Петр Иванович Савельев
История государственного управления
Лекция 4. ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ АБСОЛЮТНОЙ МОНАРХИИ
– Наследие Петра Великого и первые наследники престола
– Аристократия и дворянство в борьбе за воцарение Анны Иоанновны
– «Бироновщина» как система государственного управления
Наследие Петра в момент его смерти казалось необозримым и непосильным ни для кого из его возможных наследников. Петр оставил после себя великую империю, обширность и сложность которой во всей ее целокупности не мог охватить своим разумом никто из его современников. Управление такой огромной территорией и таким многоликим населением так и не далось в полной мере никому из его наследников вплоть до революции 1917 года. Это была мир-страна, мир-экономика, это была новая европейская цивилизация, не похожая на Европу.
Европейская культура проникла и укоренилась в сознании высших слоев общества. Они оделись в европейское платье, построили себе европейские дворцы, изъяснялись на странном новоязе, в котором редко попадались собственно русские слова. При этом масса народа оказалась словно совсем не затронутой этими новомодными веяниями. Народ продолжал жить прежним укладом жизни.
У Российской империи была новая столица с нерусским названием Санкт-Петербург. Она напоминала то ли Венецию, то ли Амстердам, но никак не Москву, Нижний Новгород или Архангельск. У России была новая международная роль великой европейской державы, на которую оглядывались с опаской все ее ближние и дальние соседи.
На протяжении следующего столетия после Петра они все признали императорский титул русских царей, хотя совсем недавно это казалось совершенно невозможным, ведь в Европе на их памяти была всего одна империя – Великая Римская империя германской нации со столицей в Вене.
Могучий морской флот, огромная регулярная армия, многочисленный бюрократический аппарат – все это наследие петровских реформ было на иждивении казны, которая пополнялась главным образом за счет подушной подати, сменившей старую подворную податную систему, которая оставляла еще некоторую свободу личности.
Государево тягло приобрело личный, персональный характер и тяжким бременем легло на плечи основной массы населения. Пожизненная служба стала уделом не только крестьянства, из которого набиралась основная масса рекрутов, но и городских и прочих сословий, включая служилое дворянство. Это было государственное закрепощение всех сословий. Протест против него начался сразу же после смерти Петра.
Петр и «элита»
Смерть Петра застала врасплох его наследников. Своим Уставом 1722 г. о престолонаследии, прославляемым знаменитым панегириком Феофана Прокоповича «Правда воли монаршей», а также помпезной коронацией в 1724 г. своей наложницы Марты Скавронской, усвоившей имя Екатерины Алексеевны (Екатерина I), Петр посеял жуткое разномыслие в умах российской элиты, которая кинулась высчитывать степени родства разных ветвей императорского дома и соображать свои возможности занять место поближе к власти.
Сама власть императора при Петре приобрела абсолютный характер и уже не зависела от прежних многовековых традиций. Не было уже былых ограничений в виде Земского собора, Боярской думы, разрядных книг и местничества. Над всем вознеслась воля монарха, который сам назначал себе наследника. Такое было уже однажды, когда великий князь Московский и государь всея Руси Иван III своей волей свел с престола уже коронованного внука Дмитрия Ивановича и сделал наследником сына от Софьи Палеолог Василия III.
Петр также расправился с прямым наследником, своим сыном Алексеем Петровичем, но назначить себе иного наследника не успел. Божий промысел лишил его в решающий момент возможности написать завещание. Он лишил его даже дара речи, так что умирающий император оказался бессилен определить судьбу верховной власти, что привело к ожесточенной борьбе за трон и длинной, изнурительной для страны череде дворцовых переворотов. Порой на троне оказывались лица, не имевшие кровного родства с царствующей династией.
В этой мутной обстановке подковерной борьбы и интриг сложились три основных центра силы, которые в разной степени влияли на государственное управление на протяжении всего XVIII столетия – Высшие и центральные государственные учреждения (Сенат, Синод, коллегии), Советы при особе государя, фавориты, или «припадочные люди», как их насмешливо именовали недовольные современники.
Первая схватка за трон развернулась уже у смертного одра Петра Великого, скончавшегося в ночь на 28 января 1725 г. Претендентами назывались супруга Петра императрица Екатерина I и внук его, сын казненного Алексея Петровича, Петр Алексеевич. О дочерях Анне (Голштинской) и Елизавете и о племянницах – дочерях царя Ивана V Алексеевича Анне (Курляндской) и Екатерине (Мекленбургской) речь не шла вообще.
