Питер Чарски
Байки пустошей. Из цикла DEEP FAIL STATE
Корректор Сергей Барханов
© Питер Чарски, 2023
ISBN 978-5-0062-0101-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эпизод I.
2046—2055
Это было время, когда сто человек придерживались сотни различных взглядов и нельзя было сказать, кто из них прав.
Кондо Исами,командир синсэнгуми
Всего бывает либо одно, либо много.
Дикари из племени Двухголового Медведя
Первое поколение – батраки, следующее – дикари.
Джон Уиндем
От автора
В этой повести, первой в цикле Deep Fail State (комбинируется по желанию читателя как Deep Fail, Deep State, Fail State или же Deep Fail State – все варианты имеют свой смысл), девятнадцать весьма натуралистичных сцен убийства людей, дикарей и животных, семь анатомически подробных описаний половых актов, шесть детально и корректно описанных боевых столкновений взводного уровня, пять сцен употребления различных запрещенных к обращению веществ и восемь рецептов по выживанию как в дикой природе, так и среди одичавших людей. А также несколько сотен строк философских диалогов о том, куда девался старый комфортный мир и как жить в безумном новом. Кроме этого, в тексте не поддающееся подсчету количество бранных слов, немного самых настоящих баек, чуть-чуть патронов, вонь бензина пополам с запахом пота и неугасимая жажда жизни. Именно так, по мнению автора, должен выглядеть настоящий постапокалипсис: яркий, веселый, грязный, скабрезный, возбуждающий, кровавый, смертельно опасный, но только не скучный.
1. БЕКИ I. Стоянка Двухголового Медведя. Сентябрь 2046
Бомбы упали на города, испепеляющим огнем выжигая все живое. Миллионы людей погибли во сне, так и не успев проснуться навстречу первому Ядерному Дню. Выжившие, те, кто уцелел от разрушительной взрывной волны и спасся от пламени охвативших города пожаров, в ужасе бежали прочь от бетонных остовов зданий, в одно мгновение превратившихся в гибельные радиоактивные руины…
Бейсбольный стадион с уже нечитаемым названием, от которого осталось только «…тон Филд», был полностью оккупирован зеленью. Плющ кудзу покрыл собой трибуны и ограждения, превратив их в склон зеленого холма. Кое-где трибуны провалились, и в зеленой пенистой массе зияли провалы и впадины, мимо которых порхали небольшие птички. Само поле стадиона сильно заросло мелкими деревьями и кустарником, в основном крушиной. Здесь нечего было искать, и Беки, поежившись от мысли, что сейчас надо будет проделать обратный путь вниз трибун, опираясь на прогнившие доски и подтягиваясь на еле держащихся проржавевших поручнях, уже собиралась начать спуск, как вдруг что-то на горизонте привлекло ее внимание. Она сложила руки козырьком, зажмурила на секунду глаза и, снова открыв их, изо всех сил попыталась рассмотреть долину, расстилающуюся за границами руин. Вдали, уже почти спустившись в небольшую лощину, довольно быстро двигался, испуская длинный шлейф пыли, какой-то объект. «Это машина!» – внезапно поняла Беки. Это была первая движущаяся машина, которую она увидела за последний год.
Беки была умнее большинства людей, если их так можно было назвать, которых она встречала во время своих странствий в пустошах и поблизости от развалин городов. Большую часть времени она была такая же грязная, как и они, и так же заботилась только о том, чтобы набить свой желудок. Но в отличие от них всех она по крайней мере умела читать, писать и складывать двузначные числа в столбик. Где она этому научилась в мире, в котором последняя школа сгорела двадцать лет назад, никто так и не узнал, а свои тайны Беки хранила до самого конца. И в отличие от дикарей она не верила в магию, заговоры, духов, призраков, двухголового, поднятых и прочую чушь. Она верила только своим глазам, а острое от природы зрение и полученные в странствиях навыки следопыта обычно давали ей значительную фору: она чаще была незамеченной или оставалась в итоге непойманной. И еще: она не боялась рифмованных слов, они на нее вообще никак не действовали!
