Полина Гриневич
Игра бабочек
Глава 7. Деревья зимой
Сложно сказать, что на самом деле произошло в ту ночь. Он долго пытался найти выход, блуждая по темным пространствам среди лежащих на полу людей. Хорошо, что свеча у него почти сразу погасла, сраженная порывом ветра. Этот пронизывающий ледяной сквозняк высасывал последние искры жара из-под рубашки, и Реган безуспешно пытался найти хоть капельку тепла среди закрытых наглухо дверей и коридоров, ведущих только к очередной глухой стене в черном тупике.
Потом холод отступил, и множество людей с факелами, стараясь избегать приближения к нему даже на несколько шагов, заполнили дом. Он пытался игнорировать их восклицания и шепот за спиной. В конце концов, они держали его в плену. Его и Фиону. И если некоторых из них постигла заслуженная кара, то он должен быть только рад.
Но в глубине души он благодарил этих людей, что никто не заставлял его вглядываться в почерневшие лица погибших. Их выносили сжавшимися в комок, замершими в позе младенца, по-прежнему державшими бесполезное оружие в стиснутых ладонях.
Их так много лежало на пороге комнаты, дальше и дальше. Те, кто пытался убежать, умирали на лестнице и на первом этаже, внизу. Что послужило причиной их смерти? Если бы он оттолкнул Дану раньше, могли они остаться в живых? Появился бы у них шанс? Черные ленты, словно созданные из миллиона мерцающих точек, столкнувшихся в пространстве в странном поединке, что это было? Видел ли он их на самом деле или просто ему это привиделось в метании теней? И кто с кем сражался? Вернее, с кем сражалась Дана? Чем была эта неизбежная непобедимая всемогущая тьма, ощутимая на самых границах сознания, один краткий, но непереносимо ужасный миг?
Так он и сидел на полу, вытянув ноги и уставившись в пространство невидящим взглядом. Спустя какое-то время свечи по всему дому вновь зажглись. Два плотника быстро заколотили окно, время от времени, не скрывая страха, оглядываясь в его сторону. Потом собрали свои инструменты и вышли почти бегом.
Какие-то женщины в черных платках, замотанных так, что виднелись только глаза, некоторое время наводили в комнате порядок. Когда они начали собирать смятые бумаги, разбросанные повсюду, он вяло пошевелился, но затем вновь погрузился в равнодушное бездействие. Так было легче переживать огромную пустоту. Пустоту, заполонившую его мысли, тело и, обещавшую захватить весь этот мир с его серыми тенями-людьми.
Спустя несколько дней ему разрешили выйти в темный холодный сад. Фигуры стражников замерли в отдалении, растворяясь в невзрачной сероватой дымке. В черных одеждах они были почти незаметны среди черных стволов, в немом крике отчаянно раскинувших безвольные ветви.
Дом был полностью открыт перед ним. Казалось, его не сторожили, а охраняли. А может, охраняли окружающий мир от него? Силы в Регане постепенно вновь просыпались, и он уже мог бы спокойно пройти через ряды охранников с темными курчавыми бородами и такими же темными безразличными глазами. Еще через несколько дней к нему впервые пришел человек с письменными принадлежностями.
Бакти хотел поговорить. Он хотел говорить и имел полномочия для этого. Так он сказал, улыбаясь. Маленький человек, похожий на невзрачную обиженную птицу с грустными бусинами глаз.
Бакти, кажется, знал все обо всем. Он легко мог вести разговор об истории и географии любого известного государства, читал всех философов и драматургов, как классических, так и современных. Он знал много об истории знатных родов королевства, знал и об истории родного семейства Регана.
Бакти знал столько, что могло показаться – перс провел в их семейном архиве всю свою жизнь.
Разговоры отвлекали от мыслей. И заставляли возвращаться к ним вновь и вновь.
