Полина Гриневич
Открытка с дождем
Глава 4. Апрель. Синее и черное. И золотое
Весеннее лето. Насколько же это приятнее обычного дня, скажем в июле, когда жара уже раздражает и замершие в воздухе солнечные лучи, заставляю искать какое-нибудь укромное местечко с приятной тенью и кондиционером. Но сейчас, сейчас я с удовольствием позволяю этим солнечным зайчикам поискать, еще не раскрывшиеся летним приключениям, самые укромные уголки тела. Прочь рутина, прочь весь этот сплин серого неба и серого моря. Прочь тоска пустых улиц и задернутых занавесок. Да здравствует тепло, шум шагов, взгляды, взгляды разные, но совсем не сонно-равнодушные. Настоящая весна!
Сидеть во время рабочего дня в ресторанчике на веранде среди Cопотского столпотворения было делом приятным и я не чувствовал ни малейшего угрызения совести. С какой стати?
Веранда нагрелась на весеннем солнышке, клеточки дерева вспомнили, какими они были когда-то и распахнулись навстречу теплу. Теперь можно было с удовольствием вдыхать этот живой аромат, не забывая, конечно же, каждым глотком оригинального напитка добавлять романтики среди пестроты плавно проплывающей людской массы.
Судя по всему, не я один решил забить сегодня на все эти скучные обязанности. В разномастной толпе, среди активно переставляющих скандинавские палки женщин с будущим, уверенных в себе бизнесменов средней руки с немаленьким бумажником и еще большим пузом, попадались вполне себе интересные экземпляры местной фауны.
Вот та чернокожая девчонка аккуратно придерживает на коротком, но прочном поводке, двух молодых любителей экзотики и явно обладает магической силой. С такими глазами и задницей она просто завораживает всех вокруг. К сожалению, эта магия совсем не та, которая меня интересует. Девушка обернулась и попала в кадр. Подождав несколько секунд, с удовольствием отмечаю, что негритянка вовсе не подумала возмущаться, а даже оглянулась на ходу еще пару раз.
Эх, может быть и стоило откликнуться. Но лень, пиво не допито. Может быть потом, в местной Политехнике удается бывать достаточно часто, а эта дикая орхидея почти наверняка студентка. Или удастся перекинуться, словом чуть позже, когда я все-таки найду силы спуститься к морю. Думаю, эта дикая орхидея будет где-то там собирать коллекцию немцев, шведов и местных усачей.
Некоторое время продолжаю играть в смену света и тени, подбирая образ за образом для новой коллекции на флэшке своего телефона. Конечно, потом почти все придется стереть, но сейчас можно было сполна полюбоваться пойманными в кадре мгновениями.
Толпа все также стекала по Монте-Кассино, стараясь укрыться в тени домов наверняка хорошо помнивших времена, когда городок назывался Zoppot. Сколько сегодня прошло мимо мужчин и женщин, десять тысяч? Может быть, а может быть и больше. Интересно, как бы они реагировали, если бы узнали, что всех их изучает живой сканер.
Вот только пока этому необыкновенному живому инструменту не очень везет. В смысле и сегодня не удалось никого найти. Возможно, здесь умеют скрываться, так что чужой взгляд не способен распознать необычное. Или на самом деле мои способности слишком преувеличены и, призвав меня в свой прекрасный городок, эти люди просто чересчур много фантазировали.
Но на фантазеров они не были похожи. И аргументы, которые приводили при оформлении соглашения, тоже были весьма серьезными.
– Господин Лебедев, вы происходите из очень хорошей семьи, поверьте мне. Мы наблюдали за вами некоторое время, и с удовольствием хочу отметить, что надежды связанные с вашими способностями оправдались вполне.
Сначала я воспринял эту беседу как некую мистификацию. Два человека, с которыми он встретился в столичном ресторане, выглядели и разговаривали так, словно сошли с выцветших страниц старинного романа.
Хотя на самом деле говорил все время только один из них, тот, кто казался чуть моложе. Возможно, только казался, определение его возраста все время ускользало, в зависимости от выбранной в эту секунду позы или манер. Во всяком случае, ему было больше сорока, может быть даже под пятьдесят, но выглядел он неплохо для своего возраста. Пожалуй, я бы не стал пробовать выяснять, кто из нас крепче, скажем в реслинге, несмотря на все его морщины. Такой может быть киношным мастером боевых искусств, или телохранителем на подхвате. Короче референт для особых поручений с массой дополнительных способностей. И то, что беседу вел именно он, заставляло думать, что он находится, может быть временно, в положении исполнителя воли второго, бородатого мужчины.
Шеф же совсем никак не реагировал на происходящее, почти все время не отрывал безразличного взгляда от пейзажа за окном, время от времени поворачивая в пальцах изысканную трость с серебристым набалдашником в виде женской головы с растрепанными ветром волосами. Судя по всему его костюм, мог стоить половину моего годового заработка. Или даже весь. Не говоря о туфлях явно вручную сшитых из кожи какого-то очень редкого крокодила.
Тот же, определенный мною на роль спикера, застегнутый на все пуговицы, в пиджаке, напоминающем своим полувоенным кроем какого-то восточного партократа, говорил спокойным, размеренным, каким-то механическим голосом. Его тон разительным образом контрастировал с неприятной манерой время от времени потирать руками, словно в предвкушении особо приятного события. Может быть, как-то по-особенному волновался перед нашей встречей, но это движение начисто разрушало образ мастера плаща и кинжала. И все же я поймал себя, что моя рука коснулась фотоаппарата. Ну, нет, такого только попробуй щелкнуть. В лучшем счете до конца жизни будешь не вылазить из судебных разбирательств.
– Госпожа Елена высказалась в ваш адрес вполне определенно.
Седоватая борода дрогнула только на мгновение, но этого хватило, чтобы мой внутренний голос недовольно забормотал неразборчивые предостережения. С Еленой мы познакомились не так давно на одной из фотосессий известного профессионального фотографа.
Кто нас представил припомнить так и не удалось. Но следующие несколько недель пролетело подобно тому, какой является жизнь в эпизодах хорошего фильма. Воспоминания распадались на цветные стеклышки эпизодов, чтобы через минуту вновь сложиться подобно яркой мозаике. Стоп кадр, потом еще и еще.
Она улыбалась почти всегда. Загадочная улыбка, скрывающая не менее загадочную внутреннюю силу, прикосновение которой мгновенно наполняло радостью жизни. Это необыкновенное ощущение не позволяло относиться к ней как к обычной фотомодели. Невозможно было назвать наши отношения обыкновенным увлечением. И все же, как легко, с удовольствием приняла девушка мое предложение, также внезапно, словно привидение исчезла, не оставив никакого намека, никакой фразы, никакого самого малого объяснения происшедшего.
– Госпожа Елена обладает некоторыми способностями, свойственными в той или иной степени всем женщинам. И некоторым мужчинам.
Слова этого человека наполняют меня горечью. Совсем не хочется верить, что все, что связывало нас, было просто придумано, срежиссировано кем-то третьим, например этим человеком с серым взглядом и хвостом седых прядей за спиной.
Собеседник склоняет голову, заставляя невольно вздрогнуть, почувствовав, как будто эхо не произнесенных слов отзывается странным потусторонним шумом около сердца.
И все-таки непонятно, что имеет в виду человек сложивший руки домиком и скрывающий за этой фигурой свой взгляд. Мне кажется, что вся эта история слишком напоминает завязку классического детектива с роковой красоткой и двумя детективами. Пожалуй, стоит попробовать перехватить инициативу.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, господин…
И тут я понимаю, что даже не знаю точно, с кем разговариваю. Встреча была назначена с представителями фирмы, как мне представлялось необычного рекрутингового агентства. И милый женский голос в телефоне сообщил, что на месте будет ожидать господин Джеральд.
– Господин Джеральд?
На этот раз я, наконец, удостоился взгляда второго мужчины. Некоторое время мы играем в гляделки и я, наконец, понимаю, что меня беспокоило все время с начала этой странной беседы.
Несмотря на все свое внешнее различие, во внешности, в манере поведения, в одежде они были как две стороны одной монеты. Сделаны из одного вещества, сплава неизвестного материала.
Я погружаюсь в невидимое болото, и глаза моих новых знакомых заталкивают глубже и глубже в отвратительную липкую жижу. Ощущая это почти материальное давление, не могу решить, что будет, если эта поверхность с гниющей зеленью сомкнется над головой, превращусь ли я в безмолвного истукана, испуганно внимающего самому слабому движению мизинца хозяина, или мое сознание просто растворится, добавив еще несколько ведер мутной жижи в подвластное их силе бесконечное пространство.
– Ваше пиво!
Ангельский голос возвращает меня к жизни и, приникнув к спасительному краю кружки, проглатываю почти половину поданного темного напитка.
– Вода жизни приготовленная самой Нефертити!
Девушка смотрит на меня удивленно и кажется, сейчас особенно прекрасной. Нет ничего замечательней естественных эмоций на милом личике. Щелк и все они становятся очередным сокровищем, спрятанным в дебрях памяти моего фотоаппарата.