Сразу же выявилось, что правящая элита расколота на два лагеря. За Екатерину были новые выдвиженцы – Меншиков, Ягужинский и Толстой. За Петра были выходцы из старой боярской знати – князья Долгорукие и Голицыны. Судьбу трона решило вмешательство гвардии, выступившей в поддержку Екатерины. Так, впервые в истории России на престоле оказалась женщина подлого происхождения. Впервые же в качестве политической силы заявила о себе гвардия, состоявшая из шляхетства (дворянство).
Во избежание открытого конфликта сторон в феврале 1726 г. был создан новый высший орган власти – Верховный Тайный совет с полномочиями бывшей Боярской думы. В него вошли Меншиков, Апраксин, Толстой, Головкин, Остерман, а также князь Дмитрий Михайлович Голицын. Сенат был низведен до уровня коллегий, а всеми делами заправлял первый временщик, президент Военной коллегии Александр Меншиков.
В мае 1727 года Екатерина скончалась от скоротечной болезни и вопрос о троне встал вновь. Единственным претендентом стал Петр Алексеевич – Петр II, который упоминался в завещании Екатерины (возможно, подложном). До совершеннолетия Петра назначался регентский совет в составе Верховного Тайного совета с включением в него дочерей Анны и Елизаветы. Дальнейшее престолонаследие на случай бездетной кончины Петра II предполагало сначала Анну Петровну, а затем Елизавету Петровну с их наследниками. Однако, история распорядилась иначе.
Чтобы сохранить власть и влияние в государстве и при новом монархе, Меншиков стремился породниться с ним. Он добился разрешения больной императрицы на обручение 11-летнего Петра II со своей дочерью Марией. Поселил его в своем доме, но Петр возненавидел наглого временщика и остался холоден к его дочери. У него появились иные привязанности и увлечения.
При первой же возможности Меншиков был отправлен в отставку, а затем и в далекую сибирскую ссылку в Березов со всей семьей. Готовясь к коронации, двор переехал в Москву. Здесь Петр II надолго задержался. Он практически не занимался государственными делами, проводя время в забавах и удовольствиях.
Император Петр II
Он сблизился с молодым князем Иваном Алексеевичем Долгоруким, известным кутилой бражником, и обручился с его сестрой Екатериной Алексеевной. Между тем, в состав Верховного Тайного совета были включены новые члены – князья Василий Лукич и Алексей Григорьевич Долгорукие, что усилило аристократическое крыло совета, но не повлекло за собой перемен в политике. Работа совета была фактически парализована. Трудился один вице-канцлер Андрей Иванович Остерман.
Постоянные кутежи и зимние охоты юного императора в сопровождении беспутного Ивана Долгорукого, а иногда и молодой тетушки Елизаветы Петровны, оборвались трагически. Петр II во время одной из таких поездок заразился оспой и в ночь с 18 на 19 января 1730 г. скончался. Что ожидало Россию от его царствования, так и осталось загадкой. Она вновь сделалась игрушкой в руках враждующих группировок. Причем многие из участников этой борьбы вскоре горько пожалели о своей глупости и самонадеянности.
Аристократия и дворянство впервые открыто столкнулись в борьбе вокруг условий передачи трона Анне Иоанновне, дочери старшего брата и соправителя Петра I царя Ивана V Алексеевича, человека болезненного и очень рано ушедшего из жизни.
Реализуя свои внешнеполитические матримониальные расклады, Петр Великий выдал свою племянницу Анну замуж за герцога Курляндского, скончавшегося вскоре после свадьбы. Положение молодой вдовы было незавидным в силу бедности Курляндского двора и скудного содержания, поступавшего в Митаву из Санкт-Петербурга. Приглашение именно ее на Российский трон было результатом неожиданной смерти Петра II и хитросплетений борьбы за власть разных политических сил.
О времени Анны Иоанновны написано не так много, как об эпохах Елизаветы или Екатерины II. Между тем, оно по-своему интересно, в том числе и с точки зрения истории власти. Точнее – борьбы за власть. Борьба эта началась до нее, еще при воцарении Екатерины I, когда впервые на политическую сцену выступила гвардия, и судьба трона оказалась в руках дерущихся честолюбцев.
Пигмеи спорили о наследии великана, – сказал Николай Михайлович Карамзин, – и это самая точная оценка происходившего. Никто из участников этой подковерной схватки не способен был подняться до понимания судеб страны, ее народа. Одни дрались за то, чтобы любыми путями удержаться государственной кормушки. Другие рвались к ней, чувствуя, как слабеет сила прежних властителей.