***
Бывший лагерь беженцев, возникший на границе Миссури и Арканзаса и теперь известный как стоянка Двухголового Медведя, располагался в местности, где долина плавно переходила в предгорье. Далее на север шли только узкие лесные дороги, петлявшие к горам Озарк, а на юге начинались бескрайние техасские пустоши, и в хорошую погоду на юго-западе можно было разглядеть остовы далеких зданий. В общем, лагерь стоял в достаточно удобном для обороны месте. Он был грязным, вонючим и наполненным отчаянием, но Беки по прозвищу Глотка, которая в первых числах сентября босой вошла в ворота лагеря, кутаясь в разорванное одеяло, почувствовала себя тут в своей тарелке. Она тоже была грязной и вонючей, а отчаянием своим легко могла бы поделиться. И еще она очень хотела пить и была готова сделать все что угодно за глоток воды.
Охрана на входе в лагерь пропустила ее без лишних вопросов, просто облапав и отобрав небольшое зеркальце, – к такому обращению Беки вполне привыкла и нисколько не расстроилась. Она направилась прямо в центр стойбища, ведь дикари всегда располагают шатер вождя в самом центре, как будто это ось мироздания. К тому моменту, как она добралась до шатра, новость о ней уже разлетелась по всему поселению, и вокруг собралась небольшая толпа. «Женщина из пустошей пришла! Женщина от Повелителя Тедди пришла!» – громко шептали кругом и показывали на нее пальцами.
Беки вошла в большой полосатый шатер Вождя Быков и встала перед его троном, представлявшим собой богато украшенное кресло от экскаватора. Вождь, могучий и грузный полуголый мужчина, весь покрытый татуировками и увешанный оберегами из гаек и болтов, взялся руками за рычаги по обеим сторонам своего трона и принял царственную позу. Зрители потихоньку наполняли шатер, протискиваясь вслед за Беки и располагаясь по сторонам. Кажется, раньше здесь было что-то вроде круглой арены, хотя зачем кому-то понадобилась круглая арена внутри полосатого шатра – Беки даже представить себе не могла.
– Кто ты, женщина из пустошей, и как тебя называют другие? – строго спросил Вождь Быков, выпучив глаза и раздув ноздри своего расплющенного носа, отчего тот занял почти половину лица.
– Я Беки по прозвищу Глотка, также меня называют Беки Шлюха и Беки Сперма, – отвечала Беки, потупив взгляд.
Вождь нахмурился и почесал бороду корявой пятерней. Завитые в бороде гайки и железки издали мелодичный звон. Вождь Быков немного подумал. Потом погладил себя по выпуклой и масляной груди, сжал руки и напряг громадные бицепсы. Весь шатер с благоговением наблюдал, а Беки стояла в середине и как будто случайно немного раскрыла свои лохмотья спереди, чуть обнажив грудь.
– Так тебя называют враги или друзья? – наконец произнес Вождь, продолжая разглядывать свой бицепс.
– Люди, – просто сказала Беки.
– Ушли все, кроме нее! – неожиданно прогремел вождь, схватил стоявшую рядом боевую дубину и со всех сил ударил в висящий на цепи гнутый лист железа.
Грохот был такой, что у Беки потемнело в глазах. Когда все воины, прислужники, жены и просто зеваки с воплями и визгами выбежали из шатра, а Вождь с Беки остались одни, он сказал:
– Иди сюда, женщина из пустошей, и покажи Вождю Быков все, что ты умеешь делать для мужчины.
И Беки показала все, что она умеет делать для мужчины и как она это умеет делать, а возможно, даже и немного лучше. Через пару часов обессиленный вождь курил самокрутку с дурной травой, растянувшись на коврах позади своего трона. Самокрутку ему только что ловко смастерила Беки, которая теперь лежала, удобно устроившись на его необозримой волосатой груди, пальцем водя по татуировкам и глупо улыбаясь. Дурная трава, которую она обменяла в Деревне Брызговиков на зажигалку и серебристую ложечку, была, как говорится, что надо. Хотя ложечку ей было жалко, она могла еще пригодиться, если вдруг Беки повезет и она найдет где-нибудь в руинах чистый шприц.
Беки протянула руку и нащупала где-то глубоко под тряпками внушительное хозяйство Вождя Быков, немного помяла его и предложила:
– Вождь хочет еще джага-джага?
