Питер Чарски
Байки пустошей. Из цикла DEEP FAIL STATE
6. БЕКИ II. Где-то у Плохих Земель. Январь 2048
Когда охранники, подгоняя своих лошадей дикими криками, скрылись за ближайшими дюнами, Беки легко распутала веревку, связывавшую ей руки. Она незаметно разбалтывала ее всю дорогу, и теперь путы просто соскользнули с ее запястий после пары резких рывков. Стащив с головы пыльный и душный мешок, она обнаружила, что ее завезли уже довольно далеко в пустоши. Последние полчаса ее сопровождение из лучших воинов племени Мертворуков проявляло все большую нервозность. Чем ближе они были к Плохим Землям, тем больше волновались и в конце концов решили отправить колдунью дальше своим ходом. Беки спрыгнула с ослика, который к тому моменту уже мирно стоял, и после нескольких неудачных попыток сняла висевшую у нее на спине деревянную табличку. Там было кривовато начерчено следующее:
«БЭКИ – ВОР И ХОЛДУН И ШЛЮХА»
Вот так там было написано, и это Беки совершенно не устраивало. Она пошарила глазами по земле, подобрала подходящий камушек и через пять минут усердной работы критически оценила свои труды. Теперь на табличке вкривь и вкось было написано:
«ХХХХХ БЕКИ – ХО ХХХХХ
Я РАССКАЗЫВАЮ ОХУИТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ!»
– Беки Хо! – смачно произнесла Беки, пробуя эти слова на вкус. – А что, вполне даже сладенько!
Покопавшись в седельной сумке ослика, она нашла металлическую баночку, а внутри кремень и сложенную почерневшую жженую ткань – большая удача, теперь она сможет развести костер, просто высекая искры. Беки все аккуратно сложила обратно, а также положила в сумку веревку, которой были спутаны ее руки, мешок и табличку.
На этот раз ее из трудной ситуации опять выручили Хозяйки Клыки. А точнее, не сами мифические Хозяйки, а придуманный стишок про них:
Раз! Приоткрылся жуткий глаз!
Два! Навострилася пила!
Три! Мертвецы идут, смотри!
Четыре! Открывайте двери шире!
Пять! МЫ ИДЕМ ВАС УБИВАТЬ!
Когда в стойбище Мертворуков ее схватили и, порвав одежду, повалили на пол хижины, она начала ритмично выкрикивать стишок, чем очень смутила насильников. «Ведьма!» – закричал один из них, в испуге отшатнувшись. «Открывайте двери шире!» – заорала, брызгая слюной ему в лицо, Беки и захохотала как умалишенная. Отмахиваясь от злого духа, дикари поспешили удрать, но вскоре вернулись вместе с большей частью жителей деревни. Так ей удалось избежать группового изнасилования, но совсем выйти сухой из воды не получилось. Толпа связала ей руки и под дикие крики потащила по улице. Большая часть дикарей в ужасе закрывали уши руками, боясь, что колдовство Беки пролезет к ним в голову и захватит душу. Те, кто держали ее, закрывали по очереди то одно, то другое ухо, потому что держать человека руками и закрывать уши одновременно ни у кого из них не получилось. Поэтому держали ее не очень крепко, и она по пути через всю деревню к шатру вождя Мертворуков отделалась лишь несколькими ушибами и ссадинами.
Раз вся деревня встала на уши, то дела у Мертворуков обычно делаются быстро. Высокий суд, состоящий из двух полусгнивших старейшин и одной насквозь пропитанной пейотом старухи, которая так и не проснулась от грохота криков, быстро выставил лишних из шатра и приступил к разбору дела. Внутри остались только самые смелые мужчины племени и самые крикливые женщины. Детей выгнали оплеухами, даже тех, кто попрятался под ногами взрослых. Известно, что, когда дело доходит до колдовства, детям рядом делать нечего.
Старейшины хоть и были похотливыми, как и все мужчины племени Мертвых Рук, но были все-таки недееспособными старцами, поэтому им хватило срывания с Беки остатков одежды для выявления видимых проявлений ее греховности. Поскольку никаких признаков Мутации или Порока на ее сочных грудях и аппетитной попке не нашлось, сообщество Мертвых Рук под влиянием завистливых криков женской половины приняло решение чужачку одеть обратно и подвергнуть суду. Ее осудили на изгнание в пустоши, что было большой удачей, так как другие варианты – усекновение языка или ломка ног – в планы Беки совсем не входили.