Сила магии Девоны потрясла Регана. Но в чем она заключалась? Невозможно почувствовать чужую энергию, если только она не родственна твоим способностям. Так их учили. Так учил он сам. Вся история магии только подтверждала это. Вся известная человеческая магия. Но с Даной все было не так просто. То, что она совершила на катере, то, что он ощутил во время покушения выходило за грани понимания.
Королева из их рода разрушит все созданное людьми, и мир будет спасен навсегда.
Снежинка, мерцая, опустилась ему в ладонь и замерла, не желая таять. Некоторое время он следил за ее отчаянной борьбой. Ее подруги или сестры, кружились вокруг словно в беспамятстве, не зная, что могут сделать. Может быть, если бы он действительно был способен сохранить их жизни, мог управлять своим теплом, своими чувствами, многое могло пойти по-другому.
Снежинка сдалась. Она превратилась в обыкновенную капельку воды, которая замерла на ладони в ожидании своей судьбы. Реган коснулся ее языком и не ощутил ничего. Обыкновенная вода.
Все просто. Было и нет. Или есть, но по-другому.
Дни бежали медленно, но непреклонно движениями легкими, словно на картине, окутанной паутиной, незаметно теряясь в сумерках. Отсутствие событий – тоже событие.
Сколько прошло дней, он не считал. Не думал об этом. Что могло изменить знание? Традиция, обыденность. Завтрак, прогулка, библиотека. Обед, библиотека.
Сегодня его посетил маг. Из тех, кто приходил в самый первый день. Протянул конверт, и страх почувствовался в тени, скрывающей лицо, в неуловимой дрожи замершей руки.
Страх окутывал их всех темным облаком. Они все боялись, но не его.
Письмо королевы. Нежные слова. И в то же время не оставляющие сомнений.
Строки, хранящие знакомые с детства воспоминания. Она говорила… Нет, смеялась. И шептала на ухо жаркие фразы. Обещания.
«Мой возлюбленный муж».
Одна эта фраза заставила Регана почувствовать себя величайшим мерзавцем.
Он не любил свою жену. Это понимание пришло к нему не сейчас, ни в этот момент. Но именно сейчас он понял, что согласился со своими мыслями. Да, не любил. Но он принес клятву.
«Сейчас я должна покинуть вас и мою страну, которую люблю, так же, как и вас».
Реган читал и с каждой фразой чувствовал, как силы, спящие в летаргии равнодушия, начинали оживать. Дочитав, он коснулся ее имени, застывшем в белом пространстве бумажного листа.
«Наша встреча состоится вскоре. Может быть, через день-два».
Его тоже ждала длинная дорога. Но сначала ему придется решить все проблемы здесь. Слишком долго он ждал, надеялся непонятно на что. Пытался скрыться от собственных страхов. Собственных чувств.
В этот раз он ощутил, почувствовал изменение реальности. Смещение пространства. Некоторое время Реган раздумывал, как следует поступить. И может ли он принять решение, не зная всего.
Он даже не знал, хочет ли принимать решение. Но ведь он уже решил. Или кто-то решил за него. Как все не вовремя.
Реган нашел в себе силы обернуться. Все-таки он мужчина.
Девона стояла, прислонившись к стене. Одна рука была прижата к губам, другая покоилась на рукояти ножа. Раньше он не видел у нее оружия. Впрочем, часто ли они встречались в последнее время? Единожды.
Ее появление в этот раз оказалось совсем не таким неожиданным. Теперь ей больше шел этот цвет волос. Или она сама изменилась, научилась одеваться настолько гармонично, насколько это было возможно. Или просто научилась быть собой. Жить в этом мире.
Научилась жить здесь? Что ей сказать? Что он женат? Разве эти слова не оправдания? Фиона, прости.
– Теперь ты приходишь, когда хочешь?
Она покачала головой.
– А плакать не надо. Первый раз вижу, что ты плачешь. Странно, в книгах об этом не пишут. Ты приходишь ко мне? Сюда? Как это возможно?
– Я летаю. Научилась летать. Я же дракон, пусть и без крыльев. Это так необыкновенно, мчаться сквозь тьму.
В комнате потеплело, и мелькание белых звездочек стихло. Теперь между ними было только слабое сияние свечи.
Изображение дракона на платье сжимало в своих лапах цветущую ветвь, и белые слезы серебра стекали прямо по складкам к ее босым ногам.
Это сделать проще-простого, прикосновение самая обыкновенная в мире вещь.
Какая нежная и теплая у нее кожа.
Сколько прошло времени? Сколько дней унес ветер?
– Мне было так плохо. Реган, мне было плохо.
«Мой возлюбленный муж…»
– Нет, нет, нет.
Сколько сил нужно было, чтобы просто разжать руки. Сколько сил, чтобы отвернуться и не смотреть в глаза. И прошептать еще раз.
– Нет.
Кажется, теперь он касался ледяной статуи. Прав ли он? Должен ли поступать так, как поступал. Должен ли он страдать? И может ли он заставлять страдать других?
Время прошло, и она исчезла так же незаметно, как и появилась, на несколько мгновений оставив после себя знакомый аромат. Но холод остался.
* * *
Некоторое время Дана молча сидела в кресле. В кресле, которое кто-то заботливо поставил прямо у камина, там, где должно быть теплее всего. Вот только огонь в черной пасти уже давно погас, и из темноты тянуло мартовской стужей. Слезы проложили две сверкающие дорожки на щеках. Слезы прожили свою робкую и короткую жизнь и остались далеким воспоминанием на давно высохших губах.
Дана улыбалась в мельтешении теней от одинокой и почти испустившей дух свечи. «Скоро ее тепло тоже умрет, и оставит меня один на один с драконом».
Серебряные искры сияли вокруг, вздрагивая в такт слабым, еле слышным ударам. Их становилось все больше, и больше. Серебро жило своей жизнью, поднимаясь и расцветая выше и сильнее.
«Так бывает. Тем более, так бывает у таких, как я». Зеркало на стене затянуло фантастическими узорами. Белее белого, нежнее нежного.
За окном метель обнимала распустившиеся почки вербы. Серо-желтая надежда на будущее умирала беззвучно. Белое на черном – такой цвет сегодня будет править балом вокруг в завывании ветра и потрескивании мороза. Люди спасались в темных проемах домов, проклиная внезапную, совсем не весеннюю стужу, отогревали друг друга, протягивали ладони к пламени очагов. Пытались отогреть души крепкими напитками и неуверенными улыбками. Счастливцы.
«Un vieux saule bossu penche sa tête en douce Vers l’eau du lac enfermée sous la glace…»
Откуда это?
«Одна верба круто над землей склонилась, где синее озеро подо льдом укрылось» Кажется, она читала совсем недавно. Красиво.
Дышать стало тяжело, и руки заледенели. Совсем. Сестры-хранительницы метались в безумном танце, пытаясь понять угрозу. Бесполезно. Хотелось только спать. Закрыть глаза и не видеть ни того мира, ни этого.
Сердце билось так гулко, и, кажется, стоило протянуть руку и можно было коснуться сверкающей стены. Стена росла так быстро и так охотно. Дана сотворила это ледяное дитя.
Как же она устала. Устала. Надо было отдохнуть, только голоса мешали. Голоса бились, как стая птиц о стекло. И этот голос сильнее всех. Знакомый голос не давал погрузиться в небесное сияние. Но погрузиться в горечь ей никто не был в силах помешать.
– Дана!
Стена вокруг нее затрещала, зашаталась и не выдержала, рассыпалась безобразными бесформенными ледяными глыбами. Холод из окон с лопнувшими разводами ворвался ликующим вихрем, обнимая свою хозяйку сотнями жадных рук. Она не заслужила этот белый танец. Не совершила ничего. Пока. Дракон на груди начал с радостью просыпаться, и пламя, исходящее от амулета, обожгло тысячами раскаленных спиц.
Дар прижал ее к груди, и она услышала, как его сердце билось так же сильно, как и ее. Ее страж.
