Пиня Копман
Байки негевского бабайки. Том1
страсть и разум бьются разом,
задыхаясь и скользя,
как по лунному лучу.
Эта тонкая игра
меж согласьем и отказом,
это нежное "нельзя"
на границе у "хочу".
Лентой финиша рассвет,
Снежной нежности лобзанье.
Тает горняя звезда.
Бьется жилка у виска.
Ты с запинкой шепчешь "нет",
а в глазах горит желанье.
Может, завтра будет "да"…
Кто бы знал наверняка?
4.3 Ветер весенний
(май 1971)
Ветер – сводник, походкой матросской,
он шатался и вкривь и вкось.
Он игрался твоей прической
и кружилась метель волос.
А еще, озорной и звонкий,
сразу делал десяток дел,
задирал юбчонки девчонкам,
и тебя случайно задел.
Заблудилось на миг сознание,
мысли брызнули вразнобой,
и случайное губ касание
вдруг пригрезилось мне судьбой.
Ветру что? – Он сегодня гуляет.
Он всегда беспокойный такой!
Вот он шляпы с прохожих срывает,
пенит волны легкой рукой.
Растворяет оконные рамы
и играет портьер бахромой…
А меня из-за ветра мама
не дождется сегодня домой.
4.4 Всего лишь черешневый сок
(июль 1971)
Он ярок и бесстыдно-грешен
Он создан лишь для нас двоих.
Прекрасен сладкий сок черешен
достойный неги губ твоих.
Но ласка губ твоих хмельнее
и, словно спирта приняв штоф,
как мальчик я черешневею,
лишиться разума готов.
Прикосновенья губ смелее.
И, в бережливости слепой,
Я ощущения лелею,
как злато пушкинский скупой.
И вдруг, в порыве чувств высоком,
волной морской сквозь решето,
Мгновение изольется соком
замкнувшись коконом в ничто.
А ход времен шуршит, неспешен,
и сеет Вечности пески.
И,– да, прекрасен сок черешен.
Покуда мы с тобой близки.
4.5 Перед дембельским аккордом
(август 1973)
Службы срок бежит под горку
как отцепы от конца.
Бригадирша капнет горькой,
даст тарелку холодца,
Улетит во тьму халатик
тело сладко да бело
Расстарается солдатик
в благодарность за тепло.
А весной такие ночи-
так и тянет на простор
Зря кусок мозги морочит:
нам три метра – не забор.
Но прости подруга-Машка,
завершаем лыжный спорт.
Нам комбат дает отмашку:
будет дембельский аккорд.
Строим крепко, строим быстро
По заветам. Ком-трудом.
Как придёт приказ министра -
чемодан-стройчасть и дом.
Кровлю толем смолим трое.
Дым до неба на заре.
Точно к сроку склад накроем -
и до дому в октябре!
4.6 Кое что о любви и дружбе
(1975)
Шампанским вдруг вскипает кровь
Mon Dieu! С чего бы перемены?
Любовь-морковь древнейший зов.
Всем правят гены. Только гены.
Ворчат дедЫ: "Так повелось"
Но все заложено в программу:
Фигура, запах, цвет волос…
Ведь так твой папа выбрал маму.
И придет вдохновенье, тебе невтерпеж,
ты напишешь стихи, или песню споёшь.
Ты поймешь, как прекрасны закат и рассвет
даже если тебе нет тринадцати лет.
Другого рода есть любовь:
к родным и близким и к Отчизне.
За них ты все отдать готов
не исключая даже жизни.
Не генов в той любви вина
и не душевные метанья.
Любовь такая внушена,
пришла итогом воспитанья.
И мораль в духе века, какого – бог весть
воспитает в тебе благородство и честь
оттого ль, вопреки ли – уж сам посмотри
ты становишься личностью, черт побери!
Но ты созрел. В твоей душе
и в сердце, что стучит упруго
потребность новая уже.
И ты себе находишь друга.
Подсказки и советы прочь
Уж друга сам я выбираю.
Не могут гены тут помочь
и воспитанье скромно с краю.
Не играя, а как в героическом сне,
мы стоим с ним у края, спиною с спине.
Не смешно. Мы литое стальное звено.
Заодно. Против мира. Но нам все равно
И дальше жизнь свою лепя,
цыплят по осени считая,
вверяешь другу ты себя
и он себя тебе вверяет.
И ты должник и друг должник.
Но берегись: гнильцой не брызни!
Разрушить дружбу можно вмиг
восстановить – не хватит жизни
Это выбор лишь мой. Может быть потому
не сережку для друга, а шкуру сниму.
Доверяюсь, как рыцарь мечу и коню.
