Пивоваров Виктор
С друзьями – по Санкт-Петербургу. Вокруг Сенной
Иван Иванович Бецкой был незаконнорождённым сыном дипломата Ивана Юрьевича Трубецкого, и, по законам того времени, не имел права наследовать ни фамилию, ни княжеский титул. Домашнее образование, дальнейшая учеба за границей, выполнение дипломатических поручений на государственной службе в совокупности с открытым характером и природным обаянием открыли Ивану Ивановичу двери всех влиятельных домов Европы. Он был близко знаком с французскими энциклопедистами и, во многом, разделял их взгляды. К моменту воцарения Екатерины II, Бецкому исполнилось 58 лет, но он сохранил недюжинную энергию и работоспособность. Последовавшие 20 лет стали для него годами самых важных дел жизни: бессменное руководство Академией художеств, создание воспитательных домов и ломбардов, институтов благородных девиц, строительство набережных, знаменитой ограды Летнего сада и памятника Петру I.
Памятник Екатерине II
Лицом к театру расположились за разговором адмирал Василий Яковлевич Чичагов и генерал-аншеф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский.
Василий Яковлевич Чичагов в 16 лет поступил на службу в российский флот и, не хватая с неба звёзд, постепенно поднимаясь со ступеньки на ступеньку, дослужился до звания адмирала. Во время войны со Швецией на море, которые случались время от времени, в 1788 году скончался командующий Балтийской эскадрой, истинный герой Чесменского сражения адмирал Самуил Карлович Грейг, и Екатерина II назначила командующим Чичагова. Вот тут-то раскрылся флотоводческий дар Василия Яковлевича, который, командуя эскадрой, одержал победы в трёх больших баталиях над превосходящими силами противника, взяв при этом в плен множество кораблей, более 5000 солдат и до 200 офицеров, в том числе шведского контр-адмирала, и принудил короля Швеции к миру. Единственный из всех морских офицеров адмирал Чичагов был награждён орденом св. Георгия 1-й степени. При этом до конца жизни он оставался скромным простым человеком. «Вы найдёте его за дверью, сконфуженного своими достоинствами и своими талантами» – говорила о Василии Яковлевиче Великая императрица.
Существует анекдот, согласно которому во время аудиенции у Екатерины II адмирал, рассказывая о выигранном сражении, так увлекся, что, позабыв об этике и правилах приличия, начал обильно материться, ругая шведов. Опомнившись, Чичагов смутился и принялся просить прощения, но Екатерина тактично сделала вид, что не поняла непристойных выражений, сказав: «Ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею».
Алексей Григорьевич Орлов был одним из руководителей дворцового переворота, в результате которого на российский престол взошла императрица Екатерина II, и одним из заговорщиков, заставивших императора Петра III подписать акт об отречении от престола.
Не занимая формально видных должностей, Орлов долгое время оказывал сильное влияние на государственные дела. Во время 1-й русско-турецкой войны он разработал план военной операции против Турции в Средиземном море и возглавил эскадру русского флота. За победу в Чесменском сражении Орлов был награждён орденом св. Георгия 1-й степени и получил право именоваться впредь Орловым-Чесменским.
По велению Екатерины II Алексей Григорьевич обманом привёз в Россию княжну Тараканову, притворившись её сторонником и предложив ей свою руку.
В середине 1770-х, выйдя в отставку, Орлов поселился в Москве, в своей усадьбе Нескучное, и занялся коневодством, ведя жизнь обычного барина. На принадлежащем ему конезаводе была выведена одна из самых известных в мире русских пород лошадей – Орловский рысак.
После смерти Екатерины Павел I устроил перезахоронение Петра III и заставил участвовать в процессии всех предполагаемых убийц своего отца. По приказанию Павла Орлов должен был нести перед гробом императорскую корону. Современники вспоминали, что, получив этот приказ, граф «зашёл в тёмный угол и взрыд плакал. С трудом отыскали, а ещё с большим трудом убедили его взять корону в трепетавшие руки».