– Не-е-ет, Беки по прозвищу Глотка, Вождь Быков теперь пуст. Его яйца устали. Его член устал. Вождь будет лежать и славить духов дурной травы!
И с этими словами Вождь Быков сделал поистине королевскую затяжку, даже не закашлявшись. Огонек на самокрутке бешено заплясал, треща и брызгая крохотными искрами.
Беки взглянула с уважением и мягко взяла у него из рук самокрутку, тоже затянувшись, чтобы немного проветрить мозги. Вождь между тем выпустил из своих легких струю дыма прямо вверх, став на секунду похожим на паровозика Томаса, рисунок которого Беки недавно видела на стене в руинах Талсы.
– Ты можешь гостить у Вождя Быков сколько хочешь, Беки Глотка. Ты нравишься Вождю Быков, – добродушно пророкотал Вождь Быков. – И твоя дурная трава тоже, ха-ха!
– Спасибо, могучий вождь, а могу я задать вопрос?
– Да, спрашивай у Вождя Быков все, что ты хочешь знать, добрая женщина, ха-ха-ха!
– Машина, которая недавно приехала в стойбище, – где она сейчас?
Вождь нахмурился и почесал грязную ногу.
– Беки Глотка, Вождь Быков не знает, откуда прибыла эта самоходная повозка. Люди-без-лиц в странной броне приехали на ней, забрали нашу воду и нашу землю, совсем немного воды и земли, а потом подарили нам патроны и быстро уехали. Они не сказали куда. У них, верно, нет своей земли. Нет своей воды. Но много патронов. Хороший обмен для Вождя Быков!
– Спасибо тебе, великий Вождь Быков! – почтительно сказала Беки. – Позволь и я тебя отблагодарю, у меня есть важная новость о том, что происходит в пустошах вокруг твоего стойбища…
Вождь Быков сосредоточенно что-то жевал и размеренно покачивал головой, в это мгновение напоминая самого настоящего быка.
– Я скитаюсь по пустошам сколько себя помню, – начала Беки. – Многое успела увидеть и могу читать следы койотов, вижу налетчиков раньше, чем они меня замечают, не боюсь даже ходить по руинам старых городов… Но недавно, в трех днях пути отсюда, я наткнулась на кое-что ужасное…
– Сказывай далее, Беки Глотка. – Вождь Быков приподнялся на локте и устроился поудобнее на своих коврах.
– В руинах на севере я нашла себе убежище в заброшенном здании, оттуда был хороший обзор, но сильно припекало солнце, и я, видно, задремала. А когда проснулась, солнце уже зашло, кругом был сумрак и по улице стелился туман. Я проснулась от шума и не сразу поняла, что это, так как ничего подобного никогда не слышала. Это был шелест сотен ног, такой тихий шелест, как если бы очень много людей собрались разом вместе и начали, держась друг за друга, медленно идти вперед. Я выглянула и увидела, что вся улица утопает в тумане, а из тумана торчат головы, очень много голов. И они все выходили и выходили из лестницы, ведущей в подземелье.
– Подземные люди? – переспросил Вождь Быков, в задумчивости потирая свой огромный нос.
– Да. В городах много таких мест, где лестницы ведут в подземелья. Говорят, что раньше таким образом можно было быстро пройти из одного конца города в другой, не плутая в руинах, но сейчас большая часть этих лестниц завалена. И они, эти люди, выходили на поверхность, шатались, держась друг за друга, а потом шли и шли вперед. Их там, похоже, очень много и еще семь раз по много, и идут они на юг, то есть сюда…
Даже такой могучий и уверенный в себе человек, как Вождь Быков, не смог сразу сказать, врет женщина из пустошей по прозвищу Беки Глотка или ей просто что-то показалось там, в развалинах. Никто из стойбища не ходил в руины как после захода солнца, так и днем, давно уже не было в этих землях таких смельчаков. Поэтому Вождь Быков подумал-подумал да и решил отослать Беки Глотку к старухе-знахарке, которая жила на самой окраине лагеря. Ведь если дело касается довоенного колдовства, то кто лучше знахарки разберется?