Издалека доносились встревоженные голоса, заботливые, нежные руки начали снимать заледеневшую одежду, а она все прислушивалась к близким и таким далеким ударам. Ритм стих, и Девона почувствовала, что ее сердце тоже стало биться спокойнее. Он спас ее еще раз.
«Мой страж»
Дана начала согреваться. Теперь она могла позволить себе совсем забыться и разрешить дышать так, что не сможет услышать даже он. Можно было заснуть в его объятиях самым сладким сном из всех возможных.
Вот только кинжал с драконом. Она стискивала рукоять и не могла разжать ладонь, словно примерзшую к рукояти. И все же удержалась на этот раз. Смогла. Не навредила никому. Даже себе.
Глава 8. То, что мы не замечаем. То, что что решает все
Некоторое время посланники молчали, спокойно ожидая пока подадут кофе. В их взглядах Дана не смогла различить даже малейшего интереса. Ей стало немного грустно от того, что никто не обратил внимания ни на картину, ни на портреты у нее за спиной. Никто не обратил внимания на символы, которые украшали ее платье.
Двоица прибыла в сопровождении почти двух десятков охранников, секретарей из посольства республики Карфаген и представителей банка. Вся разноцветная толпа прихлебателей осталась стоять снаружи, расположившись у входа в ее кабинет. Солдат с кривыми мечами и курчавыми бородами вообще не впустили в здание, и они восприняли это очень нервно. Ну и пусть. Иберы из ждущих с удовольствием понаблюдают, как они в своих полу панцирях будут обливаться потом на солнце.
В кабинет она допустила только эту двоицу в сопровождении одного банкира. Того, которому доверяла. Чуть-чуть. В конце концов, именно она представляла здесь административную власть. А эти южане, кем бы они не являлись на самом деле, пришли без предупреждения. И, судя по всему, они не являлись официальными лицами.
Дана внутренне не могла не поаплодировать своему решению. Хотя она только усложнила задачу. Впрочем, сейчас Дана не очень понимала, какова эта задача. И Арнольд не предупредил ее о возможности появления странной двоицы у нее в академии.
Гости не попытались даже на крупицу быть галантными и с безразличием, граничащим с хамством, проследовали на предложенные места. И замерли, в упор разглядывая хозяйку кабинета.
Здесь Девана впервые встретилась с таким отношением. Обычно инициативу брали на себя местные жители или стражи, а она реагировала на происходившее, прислушиваясь к советам или игнорируя их, действуя с помощью магии или бездействуя. Наблюдала за происходящим со стороны.
Сейчас некому было подсказать правильный путь. Стоило ожидать хотя бы пары слов от Мелия. Но банкир отказался протянуть ей руку помощи и кроме достаточно сухого приветствия ограничился парой ничего не значащих фраз. А потом уже не осталось времени.
И вот теперь он также буравил ее тяжелым взглядом, словно наступил момент выведать, что же скрывала хозяйка магии. Но больше, чем она показала раньше, ему пока знать не было никакой необходимости. Так же, как и этим шишкам из-за моря.
Очень жаль, что Ярне отправился в путь именно вчера, и рассчитывать на его помощь стало невозможно. Но ведь когда-то необходимо брать ответственность на себя. Если что-то пойдет не так, то Дар сразу же предупредит стража матери, и они вернутся ей помочь.
Для дракона справиться с тремя людьми было очень просто. Даже без помощи пламени и острых когтей. Она взглянула на картину и решила, что не стоило волноваться. Ведь на самом деле она совсем не одна.
Могло показаться, что силуэты летающих рептилий нависали над плечами людей в темных костюмах. Своеобразная «тройка», расположившаяся перед Девоной, не замечала не только экзотического оформления кабинета, но и Ковентину, которой точно было не по себе.