Завершая обход вокруг памятника, мы остановимся напротив Аничкова дворца, к которому обращены фигуры княгини Екатерины Романовны Дашковой, сидящей в задумчивой позе с книгой в руках и Гавриилы Романовича Державина, декламирующего стихи.
Дашкова обладала складом ума, мыслящего масштабами крупного государственного деятеля. Она была на 14 лет моложе будущей императрицы, что абсолютно не мешало ей общаться на равных с Екатериной Алексеевной и быть активной участницей переворота. Екатерина Романовна была знакома с Вольтером и Дидро, Уильямом Робертсоном и Адамом Смитом, а также с Бенджамином Франклином, по рекомендации которого была принята в члены Американского философского общества. В возрасте 39 лет она стала директором Санкт-Петербургской Академии наук при президенте К. Г. Разумовском, и пребывала на этом посту до смерти императрицы. Лучшей оценкой её деятельности служит то, что в 1801 году, по вступлении на престол Александра I, академики единогласно решили пригласить Дашкову снова занять председательское кресло. (Екатерина Романовна тогда отказалась, сославшись на здоровье). По предложению Дашковой была учреждена Императорская Российская академия, имевшая одной из главных целей создание толкового словаря русского языка.
Гавриил Романович Державин вошёл в историю не только как поэт, автор первого неофициального гимна России («Гром победы, раздавайся!»), но и как видный государственный деятель. В составе Преображенского полка он участвовал в подавлении восстания Пугачёва, служил в Правительствующем Сенате, был губернатором двух областей и личным помощником Екатерины II. При Павле I Державин был президентом Коммерц-коллегии и государственным казначеем. При Александре I он два года пробыл министром юстиции Российской империи и вышел в отставку в чине действительного тайного советника. Все это время поэт продолжал писать. В Публичной библиотеке бережно сохраняется грифельная доска, на которой Гавриил Романович, находясь на смертном одре, начертал последние строки:
«Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей.
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.»
Прогулка вторая
Сенная площадь
В 1737 году указом Анны Иоанновны на дороге, по которой купцы и крестьяне въезжали в Санкт-Петербург, было отведено «место для сенного торгу» – так образовалась площадь с самым дешёвым и многолюдным Сенным рынком. Приезжие «гости» из Великого Новгорода, а то и из самой Москвы, останавливались торговать всем тем, что привезли для продажи в город. Появились торговые ряды, а позже и церковь, которую на средства купца Саввы Яковлева в 1753-1765 годах построил архитектор Алексей Васильевич Квасов, служивший главным архитектором Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга.
Савва Яковлевич Собакин совершил головокружительную даже для XVIII века карьеру, превратившись из крестьянина в миллионера и дворянина. Первоначальный капитал он нажил рыбной ловлей и откупами на питейные сборы, а затем и откупами по таможенным сборам. Позднее купил на Урале 4 завода и полотняную фабрику в Ярославской губернии. В короткое правление Петра III Савва Собакин получил жалованную грамоту на дворянство, а вскорости сменил свою неблагозвучную фамилию на Яковлев.
В Петербурге Савва владел двумя большими участками земли, ему принадлежало и несколько загородных имений.
Церковь, ставшую архитектурной доминантой площади, освятили в честь Успения Пресвятой Богородицы, но чаще ее называли Спас-на-Сенной. Рядом высилась 40-метровая трехъярусная колокольня с колоколом в 542 пуда весом. Первоначальный облик храма в стиле барокко сохранялся, несмотря на видоизменения, происходившие время от времени, вплоть до 1961 года, когда, по решению властей, церковь взорвали и на её месте соорудили наземный павильон станции метро «Площадь Мира» (так Сенная площадь именовалась с 1952 по 1992 годы).
Здесь, на площадке возле метро, удобно назначить встречу друзей, и отсюда отправиться на прогулку вокруг Сенной площади.