***
Пригнувшись, Беки вошла в маленькую палатку знахарки племени, обозначенную старым символом милосердия – зеленым крестом. Такие кресты Беки часто встречала в руинах, и обычно где-то рядом были спрятаны таблетки, среди которых попадались иногда очень вкусные.
– Приветствую тебя, мудрая старая женщина, – сказала Беки и, слегка склонившись, вручила свои дары: две помятые упаковки с таблетками, которые на прошлой неделе нашла на развалинах Пайнвилла.
– Приветствую и тебя, юная леди! – прошамкала старуха, жадно схватив подарок. – Так-так-так, это от червей в животе, а это… это, видно, от головы, хотя… Благодарю тебя за щедрые дары, юная леди!
– Что за странные слова – «юная леди»? – подняла брови Беки.
– О, это хорошие, верные слова, – торопливо отвечала старуха. – Так называли благородных и щедрых принцесс в старые времена.
– А ты помнишь что-то о старых временах? – спросила Беки, присаживаясь на земляной пол.
– Да, конечно, юная ле… Я ведь прожила жизнь полной горстью, – отвечала старуха с горькой усмешкой.
– Так расскажи мне! Что было перед Концом? – потребовала Беки. – В оплату моего дара!
Законы гостеприимства в пустошах святы для всех дикарей, даже самых опустившихся. Если кто-то принес дар и дар был принят, он имеет право знать то, что пожелает знать. Поэтому старуха покачала головой, села на коврик рядом с Беки, взяла ее за руки и, монотонно поглаживая их, начала немного нараспев историю, которую, видимо, она уже много раз рассказывала в стойбище.
– Вначале в мир прибыли Четыре Хозяйки, вместе их называли Хозяйки Клыки. Четыре могущественные ведуньи, сила которых превышала силу вождей и королей, прилетели к нам с четырех сторон света. Вот их имена, только не произноси их во тьме! Гуголь – всезнающая владычица монстров, что рыщут в ночи. Митта – завистливая повелительница воспоминаний. Мазон – алчная торговка, она могла продать все и купить все, все деньги мира принадлежали ей. Ликс – похотливая хозяйка зрелищ, всегда жадная до праздников и карнавалов. И была еще одна, прекрасная, как заря, Богиня Яблоко, повелевавшая всеми черными зеркалами мира, но главными были эти четыре! Великолепная, блистательная четверка так захватила умы всех людей, так их заморочила, что они стали слепы к злодеяниям этих ведьм.
Старуха закатила глаза и, раскачиваясь в такт, начала тихонько подвывать. Когда Беки это уже надоело, старуха вдруг очнулась и продолжила:
– Из гнилого чрева Гуголь вышли чудовищные монстры, увлекавшие людей яркими картинками, хватавшие их за душу и сводившие их с ума! Митта похитила все счастливые воспоминания людей, и они остались без своего прошлого, забыли, кто они и кем были вчера! Мазон продала людей демонам, потом купила и затем снова продала, а после исчезла в волшебной пыли, весьма довольная собой! Ликс повсюду распространяла столько разврата и похоти, что до сих пор ее нестерпимая вонь еще не выветрилась из этого мира! Эти злодеяния так расстроили Богиню Яблоко, что она отвернулась от людей. Когда все черные зеркала погасли и Богиня Яблоко покинула этот мир – вот тогда и начался Последний День! И был он долгим, как нескончаемый закат…
Старуха опять впала в транс, а Беки с интересом начала разглядывать ее палатку. Историю про Четырех Хозяек она уже слышала, а в стойбище Двухголового Медведя легенда отличалась только некоторыми малозначительными деталями. Старуха открыла глаза, некоторое время дико вращала ими, а потом снова заговорила:
– О-о, оу-оу, люди были так безумны, что дети нападали и ели своих родителей, старухи бесстыдно плясали нагишом, мужчины становились женщинами, а женщины – мужчинами, и так было, пока не появилась Богиня Корона, укрыв весь мир своим смертельным саваном. Многие говорили, что это Богиня Яблоко вернулась во гневе, другие твердили что слуги Короны – летучие мыши виноваты во всем, но… – Тут старуха осеклась и пошамкала беззубым ртом, словно забыла, что говорила.
– Что случилось? – спросила Беки.