Подруга побелевшими пальцами сжимала весьма пухлую зеленую папку с «важными» бумагами неизвестного содержания и, старательно выпрямив спину, смотрела куда-то поверх голов визитеров. Возможно, она тоже ожидала помощи от летающих чудовищ. Наверное, отправить обоих стражей одновременно, пусть и в такую сверхважную поездку оказалось не самым лучшим решением. Ковентина не пыталась ее отговаривать, но Дана понимала, как это не нравилось подруге. Всего два-три дня, которые не решат ничего, а пока они займутся текущими делами академии. Подготовят финансовые документы для банка и министерства. В конце концов, за это отвечала именно Тина.
Вот уж кто был почти нокаутирован этим внезапным визитом. Повелительница воды даже не успела поменять свое серое служебное платье на что-нибудь более соответствующее моменту. Хотя, если взглянуть с другой стороны, это могло быть даже хорошо. Дело прежде всего. Для всех и каждого. Но только не для нее.
Кофе из Индии, закупленное исключительно для подобных случаев, посетители восприняли как нечто само собой разумеющееся. Как нечто настолько обыденное, что Деване захотелось громко произнести что-нибудь по-детски беспричинно грубое. Но она только вежливо улыбнулась, продолжая мысленно проклинать себя за то, что именно сейчас умудрилась отослать обоих стражей.
Мужчины продолжали в молчании спокойно наслаждаться напитком. Тишину, повисшую в кабинете, можно было резать ножом, как масло. Ковентина, оторвав взгляд от пламени в раскрытой пасти летающего чудовища, теперь считала пуговицы на черно-синей жилетке ближайшего гостя.
Они что, телепаты? Кажется, эти люди вели между собой неслышную беседу, обмениваясь только им слышными фразами после каждого прикосновения к белизне фарфора.
Дверь в кабинет открылась беззвучно и в образовавшуюся щель проскользнула Айн. Пройдя несколько шагов на цыпочках, она уселась прямо на пол за креслами гостей, сморщила носик, нахмурилась, встретившись взглядом с Тиной, и маленькие морщинки собрались на лбу девочки.
Вот же глупая! Простудит себе еще что-нибудь, сидя на камнях. Но как же хорошо, что она пришла сюда! И как же хорошо, что она успела переодеться, и теперь каждый сможет различить крылья дракона и всполохи огня на ее платьице.
Господин Мелий наконец отставил свою чашку. Два его спутника последовали примеру адвоката.
Кто же из них здесь главный? Тот, кто начнет говорить, или тот, кто не скажет ни слова? Или они будут говорить по очереди? И что они вообще собирались сказать? Судя по тому, как держалась Тина, вполне можно было ожидать какую-нибудь гадость.
Дана еще раз улыбнулась, на этот раз глядя прямо в глаза Марка. Пусть вспомнит встречу в банке. Пусть только попробует усомниться в ее способностях.
Но гости другие. Что они из себя представляли? Дома, глядя на экран телевизора или монитора, она с трудом могла представить, что люди с таким носом картошкой и бровями «а-ля генсек» являлись гениями, способными продумывать на сто ходов вперед умопомрачительные финансовые махинации или самым безжалостным образом разрушать жизни миллионов людей. Тот, который сидел посередине, наверняка никогда не занимался фитнесом и весь его шикарный имидж заключался, судя по всему, в сверкающем перстне на мизинце и в тёмно-синем костюме, ценой неизвестно сколько сотен шекелей. Возможно, он вообще являлся не публичным человеком. Сидел в каком-нибудь офисе в полумраке и, почитывая утреннюю газету, тянул за конец паутинки. За набухшими веками невозможно было определить даже цвет его глаз. И туалетная вода у него слишком сильно пахла. Как только Тина выносила его, сидя в метре от этого типа?
А может, так несло от второго спутника банкира? Он выглядел получше, хотя костюмы они явно заказывали у одного мастера. Неброская роскошь. Для тех, кто понимает. Виноградная кисть в булавке с семью бриллиантами намекала на благополучие. Обаятельный и скромный. Только очень бледный, как голодный вампир. Губы казались почти белыми, и черный цвет ему явно не шел к лицу. Черт, о чем она думала!
– Мадам Девона.