– Вы все будете прокляты! – изо всех сил заорала, надсаживаясь и трясясь, Беки. Народ отшатнулся, так как дело снова запахло опасным колдовством. – Я! Это я видела армию мертвых там, за кипящими руинами Оклахомы! Они идут за мной по пятам! Они сожгли Двухголового Медведя! Они будут здесь! Раз, два, три, мертвецы идут – смотри!
После этого яркого выступления в поселке не нашлось ни одного храброго мужчины, который решился бы лично придушить ведьму или просто размозжить ей голову дубинкой. Возможно, Глазоеды или Великие Погонщики Псов поступили бы именно так и история Беки здесь бы и завершилась. Но, к ее большой удаче, Мертвые Руки были известны на всю округу своим особым отношением к магии. Всем было очевидно, что Беки сейчас одержима, что ею управляют сами Хозяйки, а связываться с нечистой силой – для Мертвых Рук себе дороже. Беки накинули на голову мешок, посадили на осла со связанными руками и отвезли прямо к Плохим Землям, благо ехать было недалеко. Вернув таким образом хозяйское добро хозяйкам, конвой с облегчением вернулся в поселение, и все забыли про досадный инцидент, как будто ничего и не произошло.
***
Следующие недели Беки была совершенно одна, если не считать ослика, по крайнем мере до того момента, пока она его не съела. Она пересекла линию знаков, которыми северные дикари обнесли Плохие Земли, и углубилась в них, двигаясь на восток. Одиночество она переносила хорошо, у нее было много времени для размышлений, пока она в ночной тиши, ориентируясь по звездам и одной ей известным приметам, шла от одного дневного убежища до другого. Как и в других путешествиях по пустошам, ее спасали наблюдательность, чрезвычайно зоркое зрение и осторожность. Однажды она увидела вдалеке, почти на горизонте, грузную фигуру бегущего Тедди – повелителя пустошей. Но ветер дул в другую сторону, и Тедди не учуял ни ее, ни ослика. А может быть, он слишком торопился, тем более что через пару часов Беки увидела, что в том же направлении по его следу неотвратимо движется довольно большая группа тех самых существ, которых она видела рядом со стойбищем Двухголового Медведя. И они также не заметили Беки.
Слухи, а точнее, редкая память Беки, позволявшая ей запоминать буквально все, что она слышит, были ее сильной стороной. Просто бродя без какого-либо дела по рынку в очередном поселке, она жадно слушала, о чем говорят торговки, что кричат друг другу мальчишки, о чем перешептывается охрана. Проблемой, правда, было свести все эти слухи воедино и построить на них какую-то общую картину, в которой разобраться и понять, как действовать дальше, желательно подольше оставаясь в живых. Про концепцию минимизации рисков Беки ничего не знала, но всегда интуитивно действовала именно в этом ключе. А слухи вокруг были самые разные и один другого безумнее. Говорили, что севернее руин Оклахомы кипят озера и пар стоит такой, что простирается до самого конца мира. И если войти в этот пар, то через несколько часов пути увидишь просто обрыв в бездну, которая не имеет дна. В эти бредни Беки не верила, потому что никогда не заходила севернее Оклахомы и не знала, что там. Также говорили, что, хоть Даллас и выглядит заброшенным и его руины простираются на сотни миль, под городом живет еще очень много людей. И не только людей, а самых разнообразных пугающих созданий, управляет которыми сама Хозяйка Ликс. Верить таким слухам в исполнении дикарей, которые на милю боятся подойти к любым руинам, мог только очень глупый человек, а Беки, конечно, такой не была. А еще говорили, что… Впрочем, такой ерунде Беки уже совершенно точно не верила!
Всему виной была патологическая чистоплотность Беки, именно из-за нее она попала в переплет в племени Мертвых Рук. Она просто захотела покопаться в сундуках той торговки-жирухи в стойбище, поразмыслив, что раз такая жирная почти не воняет, то у нее точно где-то есть мыло. И вот как все обернулось… Но Беки не была бы самой собой, если бы не извлекла максимум пользы и из этого поражения – теперь у нее есть немного ослиного мяса, сумка, мешок, табличка и еще кое-что! Беки покопалась под своими лохмотьями и извлекла небольшой смятый клочок бумаги, который незаметно подобрала в шатре старейшин, пока одевалась, – он валялся на полу и вроде бы никому из местных не принадлежал. Это был обрывок газеты, напечатанной на желтой бумаге. Вероятно, дикари заворачивали в него дурную траву, по крайней мере пах он именно ею. И вот что там было написано:
«По сообщениям заслуживающих доверия источников, банда рейдеров захватила поселок Орлиный Проход. Несмотря на то что жители поселения были готовы сдаться на милость бандитов, кровожадные маньяки и убийцы Брайан Малдер, Хана Повстанка и Рамон Стрелок перебили почти два десятка человек, способных держать в руках оружие и подвергли поселок совершенному разграблению».