– Да все умерли, вот что случилось! Почти все, очень мало людей осталось. И среди оставшихся одна я помню, как все было!
– Спасибо тебе за рассказ, – сказала Беки, аккуратно вытаскивая свои руки из скрюченных пальцев старухи. – Но скажи мне еще вот что: как мне избавиться от вшей? Есть ли у тебя лекарство? Я слышала, что есть особое средство, которое называют «дегтярное мыло»…
– Оу-оу, брось эти глупости. Людям известно! – Старуха важно подняла скрюченный палец. – Людям известно, что вши всегда живут в человеке, в самом центре его головы. Они выбираются наружу через поры кожи, когда человеку плохо и он обуреваем грязными, похотливыми мыслями. Достаточно навести порядок вот тут, – старуха постучала себя по лбу, – и вши уйдут! А это твое мыло – где ты его сейчас найдешь…
Житие Св. Беатрисы Грешницы (здесь и далее приводится по изданию 2094 года, от Совета кардиналов Новоримской старокатолической церкви): «Было это в начале сентября, когда багрянец покрывает горы Озарк и являются они как бы горящими неопалимым огнем в лучах долгого закатного солнца. Было это осенью семнадцатого от падения бомб года, или же 2046 года от Рождества Христова. Стойбище Двухголового Медведя продолжало жить своей жизнью и после того, как Святая Беатриса, которую в те дни звали Беки по прозвищу Глотка, получив достойный призор и ночлег, покинула его. Нас не должно смущать, что святую заступницу в те времена именовали таким грязным именем. Ибо сказано в Писании: по делам твоим будет дано и имя тебе, а дела Беатрисы в те годы были все более скверные и греховные. Она воровала и туманила свой разум разными дьявольскими снадобьями, до которых в ту пору была большая охотница. Но в каждом, даже самом пропащем, человеке есть искорка Божия, кусочек истинной доброты от Создателя. И Беатриса решила предупредить жителей стойбища Двухголового Медведя об опасности, которая им угрожала. Но никто ей не поверил, ни могучий вождь племени, ни мудрая знахарка, ни воины, ни жители поселения. А между тем странные существа из пустошей, лишь внешне похожие на людей, но мертвые как изнутри, так и снаружи, о которых рассказывала святая заступница, вскоре появились в ночи. Они возникли толпой на дороге севернее стоянки Двухголового Медведя, скрываясь во тьме. Они напали на поселок этой же ночью, вызвав всеобщую панику и убив многих. Большая часть жителей бежали на северо-восток и укрылись в горах. Воины во главе с Вождем Быков яростно бились с пришельцами и многих уничтожили, но силы были слишком неравны. Говорят, что сам Вождь Быков своей боевой палицей размозжил десять голов тварей из пустошей. Но многих из своих людей в те окаянные дни и проклятые ночи Вождь Быков недосчитался. Спасаясь от нападения обитателей пустошей, прозванных впоследствии „ползунами“, население стойбища Двухголового Медведя обогнуло зараженные руины Оклахомы с севера и вышло к другому лагерю беженцев, возникшему здесь сразу после Дня Бомбы. Вначале охрана не хотела пускать беглых чужаков, лишившихся дома, на свою стоянку, но после долгих переговоров люди племен Медведей и Быков решили объединиться. Почти сразу же начались сборы в дорогу – было решено откочевать в восточные горы и там создать новый большой поселок, поскольку создания пустошей все еще шли по следу переселенцев…»
2. ДЕ ЛА ВЕНЖ I. На восток от руин Далласа. Октябрь 2046
Утренняя заря неуверенно поднялась над залитыми горем просторами штата Техас, но его жители так и не увидели солнца в этот и последующие дни – оно было скрыто за дымом пожарищ, поглотившим все небо. Солнечный свет уступил место туманной мгле, а потрескивание счетчиков Гейгера заглушило пение птиц. Люди продолжали бежать из опасных городов, боясь, что новые бомбы упадут на их головы. Немногие стучались в запертые двери убежищ, искали спасения у властей, но чиновники и полисмены покинули город первыми, еще до начала всеобщего бегства. И исход из павших городов продолжился. Десятки и сотни тысяч людей сменили уютный дом на незавидную долю беженца и, нагруженные своим нехитрым скарбом, заполнили дороги страны. На выезде из городов стояли громадные пробки брошенных автомобилей, на заправках начались стычки за каждый галлон бензина. Города издыхали в огне и копоти, и их последним предсмертным хрипом, их мутной рвотой был этот нескончаемый людской поток…