Мужчины спокойно ожидают окончания сцены. Их внешнее равнодушие не может не раздражать. Интересно, что официантка даже не попыталась спросить желают ли они заказать хоть что-то. Словно не заметила их присутствия за столом.
– Ваши фотографии.
Фраза застала меня за еще одним огромным глотком. Пиво попало не в то горло, я закашлялся, и некоторое время пытался прийти в себя, вытаращив глаза.
– Фотографии? Что им в моих фотографиях.
Старший мужчина, судя по всему, вновь потерял ко мне интерес и повернулся в сторону, где на небольшом возвышении артист начал извлекать печальные звуки, медленно перебирая струны испанской гитары.
Я спрятался за салфеткой и, вытирая лицо, попытался придумать слова, с которыми сейчас встану из-за стола и попрощаюсь с этой необыкновенной парочкой.
– Ваши фотографии. Не все, но некоторые. Вы фотографируете души.
Я оглянулся в сторону бара. Мне определенно нужна еще одна порция амброзии. Может даже не одна. Все заготовленные слова вылетели из головы, и я вдруг почувствовал себя героем одного известного романа. Главное молчать!
– Возможно, вы неправильно меня поняли. Вы фотографируете не те души, о которых говорится в святом писании. Возможно, они и существуют, но я не могу утверждать это с уверенностью. Нет.
Трость постукивала в ритме понятном только музыканту и господину Джеральду. Другую руку он положил на грудь, словно сжимая нечто скрытое под дорогой рубашкой.
Его, так и оставшийся безымянным, спутник после небольшой паузы продолжает, одновременно рисуя на поверхности стола непонятные знаки. Хотя это уже совершенно точно может быть игрой воображения.
– Вы фотографируете тех, в ком сильна аура, она вечно играет в ожидании, в ожидании возможности раскрыться, показать себя миру. Во всей своей необыкновенной красоте.
– Как в вас.
Я даже сам не понял, как вырвалась эта фраза, но напряжение сразу схлынуло, улетучилось и, кажется, покинуло и моего собеседника. Но вместе с напряжением из него словно выпустили весь воздух.
Мужчина откинулся на спинку сидения. Теперь он был похож на случайного игрока сорвавшего большой куш в рулетку. Миллионера, который просто развлекается и удивлен, что пожелание, которое прошептала на ухо его подружка, вдруг превратилось в солидную сумму. Этот человек привык сражаться за каждый процент, за каждую копейку, наращивал мускулы годами и вдруг, странным образом деньги появились из ничего.
– Прошу прощения, я не верил. Ну, в общем, не совсем. Допускал наличие случайных обстоятельств. Ну, тем лучше, тем лучше.
Кажется, этот стаут был крепче обычного. Но мне, тем не менее, настоятельно требовался еще один бокал. Предыдущий опустел необыкновенно быстро и теперь, только жалко сползающая по помутневшей стенке струйка пены, напоминала о том, что я уже употребил половину того, чем обычно радовал себя целый вечер. Впрочем, не удивлюсь, если этот тип в сером френче способен управлять временем. Или его приятель. Скорее он.
– Вы еще успеете заказать себе свой любимый напиток. Или даже чего-нибудь покрепче. Мы предлагаем вам работу.
Это мерное постукивание начало раздражать и все-таки я почувствовал себя лучше. Работа мне сейчас не помешала бы. Какой-нибудь заказ, лучше конечно здесь, на месте. Не очень люблю менять обстановку. Но в этих людях было нечто, что заставляло не просто трижды подумать, а просто придумать повод отказаться.
– Я вижу, вы колеблетесь. И совершенно зря.
Безымянный наниматель выдавил на лице подобие улыбки и еле заметным жестом подозвал к столику давнишнюю девушку.
– Мне стакан воды. Без газа.
Музыкант прекратил свою игру и вместе с окончанием музыкальной фразы закончился мерный перестук. Помахивая тростью, господин Джеральд неторопливо отправился к возвышению и, наклонившись к гитаристу, что-то прошептал.
– Господин Джеральд умеет находить подход к самым тонким натурам. Он всегда поражал меня. Своей силой, своим умением отыскать красивое решение в каждой ситуации.
Музыкант заколебался всего на мгновение, а потом, кажется, улыбнулся, причем почему-то как показалось, улыбнулся слегка недоверчиво. Неуверенно склонился к инструменту, тронул струны и печальные звуки вновь заставили меня подумать, что пора бы уже покинуть это вроде бы гостеприимное, но все-таки странное место.