И чуть ниже было то, ради чего Беки и украла бумагу. Черным по белому кривоватыми буквами было вполне явно отпечатано:
«ЛУЧШЕЕ МЫЛО ПУСТОШЕЙ —
МЫЛОВАРНЯ НА КРАСНОЙ УЛИЦЕ ТРИСТАРА.
ПОЗАБУДЬ О ВШАХ, ИМ БУДЕТ ШВАХ!»
Этот обрывок очень многое сказал смышленой Беки. Где-то есть город Тристар – это первое. Тристар – это город. Это второе. Потому что ну кому нужна мыловарня в стойбище, логове банды или запертом изнутри бункере. Где-то в городе Тристар есть мыловарня и там варят мыло – третье. Где-то в мыловарне, что в городе Тристар, не только варят мыло, но и не боятся рифмовать слова, а значит, и Беки там не прогонят и не убьют за те песенки, что она частенько напевает. Ей нужно туда – это четвертое и последнее!
Недели через две скитаний в пустошах изголодавшая и оборванная, похожая сама на ходячий скелет или ожившего мертвеца Беки, известная также как Хо, Сперма, Глотка и так далее, увидела наконец в пустынном мареве на горизонте трубы заброшенного завода «Одинокая Звезда». Ничего в жизни ее не радовало больше, чем эти две черные палочки на горизонте. Своего ослика она съела еще в середине пути, большую часть вещей потеряла, но главное – она была жива. В одиночку она прошла полторы сотни миль, избежала смерти от пули или ножа рейдеров, клыков Тедди, лучей дневного солнца и когтистых лап Хозяйки Голода, добравшись в итоге до земель Директории. Единственного места в современном Техасе, где есть хоть какое-то подобие цивилизации и даже мыло.
Житие Св. Беатрисы Грешницы: «На шестую неделю Великого Поста и за неделю до светлого праздника Пасхи Святая Беатриса Грешница, в ту пору еще пребывавшая в неведении относительно своей святости, ибо Господь еще не открыл ей глаза на ее предназначение, вступила в город Тристар. Она приехала к стенам славного города на ослике, а толпа ликующих жителей была ей эскортом. Во время долгого путешествия из заточения в племени язычников и до ворот Тристара ей многократно угрожали смертные опасности, но каждый раз Господь отводил их от Святой. Она же, будучи слепа, убеждала себя, что все дело в ее остром зрении, или же нечеловеческой хитрости, или же знании путей пустыни и различных примет. Вот так и сейчас часто грешник придумает тысячу причин, лишь бы не видеть Дары Господни. Или, как сказано в пресвятых писаниях в поминовение Дня Святого, дня Die dominica in palmas: «Ликуй весьма, дщерь Нового Рима, торжествуй, дщерь Тристара: се как бы Царица твоя грядет к тебе, грешная и праведная, спасающая, кроткая, сидящая на осле, на молодом осле, сыне ослицы…»
7. ГЕНРИ ДЖОНС II. Склады Корпус-Кристи. Весна 2048. Четвертый Год-на-Платформе
Безжизненные городские развалины, накрытые плотной пеленой молочного тумана, были словно воплощением заброшенности и запустения. Как призраки прошлого, они стояли, молчаливо наблюдая за жизнью, которая неторопливо шла мимо них. Туман покрывалом окутывал руины города, скрывая все, что таилось внутри и ждало. Каждый шаг по этим улицам только увеличивал в душе полковника Генри Джонса ощущение тревоги и неопределенности. Ему начинало казаться, что каждый камень, каждый необвалившийся кусок стены, каждая прогнившая крыша может обрушиться и раздавить его и его людей. Воздух кругом был пропитан запахом гнили и разложения, а звуки, которые доносил ветер, были лишь слабым напоминанием о том, что здесь когда-то кипела жизнь. Затопленные развалины города были покрыты мхом и лишайниками, которые только усиливали и без того зловещий вид. Во многих местах можно было видеть следы пожаров или взрывов, оставшиеся на стенах и крышах зданий.