В словах Мелия она уловила странные интонации. Словно он извинялся перед своими коллегами за то, что привел их на эту встречу, не будучи на сто процентов уверен, что статус хозяйки соответствовал заявленному для встречи. И, произнося ее имя, он еще раз спрашивал у своих спутников разрешение на начало переговоров. А может быть, наоборот, эта неуверенность была намеком, извинением как раз перед ней? Дана не знала, как должна отреагировать и должна ли вообще отвечать. Проще всего, вздернув подбородок, просто гордо внимать словам банкира. Что она и делала. Не дождавшись какой-либо реакции, Марк продолжил:
– Господин Матан бен Маагарбал в прошлом суффет Карфагена, – худощавый спутник Мелия еле заметно склонил голову и коснулся своей замечательной булавки.
– И господин Аздрубаал бен Шафат, суффет предыдущего срока, – лицо толстяка неожиданно ожило мельканием многочисленных складок и он, громко засопев, с трудом сложил вместе свои многочисленные подбородки.
– Эти уважаемые господа представляют сообщество банкиров и торговцев Карфагена. Они преодолели серьезные препятствия, чтобы добраться сюда и побеседовать с вами, госпожа ректор.
В наступившую тишину ворвался шум крыльев стрекозы, влетевшей в раскрытое окно. Насекомое, сверкнув золотом, на мгновение зависло над столом, словно оценивая, в какую сторону направиться. Тина махнула рукой, стараясь избавиться от навязчивого летающего хищника.
Стрекоза не обратила внимания на ее судорожные движения и медленно начала двигаться над столом, словно фиксируя в огромных фасетчатых глазах образы присутствующих. Затем метнулась к Девоне и, уцепившись за кружева, повисла на рукаве бледно-зеленого платья, там, где рядом на лифе разбегались узоры с родовым знаком семейства госпожи ректора.
Дане ужасно хотелось вскочить и сбросить живой амулет, но она не позволила себе это сделать. В появлении маленького беспощадного хищника была какая-то неуловимая магия, знак для всех присутствующих. Возможно, всем им, и хозяевам, и гостям, стоило еще раз задуматься о предстоящем разговоре.
Выражение лиц гостей никак не изменилось, и сквозь показное равнодушие невозможно было прочесть ровным счетом ничего. Но Девона отметила, что оба не отрывали взгляда от насекомого, которое странно вело себя.
«Может быть, банкир наговорил про меня всякого».
Девона не очень хорошо понимала, что из себя представляла должность суффета, но полученных практически на бегу справочных знаний было достаточно, чтобы понять; с ней пожелали встретиться очень высокопоставленные люди. Не зря Ярне настаивал, чтобы она уделила больше времени знакомству с историей и устройству соседних государств, а она, наоборот, по большей части, пыталась разобраться с магическими способностями студентов и своих врагов. И вот теперь рядом никто не находился, кто мог подсказать, как вести себя. Нужно было хотя бы попытаться не ляпнуть какую-нибудь глупость.
– Позвольте мне начать, госпожа Девона.
У более молодого карфагенянина оказался низкий грубоватый голос, совсем не соответствующий его утонченному облику.
– Маленький экскурс. Возможно, вы знаете, что сейчас все мы, мирные и трудолюбивые граждане Карфагена переживаем нелегкие времена.
Матан бен Маагарбал как будто произносил речь с трибуны в парламенте, устремив взгляд в пространство за спиной Даны.
– Наш знаменитый флот понес тяжелые потери, встав грудью на защиту города, его обитателей и нашего чудесного порта – средоточия сокровищ всех частей света. Столица государства находится в блокаде врагов рода человеческого. Жители прекраснейшего из городов испытывают проблемы с пропитанием и простейшими вещами, необходимыми для ведения домашнего хозяйства.
«Враги рода человеческого – это, судя по всему, персы». Дана попыталась сосредоточиться на словах, произносимых суффетом, но запахи, которые источали ее гости, страшно мешали. Еще немного, и у нее заболит голова.