– Вот ознакомьтесь. Контракт официальный. Со стороны нашей фирмы уже подписан мной. Так что вам, молодой уникум, осталось только прочитать и расписаться. И вуаля.
Я замер, в совершенно неудобной позе успев оторвать свою пятую точку от стула, но не в состоянии сделать ни шагу. В руках каким-то магическим образом оказалась кипа белых листочков исписанных мелким шрифтом на неизвестном мне языке. Почти обычный латинский шрифт был словно засеян также буквами с всякими хвостиками, точками и кривыми черточками.
– Жаль, что вы не знаете польского. Но это легко поправимо. Очень легко. Как видите там, рядом есть так же текст на русском.
Кажется, характер этого человека был подобен морю, уследить за приливами и отливами его настроения было невозможно. Подавив, еще раз возникшее, чувство неуверенности принимаюсь читать убористый текст.
– Стоит ли раздумывать, коллега? От таких предложений не отказываются.
Девушка спотыкается, не успев дойти до нашего столика всего пару шагов. Стакан выпадает из ее рук и через мгновение разлетается на множество мельчайших осколков.
– Каблук сломался. Мелочь. Так бывает.
Девушка сидит на полу в самой глупой позе и слезы отчаяния и обиды уже наполнили устремленные в мою сторону серые глаза.
Тишина вокруг заставляет почувствовать себя последним негодяем. Почему я по-прежнему наблюдаю с отсутствующим видом. Почему отвожу глаза и позволяю поднять официантку какому-то невесть откуда появившемуся парню в кожаной черной жилетке?
– Обратите внимание, как теряются женщины, столкнувшись с какой-нибудь неожиданностью. Как нелепо, растерянно выглядят самые красивые, самые уверенные из них, оказавшись в подобной ситуации. А казалось бы, что здесь такого необыкновенного, просто стакан воды.
Администратор у бара уже вовсю пыталась успокоить девушку. Оказавшийся рядом парень отчаянно жестикулирует, словно пытается объяснить всю картину произошедшего. Через мгновение они исчезают в дверном проеме, а я понимаю, что все совсем не так просто и для работницы бара повод для расстройства куда более серьезный, чем стоимость разбитого стакана.
Мой партнер щелчком сбивает со столешницы почти незаметный осколок стекла. Ловкие у него руки, ничего не скажешь.
– Не волнуйтесь. Девчонке вы все равно никак не поможете. Будем считать, что ваша работа уже началась.
Глава 5. Март. Серое
Отделение полиции остается позади и теперь, мне следует не потеряться в пространстве и отыскать остановку автобуса. Я слабо знаю Новый город с этими многоэтажками и пустотой вокруг них. Может быть, именно из-за этой пустоты, когда Компания предлагала мне двухкомнатную квартиру в башне, я отказалась.
Зато, взамен мне перепало чудное место рядом с очень приятной, немного архаичной, пешеходной улицей. Утром можно было успеть спуститься в кофейню на первом этаже, практически на ощупь, на запах первого свежезаваренного кофе, а потом наблюдать в окошко движение всех этих первых воскресных заспанных призраков, торопящихся куда-то непонятно зачем или наоборот не спеша перемещающихся от витрины к витрине.
Так что мне повезло. Но теперь это все, пожалуй, останется в прошлом. Не знаю, будет ли город, где я сейчас обитаю, расстроен этим хотя бы на секунду. Или обрадуется тому, что среди его обитателей больше не будет такой странной и совершенно чуждой ему по духу девушки. Сам по себе город самый обычный, среднестатистический российский областной центр. Немного патриархальный, в самом хорошем смысле этого слова. У нас все как у всех. Есть широкая неторопливая река, у которой принято гулять и летом и зимой. Я действительно люблю сидеть с книжкой на берегу, время от времени поглядывая на баржи, проходящие мимо с тихим плеском волн и монотонным стуком машины буксирчика. Словно тявканье маленькой, но очень радостной и активной собачки. Потом снова наступает тишина и затихающий шепот волн. Плиты на набережной уложены еще при царе Горохе и летом между ними прорастает трава, и даже одуванчики. Такая прелесть!
Есть улица Захарова где, кажется, все сохранилось с советских времен. Длинная и прямая, как будто прокладывая ее, архитектор смотрел в будущее через телескоп. Сюда, кажется, принято ходить за покупками. Есть драматический театр, которым все здесь гордятся. Может быть, мне не очень везет потому, что я ни разу не бывала в этом восьмом чуде города и поэтому до сих пор не могу быть принятой в ряды своих, местных. Эту теорию стоит рассмотреть, но не сейчас, театр остается позади, и я начинаю готовиться к выходу. Впрочем, готовиться, наверное, громко сказано, просто застегиваю молнию на куртке и, отчаянно вжимаясь в кресло, старательно пытаюсь отогнать печальные мысли. Но все напрасно, сейчас, наблюдая за всеми этими такими обычными домиками, из окна автобуса с тоской понимаю, что, скорее всего, даже эта своеобразная красота мне скоро будет недоступна.