Потому столь высОко я дружбу ценю
4.7 Семидворье любви.
(август 1976)
Она явилась словно бы из грёз,
как дочь Весны, прекрасная Снегурка.
Волшебный золотистый цвет волос
и стройная спортивная фигурка.
Был полон симферопольский вокзал.
Людское море дыбилось волнами.
И тренер, улыбнувшись ей, сказал:
– А вот и Лена будет в группе с нами.
То вниз, то вверх, одолевая склон,
через поселок и каменоломню
мы шли, а я… Я в Лену был влюблен.
А прочее лишь как в тумане помню.
Я сердцем выделял из звуков всех,
из голосов, шумОв и щебетанья,
её лишь голос и её лишь смех,
и, кажется, что каждое дыханье.
Моя богиня, слепок высших сил,
Афина, Артемида, Геба, Веста.
Влюбленно и ревниво я следил
внимая вздохам, взглядам или жестам.
А выглядел, наверно, как дебил,
как жертва взгляда страшного Горгоны.
И на себе я Лены взгляд ловил,
сперва веселый, а потом смущенный.
Когда она, в очередной привал,
отсела чуть, дыханьем руки грея,
я подошел, и, путаясь, сказал
что я влюблен и восхищаюсь ею.
Откуда-то взял;сь еще слова,
слетели серафимом шестикрылым.
Я сел и прикоснулся к ней едва.
Она своей рукой мою накрыла.
И среди ночи словно вспыхнул день!
Гремел оркестр тромбонов и кларнетов!
Серебряным копытцем бил олень
срывая водопады самоцветов.
А я погладил милое плечо…
Звучали фуга, туш, псалом и полька.
– Вам про поход? А вы-то тут при чем?
Любовь всегда лишь меж двоих, и только.
А дальше – Семидворье за версту,
и страсть как пламя прожигает вены.
А в ночь прибой скрывает наготу
в ажурных простынях соленой пены.
Поход в Гурзуф на яле небольшом,
домашнее вино, что пьется соком,
ночной забег по пляжу голышом,
кормленье чаек на мысу высоком.
И танец в дождь, под вой небесных труб,
и сказочные крымские поверья,
и сладкий вкус прекрасных мягких губ.
Их не забыть и за последней дверью.
Мы знали: это все не навсегда,
таков удел песчаного палаццо.
А осень наступала как орда,
не оставляя сил сопротивляться.
Пусть было мало их – счастливых дней,
но холодок уже резвился ранний.
Бывают обстоятельства сильней
чем нежная восторженность желаний.
Судьба, случайность, рок, а, может, Бог.
Все было ясно и без объяснений.
Последний взгляд, и поцелуй, и вздох.
А дальше лишь один туман осенний.
4.8 Слынчев бряг
(июль 1981)
В свете наступающего утра
рядом вижу чудо из чудес:
Тело голубого перламутра
дивный и бесценный дар небес.
Ты как ангел, милая, прекрасна!
Синих занавес прозрачна тень,
воздух чист и свеж и небо ясно.
Легкий бриз пророчит добрый день.
Тишина. Лишь робкий шелест веток.
Море перед зорькой как сапфир.
Сыплется в волнах неярких света
нежность листопадом сквозь эфир.
И за что ко мне благие боги
так добры? Наверно неспроста.
Столь прекрасны бедра, грудь и ноги,
столь невинны очи и уста.
Мир как дар нам ныне дан на блюде
и на все иные времена…
И при вздохе чуть качнулись груди
словно пробуждаясь ото сна.
Сонный взгляд, как эликсир целебный
дарит и восторг, и благодать.
Ей-же-ей, за этот миг волшебный
мне совсем не жалко жизнь отдать.
4.9 Моя Артемида
(Любимой ко Дню св. Валентина 1986)
Во все века для сотен поколений
Вы, женщины, прекрасные создания,
Предмет любви, восторгов, поклонений,
И повод для войны и созидания.
О, мрамор статуй, что белее мела,
Эллады древней чудное наследие!
Прекрасный образец людского тела
Для нас, спустя и два тысячелетия.
И до сих пор живут герои, боги
Прекрасных устремлений аллегории,
А чудный Леохар, и Фидий строгий
Мирон и Поликлет ушли в историю
Ласкаю я упругость белой кожи,
Любуюсь перламутровым сиянием.
Ты, милая, мне кажется, похожа
На Артемиды древней изваяния.
Прикроют взгляд пушистые ресницы
Скрывая смех и мысли неприличные.
Да может ли с тобой, живой, сравниться
Богиня в белом мраморе античная?
Но есть в тебе и рас иных наследство
В которые влюблен до сумасшествия.