– Обо всем этом мы, конечно же, будем беседовать с господином канцлером завтра в резиденции правительства.
«Но что же тогда вам нужно от меня?»
– Хочу особо подчеркнуть, что господин Гензерих замечательный человек и государственный деятель.
«Ну да, наверно с этим можно согласиться. Пожалуй, и мужчина он тоже ничего. Хотя мог бы уделять своей невесте больше времени».
Последний раз они встречались на прошлой неделе. Во вторник. Обедали в достаточно архаичном месте. Дворик под стеклянным навесом. Цветов было множество, но еда оказалась не очень вкусная.
Мысли устремились в совершенно неожиданную сторону.
– Господин канцлер великий ученый и мыслитель. Вы, госпожа, должно быть знакомы с прогрессивными идеями, которые сейчас меняют общество Кельтики. Да что говорить, ваш будущий супруг только что изменил пути развития всего человечества.
Гензерих был хорошим человеком, и он любил Дану. Это плюс. Огромный плюс, и от этой мысли вообще становилось так… тепло. И все же. Едва ли допустимо так думать о человеке, которого она, в свою очередь, не любила совершенно и даже, скорее всего, обманет или нет. До конца еще непонятно. Сейчас Дана его обманывала и использовала. Ведь, она не собиралась выходить за него замуж. Это просто представление, которое могло закончиться в любой момент. Но все способно было измениться…
Повинуясь внезапному импульсу, Дана встала и подошла к окну. Обхватив себя руками, она смотрела, как солнечные лучи отражались от стеклянного куба внизу. Блики слепили, не давали рассмотреть, что происходило на скрытом от посторонних взглядов дворе Академии. Но Дана чувствовала, знала, что творилось в ее роще.
Мужчины внизу, работая, напевали протяжную песню, помогая молодым росткам быстрее наливаться силой, стремиться вырасти и достигнуть небес.
Девана невольно вскинула голову в попытке оценить, сколько еще времени потребуется. Синева безразлично ответила ей холодным взглядом из невообразимого далека. Еще много. Очень много. Это только начало пути.
Белые облака в вышине медленно проплывали, и своей показной неспешностью посмеивались над торопливым ритмом в груди, который она тщетно пыталась успокоить. Вот это облако похоже на льва, а то, что дальше, поднималось, занимая уже полнеба – замок, подобный диснеевскому киночуду. Если бы беспечные знали о том, что непременно произойдет однажды, то не подумали бы смеяться, а попросили ветер унести их отсюда побыстрее и подальше. Куда-нибудь за море, за безбрежные океанские дали, где смогли бы наслаждаться показным покоем еще сколь угодно долго.
Девушка вздохнула и отправилась на свое место во главе стола. За все это время в комнате не было произнесено ни слова. Проходя мимо Ковентины Дана чуть коснулась плеча подруги.
«Спокойствие. Самодовольные мужланы пришли сюда не из-за тебя».
На лице бен Маагарбала проявились всевозможные оттенки розового и даже красного. Он дожидался, пока Дана вернется на свое место, нервно потирая серебристый браслет на запястье. Бен Шафат что-то шептал, но слова не могли пробиться через волны его подбородков.
А ее доверенное лицо, всегда нейтральный Марк Мелий, нервничал совершенно неприличным образом, вытирая со лба бисер пота тыльной стороной руки. Дана с удовольствием бы попыталась успокоить его. Но пока нужно было подождать.
Расправив складки платья и вскользь коснувшись невидимого амулета на груди, она присела в кресло и, выпрямив спину, постаралась изобразить холодный интерес.
– Итак.
Маленький дракон с прозрачными блестящими крылышками по-прежнему не делал попыток оторваться от ее предплечья.
– Вот-вот наступит лето, а здесь у меня все также прохладно. Не находите?
– Храни нас, господь…
Она не ошиблась, второй суффет пытался молиться.
«Они боятся».
– Итак.
– Мадам. Ээээ…
– Девона. Так меня зовут. Девона Орма.