Кто согласиться работать рядом с такой странной личностью? Я честно старалась не обращать внимания, что с некоторого времени коллеги на работе стали меня сторониться. И даже Марина, с которой мы прошли огонь, воду и математическую логику в универе, приехали сюда именно потому, что это было единственное место, где требовалось сразу два специалиста, теперь она словно жила на другой планете.
– У тебя глаз какой-то тяжелый, Ника. Иногда смотришь так, словно внутрь заглядываешь, в самую глубину. Аж, до дрожи. Ведьмовский какой-то взгляд.
Вот и приходилось мне скучать в кофейне одной. Что касается взгляда, то я после таких слов специально изучала себя в зеркало, наверное, час или больше. Потом дома при свечах искала, где же этот взгляд ведьмовский. И ничего. Глаза как глаза. Серые, мамины. Вот у папы, у того взгляд был действительно особенный. Как взглянет, так я уже за маминой юбкой затаилась, с закрытыми глазами. Но так он вообще был необыкновенный человек.
А у меня только слезы. И темнота от воспоминаний. Вот и сейчас все посерело, словно облако набежало. И кто дома красит в такие невзрачные цвета?
Иду по опустевшему тротуару и продолжаю сеанс самоедства. Любимое занятие девушки Вероники. Глаза смотрят под ноги и не видят все равно ничего, спотыкаюсь через шаг. Вот так у меня постоянно.
Сложно работать, тем более в логистике, когда все тебя сторонятся, и даже в перерыв в столовую идешь одна. Может поэтому обещанные перспективы в этой фирме раскрывались перед всеми, но не передо мной.
Ну, конечно, наверное, люди были правы. Наш отдел был какой-то несчастливый. Все успехи обязательно присваивали себе либо транспортники, либо непосредственно производство. О, производственники были на коне очень часто и нам обязательно показывали результаты их деятельности, свежеокрашенные или блестящие никелем машины, которые с каждым разом что-то там делали быстрее или сильнее, или мощнее.
Ну а мы, что мы? Просто привозили именно в тот день, когда надо, какую-то кучу железяк или шурупов и потом уныло поддерживали их количество на складе год или два, пока их не заменят другими шурупами, на миллиметр длиннее. И этих всяких штуковин сотни и тысячи. Я даже не представляю, как выглядит вся эта ерунда. Таблички, нолики, циферки за месяц, за период.
В общем, наш отдел был как-то всегда рядом, в тени финансистов или разработчиков. Им доставались премии, а нам цветочки на восьмое марта.
Хотя, наверное, зря я сейчас вспоминаю те времена с такой неприязнью. Я не права. Впрочем, я часто бываю, неправа в самых простых житейских ситуациях. Но главное, совсем не умею держать язык за зубами.
Автобус резко тормозит, и мужики вокруг начинают тренироваться в знании некоторых специфических особенностей русского языка. Пробираться к выходу сквозь толпу отходящих от вчерашнего праздника нервных людей, с моей комплекцией не самое приятное дело. К счастью, сегодня почти все они расступаются, уступая дорогу без слов. Чувствуют, что на грани или действительно научилась превращать в камень взглядом.
К вечеру похолодало, и я вдруг понимаю, что одета совсем не по сезону. Ну, конечно же, платье, в котором я до сих пор пребываю очень хорошо подходило для вчерашней вечеринки, а курточка годилась для быстрых перебежек от такси до подъезда. В таком виде отправиться на пешеходную прогулку в марте месяце могла только дурочка, находящаяся в беспамятстве. Но если подумать, кто же я на самом деле? Совершенно неожиданно для себя я топнула ногой и только в последний момент вспомнила о каблуках. Встречный мужчина и без того старательно пробиравшийся мимо меня на максимально возможном расстоянии почти врос в стену.
Прибавив шаг, успеваю расслышать что-то про “мое” и поспешила скрыться за угол. Сейчас мне совсем не до кофе и знакомые витрины промелькнули мимо. Отбитая и обвалившаяся штукатурка у дверей подъезда напоминает распахнувшийся в беззвучном крике рот. Дом, как усталый старик, в очередной раз пытается произнести какие-то известные только ему слова. Впрочем, он старается зря, я помню эту фразу наизусть. Ника, ты что, опять?