Развалины армейских складов у Корпус-Кристи подверглись разграблению еще в Год Бомбы, а затем были практически полностью уничтожены свирепствовавшими на побережье ураганами. Уцелел только старый маяк, вокруг которого, используя остатки разрушенных строений, солдаты Генри Джонса соорудили подобие оборонительного периметра и обустроили пару пулеметных позиций. Этого вполне хватило бы для того, чтобы отбить плохо подготовленное нападение, а серьезных противников Джонс в этих краях в тот момент еще не ожидал встретить. Идя по улице, привычно переступая через трещины в асфальте и огибая пробившиеся сквозь него небольшие деревца, слушая мерное позвякивание кружки, болтающейся на рюкзаке идущего перед ним Смита, он вспомнил, как пару недель назад они отбивали первое нападение на новый лагерь…
Несколько десятков грязных и оборванных дикарей приблизились к маяку и что-то долго кричали, оставаясь на значительной дистанции перед расчищенным солдатами периметром. Бойцы Джонса к тому времени уже заняли свои позиции, и атака в любом случае была бы обречена, но дикари об этом не знали. Разобрать, что они кричат, было невозможно, да и вообще, похоже, они говорили не по-английски, а на каком-то своем наречии. Один из них, рослый парень в тяжелой штурмовой каске с забралом, видимо их вожак, сделал несколько шагов вперед, натянул лук и пустил стрелу. Джонс снял его первой очередью из своей «эм шестнадцатой», он упал как подкошенный, а остальные начали убегать. Еще два или три дикаря упали от пуль солдат, однако, когда небольшая группа бойцов Джонса обследовала руины следующим утром, они не нашли ни одного тела. Ни оружия, ни следов крови – ничего. Только каска со свежей вмятиной на боку, сбитая с головы вожака, валялась на земле. Она и стала трофеем Генри Джонса.
По найденным в руинах документам, где-то юго-западнее от этого места должны были остаться целые складские здания, поэтому теперь они каждый день прочесывали местность в этом направлении, понемногу удаляясь от базового лагеря у маяка.
– Куда дальше, командир? – хмуро спросил Смит, остановившись.
Джонс догнал его в несколько шагов и, поравнявшись, указал на чудом уцелевшую, но ломаную и всю изогнутую вышку линии электропередач.
– Вот надо на тот торчащий зуб попробовать залезть да осмотреться, как стемнеет…
– Что высматривать?
– А ты не знаешь? Огни, конечно… В прошлый раз мы в направлении на северо-запад видели разъезд всадников. Если они не призраки и у них живые лошади – им нужен лагерь, костер, вот это вот все. А тут местность открытая, костер ночью с вышки мы миль за шесть-семь увидим. Сегодня осмотримся – завтра будем идти спокойнее.
Забраться на вышку оказалось не таким уж и простым делом: она вся шаталась, ржавый металл противно скрипел и норовил рассыпаться. Мак-Кой и Смит с большими усилиями вскарабкались на ее середину еще в последних лучах заходящего солнца и осмотрели равнину, погружавшуюся во мрак. Никаких следов, ни кострищ, ни огней на горизонте. Вскоре они вернулись к остальным, расположившимся внутри остова разрушенного здания, которое ураган как будто бы срезал пополам на уровне окон второго этажа. В центре они развели в углублении небольшой костер, полностью скрытый от посторонних глаз – Джонс не забывал, что они были в переходе от лагеря на чужой территории.
– Ну как? – спросил Джонс. Мак-Кой покачал головой – ничего.
Джонс отрядил часового и прилег у костра вздремнуть, подложив под голову рюкзак. Как обычно во время рейдов, он моментально отключился, но не полностью, а впал как бы в легкое забытье, все-таки продолжая слышать, как бойцы вокруг собираются поближе к костру, тихонько беседуют, проверяют снаряжение и чинят одежду.
– Эй, Мак-Кой!
– Ну чего тебе?
– Да мы тут со Смитом на паек спорим, какой сейчас год. Ты не знаешь?
– Ну а мне-то, чего мне с вашего спора?
– Короче, смотри: сорок восьмой или сорок девятый?
– Да не знаю я! Тише ты, полковника разбудишь!
– Эй, Китано! Какой сейчас год?
– Лучший, чтобы умереть, воин.
Неожиданно шум в руинах заставил всех напрячься и взять в руки оружие. Джонс открыл глаза и одним движением поднялся, взводя пистолетный курок. Китано замер перед ним с винтовкой в руках и лишь глазами показал Джонсу куда-то наверх. Джонс медленно повернулся, уже слыша глухое раскатистое рычание и чувствуя мертвенный запах, – он почти наверняка знал, что именно увидит.