За них тебя друзья дразнили с детства:
«последствия монгольского нашествия»
Смакую мысли, полные греха я,
Люблю! Люблю со всеми недостатками!
Лицом к лицу гляжусь в тебя, вдыхаю
И задыхаюсь над губами сладкими.
4.10 Молитва делом
(1991)
"Спасти всех можно, только спасая себя."
Тарковский "Жертвоприношение"
Послушай, милый друг Татьяна:
Вчера, с пол-ночи до светла
я в интернете рылся рьяно -
в смятении душа была.
Томили жалость и усталость
предчувствий странных жался ком…
Нет, я не пил! Ну, разве, малость,
но ты спросила не о том…
И вдруг набрел на гороскопы.
Я в них не верил никогда,
но тут, как подсказала …опа:
Проверь-ка, что сулит звезда.
И враз лишился я покоя
и стало мне не до вина
поскольку прочитал такое,
что ты, подруга знать должна.
Читал, вертелся, обалделый.
Заснуть не мог – считал овец.
Вот-вот придёт пушистый, белый…
Ну, ты же поняла? ПИСЕЦ!
Я поражен был фактом этим,
и задрожал как холодец.
Не мне-тебе, а всей планете
грядёт большой Армагеддец.
Я сразу вспомнил о Потопе,
исчислил все свои грехи
и понял: мы в огромной …опе,
от президента до блохи.
Вот он придёт, и всех замочит,
и это медицинский факт.
И если что его отсрочит,-
лишь наш с тобой любовный акт.
Пусть молятся монахи где-то ,
свечей пусть кто-то жжет снопы.
Творцу, Природе пофиг это,
как танку пóфигу клопы.
Наш мир спасают постоянно
не слов молитв абсурдный хлам,
а лишь дела. Давай, Татьяна
к любовным приступать делам!
Покуда удочка упруга,
покуда слышен стук сердец,
люби страстней меня, подруга
и не придёт Армагеддец!
4.11 Magic Art
Букет, стоящий долго в вазе,
теряет лепестки цветов
и скоро, гол и безобразен,
предстать перед тобой готов.
Вот и тебе, красотка,стоит
постичь, как я давно постиг:
природа дарит красотою
лишь на единый краткий миг.
Но образ твой художник смело
запечатлеет на холсте
и вдруг бессмертным станет тело,
и нет пределов красоте.
Картина, статуя, камея
стоят веками без помех.
Ведь лишь одно искусство смеет
остановить мгновений бег.
Так время не теряй беспечно
пока прекрасна и юна.
Жизнь коротка, искусство – вечно,
а ты в своих страстях вольна.
Взгляни: вот посланный судьбою,
способный красоту воспеть,
стоит поэт перед тобою.
А вдруг других не будет впредь?
Не упусти возможность эту
сопротивленья забытью,
и подари любовь поэту!
Он воспоёт красу твою.
Пусть не смущает робость мнима,
и про грехи поклёп и ложь.
И ты, прекрасна и любима
в его стихах в века войдешь!
4.12 Роковой треугольник
Ты Бермудский треугольник-
беспокойная вода.
Все слова мои невольно
пропадают в никуда.
Я взываю, но напрасно
в страстном кличе рву живот.
Взгляд, как воды в полдень, ясный
прячет, что там в толще вод.
Как окно разбивший школьник
я влеку свою вину,
прорываюсь в треугольник
и ныряю в глубину.
Без следа поглотят хляби
след от чувства моего.
Только солнца блеск на ряби
и не более того.
Я,– прикованный невольник,
вечно предан кораблю.
Ты Бермудский треугольник.
Все равно тебя люблю!
4.13 Потому!
Если день над чертой горизонта воздвиг
солнца пламень в дали голубой
значит ближе тот час, значит ближе тот миг
когда встретимся снова с тобой.
Вслед мне птицы с восторгом кричат вразнобой
В сердце стук нетерпенья уйму
Я лечу на свиданье с тобой и судьбой
чтобы снова спросить: "Почему?"
По-то-му
что тебя в свое сердце приму
обниму, не отдам никому
По-то-му
я прорвусь через бури и тьму
и найду хоть в огне, хоть в дыму.
По-то-му!
Ветер свежий при вздохе пьянит как вино,
Шевелит облаков бахрому.
Может каждому счастье такое дано
Может в тысячу лет никому.
И как в полдень блистает реки чешуя
взгляд искриться твой мне одному,
и ласкают глаза и улыбка твоя
словно манят спросить: "Почему?"
По-то-му
что такое бывает лишь раз
хоть до тысячи лет проживи
и на этой Земле для любого из нас
ничего нет важнее любви
По-то-му.
Я уже не хочу жить надеждой одной
Посмотри мне в глаза и скажи:
Ты готова навечно встать рядом со мной
и идти до последней межи?
Я не прихотью, искренним чувством ведом.
Твой отказ я покорно приму
и исчезну, туманной уйду пеленой
Только прежде ответь: "Почему?"
По-че-му
сам себе буду строгим судом
только чтоб ты была мне верна
По-че-му
без тебя покрываюсь я льдом
а с тобой наступает весна
Потому
Может я слишком строг и к тебе и к себе
ты должна все понять и сама
Мир поплыл, подчиняясь всевластной волшбе,
или просто сошел я с ума.
Я и чувства и сердце тебе отдаю
ты доверься чутью своему
Не гнети без сочувствия душу мою.
Не "за что?", не "зачем?". Потому!
По-то-му
что тебя в свое сердце приму
обниму, не отдам никому
По-то-му
я прорвусь через бури и тьму
и найду хоть в огне, хоть в дыму
По-то-му!
4.14 Летней ночью в поле
Такая ночь лишь раз в году!
На все условности плюет,
со всей вселенною в ладу.
Она звенит. Она поет.
И это райский сад в аду!
Все на виду. Я не уйду!
Такая ночь!
Как будто сразу сто ночей
собрали звезды в небесах
Луна на тысячу свечей
у горизонта на часах.
Чем ей помочь?!
Горит душа! Часы спешат!
Я запах скошенной травы
в себя вбираю, чуть дыша.
Журчит ручей, шуршит ковыль,
поют лягушки в камышах.
Сойти с ума!
По грудь туман.
И он колышется слегка,
а с неба падает звезда.
Легко, как мысли, облака
скользят неведомо куда.
Как никогда тепла вода.
Как кровь точь в точь.
Я знаю, милая, ты ждешь,
ты тоже смотришь в небеса.
Еще чуть-чуть. Ты все поймешь.
Я буду через два часа.
У колеса блестит роса.
Такая ночь!
Любовный гимн трещит цикада
и улетает снова прочь.
А мне, бедняге много ль надо?
Еще одну такую ночь!
4.15 Кое-что о королеве
Шахматные схватки наблюдая,
Стычки пешек, конницы и тур
Мы неоднократно обсуждаем
Ценность и достоинство фигур.
Но, публично то или приватно,
Даже если лезу в словопрю,
Ты, мой друг, заметил, вероятно:
Я про королев не говорю.
Даже лучшие воспоминанья
Выцветают с истеченьем дней.
Есть причина моему молчанью
Я тебе поведаю о ней:
Очень быстро transit gloria mundi*
Но могу похвастаться, изволь:
Слышал ты – Республика Бурунди?
В 67-м там был король.
Он женился на бельгийке Еве**.
отстранен сынишкой от руля.
Но остался титул «Королева»
вдовам после смерти короля.
Еве было только двадцать восемь.
Оставался скромный капитал.
Что ее по дальним странам носит
я на тот момент еще не знал.
Даму привели "на Украiну"
(В это даже верится с трудом)
планы как отстроить из руины
чьих-то предков разоренный дом.
И,– оказывала помощь детям,
В общем, – появлялась там и тут,
И занес ее какой-то ветер
В наш, забытый Богом, институт.
Все произошло быстрее вздоха:
Я случайно в деканат зашел,
А французский знал тогда неплохо, -
По масштабам наших средних школ.
И сказал декан: «Ага, голубчик!
«Хвост» прощу, об этом не тужи,
Но про институт как можно лучше,
Скромно, но достойно расскажи!»
Случай вправду странный приключился:
Неизвестно, чья была вина –
Переводчик чем-то отравился,
и мадам приехала одна.
Мы язык нашли с ней общий скоро,
И потом катались мы вдвоем,
Не считая ейного шофера
(Негра, метр на два было в ём!)
Побродили в парке у Госпрома,
Пронеслись, как ветер, по Сумской,
И в шашлычной, что на ипподроме,
Ощутили благость и покой.
Красное вино, шашлык «по-карски»,
Голова склоняется к плечу…
Я веду себя не по-гусарски:
То есть – дама платит, – я молчу.
Тут, конечно, Ева настояла
(Я себя за то корил тайком) –
Всей моей наличности хватало
Угостить подругу пирожком.
Вижу я воочию, короче,
Что клиент уже почти готов:
Голос низкий, явно дело к ночи.
И глаза горят, как у котов.
Голова – сплошной кочан капусты:
Упускать такую даму – жаль.
Только в Интурист меня не пустят.
Строго берегли тогда мораль.
Тихо перед дамой извинился,
Думал, что помогут мне друзья.
