Петр Вяземский
Письмо с Липецких вод
«Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком!» без сомнения не переступивший никогда в столицах порога гостиной, и Ф…. водяный поэт. Сперва казалось нам, что он дурачился из ума, но нельзя ему было обманывать нас долгое время: вскоре упала личина, и мы угадали в нем глупца откровенного, лице схожее с новым Стерном и достойное быть его единоутробным братом. Но все эти угодники скуки ничего перед графом О…. напавшим на нас, как снег на голову, терзающим русский язык смешением французских слов, на удачу накиданных, здравый смысл – нездравым обо всем суждением и благопристойность – забвением приличности и должного уважения в женщинам, позволивши себе осыпать ругательствами графиню, которая на первый раз отмстила ему припадком обморока, а наконец ночным свиданием. Чтобы довершить сию картину, представь себе горничную девушку, перенесенную из девичьей в круг благородных людей, но не оставившую в ней ни холопских привычек, ни подлого языка отчизны своей; и как из-за речей её, украшенных иногда заимственным искусством, выкрадывался голос её первобытной природы, так и кисея не могла утаить ее от прозорливых глаз, и из под платья, ей несродного, выглядывала, ей на зло, набойка, гораздо более ей приличная. Таким образом, иногда на некоторых головах Мидасовы уши пробивают венки лавровые, сплетенные невежеством и принятые бесстыдством. Этой горничной девушке дано было однако же судьбою право вертеть всем обществом; ты можешь после этого судить об его действиях. Сначала смешно, но вскоре тягостно было видеть нам, как эти бездушные куклы, бродящие перед глазами, как тени в чистилище, ожидая чего-то и ничего не дождавшись, сходились не зная зачем и расходились не зная для чего. Долго обременяли они нас своим присутствием: наяву мучили бесконечными разговорами и нескладными рассказами о ничтожных сплетнях своих; во сне тяготили, как смутные сновидения. Наконец, догадавшись, что терпение публики, уже слишком ими испытанное, готово положить оружие перед неутомимою их бодростью, взялись они за ум, и, занявши праздных зрителей ночными увеселениями, при благотворном свете плошек, исчезли, как домовые при первых лучах восходящего солнца. Не знаю, куда убрались они; но не завидую тем, которых одолжат они своим посещением. К их обществу причислить должно и одно лицо, приехавшее к Липецким водам лечиться от болезни, с которою греков познакомил Зоил, и которая, переходя из века в век, из страны в страну, очутилась на берегах Невы, и, заразивши многих, впилась со всею яростью своею в несчастную жертву, иссушила его мозг и волосы, о которых можно было сказать с Эдипом:
