсь, ваши мушкетеры – веселые люди. И стреляют они точно.
Конница, собравшаяся слева от лагеря, всей своей массой сорвалась с места и грозной тучей двинулась в их сторону. Он уже мог различить отдельных всадников, вырвавшихся вперед на лучших лошадях. Все они размахивали саблями и громко кричали. Конница неслась вперед, все увеличивая скорость, пока не достигла берегов ручья. Здесь, волна наступающих, словно налетела на препятствие. Видно было, что некоторые даже не удержались на спинах лошадей и теперь пытались снова взобраться на них. А следующие ряды уже въезжали в эту «кашу», только увеличивая сумятицу. И в этот момент вновь загремели пушки Харрисона. Они били по другому берегу, словно огромной плетью стегая толпу, разделяя ее на две части. Погоняя одну часть обратно, к лагерю, а другую – вверх к холму. И они скакали вверх, в отчаяние или боевом запале, прямо на ряды немцев и венгров. Раздалась короткая команда: «Feuer!», и двести мушкетеров разрядили свое оружие, целясь в несущихся навстречу своей смерти мятежников. Их место немедленно заняли следующие двести. Залп… Следующие двести. Залп… На их место выдвинулись пикинеры. Но им уже нечего было делать. Перед строем немецкой пехоты носились несколько десятков лошадей без всадников. Артиллерия также прекратила огонь, и в наступившей тишине можно было услышать отчаянные крики раненых и умирающих людей, ржанье лошадей.
Шлехтер вернулся на холм. Ян уже видел, как волна всадников, подгоняя лошадей, изо всех сил мчится к синеющему вдали лесу. «Ну, пан Барабаш, теперь время развлечься, наступает для ваших казачков», – подумал Ян.
– Пане Шлехтер! Вы славно поработали. Теперь парад! Лагерь Ваш. Разверните знамена и вперед. Всех, кто будет оказывать сопротивление, расстреливать на месте.
Через минуту раздался грохот барабанов и немецкие роты четкими квадратами, словно на параде, начали спускаться вниз, перешагивая через трупы людей и лошадей и не обращая ни малейшего внимания на призывы раненых.
Ян повернулся в другую сторону. Конница правее лагеря еще строилась. Там порядка было значительно больше.
«Ну же, Шимон. У тебя нет никаких шансов. Ты еще можешь просто уйти», – надеялся Ян.
Но конница начала движение в их сторону. Сколько людей повел Шимон в свою отчаянную атаку? Тысячу, две? Бессмысленно. Зачем? Практически, большинство этих людей уже были мертвы.
– Панове гусары! Покажите мощь и красоту! Честь и отчизна! Вперед!
Ряды гусар медленно двинулись с места. Трепетали на ветру флажки на пиках и крылья за спинами всадников. Ветер поднимал леопардовые шкуры и цветные плюмажи на шлемах. Раздался призывный звук трубы, и всадники ускорили движение.
«Есть ли в этом мире что-либо прекраснее и смертоноснее атаки панцирной кавалерии?» Как же ему хотелось лететь сейчас в этих рядах, вперед, вперед. Столкнуться с врагами… с врагом! лицом к лицу. Но он должен оставаться здесь.
Увидев противника, лава наступающих мятежников словно заколебалась. По строю кавалеристов пробежала дрожь неуверенности, но они продолжили движение и через несколько секунд две волны, два летящих облака пыли столкнулись, и раздался такой звук, будто сотня кузнецов, одновременно ударили по своим наковальням. Слившееся из двух в одно облако задержалось буквально на секунду, а затем, ускоряясь, поползло вниз по склону, оставляя за собой груды человеческих и конских тел. Вверх по смятой траве скакал только один человек… Шимон так и оставался в той же самой белой рубашке.
Ян слез с лошади.
– Панове! Прошу не вмешиваться. Это вопрос чести. Не стрелять! Пропустите его.
Шимон соскочил с лошади и остался на месте. Он улыбался.
– Привет, Ян! Видишь, еще нет и десяти часов, а я уже здесь. Как ты и просил.
– Сдавайся, Шимон. Все кончено. Я не буду вас задерживать.
– Я еще не побежден. Так что мне незачем сдаваться. Окажешь честь, друг?
Ян обнажил саблю. Шимон сделал несколько шагов вперед:
– Кстати, «вас задерживать» здесь не очень подходит. Хелена уехала еще ночью. Приступим?
Некоторое время они кружили, выбирая место. Шаг вперед, шаг назад. «Интересно, Шимон научился фехтовать?»
– Кстати, она просила напомнить тебе про сильных мужчин. От этого ты так взбеленился?
Сабли, наконец, скрестились, но противники пока только проверяли друг друга.
– А помнишь, как мы с тобой раньше палками? Я помню, как ты потом отсиживался в чулане. Видать слезы прятал? – Шимон усмехнулся.
«Он меня просто отвлечь хочет», – Ян отбросил глупые мысли и перестал слушать. Он просто следил за острием оружия противника. Шаг вперед, шаг назад. Еще шаг…
За спиной раздался звук копыт приближающегося всадника. Он заметил удивление в глазах Шимона. В тот же момент тот бросился вперед,
отчаянно вложив все в этот бросок. Ян почувствовал, как обожгло правый бок, и тут же, уходя с линии атаки, чуть задел острием горло противника. И это было все. Секунду Шимон стоял с застывшим непониманием в глазах, затем попытался поднять к горлу руку и не успел. На шее словно распустился красный цветок, ноги подкосились и он упал.
Перед ним промелькнул женский силуэт. «Все-таки она не уехала. Жаль, что все так закончилось». Хелена постояла несколько мгновений над телом Шимона, потом обернулась. В глазах женщины стояли слезы.
– Зачем ты так? Зачем ты вообще вернулся? Я знала. А ведь он так мечтал о встрече с тобой.
Жжение в правом боку становилось нестерпимым. Он провел ладонью по боку, посмотрел на руку, пальцы были все в крови. Ян пошатнулся и наверняка бы упал, если бы сзади его не подхватили. Небо над головой было таким голубым и спокойным. Вокруг раздавались чьи-то голоса, кто-то требовал привести врача. На секунду промелькнуло испуганное лицо Мачея. Но все звуки перекрыл отчаянный женский крик: «Янку!»
Спустя какое-то время он различил над собой лицо Хелены и понял, что лежит головой у нее на коленях. Это было невероятно, невероятно приятно… И это чувство не могла заглушить даже растекающаяся по телу боль.