Утром 4 октября 2046 года разведывательно-штурмовой отряд «Спартанец Один» под командованием девятнадцатилетнего полевого командира Техасской Директории Жана Де Ла Венжа был атакован на старой дороге, ведущей к руинам пригородов Далласа, где-то в районе немного южнее Красной реки. Может быть, между озерами Джима и Боба, а может быть, и чуть западнее, где стоит знаменитый Дом Билборда, который теперь называют Домом Висельников – после того, как там в позапрошлом году в полном составе развесили всю банду Птички. Нападавших было человек тридцать или даже больше, и что заставило их атаковать отряд военных, осталось загадкой. Они появились неожиданно из близлежащего леса и начали приближаться к стоявшей на дороге колонне машин, отчаянно крича и пришпоривая своих тощих лошадей. Огонь они открыли первыми. Ответные очереди из тяжелого пулемета, загрохотавшего на всю округу, внесли смятение в их ряды, несколько лошадей от испуга сбросили седоков, часть повернули обратно к лесу, и только самые отъявленные продолжали нестись вперед, навстречу гибели. Стреляли они плохо, никто из солдат Де Ла Венжа не был даже ранен, а вот ответный огонь был убийственным: десятка полтора трупов, разбежавшиеся лошади, – и на этом все быстро закончилось. После короткой стычки Жан Де Ла Венж вместе с сержантом Джеймсом Догги обошел поле боя в поисках раненых, но, как известно, «точка пятьдесят» раненых не оставляет. Им удалось найти одного бандита, который еще дышал, прижатый к земле трупом его лошади с развороченным пулей брюхом. Его левая рука была почти оторвана и держалась только на лоскутах кожи, а песок под ним уже окрасился быстро растущим кровавым пятном.
– Изойде томодачи! – резко произнес Де Ла Венж, обращаясь к Догги. – Спросить, откуда он.
– Откуда ты?! – хрипло проорал Догги, хватая раненого за здоровое плечо так, как будто тот может убежать.
– …зебичи, – еле слышно простонал тот разбитым при падении ртом.
– Откуда ты?! – повторил Догги.
– Эк… зеб… зебичи… – прошептал бандит и отключился.
– Оемас, – коротко скомандовал Де Ла Венж и отошел в сторону. Выстрела он не услышал, скорее всего, Догги просто прирезал бандита.
– Все равно не жилец, – сказал Догги, подходя сзади и вытирая нож ветошью, которую носил на такой случай за ремнем. – Рука у него на ниточках прям болталась, жуть!
– Где этот Эшкебич? – спросил Де Ла Венж.
– Экзебиче? Ублюдок точно оттуда, да и клеймо на лошади вон ихнее. Да, есть такой гадюшник, милях в ста пятидесяти отсюда на юго-восток. Сначала на восток по тридцатке, потом по сорок девятой, пятьдесят девятой и, наконец, шестьдесят девятой. Затем опять на восток и выйти к Красной реке. И, считай, добрались – там уже сразу за заросшим аэропортом будет этот Экзебиче.
– Откуда ты все помнить, если не уметь читать, томодачи? – улыбаясь, спросил Де Ла Венж.
– Дык, это… память у нас хорошая. Если не запомнишь – считай, все, потерял. Это вам вон, грамотным, кто читает, все равно. Если что забыл – взял бумажку и прочитал! А нам так нельзя, нам память надобна! – осклабился полным ртом грязных зубов Догги.
Де Ла Венж и Догги уже дошли до бойцов отряда, все еще охранявших периметр вокруг колонны. Де Ла Венж сделал обычные на этот случай распоряжения (проверить трупы, собрать патроны и оружие, лошадей свалить у дороги, а бандитов развесить на деревьях), дал им два часа на все, включая привал, и полез в свою кибитку пропустить стаканчик. После любого боя, даже очень небольшой стычки, у него дрожали руки, и единственным верным средством тут были несколько глотков жгучего шотландского пойла из запасов Тристара.