Бывшая гауптвахта
На другой стороне Садовой улицы в 1820 году архитектор Викентий Иванович Беретти соорудил монументальный павильон с четырехколонным портиком дорического ордера (Садовая, 37). Портик был симметричен входу в церковь Спаса-на-Сенной и украшен такими же колоннами. В этом здании, типичном для застав и караульных домов начала XIX века, разместили гауптвахту, на которой в марте 1874 года за нарушение цензурного устава содержался под арестом Фёдор Михайлович Достоевский, бывший в ту пору редактором журнала «Гражданин».
Наказания на Сенной за воровство и мошенничество происходили и в XVIII-м, и в первой половине XIX века – виновных прилюдно били кнутом и плетьми.
Необходимо отметить, что районы, примыкавшие к площади, традиционно были населены городской беднотой, быт и нравы которой описали Всеволод Крестовский, Фёдор Достоевский, Алексей Некрасов и другие литераторы.
Однако, вернёмся к зданию гауптвахты. В 1886 году его приспособили под санитарную лабораторию, где проверялись продукты, привезенные на продажу. Лаборатория существовала здесь и в советское время, а в 1957 году здание занял междугородний автовокзал. В наши дни здесь размещается городское информационно-туристическое бюро.
Все дома на нечетной стороне площади были реконструированы после Великой Отечественной войны с приведением фасадов к некоторому единообразию в стиле, так называемого, сталинского неоклассицизма. Так между домами 3 и 5 (Сенная пл., 3 и 5) появилась декоративная двухъярусная арка, а на доме 9, выходящем и на Гривцов переулок – классицистический портик, замыкающий перспективу Московского проспекта. Глядя на эти послевоенные здания уже невозможно представить, что в XIX веке эта сторона площади была южной границей мрачного района, где находилось бесчисленное количество публичных домов, ночлежек и питейных заведений, который в наши дни принято называть «Петербург Достоевского».
Фонтан – поилка. Бывший магазин «Океан»
И если с одной стороны Сенную площадь ограничивает здание гауптвахты, то с другой она заканчивается домом 39 по Садовой улице, построенном в 1810-е годы тем же архитектором Беретти. За более чем два века существования это строение неоднократно расширялось и видоизменялось. В 1976 году, после очередной перестройки, в здании открылся, памятный ленинградцам, магазин «Океан». Газета «Вечерний Ленинград» в 1975 году писала: «… магазины «Океан» – это целые комплексы, включающие в себя не только магазин, но и кафетерий, дегустационный зал, выставочное помещение. На прилавках будет представлена продукция со всех бассейнов, где ведут промысел советские рыбаки».
От Сенной площади берет начало Московский проспект, который зародился в XVIII веке, как дорога, ведущая в Царское село. За свою долгую историю он не раз менял название: Саарская перспектива, Царскосельская дорога, Московское шоссе, Обуховская улица, Забалканский проспект.
В советское время ему присвоили имя Международного проспекта, в 1950 году – проспект Сталина. С 1956 года после развенчания культа личности вождя народов проспект переименовали в Московский, и это название он носит и поныне.
Подойдём к началу проспекта и остановимся напротив дома под номером 1. Его отличает видимый издалека мощный шлемовидный купол необычной шестигранной формы, а также майоликовая плитка и букрании (бычьи черепа), вплетенные в сложный орнамент. Архитектор Алексей Иванович Зазерский, построивший этот доходный дом в 1908 году, сосредоточил декор в уровне 6-го этажа, подчеркнув, тем самым, устремленность вверх и без того высокого здания. Нельзя не отметить, что купол и часы, утраченные в военное время, были восстановлены в 2006 году по историческим чертежам. Хочется выразить надежду, что рано или поздно другие исчезнувшие шатры, купола, башенки и шпили, особенно на Петроградской стороне, найдут своих меценатов и тоже будут восстановлены.
Московский проспект, дом 1
Дом 1 стоит на участке, где от Московского проспекта под острым углом отходит короткий Таиров переулок, с 1952 года носящий имя летчика Петра Антоновича Бринько, Героя Советского Союза.