Основная борьба развернулась между аристократией, тяготевшей к олигархической системе государственного управления, и дворянством, которое именовалось на польский манер шляхетством и требовало своего участия в делах управления государством. Цитаделью аристократов был Верховный Тайный совет, или просто Верховный совет, как иногда встречается в источниках и литературе. Их было всего семь человек, причем к моменту воцарения Анны четверо верховников были из князей Долгоруких.
В момент смерти Петра II его любимец Иван Долгорукий составил поддельное завещание, которым престол отдавался несостоявшейся невесте императора Екатерине Долгорукой. Он даже подписался за императора, как не раз делал по его приказу при его жизни, но пустить документ в ход так и не решился. Едва Петр испустил дух, Иван вышел из комнаты умирающего (Лефортовский дворец) с обнаженной шпагой и воскликнул: «Да здравствует императрица Катерина». Ответом было гробовое молчание. Вложив шпагу в ножны, он отправился домой и сжег завещание.
Затея Долгоруких провалилась еще и потому, что переругалось их старшее поколение. Это их и погубило. На следующий день князь Василий Лукич Долгорукий внес в совместном заседании Верховного совета, Сената и высшего генералитета кандидатуру Анны Иоанновны, с которой все и согласились. Еще один родовитый верховник князь Дмитрий Михайлович Голицын предложил знаменитые «пункты», или кондиции, то есть условия, на которых должна была царствовать Анна.
Верховники, да и большинство аристократов вообще, относились к шляхетству без особого почтения. Они думали о себе. Среди них были и те (к примеру, князь Алексей Михайлович Черкасский), кто хотел использовать силу дворянства в своих интересах. Ослепленные своей властью верховники ответили на призывы Черкасского выслушать мнение дворян пустыми обещаниями заботиться обо всех сословиях.
Это была ошибка, потому что основная масса родовитой знати была инертна и выжидала, а у верховников не было силы, чтобы провести в жизнь свои планы. За дворянством же как раз сила была. И хорошо организованная. Гвардейские полки был по своему составу дворянскими. Причем, у шляхетства не оказалось четкой политической программы, а у гвардии все было просто. Она желала самодержавия, как при Петре, который их создавал, холил и лелеял.
Впрочем, было дозволено подавать дворянские проекты в Верховный совет. Из 12 шляхетских проектов наиболее обстоятельным был проект знаменитого Василия Никитича Татищева. Шляхетство требовало, чтобы Верховный совет был расширен и чтобы он назначался по выбору всего дворянства. В остальном это были просьбы об ограничении службы 20-ю годами, об отмене единонаследия и открытии школ для дворянских детей.
Делегация Верховного совета из трех его членов во главе с князем Василием Лукичем Долгоруким явилась в Митаву и предложила Анне трон и кондиции. Однако, их опередил посланец обиженного на верховников П.И.Ягужинского, его адъютант Сумароков, и предупредил Анну о разногласиях в Москве, предложив не принимать кондиций. Анна трон и кондиции приняла, но сообщение Ягужинского также приняла к сведению.
Москва был заполнена шляхетством, съехавшимся на свадьбу императора, а попавшим на его похороны. Как только Анна приехала в Москву, к ней явилась огромная депутация от дворян, человек с 800, и объявила о том, что шляхетство и народ не поддерживают кондиций и просят рассмотреть проекты, поданные в Верховный совет. При этом гвардейские офицеры из состава депутации потребовали самодержавной власти.
Верховники попытались перехватить инициативу, предложив свое участие в обсуждении, но получили отказ. Анна упорно не хотела посещать заседания Верховного совета. Она просто передала гвардейские полки под команду своего родственника генерала Салтыкова, и Верховный совет стал полностью беззащитен и бессилен. Новая шумная делегация шляхетства уже прямо выступила за самодержавие без каких-либо условий. Анна на глазах дворян разорвала бумагу с кондициями. Победило самодержавие
«Затейка» верховников провалилась. Их «пункты», не подкрепленные реальной силой, ничего не значили. Власть словно просочилась сквозь их пальцы. Дворяне же и не помышляли о захвате власти. Они выбрали знамя самодержавия и подкрепили власть «законной» наследницы трона, рассчитывая, что вернутся времена их императора Петра Великого, но без тягот пожизненной службы и ограничений в наследовании владений. Они также просчитались.
Очень скоро абсолютное большинство русских участников этих событий пожалело о своем недомыслии. Правление Анны выродилось в засилье иностранцев, главным образом немцев, во главе которых оказался ее фаворит Бирон, человек с темным прошлым, злобным и мстительным характером и ненасытной жаждой наживы. Подстать ему были и его клевреты, для которых Анна не скупилась на милости. Государственное управление свелось к стяжанию богатства, жестоким пыткам и казням недовольных.
Бироновщина как система сложилась и действовала во времена правления императрицы Анны Иоанновны. Это было управление делами в государстве Российском при засилии иностранцев, главным образом остзейских немцев. Но не только их.
Определенную лепту в утверждение бироновщины внесли и вполне русские люди. Верховники подготовили не только «кондиции» для Анны Иоанновны, но и относительно продуманный и развернутый проект государственного переустройства, напоминающий конституционную реформу. Во всяком случае, этот проект был намного шире и обстоятельнее дворянских проектов, включая татищевский. Вдохновителем его был князь Д.М.Голицын.
Конечно, это был проект олигархической «конституции», во многом списанный со шведского законодательства, но в нем в той или иной мере учитывались интересы и шляхетства, и торгово-ремесленного сословия. Предполагались даже мизерные послабления для крестьянства. Однако, этот проект остался неизвестен дворянству, и оно обрушило саму олигархию.
Первые шаги Анны как бы отвечали требованиям дворянства и состояли в том, что срок службы дворян сократили до 25 лет, а для дворянских детей, которые теперь записывались в полки с младенчества, был открыт кадетский корпус. Специальная комиссия предложила уравнять жалованье за службу русских и иностранцев, которым со времен Петра Великого платили втрое больше.
Был ликвидирован Верховный Тайный совет и повышена роль Сената, состав которого расширился до 21 сенатора. На восстановленную должность генерал-прокурора вновь вернули Ягужинского, правда, не надолго. Восстановили и распущенный верховниками страшный Преображенский приказ, названный Тайной розыскных дел канцелярией. Вскоре после воцарения на месте Верховного совета был учрежден Кабинет в составе трех членов – Остермана, Головкина и Черкасского.
Призрачные надежды верховников на то, что Анна будет придерживаться старорусских порядков, испарились как сон, как утренний туман. После переезда в 1731 г. в Санкт-Петербург, императрица окружила себя своими любимцами, среди которых выше всех был поставлен ее фаворит Эрнст-Иоганн Бирон. Высокие чины получили его родственники, а также семейство Левенвольде. Вскоре все сколько-нибудь заметные должности в государственном управлении были заняты иностранцами.
Эрнст Иоганн Бирон
Русские сторонники самодержавия (Михаил Головкин, Никита Трубецкой, Антиох Кантемир и др.) получили чины и крепостных. Противников же ждали жестокие пытки и казни. Не сразу, по прошествии лет были сосланы и казнены верховники. На плаху были отправлены даже родовитые Долгорукие. Сломавшиеся должны были унижаться и раболепствовать не только перед Анной, но и перед ее клевретами-иностранцами. Потомок князей Волконских, внук фаворита царевны Софьи князя Василия Васильевича Голицына – Андрей, – стали придворными шутами.
Иностранцы хозяйничали и в армии. Президентом Военной коллегии в чине фельдмаршала стал знаменитый Бурхард Миних. Двух остававшихся русских фельдмаршалов, В.В.Долгорукого и М.М.Голицына, сначала возвысили, но затем первого посадили в Шлиссельбургскую крепость за обвинительные речи в адрес Анны, а второго довели до преждевременной смерти от стыда и горя за судьбу брата.
Под власть иноземцев были отданы гвардейские полки. Петровские преображенцы и семеновцы были оттеснены. В пику им был создан Измайловский гвардейский полк, названный в честь любимого с детства села Измайлово. Командование было отдано любимцу императрицы Карлу-Густаву Левенвольде. Полковником была сама Анна. Весь офицерский состав был набран из немцев. Русских не было даже среди рядовых. Зато там были малороссы и вообще выходцы из антирусски настроенных областей страны.
Что собой представляло правительство Анны? Это была централизованная система ограбления страны. Всем гражданским управлением заправлял Бирон, по имени которого все десятилетнее царствование Анны именуется бироновщиной. Центральные власти вообще не вникали в вопросы внутренней жизни страны. Довольно было того, что подати стекались в столицу. Пышный двор выставлялся напоказ Европе как свидетельство благополучия и могущества самодержавной монархии.
Тяжелее всего приходилось крестьянству. По требованию Миниха была резко увеличена армия, поэтому рекрутские наборы стали ежегодными. Широко распространилась денежная рекрутчина, когда в солдаты отдавали охочих людей, которых нанимали на деньги, собранные с ревизских душ. Армия наполнилась всяким сбродом, что не могло не сказаться на ее боеспособности. Чтобы поднять боевой дух, Указом от 17 апреля 1732 г. разрешалось за военные заслуги производить в офицеры не только из шляхетства, но и из солдат податных сословий и даже крестьян.
В 1734 году Россию постиг голод, а в 1737 году случились страшные пожары. Резко вздорожали продукты и строительные материалы. Ободранные до нитки крестьяне погрузились в пучину нищеты и безысходности. На шее их сидели еще помещики, которым ничего не платили за их службу. Их отпускали по очереди на хозяйство подкормиться, и это была настоящая трагедия для крепостных. Закон о единонаследии был отменен, что привело к быстрому дроблению имений и еще большему усилению крепостного гнета. Такой нищеты русская деревня еще не знала.
Несколько больший интерес правительства вызывали промышленность и работные люди. При этом поддерживались в основном те предприятия, которые производили нужную двору продукцию – шерстяные и шелковые ткани, кожевенные изделия и т. п. Указом 23 октября 1735 г. было велено открывать школы для детей фабрично-заводских рабочих, а Указ 7 января 1736 г. разрешал покупать к заводам и фабрикам крепостных без земли, принимать в рабочие беглых и нищих бродяг.
При годовом доходе империи в 8 млн. рублей, вследствие плохого состояния деревни и промышленности скопились громадные недоимки в 15,5 млн. рублей. Бирон увидел в этом важную статью пополнения собственного кармана. Долги податных сословий выколачивались всеми способами, включая правеж и лишение последнего имущества. Население бежало от такого управления куда глаза глядят, благо, что страна была обширна и по большей части пустынна.
Взяточничество было возведено в ранг государственной политики и приобрело системный характер. «Подарки» новому обер-камергеру Бирону деньгами, лошадьми, услугами стали в порядок вещей, и это была только верхушка айсберга. Все обладатели мало-мальски доходных мест следовали этому примеру и ставили это себе в заслугу. Взятки брали за все – за предоставление привилегий иностранной торговле, за заключение договора с «нужной» державой, за отданных в службу прусскому королю рослых русских солдат.
Императрица подавала пример, награждая Бирона за никому не известные заслуги. Так, за мир с Турцией после бездарной и неудачной войны, к которому он вообще не имел ни малейшего отношения, ему была поднесена золотая чаша, усаженная драгоценными каменьями, наполненная деньгами на сумму в 500 тыс. рублей, которые в нее даже не вместились.
Иноземные послы с изумлением и отвращением взирали на все эти «художества» новой власти, так непохожей на времена Петра Великого. При нем Остерман и Миних были услужливыми исполнителями. Теперь же немцы, которых посол Франции маркиз де Шетарди назвал «сборищем датчан и пруссаков, вестфальцев, голштинцев, ливонцев и курляндцев» управляли русскими руками и ногами.
Другой иностранец замечает, что Россия воевала всегда со времени Петра, но не война истощила государство, оно истощено роскошью, дурным управлением министров, переводом за границу сумм. Наконец, бесплодная распущенность, тщеславие и суетность разоряют государство.
В запущенном состоянии было само законодательство. Попытки создать новое Уложение при Петре и его преемниках кончились ничем. В 1730 г. вышел Указ о скорейшем завершении Уложения. Была создана комиссия из депутатов от шляхетства, но они съезжались очень неохотно. Их отправили домой, а дело поручили чиновникам, которые окончательно его похоронили. Поэтому ограничились переизданием Соборного Уложения царя Алексея Михайловича 1649 года.
Бироновщина сделала первый шаг от петровской коллегиальности к бюрократизму в государственном управлении. Сенат был поделен на департаменты и подмят Кабинетом. Рядом с коллегиями возникли многочисленные особые канцелярии и комиссии. В Москве в дополнение к Преображенскому приказу были созданы еще два – Судный (по гражданским делам) и Розыскной (по делам уголовным). В 1731 г. создан Сибирский приказ, а в 1733 г. расширена деятельность Доимочного приказа.
Бироновщина придавила русское национальное мнение. «Властители дум» вроде Феофана Прокоповича, Антиоха Кантемира, князя Черкасского, все многочисленные отпрыски боярских родов и новая петровская знать, включая генералитет, наперебой раболепствовали перед Бироном и прочими «попавшими в случай» иноземцами, писали приторные вирши, панегирики, пускались в бесчестные авантюры, чтобы доставить удовольствие всесильному временщику.
Роняла себя в глазах народа и официальная церковь. Святейший синод, в котором буквально царствовал Феофан Прокопович, состоял в значительной степени из епископата, привлеченного из Малороссии, с изрядным душком протестантизма. Все громче заявляло о себе масонство. Усилились гонения на старообрядцев, но это только укрепляло симпатии к старой вере в народе.