Петр Вяземский
Ферней

Вечером гости замка: Кондорсет, Кименес, Мармонтель, Лагарп, Флориан и несколько дам и актрис являются во двору Фернейского царя.

Знаменитый герцог Ришелье (о котором Вольтер говорил: «мой герой и мой должник», потому что он давал ему денег взаймы. Вольтер был не только помещик, но и капиталист) и не менее знаменитый и нам по двору Екатерины II знакомый, принц де-Линь были в числе хаджи, которые ездили на поклонение в эту Мекку философии XVIII века. A Вольтеру часто были в тягость приходящие к нему поклонники и он ограждал себя от них странным и забавным образом. Не зная еще принца де-Линь и боясь скуки, он добросовестно принял лекарство, чтобы иметь право сказаться больным, когда принц де-Линь в первый раз посетил Ферней. Но вскоре дело объяснилось и уладилось, и патриарх признал в принце достойного ученика своего и он сделался у него домашним. Непременный секретарь академии французской Arsène de Honssaye приводит в книге своей: любопытные выписки из писем г-жи Сюар к мужу своему, которому рассказывает она пребыванье свое в Фернее. Эти выписки доказывают, до какой восторженности, до какого дайламического обожания доходили его приверженцы. «Наконец», пишет она в своем письме, «я видела г. Вольтера, мне казалось, что я стою пред существом не земным, не смертным; сердце мое ужасно билось, когда я въезжала во двор этого освященного замка. Вольтера не было дома: он гулял по саду. Скоро возвратился он, громко взывая: „где она, эта душа, которую ищу?“ И г-жа Сюар бледная и трепещущая, подходит и говорит: „эта душа преисполнена вами: если бы сожгли ваши сочинения, их отыскали бы во мне“. „Исправленныя“, говорит Вольтер, с тою быстротой и сметливостью ума, которые сохранил он до последнего часа. „Невозможно“, продолжает она, „описать пламень глаз его, привлекательность и миловидность (les grâces) лица. Какая обворожительная улыбка. Как была я поражена, когда вместо дряхлости, которую думала я найти, увидела эту физиономию, исполненную выражения; когда вместо согбенного старца, предстал мне человек статный, держащийся прямо, с благородною и развязною поступью. Нет в лице его ни одной морщины, которая не была бы миловидна“. (Вольтер был тогда 81 года). Г-жа Сюар целует руки его: „счастлив я“, говорит он, „что я уже полумертвый; вы не так ласково обходились бы со мною, будь мне 20 лет“. Но могла бы я любить вас сильнее, нежели теперь люблю, но была бы я вынуждена таить от вас биение моего сердца, если б вы были бы 20 лет.