Записные книжки – Петр Вяземский

О Петре Андреевиче Вяземском не особенно много известно широкому кругу читателей. В юности либерал, острослов, журналист, позже после раскаяния был привлечён на госслужбу. Не знал, что при Александре II он стал замминистром народного просвещения. Прожил долгую жизнь, обитая как в России, так и за границей. Я бы назвал его связующим звеном между Екатерининской эпохой и Николаевской, когда блеск дворянства пошёл на убыль, а мещанство пошло в наступление. Участник войны 1812 года (адъютантом графа М. А. Милорадовича, на минуточку), мастер эпиграмм, близкий друг Пушкина – вот короткая справка, по которой сложно сказать многое о человеке. В советское время был известен лишь за счёт дружбы с АС, Плетнёвым и Жуковским, некий член Арзамаса, а вовсе не его мозг. Первая попытка как-то разобраться в его наследии, понять, что он был за человек и изучить оставленные мемуарные записи, были сделаны в 1927 году Лидией Гинзбург, перед нами как раз переиздание её трудов. Сборник очень странно составлен, я счёл необходимым проверить, почему так. Так вот, Гинзбург не обращалась непосредственно к рукописям, не работала с ними, перед читателем выжимка из собрания сочинений. Показавшийся ей наиболее ценным в эстетическом отношении материал, по её собственным словам определяющей мерой являлась «занимательность материала и степень его исторической и историко-литературной значительности». Именно поэтому здесь не найти записок молодого человека довоенного разлива, так сказать. Уже по всем вопросам есть мнение, нет колебаний и сомнений, либерализма тоже почти нет. Письма тоже практически отсутствуют, что странно, Вяземский состоял в переписке даже с почти незнакомыми ему лично людьми, с тем же дипломатом Орловым, о котором можно многое прочесть в записках. Труд открывает критический анализ наследия Державина, Сумарокова и Ломоносова, на которых я чуть было не решил закончить своё знакомство, однако сам автор сказал, что не стоит оценивать этих ребят современными критериями. Нельзя ставить им в вину некоторые приемы, нельзя смеяться над тем, что они ходили не во фраке, не в панталонах, а во французском кафтане, коротких штанах, с напудренною головою и с кошельком на затылке. Такое здравомыслие не может не вызвать уважение. По тексту становится ясно, что записных книжек у Петра Андреевича было не меньше двух. Одна – этакий литературный альбом, другая – для афоризмов, анекдотических ситуаций и всяческих собственных заметок. Большая часть, как я понял, до сих пор не разобрана и ожидает своего исследователя в РГАЛИ. Полагаю, что в текущем издании выбрана часть заметок, которые автор хотел опубликовать, очень уж они не похожи на размышления для и про себя, никакого сора, непричёсанных мыслей, всё толково изложено и по местам расставлено. Пройдусь по содержанию, чтобы было ясно, надо или не надо такое вам, друзья. Заметно, что Вяземский был фанатом Ивана Дмитриева (да, я тоже не знал, кто это). Он сравнивает с его трудами всех, даже Пушкина, что вызывало у меня море удивления. Видимо, плохо ориентируюсь я в литературных течениях конца 18-начала 19 века, сентименталисты, оды эти и труды Карамзина. Где-то треть составляют анекдоты и всяческие рассказы о поучительных случаях, некоторые без пояснительной бригады не понять, смешно мне было не часто. Хотя благодаря именно этой части можно хорошо представить себе Москву до пожара, её заведения, салоны, царившие в них нравы. Запомнилось про трёх сестёр, младшей из которых было 62 года. Все звали их Парками. Выезжали в свет и тусили до победного. На вопрос, зачем это вам сейчас, говорили, что надо же развлекать эту шалунью (показывая на младшую).

Много неинтересных рассуждений о жизни и литературе. Сильно устаревших, из которых можно понять лишь, какой сноб был господин Вяземский. Из серии что можно родиться поэтом, оратором, но родиться критиком нельзя. А поэзия и красноречие – это дары природы. Или как литературные выскочки, осуждая Лагарпа, толкуют на своём холопском с презрением о его трудах. Любопытными показались рассуждения о госуправлении, реформах Сперанского и вообще, а также тенденциях развития русского языка. Не отнять, что автор очень умный, тонко чувствующий флёр эпохи и острый на язык и суждения. Язык красивый, но утомительный для чтения, поэтому рад, что передо мною были выжимки, а не все мемуары за 60 лет писанины. Другую треть занимают небольшие эссе, в которых Вяземский набрасывает исторические портреты даже и не современников. Екатерина Великая, фамилия Долгоруковых, Сперанский, граф Остерман, Александр I, Ломоносов, братья Тургеневы, Разумовские…Впрочем, есть и анонимные современники, не раскрытые исследователями. Личных впечатлений и наблюдений, по которым можно было бы понять чувства писавшего заметку литератора, мало. Первая из таких встречается на середине книги и написана на смерь В.Л. Пушкина, с которым Вяземский был дружен. За несколькими строчками таится много горя и любви. Жаль, что таких личных заметок в книге меньше десяти процентов. Говоря об остроумии и сатире, не могу не привести примеры афоризмов или любопытных наблюдений, без которых эта книга многое потеряла бы. Про одного господина он пишет, что «у него были кошачьи ухватки, часто лицо свое словно облизывал носовыми платками, которых носил в кармане по три и по четыре». Или про него же мой любимым момент: «Он не только московский ловелас, но и московский ложелаз. Так прозвали его потому, что, бывая во всех спектаклях, он никогда ничего не платил за вход, а таскался по ложам знакомых своих барынь.» Про анализ стихов от Вяземского я вообще умолчу – как он поддевает коллег по перу, настоящий злошут. Для примера приведу эпиграмму на Тургенева, очень интересно, как отреагировал Иван Сергеевич:

Талант он свой зарыл в «Дворянское гнездо»,

С тех пор бездарности на нем оттенок жалкий,

И падший сей талант томится приживалкой

У спадшей с голоса певицы Виардо. Книга заканчивает застольной песней и мыслями о том, что русский народ пьющий и поющий. Начали с Державина, кончили за упокой.

Большая часть «Старой записной книжки» – это не просто воспоминания литератора, государственного деятеля и светского льва, князя Петра Андреевича Вяземского, а и еще кратенькие заметки-рассуждения о характерах и жизни известных исторических личностей, о России в целом. Все эти, кажущиеся на первый взгляд бессистемными наброски, в результате создают особую панораму России в лицах. Это своеобразная история Российской империи конца 18 – первой половины 19 века, с четко прорисованными специфическими чертами эпохи.Перед читателем проходят образы не только поэтов, писателей и критиков (Державин, Херасков, Сумароков, Карамзин, Пушкин, Крылов, Дмитриев, Жуковский, Давыдов, Шишков, Булгарин, Хвостов,..). Весьма интересные характеристики Петр Андреевич Вяземский дает многим своим выдающимся современникам – государственным деятелям, военным, людям науки и искусства. Не обошлось и без анекдотов, так образы правителей и приближенных к ним лиц автор преподносит, как правило, весьма нестандартно, чередуя в повествовании о них анекдоты и были, успешно нанизывая на канву своего рассказа значительные и не очень исторические события. Причем в данном случае, Вяземский выходит за рамки временного периода своей жизни и с удовольствием путешествует в прошлое. Среди нарисованных им образов такие исторические личности как Екатерина Великая, император Павел I, император Александр I, великие князья, ученый-энциклопедист Михаил Ломоносов, флигель-адъютант императора Апраксин, граф Сперанский, граф Мамонов, граф Растопчин, Орловы, князья и княгини Долгоруковы, Голицыны и Разумовские, масон Новиков, и пр. Впрочем, не только сильные мира сего попали в это интереснейшее «собрание», в него затесались и безымянные представители различных сословий, ставшие героями исторических анекдотов, либо просто поразившие своими поступками или словами автора мемуаров.Отдельно в «Старой записной книжке» можно выделить размышления автора о системе государственного управления, судопроизводства, различных общественных институтах и процедурах управления. Немало в книге и рассуждений о стихосложении, деятельности различных литературных школ, развитии русского литературного языка, и в этой сфере Вяземский показал себя не просто прогрессивным человеком, но и заглянувшим в будущее провидцем, сумевшим угадать, какие же тенденции будут преобладать в литературном языке. Очень интересна его теория «устной или обиходной литературы», т.е. основанной на живой речи и нравах, поверьях, русской истории, но без вкраплений иностранных литературных традиций.А уж как автор насмешничает, остроумно, то с легкой иронией, то на грани жесткой сатиры. Достается от него и общественным институтам, и отдельным историческим личностям, а перепадает им в основном за глупость, огрехи в профессиональной сфере и недальновидность. Мемуары князя Вяземского злободневны и сегодня, поскольку мастерски критикуют недостатки, от которых общество и государство до сих пор не смогло избавиться.

Книга эта настолько же необычна как необычен её автор.Князь Вяземский был умён, имел литературный талант, обладал острым языком и собственным мнением по любому вопросу.

Записные книжки Петр Андреевич вёл не один десяток лет, и по ним можно проследить некоторые изменения в его мыслях, взглядах. Помимо дневниковых записей, путевых очерков и нескольких писем, в этом томике есть масса размышлений о музыке, литературе, государственном устройстве (Европы и России). А более всего популярны у издателей и читателей исторические анекдоты, собранные Петром Андреевичем в огромном количестве. Эти анекдоты кочуют из одного сборника в другой.Книга это – некий путеводитель по эпохе первой половины 19 века. Причем, благодаря тому, что князь много путешествовал, то жизнь того времени можно увидеть и в России, и в Венеции, Дрездене, Вене и пр.В конце тома очень любопытны размышления Вяземского о турецкой войне, которую Россия Николая Первого проиграла. Грустно читать предсказания князя насчет падения Франции как государства, и стойкости России перед революциями.