Полина Денисова
Меня зовут Марк!
Первое, что я увидел, проснувшись, было лицо Мары. Я видел ее не резко, словно размыто, но этого хватило, чтобы понять, как сильно я ее разочаровал. На ее красивом, немного капризном лице с неестественно пухлыми губами я прочитал брезгливое омерзение, смешанное в то же время с некоторым любопытством. Так смотрят на жабу или на навозного жука, или на другую природную гадость. Отбросив все чувства, я набрал в легкие воздуха и заорал: «Пииииить!». Мара шарахнулась от меня и схватилась за мобильный. Я еще долго так орал, в надежде, что кто-нибудь поймет мой невнятный новорожденный язык, ведь это все же специализированное заведение, родильный дом, и где, как не здесь, иметь переводчика с нашего языка? Увы, меня поднимали, трясли, уговаривали Мару дать мне грудь (та наотрез отказалась), но ни один из них не догадался подать мне элементарной воды. И только бабушка, добрейшая моя бабушка, которая сорвалась с работы пораньше и снова прорвалась в отделение, подобно урагану, смогла разобрать мои охрипшие мольбы. Я чувствовал к ней общевселенскую благодарность, но не мог ее выразить, и все, что мне было доступно – это изловчиться и поцеловать ей руку. Но и целоваться я тогда еще не умел, а потому, как мог, неловко присосался к ее руке и жадно втягивал в себя, надеясь, что она поймет, что она мой единственный друг и любимый человек в этом холодном, бездушном и неприветливом месте. Мне хочется верить, что она все поняла, и, сделав вид, что увидела что-то в окне, отвернулась от Мары и стояла так со мной на руках, и ее соленая и такая вкусная слеза попала прямо в мой рот, и я с блаженством проглотил ее. И мне захотелось, чтобы мы с бабушкой остались так стоять надолго, даже навсегда, и ее волшебно вкусные слезы не дали бы мне умереть от жажды. Так и заснул, как говорится, сном младенца.
Несмотря на послеродовой психоз, который сама у себя диагностировала Мара, жизнь по эту сторону жизни оказалась в целом вполне сносной, особенно в те дни, когда приходит бабушка. Перед бабушкой я всегда выгляжу паинькой, боюсь ее разочаровать. Зато с Марой и самураем я не церемонюсь – иногда не даю им спать всю ночь напролет, хотя пару раз это было весьма рискованно. Однажды злая спросонок Мара неожиданно вытянула меня из кровати за одну руку, и плечо потом болело несколько дней. А еще раз, под утро самурай долго тряс меня над ванной, пытаясь сбросить с меня вонючий подгузник, не трогая его руками. Я сильно прикусил тогда деснами язык и целый день совсем не мог есть (я все еще ем из бутылочки с соской). Но самое ужасное – это имя, которым они меня назвали. Что до меня, то я еще внутри Мары выбрал себе вполне подходящее имя – Марк. Но самурай с Марой, хохоча и издеваясь, глумливо поглядывая в мою сторону, решили назвать меня Ричи. «Муааааа-муаааа-муаааа!!!», – орал я, пытаясь, неделя от роду, выговорить свое имя, но все было бесполезно. Они меня не слышали. «Может, богатым будет…», – помечтал вслух самурай. Теперь приходится орать каждый раз, когда слышу это имя.