Телефон как печка раскалился
Но лишь одного-то и добился:
Мелочь всю растратил, до копья.
Даже, гонор придав свой разом,
Позвонил изгою из родни.
Но и там ответили отказом:
"Предки дома, так что извини"
Парк у ипподрома. Романтичней
Места днем с огнем не отыскать.
Мы бродили там, и я бы лично
Запретил туда людей пускать.
Потому что тихо и со стоном
В нежно-яростном сплетеньи тел
Целовались парочки влюбленных,
Как и я, конечно же, хотел.
По аллеям – темным, освещенным,
Вел ее сквозь парковый простор.
Шел за ручку, школьником влюбленным.
Сзади, словно танк –ее шофер
Лыбилось полночное светило,
Май раскрыл волшебных звезд шатер…
Я хромал, мне кое-что давило
(Еве я сказал – мозоль натер).
Но ничто не вечно в этом мире:
Перевернут был и этот лист.
Было на часах как раз четыре,
Мы дошли до входа в Интурист.
Искра между нами вдруг пропала,
как ты этот факт не именуй.
И она меня поцеловала:
Сестринский прощальный поцелуй.
Мне, конечно, было не до смеха,
Но о чем еще тут говорить:
Утром ей куда-то нужно ехать,
и кого-то там благотворить.
Где-то ждали взрослые и дети,
Волгоград и Волга-Дон канал.
Больше Еву никогда не встретил
И не слишком часто вспоминал.
В зеркале, свою встречая рожу,
Я могу сказать: «А что, дружок?
С королевой ты не спал, и все же
Мог, или точней почти что смог».
Заявляю без тоски и гнева
И ничью не оскорбляя мать:
Братцы, чтобы «Спать – так с королевой»
Надо раньше место подыскать!
* Проходит слава земная
** Имя, естественно, изменено
4.16 Надежда
…Ах, обмануть меня не трудно!
Я сам обманываться рад!
А.С. Пушкин «Признание»
Не вынимай из сердца нож.
Пускай торчит затычкой в дырке.
Любовь… Забавней не найдешь.
Смешней, чем оплеуха в цирке.
Мне правдой не прожить и дня.
Я вновь не вынесу потерю.
Спаси, и обмани меня.
Скажи, что любишь! Я поверю.
Пусть ложь пьянит глотком вина,
пускай заложит уши ватой.
А правда… Ну зачем она?
Зачем мне снова боль утраты?
Не пожелаю и врагу
так, с упоеньем ждать обмана.
Я ведь и сам солгать могу.
Могу? Но все-таки не стану.
Как самый скользкий из угрей
скольжу, сольжу по донцу блюдца.
Так обмани меня скорей!
Я так надеюсь обмануться!
4.17 О летнем росте рогов
У заката особый вкус.
Он горчит, как полыни куст,
оставляя в морщинках глаз
пряность сладких запретных ласк.
У заката запах стыда
От фальшивого «Никогда».
Так пронзителен и сугуб
Запах влажных кожи и губ.
У заката особый взгляд.
Этим взглядом смотрит назад
лань, взлетая на горный склон,
если сзади собачий гон.
У заката тревожный звук.
Звон бокала, что выпал вдруг,
и пронзающий до брюшин
шорох мерно шуршащих шин.
У заката тяжелый шаг
И звонок, как коварный враг.
Кто бы ни был в том виноват –
Не смотри на закат!
4.18 Моей любимой, в день св. Валентина
Моя любимая, как свет,
Как солнечный чертог.
Других таких на свете нет:
их Бог создать не смог.
Она – как яркая звезда,
Как снег на склонах гор.
Всех прочих женщин никогда
Не вижу я в упор.
И вот уже немало дней,
И, может, навсегда
Ее улыбка мне нужней
Чем пища и вода.
Все троны мира б отдал я
Ничуть не пожалев:
Достойней милая моя
принцесс и королев.
Да я и сам, когда я с ней,
Важней владык земных,
Богаче древних королей
и шейхов нефтяных.
Я горд, и, счастья не тая,
Не жду судьбы иной,
Лишь только б милая моя
Была всегда со мной.
4.19 Горечь
Город проклятье. Злобный колдун.
Вытянул пальцы многоэтажек.
Мчится машин запоздалый табун,
Мутится пылью, мажется сажей.
Пялясь бельмасто фонарь-астроном
Небо пятнает лунной печатью.
Ты не вернулась. Черным пятном
Лег мне на душу город-проклятье
4.20 С оптимизмом о вере, надежде и любви
С улыбкой, милая, живи.
Не бойся никакого лиха.
Ведь мир стоит на трех слонихах:
Надежде, Вере и Любви.
Плывет в объятьях тишины
Любвеобильная планета.
Надежно держат мир слоны,
И сами твердо верят в это.
Покуда любим мы друг-друга,
Покуда верим мы друг в друга,
Надежды держит якорек,
И не наступит Кали-юга,
Армагеддон и Рогнарек.
И не придет на земли Юга
пушистый северный зверек
И так опора их тверда,
И так незыблемо-надежна,
Что и помыслить невозможно,
Чтоб в этот мир пришла беда.
Стоят слоны, не зная страха,
и не считая лет и дней,
надеясь: верит черепаха
что по любви стоят на ней.
Покуда любим мы друг-друга,
Покуда верим мы друг в друга,
Надежды держит якорек,
И не наступит Кали-юга,
Армагеддон и Рогнарек.
И не придет на земли Юга
пушистый северный зверек
4.21 Кое-что о круговороте чувств в природе
Утекала в клепсидре вода,
Словно стиксовы воды забвения.
Проникали друг в друга, не зная стыда,
Мы до огненных недр откровенья,
И зажженная нами звезда
согревала людей и растенья.
Даже смерти самой дуновенье
Не могло бы смутить нас тогда.
Но рука у Ананке тверда,
И к бессмертным нисходит беда…
Как песок, утекали года
Пролетали века, как мгновенья.
И росли, словно корочка льда,
подозренья, сомненья, смятенье.
А потом уходили твои поезда
В никуда. В никогда. Навсегда.
4.22 Любите, любите друг друга!
Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно,
не остывайте, не отступайте —
и вы будете так счастливы, что это просто чудо!"
Евгений Шварц
Наш мир оказал вам услугу,
Из двух составляя одно.
И только любовью друг к другу
Ее оплатить вам дано.
Когда с поднебесного круга
Мелодия звезд зазвенит
Любите! Любите друг друга!
Вас ангел крылом осенит.
Пусть даже случайная вьюга
Засыплет вас снегом и льдом.
Любите, любите друг друга
И счастье согреет ваш дом.
Друг-друга безумно и много
Любите сейчас и потом,
И небо вам будет дорогой,
И радуга будет мостом.
А солнце за месяцем-плугом
Как пахарь на поле небес
Для душ, упоенных друг-другом
Взлелеет колосья чудес.
Любите! Любите друг друга!
Прядите судьбы своей нить.
И юность, свежа и упруга,
До смерти вас будет хранить.
(Пояснение: Сын женился. Я напился.
Стих нечаянно случился.
Если женятся сыны, в этом нет моей вины)
4.23 Destin
Ты- ручей алмазный на бедрах гор
Погаси мой жар! Дай испить воды!
Я, – горящей жажды седой костер,
И давно сгорели мои сады.
Блеском черных глаз, разворотом плеч,
сокровенным жестом, разящим вмиг,
Ты – холодной зари обнаженный меч.
Я – закатных вод акулий плавник.
Зажигая солнца на прядях скал
ты летишь, не глядя, сквозь мрак и муть.
Мне брести за тобой по сухим пескам
и не спать, устать и к стопам прильнуть.
Аргамак твой, – верткий как хлыст Ниссан.
Твой зовущий бег как витая сталь.
И гореть мне искрами по лесам,
и следить за эхом, скользящим вдаль.
Может, были б вместе мы инь и ян,
Но не в моде "если бы" да "кабы".
Седина с морщинами – не изъян,
Жаль, что утру с вечером нет судьбы.
Destin – судьба (фр.)
4.24 Любимой ко дню летнего солнцестояния
Летнее солнцестояние начало (рождение)
астрономического лета. Во время этого явления
высота полуденного Солнца над горизонтом
несколько дней почти не изменяется —
Солнце словно «стоит на месте»
То ли Землю вращает какой-то мотор,
то ли Солнце само, оттолкнувшись от гор,
по своей доброте нам дарует тепло,
прогоняя на время извечное зло.
Но ведь может и Солнце устать. И тогда
встанет прямо в зените над нами Звезда…
В этот полдень, когда допекают грехи,
много в голову лезет пустой чепухи:
Будто солнце, вскарабкавшись в самый зенит,
обмерло, как к магниту прилипший магнит.
Как дубиной медведя тупой троглодит,
по башке беспощадно лучами гвоздит.
Я считаю грехи в запечённом мозгу,
и сочесть их громаду никак не могу.
Если каждый мой грех записать как строку,
Я в Британнику строк столько не натолку.
Если б каждый мой грех за сто граммов сочли,
продавилась бы дырка до центра Земли.
Но зато и раскаянье так глубоко,
что любой океан перед ним – озерко.
Муки совести так достают небеса,
что горят, словно спички, по миру леса.
Жгут с зенита застывшего солнца лучи,
и Земля раскаляется камнем в печи.
Разливается лава по всем пропастям,
Лишь мгновенье еще – и взорвется к чертям!
Но достаточно тихой улыбки твоей
и раскаянье станет бледней и слабей.
Даже черствой душе, недоступной слезам,
теплый взгляд и улыбка твоя,– как бальзам.
Плавно стрелки вперед провернуться в часах,
и заглохнут пожары в засохших лесах.
И усохнут грехи, воспоют петухи.
И об этом тебе напишу я стихи.
Вдруг очнувшись, и чуть приглушая свой жар
Словно с горки покатится солнечный шар
Будет больше росы и прохладных теней,
Станет день чуть короче, а ночи длинней.
И скажу я любимой: "Такие дела.
Вот, спасибо за то, что ты Землю спасла!"
4.25 Санночке
Мы выходим утром ранним
ждет дорога день за днем.
С кем мы будем? Кем мы станем?
И куда еще свернем?
Ждет усталость временами
пораженья, гром побед.
И шагают рядом с нами
мама, папа, баба, дед.
Будет, может, страх до дрожи,
будут правда и враньё.
И любовь, конечно, тоже,
Как же можно без неё?
Даже боль и даже рана,-
Все возможно в наши дни.
Но всего важнее, Санна
ты себе не измени!
День за днем проходят мимо
Счастье радости вослед.
Ты иди неутомимо
много-много-много лет!
Проскользни по грани зыбкой
Мимо горя, мимо зла.
Чтоб могла сказать с улыбкой:
–Как я счастлива была!
4.26 Ксюше
Стремительно и без стеснения,
Бесстрашна, словно самурай
ты перешла границу, Ксения,
вступив в опасный взрослый край.
А здесь так много интересного,
что хоть кричи, хоть песню пой.
И начиная с дня воскресного
пойдешь неведомой тропой.
И ты увидишь, Ксюша-золотце:
Весь край загадками объят,
А вдоль тропы то добры молодцы,
То зомби с косами стоят.
Пройдешь святое и греховное,
и искушение души,
И черный лес и поле ровное
и терема и шалаши.
Шагай смелей путём призвания
и в летний жар и в зимний лёд.
Пусть горечь разочарования
тебя с тропинки не собьет.
Пусть будут тишь и приключения
И Божество и баловство.
Пусть озарит тропинку, Ксения,
ЛЮБОВЬ (Она важней всего!)
Из Мира мира и беспечности
Входи в край схваток и страстей!
И пусть тропинка вьется в вечности
как светлый путь твоих детей.
4.27 На день 8 марта
Весенний ветер снова чувства дразнит
любви разлит в эфире концентрат
Пришла весна, и вот он, женский праздник
с которым я тебя поздравить рад.
И как бы мир не колебался зыбко
в любой стране, в любые времена
Пусть на устах твоих цветет улыбка!
А в сердце пусть всегда царит весна!
4.28 История счастливой любви
Где саванна приникла к подножью горы Ерупáха,
где блювал так ревёт, что опоссум седеет от страха,
Жил потомок мапýче, чалдонов, валахов,
знаменитый охотник на тигров Пахом Черепахов.
Жил всегда он один, и порой на него находило
И такая в Пахоме была первобытная сила:
Антилопу для стейка отнять мог он у крокодила,
и один на один выходил побороться с гориллой.
А вдали от саванны средь жарких песков Сахалина
Коротая бессонные ночи и дни у камина
Одиноко скучала шикарная дева-фемина.
И звалась та фемина недлинно Папахова Нина.
И служила Папахова егерем в зверосовхозе.
Загоняла, бывало, до смерти лося' на морозе,
Отмахаться лопатой могла при серьезной угрозе.
И душила быков для прививки заместо наркоза.
Исстрадавшись от жизни сухой и пустой и унылой,
и мечту о любви удержать в своем сердце не в силах,
опасаясь немножко сойти старой девой в могилу,
На Фейсбуке Папахова Нина тоску изложила.
Приложила и фото, подправив чуть-чуть в Фотошопе:
Нина скачет верхом на верблюде, быке, антилопе.
Пролетает на байке над горным ущельем в Европе
И со снежного пика спускается прямо на попе.
И увидел однажды Пахом Черепахов те фото.
Сердце замерло вмиг, но потом набрало' обороты
Он забыл про работу. Какая с больного охота?
О любовь! Ты бываешь порою страшней эшафота!
Чуть подправил он фото и тут же отправил их даме.
Там, на фото, он в смокинге курит на Плазе в Майами
пьет шампанское в море на яхте с друзьями
ставит мат Марадонне на сцене слоном и ладьями.
И понравились фото Пахома Папаховой Нине.
Размечталась, как вместе с Пахомом дрейфует на льдине,
Синий фрак у Пахома, глаза так пронзительно сини…
И Пахом ей играет Бетховена на пианине.
Нина села за комп и Пахому письмо написала
что как раз о таком она с самого детства мечтала,
что душой видит в нем интеллект своего идеала
и готова встречаться с Пахомом не медля нимало.
И свиданье, списавшись, решили устроить в Париже.
Пусть не близко, но каждому все-же поближе.
Не в Париже свиданье, конечно же, было бы хуже.
А уж ежли в Приже, оно романтичней, к тому же.
О, бонжур! О, Пари! От волненья теряю сознанье!
Подскажи, говори: где нам с милой устроить свиданье?
Раз-два три! Раз-два-три! Надо б нам сговориться заранье
О мон Дье! О, Пари! И учесть вариант опозданья.
Час для встречи нашли в романтическом духе тогдашнем,
когда встретятся нынешний день с днем вчерашним,
И, короче, в двенадцать, одолев по пол-мира бесстрашно,
попытались увидеть друг друга под Эйфеля башней.
Только в полночь под башней толпится народу две тыщи.
Все кричат, и смеются, поют и танцуют и свищут.
Хоть ажанов полно, не пробиться сквозь эту толпищу.
Разве в этой толпе два влюбленных друг друга отыщут?
Зря искали по фото, как какие-нибудь папарацци.
Лгать, хоть и с Фотошопом, запрещал Заратустра нам, братцы.
Перепутали дни, плюс двенадцать и минус двенадцать.
В часовых поясах очень трудно, друзья, разобраться.
И могла б хризантема любви их завять, как в пустыне.
Но, (Спасибо прогресс!) есть айфоны у каждого ныне.
Я (как автор) любви помогу по своей благостыне.
Я идею внушил, и Пахом позвонил своей Нине.
И друг друга в кафе обрели, приключенье итожа.
Ах, как радостна встреча! Я, как автор, в восторге был тоже.
Ничего что герои, чуть на фото свои не похожи.
Нина мужиковата, у Пахома корявая рожа.
Это все пустяки! Сообразно же мифологеме
Их любовь навсегда одолела пространство и время.
Я же выпить хочу, чтоб решали любые проблемы
И Пахомы, и Нины, и их дети, и внуки, и все мы!
4.29 Песенка друзьям
Пусть зимой я морозов не видел давно
но бывает мокрень затяжная
ветер, дождь целый день заливает окно.
Чтоб согреться – друзей вспоминаю.
Невезуха навалится тяжестью всей,
боль от косточки каждой в скелете…
Полегчает, коль голос я вспомню друзей,
или фото их вижу в Инете.
Если праздник, сидят за столом сыновья
вижу внуков счастливые лица,
от души пью за ваше здоровье, друзья,
чтоб и вам так всегда веселиться.
Пусть меж нами границы, дороги вразброс
то для дружеских чувств не кручина.
Дружба много нужней чем страховочный трос
альпинисту на горных вершинах.
И, когда протрубит напоследок труба,
вспомню вас на последних минутах,
веря: снова когда-то сведет нас судьба
там, на Вечности дальних маршрутах.
4.30 Азиза жестокая лань
Когда падет на землю ночь,
не освещенная луной,
она как волосы, точь-в-точь
прекрасной девушки одной.
Её движения легки
как грациозной лани бег,
и, как воркуют голубки,
так бархатист и нежен смех.
Прекрасней Минских ваз* она,
Но это только чешуя
А чем душа ее полна
Об этом знаю только я.
Еще я рассказать бы мог,
что как гагат ее глаза.
Мужчин как шторм сбивает с ног,
когда проходит Азиза.
А ум её глубок и скор.
Язык острее, чем кинжал
и гнев пылает как костер
страшнее ста змеиных жал.
И видеть мне пришлось не раз,
пред шуткою склонив копьё:
Гагат сияет, как алмаз
когда поет душа её.
Еще увижу или нет,
как станет ласковой гюрза,
как темноту пронзает свет…
И улыбнется Азиза.
*– Минские вазы – не из города Минска.
Это китайские вазы древней эпохи Мин
(с 1368 года по 1644 год.), считаются
верхом совершенства как по форме,
так и по рисунку.
4.31 Баллада о несчастной любви
Он месил часами глину, набивая кулаки,
Он качал и грудь, и спину, он наращивал клыки,
Сделал панцирь из хитина, – прятать сердце от тоски:
Современному мужчине мягкотелость не с руки.