В 1831 году во время пика эпидемии холеры на Сенной вспыхнуло народное восстание, получившее название «холерного бунта». Беднота, ставшая жертвой слухов о, якобы, намеренном заражении врачами простых людей бациллами холеры, ринулась было громить холерную больницу, которая находилась в этом переулке, но была остановлена войсками и жандармами. Когда все утихло, на Сенную площадь приехал Николай I, после чего родилась легенда об усмирении императором холерного бунта (этому событию посвящён один из горельефов на памятнике Николаю I на Исаакиевской площади).
В середине XIX века Таиров переулок был известен несколькими дешёвыми домами терпимости, о которых первый начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции, человек-легенда, Иван Дмитриевич Путилин писал: «это был притон <…> десятка два тесных квартир, в которых ютились исключительно убийцы, воры и беглые, здесь содержатели квартир занимались скупкой краденого, дворники – укрывательством, и, стыдно сказать, местная полиция имела с жильцов того дома доходные статьи».
Пересечем Московский проспект и обратим внимание на небольшой оазис, расположенный непосредственно на углу проспекта и Садовой. К 300-летию Санкт-Петербурга здесь воссоздали фонтан, который в 1809 году был построен на Царскосельской дороге по проекту архитектора Жана-Франсуа Тома де Томона, как фонтан-поилка для лошадей.
Лицевая сторона стеллы выполнена из серого и розового гранита и оформлена барельефом с символами Нептуна – косматая маска божества, трезубец и поверх него плывущая рыба, изо рта которой стекала вода в чаши.
В 1945 году фонтан был разобран и длительное время хранился в фондах музея городской скульптуры.
По этой, нечетной, стороне Московского проследуем до набережной Фонтанки, разглядывая по пути дома на противоположной стороне.
Московский проспект, дома 2, 4, 6
Огромный участок от Сенной площади до Фонтанки в 1829 году приобрёл князь Александр Егорович Вяземский, застроивший его 14-ю хаотично расположенными доходными домами в классическом стиле, с колоннами и треугольными фронтонами. Эти дома наводнили всевозможные мастерские, харчевни, семейные бани, портерные, трактиры, питейные и прочие мелкие торговые заведения. А поскольку на Сенной находился самый дешёвый рынок столицы, то постепенно все строения превратились в ночлежки, где обитало несколько тысяч лиц обоего пола. Это были не просто бедные, но еще и опустившиеся люди, многие из которых были связаны с криминалом: нищие, бродяги, уголовники разного рода, проститутки, продавцы краденого. С чьей-то лёгкой руки к этой агломерации приклеилось название «Вяземская лавра». Всеволод Крестовский писал: «Отсюда только два исхода: в тюрьму, да на кладбище». После того как в начале ХХ века злачное место оказалось в центре разросшегося города все строения снесли. Дом номер 2 – это все что осталось от знаменитой лавры. В те времена он был 3-х этажным, а в 1930-е его надстроили до 5-и этажей.
Следующие два симметричных дома с угловыми башнями, (Московский, 4 и 6) были построены в 1911 году по проекту архитектора Александра Сергеевича Хренова в переходном стиле от модерна к неоклассике (башни с элементами модерна, а фасады более сдержанны с сухим классицистическим оформлением). Дома должны были служить пропилеями предполагаемой улицы, оставшейся на бумаге.
А вот внешний вид дома 8 дает представление об облике проспекта до середины XIX века, когда фасады имели строгие и простые очертания, свойственные классическому стилю. Последнее изменение фасада, выполненное архитектором Фёдором Ивановичем Черненко, датировано 1870 годом. Тогда же на аттиках появился герб с изображением лебедя, видимо как-то связанный с тогдашним владельцем.
Московский проспект, дома 8, 10 – 12
По соседству с домом 8 находится комплекс зданий Общества торговцев Рыбного рынка (Московский, 10-12), построенный в 1898-1900 годах по проекту архитектора Густава Густавовича фон Голи. Предыстория его появления весьма любопытна.