На третьем этаже соседнего здания, на целой горе битого кирпича, в лучах выглянувшей из-за облаков луны над ними стоял сам Тедди – Повелитель Руин. Он был огромный, иссиня-бурый, покрытый шрамами и подпалинами от бесчисленных сражений, с массивными лапами и крохотными, сверкавшими в неверном лунном свете глазками. Злыми подслеповатыми глазками. В пасти он держал объеденную половину человеческого тела. Видимо, верхнюю, но уже без головы. Тедди перестал утробно рычать, разжал клыки и уронил свое сокровище на камни, до Джонса через пару секунд дошла волна густого смрада. Тедди, очевидно, размышлял, стоит ли ему зарычать, или просто броситься на стоявших внизу людей. Один из его клыков был обломан, а из его мощного загривка торчал кусок то ли гарпуна, то ли тяжелой арбалетной стрелы. Все замерли и напряженно наблюдали за исполином. Неожиданно Тедди поднял голову, шумно понюхал воздух, коротко рыкнул и, развернувшись, исчез во тьме провала, ведущего вглубь здания.
***
Взрыв был такой силы, что его грохот прорвался даже сквозь шум ночного дождя. Спавшие вповалку в пустом холле на первом этаже заброшенного бизнес-центра солдаты встрепенулись, а Генри Джонс вспомнил, что уже давно не слышал ничего подобного. Наверное, со времен, когда волны мародеров наталкивались на их оборону базы и бои шли практически каждый день. Тогда еще оставались снаряды для автоматических пушек, атакующие и обороняющиеся использовали гранатометы, а всем на базе очень сильно досаждали минометные обстрелы. Он тогда умел отлично укрываться от разрывов мин в любом небольшом углублении. В предрассветный час, в разрушенном городе, среди потоков воды, этот одинокий взрыв прозвучал несколько неуместно.
Когда дождь прекратился, они добрались до района в паре кварталов от бизнес-центра, где, вероятно, произошел этот взрыв, аккуратно все обследовали и нашли развороченную машину. Взорвалось в районе бензобака, кузов был развернут наружу, а крыло отлетело на другую сторону улицы. Если бы не дождь, потушивший огонь, машина бы сгорела полностью и наверняка запалила бы всю округу.
– Гроза. Молния ударила, и пары бензина взорвались, – предположил Моррисон.
– Возможно, возможно. Все, заканчивайте. Выдвигаемся! До точки еще час пути, не меньше. – И Джонс жестом подозвал Китано. – Мистер Китано, пойдете впереди, особое внимание на крыши и верхние этажи.
Китано важно кивнул и направился вниз по улице, ведущей в сторону залива, никого не дожидаясь. Остальные засобирались вслед за ним. От воды уже тянуло свежестью, вероятно, она была где-то совсем рядом. Неряшливо качались пальмы, все еще уцелевшие во многих местах по краям улицы. Рассвет только занимался, и небо слева окрасилось в приятный розовый цвет.
Они шли вдоль одной улицы, потом свернули на следующую, шедшую под углом к первой. Идти стало заметно легче, улица тут спускалась к воде. Наконец они обогнули здание около перекрестка и прошли под широкой эстакадой, под которой достаточно высоко висел чудом сохранившийся скелет в истлевших лохмотьях, и только тогда увидели его во всей красе.
На рассвете, в первых и самых ярких после утреннего сумрака лучах солнца, которые пробились сквозь стоящий над водой туман, громадный авианосец, выброшенный на берег залива, выглядел как голубой призрак. Его бескрайний корпус уходил вглубь тумана, и корма была все еще не видна. Он стоял немного наклонившись на один бок, словно пытаясь удержать равновесие на топком берегу. Корпус его был покрыт ржавчиной и наростами, а на верхней палубе уже виднелись первые укоренившиеся деревья. На его борту не было никаких надписей, но покосившаяся табличка на берегу извещала путешественников: «Музей Военно-морского флота США. Авианосец «Лексингтон».
– Ну вот он, Голубой Призрак, – произнес Джонс, ощущая, как колотится сердце.
– Ничего себе! – сказал Смит. – Какой он огромный…
– Что там внутри? Пошли посмотрим? – предложила Глория, переворачивая свою кепку козырьком на затылок.
– Одних снарядов там, наверное, на целую армию, – мечтательно протянул Мак-Кой и почесал бороду.
Ветер уже ощутимо дул с залива, разгоняя туман и принося с собой запах соли и рыбы. Они двинулись направо по берегу, пытаясь подойти к кораблю поближе. Джонс опасался, что добраться до авианосца будет сложно, но пирс каким-то чудом уцелел и провалился всего в нескольких местах. Однако, едва они вышли на него и, все ускоряя шаг, уже почти бегом направились к Голубому Призраку, счетчик Гейгера в руках Джонса предательски затрещал. Вся эта стальная громадина, полная несметных сокровищ, была смертельно радиоактивна…