Де Ла Венж в своей щегольской форме техасского кавалериста, со своими скромными знаниями английского, позволявшими ему общаться лишь короткими фразами, хоть и выглядел среди ополченцев «Одинокой Звезды» белой вороной, но пользовался безграничным уважением. Никто не знал, что случилось в прошлом этого девятнадцатилетнего мальчишки, что сделало его таким, но все чувствовали, что эту тайну лучше не трогать. Лучше даже не подходить к ней близко. Свое придуманное французское имя Де Ла Венж также никому не объяснял, а как его звали на самом деле и кому он мстит всю жизнь под этим псевдонимом, так никто и не выяснил даже много лет спустя.
Большую часть своей жизни он провел на этих вот дорогах, заросших травой и небольшими деревцами, с потрескавшимся асфальтом, которые теперь ведут из одного заброшенного места в другое и проходят тоже сплошь через заброшенные места. Асфальт давно весь покрылся паутиной трещин и стал бурым от нанесенной земли, но кое-где на нем еще были видны следы от колес старых автомобилей. Иногда эти дороги петляли, а иногда они шли удивительно прямо. По сторонам обычно стояли пустые дома, фермы и гаражи. Некоторые из них выглядели совсем разрушенными, а другие все еще стояли как раньше, но, конечно, стояли совсем пустыми. Перед каждыми руинами отряд встречал остовы старых автомобилей, на которых кто-то пытался покинуть это место. Чем ближе к руинам, тем больше их становилось. Некоторые из них все еще были на своих колесах, а другие сгорели и уже давно превратились в груды металла. Обычно вокруг была тишина, и только ветер шелестел листьями деревьев.
Иногда Де Ла Венж, приметив еще издалека какой-нибудь особенный дом, отличающийся или фасадом, или цветом, или степенью своей сохранности, приказывал колонне остановиться и шел до этого дома пешком один. Дом всегда выглядел заброшенным и пустым, но в его окнах еще были видны остатки старой мебели. Де Ла Венж медленно обходил его по периметру, заглядывая в окна и размышляя, каким был этот дом в те времена, когда здесь жили люди. Он заходил внутрь и видел, что на стенах с потекшими обоями висели старые фотографии, в столах хранились документы, а на полу лежали осколки разбитой посуды. Иногда он видел трупы или то, что от них осталось, и тогда он быстро покидал дом. Ему не хотелось рассматривать останки обитателей этого жилища, лучше было просто придумать, какими они могли быть. Отряд обычно терпеливо ждал своего командира на дороге, иногда используя такую остановку для того, чтобы просто размяться или выслать вперед патруль. Они не шумели, так как знали, что Де Ла Венжу нельзя мешать. Догги всегда говорил в таких случаях: «Он пошел на разведку. У него нюх на всякие старые места, он, как колдун, видит их насквозь».
Материалы следствия дисциплинарной комиссии Вооруженных Сил Директории. Рапорт №34 от 12.10.46: «О действиях тактической группы л-та Д. Л. Венжа за отчетный период имею доложить следующее. Группа была атакована пятого окт. в р-не [пропуск] конным отрядом одичавших местных. Это произошло на дороге, ведущей к руинам Далласа, южнее Красной реки и [неразборчиво]. Нападение было отбито путем нанесения ответного огневого поражения из крупнокалиберного пулемета, приданного отряду. До полутора десятков бандитов уничтожено, расход боекомплекта составил 78 ед. В ходе допроса выживших командир отряда Венж выяснил, что эти люди принадлежали так называемой стоянке Экзебиче. Выживший был добит сержантом Догги после устного распоряжения Венжа без расхода боеприпасов. Далее вместе с прибывшим из базового лагеря пополнением Венж предпринял рейд к упомянутому стойбищу и захватил его, быстро сломив сопротивление противника. Таким образом, территория южнее лагеря «Одинокая Звезда» была освобождена от крупной группы конных мародеров, представляющих очевидную опасность для торговых караванов. Считаю действия командира Венжа в данном эпизоде адекватными и своевременными, не выходящими за границы его должностных полномочий. Подпись: [неразборчиво].