В 1874 году отставной поручик Сергей Павлович Горсткин со своим компаньоном приобрел участок между Сенной площадью и Фонтанкой и получил разрешение на пробивку через него Новой улицы, параллельной Забалканскому проспекту, с целью создания там рынка. В 1885 году Горсткин продал свой участок, но и улица, и рынок продолжали называться Горсткиными.
Горсткин рынок
В конце XIX века торговцы Горсткина рынка, возмущённые ежегодным повышением арендной платы, образовали некое Общество из 50 членов, собрали деньги (порядка 1 миллиона рублей) и вознамерились построить собственное торговое место. С этой целью был приобретён участок земли, выходящий на Обуховский проспект, с обременением, как сказали бы сегодня, в виде дворца герцога Бирона, построенного великим Растрелли. Архитектору фон Голи для осуществления своего проекта этот дворец пришлось снести.
Журнал «Зодчий» в 1901 году отмечал: «…Особенно больно, когда исчезает бесследно какой-либо замечательный памятник старины, как это только что случилось с прекрасным старинным домом растреллиевской архитектуры. Теперь вместо него высится новый рынок, правда, крайне полезный по своему назначению, очень приличный по фасаду и безукоризненно грамотный в архитектурном отношении. Но таких зданий в Петербурге сотни, построек же Растрелли не наберется и десятка, а потому нельзя не пожалеть об подобной замене». И там же о здании рынка: «лицевой корпус имел 16 больших с двойным светом магазинов, с зеркальными широкими окнами, с обширными и удобными подвалами для хранения продуктов. В магазинах, предназначенных для рыбной торговли, устроены огромные бассейны с проточной водой, где будет отлично сохраняться живая рыба. Над магазинами в бельэтаже будут помещаться конторы, а на третьем этаже предполагается большая гостиница с удобными и недорогими номерами для приезжих».
В 1950-е годы по сторонам главного здания пристроили помпезные арки.
Перед набережной Фонтанки дома расступаются, образуя полукруглую предмостную площадь, очертания которой были определены в 1765 году по плану архитектора Алексея Васильевича Квасова. В небольшом скверике перед ректорским корпусом Петербургского университета путей сообщения (Московский, 15) в 2003 году установлен памятник Августину Августиновичу Бетанкуру.
Заслуги этого человека в деле становления инженерного дела в России невозможно переоценить. На посту первого ректора Института Корпуса инженеров путей сообщения Бетанкур создал инженерную школу и сообщество специалистов, способных решать широкий круг строительных и транспортных проблем. По проектам Августина Августиновича построены Каменноостровский мост, Манеж в Москве, комплекс зданий Экспедиции заготовления государственных бумаг – перечисление всех осуществлённых проектов займёт не одну страницу. В 1822 году Бетанкур разработал леса и механизмы для подъёма и установки колонн Исаакиевского собора. Найденные инженерные решения архитектор Огюст Монферран позже использовал для подъема Александровской колонны на Дворцовой площади.
Наш дальнейший маршрут лежит по набережной Фонтанки в сторону Гороховой. Воспользуемся ближайшим переходом, пересечем Московский проспект и оглянувшись, обратим внимание на комплекс зданий Университета путей сообщения.
В начале XIX века обнаруживается острая нужда в специалистах для строительства дорог и мостов. Для решения этой проблемы в 1809 году при Министерстве путей сообщения (в то время путей сообщения всего два – водный и сухопутный) учреждаются Корпус инженеров и Институт Корпуса инженеров путей сообщения. Это была первая высшая школа и первое транспортное и строительное учебное заведение в России. Институту выделили бывший Юсуповский дворец (наб. Фонтанки, 115), а в дальнейшем, на протяжении XIX и XX веков, на территории, прилегающей к Московскому проспекту, между Фонтанкой и Садовой был построен комплекс учебных зданий. До 1930 года институт готовил инженеров всех видов транспорта, а затем на базе факультетов были созданы самостоятельные учебные заведения: водного транспорта, воздушного флота, автодорожный институт, военно-транспортная академия.
Дом 9 по Московскому проспекту в классическом стиле с треугольным фронтоном, на котором до 1917 года красовался двуглавый орёл, был построен в 1823 году по проекту инженера Андрея Даниловича Готмана – одного из первых выпускников, а, впоследствии – ректора института.
Это было первое здание, построенное специально для учебного заведения, его главный корпус.
Московский проспект, дома 11, 9
Рядом – дом 11, возведённый в 1895 по проекту архитектора Иеронима Севастьяновича Китнера для студенческого общежития (в настоящее время – один из учебных корпусов).
Полуциркульный ректорский корпус на Обуховской площади (Московский, 13-15) был возведён в 1950-е годы.
Стены зданий университета украшают многочисленные мемориальные доски, посвящённые знаменитым выпускникам.
Среди них: Станислав Валерианович Кербедз – строитель первого постоянного металлического Благовещенского моста через Неву, Павел Петрович Мельников и Николай Осипович Крафт – строители железной дороги из Петербурга в Москву, Дмитрий Иванович Журавский – автор методики расчета пространственных ферм железнодорожных мостов и металлического шпиля Петропавловского собора, Генрих Осипович Графтио – академик, строитель Волховской ГЭС и других гидроэлектростанций, Яков Модестович Гаккель – один из основателей отечественного тепловозостроения и создатель первых русских самолетов.
Оставим Московский проспект и проследуем по набережной Фонтанки от Обуховского моста к Семёновскому, рассматривая по пути некоторые дома на обоих берегах реки.
Название Обуховского моста существует с середины XVIII века по имени подрядчика Павла Обухова. Первый деревянный мост на дороге в Царское Село имел поперечную щель (около 70 см) для пропуска мачтовых судов, которая в дневное время закладывалась досками.
Современный мост сооружён в 1939 году.
На противоположном, левом берегу реки обращает на себя внимание протяжённое здание с колонным портиком и треугольным фронтоном (наб. Фонтанки, 106) – главное здание Обуховской больницы, открытой в 1779 году для «чёрного люда». Первоначально на этом месте в 1782-1787 годах по проекту архитектора Луиджи Руска было возведено двухэтажное здание для мужского корпуса на 300 коек. Позднее, фасадом на Загородный проспект, был построен женский корпус. Внутри обширной территории больницы, среди прочих строений, соорудили первый в городе доллгауз (от нем. toll – безумный) – отдельный корпус для душевнобольных, окрашенный в жёлтый цвет (с тех пор название «жёлтый дом» – стало нарицательным для всех психбольниц в стране).
Больница постоянно расширялась и к началу ХХ века число коек достигло 3000. В 1897 году здесь был установлен рентгеновский аппарат, один из первых в стране.
Обуховская больница
В 1950-е годы главное здание было надстроено до 4-х этажей с сохранением классицистического облика.
Отдельная страница истории больницы связана с беспримерным подвигом великого хирурга Николая Ивановича Пирогова, который здесь на распилах замороженных трупов создал анатомический атлас человеческого тела. В этой больнице в 1847 году он впервые произвёл операцию под эфирным наркозом.
В настоящее время бывшая Обуховская больница является частью Военно-медицинской академии.
На правом берегу, по которому мы неспешно прогуливаемся, нас встречают три дома со схожими фасадами (наб. Фонтанки, 101, 99 и 97), отмеченные в городской топонимике как «три сестры». Они были построены одновременно в 1790-1793 годах на участке Марка Фёдоровича Полторацкого и почти не изменились до настоящего времени. Марк Фёдорович, как заботливый отец, готовил таким образом приданое своим дочерям.
Марк Фёдорович Полторацкий, обладая красивым баритоном, начинал свою карьеру придворным певчим у императрицы Елизаветы Петровны. При Екатерине II он был назначен директором Певческой Капеллы, стал действительным статским советником и потомственным дворянином. Его супруга Агафоклея Александровна «умело распоряжалась громадным богатством и большим хозяйством, держа в ежовых рукавицах челядь, родню и кучу уже переженившихся детей» (из книги Людмилы Третьяковой «Российские богини»). В семье было 22 ребёнка.
Дом 101 достался одной из дочерей, Елизавете, когда та вышла замуж за Алексея Николаевича Оленина.
Алексей Николаевич Оленин – российский государственный деятель, историк, археолог и художник вошёл в историю отечественной культуры многолетним плодотворным руководством Академией художеств и Публичной библиотекой. Известный литератор Николай Иванович Греч вспоминал о визите к Оленину в мае 1801 года: «Алексей Николаевич выстроил себе посреди двора отдельный флигель с итальянскими окнами, странный и неуклюжий. Взбираться к нему должно было по тесной каменной лестнице. Мы нашли его, как я находил его потом в течение сорока лет, за большим письменным столом, заваленном бумагами, книгами, рисунками, бюстами и пр.».
В 1813 году Оленины перебрались в дом 97, который надолго стал одним из центров культурной жизни столицы. Здесь собирались видные представители творческой интеллигенции – писатели, музыканты, художники, актёры. Постоянными посетителями были Иван Андреевич Крылов, Василий Андреевич Жуковский, Николай Иванович Гнедич, Константин Николаевич Батюшков, Орест Адамович Кипренский, Михаил Иванович Глинка, Карл Павлович Брюллов. После окончания Лицея здесь бывал и Александр Пушкин. В 1819 году в доме Олениных произошла первая встреча Александра Сергеевича и Анны Петровны Керн, в девичестве Полторацкой, которой Елизавета Марковна Оленина приходилась родной тёткой. Впечатление от этой встречи поэт выразил в известных всем нам стихах: «Я помню чудное мгновенье…».
«Три сестры»
Позже Александра Сергеевича охватило глубокое чувство к дочери Алексея Николаевича – Анне Олениной. В муках безответной любви родились бессмертные строки: «Я вас любил, любовь ещё быть может…» и ещё 10 посвящённых ей стихов. В дневниковых записях Аннет Оленина оставила малоприятную, но, видимо, беспристрастную характеристику Пушкина: «Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых или, точнее сказать, стеклянных глазах его. Арапский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его. Да и прибавьте к тому же ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти, как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, страстность нрава, природного и непринужденного, и неограниченное самолюбие…».
Впереди, между домами 93 и 91 от набережной Фонтанки отходит Горсткина улица, о которой мы вспоминали в связи с комплексом зданий Общества торговцев Рыбного рынка. В 1952 году её переименовали в честь летчика, Героя Советского Союза Матвея Андреевича Ефимова.
Улица Ефимова
В 1875-1881 годах архитектор Григорий Иванович Карпов, в соответствии со вкусами и потребностями Горсткина, возводит на вновь проложенной улице несколько домов и рынок – пять двухэтажных зданий с элементами, так называемой, английской готики (в 2002 году старинные здания реконструировали с приспособлением под Торговый Центр «На Сенной»).
Фасады симметричных домов 93 и 91, обрамляющих въезд на улицу со стороны Фонтанки, архитектор Карпов спроектировал в духе сдержанной строгой эклектики.
Григорий Иванович Карпов служил епархиальным архитектором и в этом качестве создал немалое количество храмов, среди которых: Никольская церковь в Александро-Невской Лаовре, Спасо-Преображенский собор и скиты на Валааме, церкви в Шлиссельбурге, Сестрорецке, Кронштадте и в городе Боровичи Новгородской области.
Набережная Фонтанки, дома 89, 87, 85, 83
Интересен по своему оформлению и инженерному насыщению доходный дом князя Юсупова (наб. Фонтанки, 85), построенный в 1904 году по проекту гражданского инженера Леонтия Васильевича Шмеллинга. Лицевой и дворовые фасады «тщательно и богато» отделаны в стиле модерн. Посреди первого двора устроен фонтан, окружённый цветами и зеленью. Первый и второй дворы разделены громадной аркой, таким образом, с Фонтанки они воспринимаются как единое пространство.