Дана сознательно излишне растянула звук в середине слова. И, кажется, ее собеседникам это не очень понравилось.
Глаза бен Маагарбала словно остекленели. Дана кинула короткий взгляд в сторону Айн. Девочка поджала губы и покрутила головой. «Черт! Когда девочку удастся научить не ходить босиком по коридорам!» Вот сейчас ее пыльные пятки выглядели так неуместно. Еще один глубокий вздох. Может, ей стоило посчитать до десяти?
– Господа суффеты. Мне очень приятно слышать настолько лестное мнение о своем женихе.
Бен Шафат поднялся, с размаху навалившись животом на столешницу так, что Дане показалось, что вся посуда, все белые чашечки и блюдца с затейливым орнаментом, сорвутся с места, посыпятся со стола и, коснувшись холодных каменных плит, разлетятся на мелкие кусочки.
Но этого не произошло. Девона была благодарна мастеру, который в неведомые времена сумел создать громадину, способную выдержать испытание весом даже такой объемной туши и не дрогнуть, не сдвинуться ни на миллиметр.
– Госпожа ректор.
Карфагенянин выплюнул из себя фразу, будто избавился от отвратительного сгустка слюны, скопившегося у него во рту и не позволяющего нормально дышать.
– Не хочу, не могу позволить себе даже подумать о том, что вы сознательно позволяете себе столь странное отношение к посланникам великого города, которые, которые…
Девона с удивлением поняла, что с трудом могла разобрать слова, исторгаемые мужчиной, подобно мутному неприятному потоку. Кажется, ее собеседник сам того не замечая от волнения или по какой-то другой причине, стал переходить с одного языка на другой.
– Вы должны понимать, какая честь оказана вам. И пусть вы попытались этими цветами на платье подчеркнуть свою принадлежность к высокому роду, мы прекрасно осведомлены, каким образом некоторые женщины получили право называться Ля Форэ Вертэ.
Ковентина отшатнулась на резную спинку стула и испуганно вздрагивала после каждого слова, будто все эти гневные слова были направлены на нее.
Эта резьба являлась настолько объемной и острой, что Дана бы никогда не согласилась сидеть на стуле длительное время. А может быть, столяр-краснодеревщик специально так поработал над мебелью, чтобы сидящий на стуле человек не мог надолго расслабиться и все время чувствовал неудобство перед сидящим в мягком кресле ректором?
«А ведь с платьем я точно угадала».
Молчание Даны окончательно вывело из себя карфагенянина. Речь его стала совершенно неразборчивой, а на лице выступили красные пятна.
– Кроме того, странное исчезновение главы рода и то, как вы непонятным образом получили этот пост…
К огромному сожалению, она не смогла удержаться. Все, что произошло в следующее мгновение, произошло помимо ее воли, и катастрофы не случилось лишь потому, что страх, ужас, мгновенно пронзивший подругу и отразившийся в сердце Даны, заставил замереть реальность. Черная лента, сорвавшаяся с ее ладони, распрямившейся жестокой пружиной, остановилась у самой груди Бен Шафата. Задрожала на мгновение, словно вопреки желанию хозяйки пытаясь пробиться дальше, проникнуть всего на несколько сантиметров в горячую глубину и вцепиться в комок плоти, что также замер и прекратил свое движение в попытке спрятаться, скрыться и исчезнуть с ее пути.
Еще через мгновение черный цвет, разрывающий пространство между Даной и мужчиной, померк, и лента растворилась в пространстве, так словно ее никогда и не было.
Капля пота сорвалась с кончика носа карфагенянина и медленно, словно время вокруг них потеряло свой нормальный ход, полетела вниз. Ковентина, вновь открывшая глаза, молча следила за ее полетом. Казалось, на этой капле были сосредоточены взгляды всех присутствующих. Но не Айн. Ее тоненький голосок прозвучал, словно чириканье маленькой птички в темноте, перепутавшей рассвет с закатом.
– Не надо бояться Деваны. Она умеет управлять магией как никто другой. Даже я так не умею. Пока что.
