Воспоминания – Петр Врангель

Дрались и с большевиками, дрались и с украинцами и с Грузией и Азербайджаном, и лишь немногого не хватало, чтобы начать драться с казаками, которые составляли половину нашей армии и кровью своей на полях сражений спаяли связь с регулярными частями. В итоге, провозгласив единую, великую и неделимую Россию, пришли к тому, что разъединили все антибольшевицкие русские силы и разделяли всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований.Меня удивляет, сколько у нас появилось поклонников «белого дела». Причём, понимаю, почему им восхищаются те, кто пишут книги или почему церковь ставит им памятники, но восторг обычного рядового читателя – это за пределами моего понимания. Я много мемуаров белых прочла и не увидела там за пустыми лозунгами совершенно никакой идеи, цели, будущего… разве что, им хотелось сохранить своё положение и богатство. Осталась ли Россия свободной от французский, английских и прочих иностранных хозяев? Был бы у населения доступ к образованию (в том числе и высшему)? Ни о чём таком, кроме как об абстрактной «свободе народа» белые не говорят. Да и мемуаров их особо никто не читает. Вот у этой книги всего одна рецензия, да и та ни о чём. А ведь это «золотая коллекция» белогвардейской мемуаристики!Соглашусь с предыдущим рецензентом, воспоминания эти по большей части скучны. Напоминает эта писанина ни что иное как рапорт – какая дивизия из скольких человек куда отправилась, с каким количеством пушек и снарядов и т.д. Но не мемуарам же верить в таких серьёзных вещах!Если отмести все подробности военных сводок, то в сухом остатке видится примерно то же самое – отсутствие идеи, интересной кому-то ещё, кроме барона; чудовищное разногласие между участниками белого движения, обеление себя любимого и осквернение других товарищей по борьбе. Неудивительно, но больше всего здесь ругани на Шкуро, его пьянки, разбой, перестрелки. Положительно, помнится, Врангель отзывался о генерале Алексееве, и то, потому что он уже тогда отошёл в мир иной и не успел заиметь разногласий с автором мемуаров. Сдержанно здесь о Деникине, даже после ноты от англичан, которые более не видели смысла в его борьбе против Советской России и отказали в поддержке.Даже по скупым мемуарам Врангеля видно, что каждый из участников выступал сам за себя – Краснов устроил своё маленькое княжество, отказавшись подчиняться Деникину, на Дальнем Востоке же Колчак и Семёнов выясняли, кто из них властелин Сибири. Сам же Врангель без тени смятения выполняет указы англичан и французов, отчитывается перед ними, велит переводить рапорты на их языки.Красные здесь, как и у большинства «белых» мемуаристов, выступают в виде тёмной непонятной массы. Там нет фамилий, нет личностей. Где-то в начале мемуаров Врангель сообщает об их жутком санитарном положении и разгулявшемся тифе, а также об из ряда вон плохом командовании. И что же? Всё это будет и у белых, хоть барон опустит шокирующие подробности в своём рассказе.Вообще, судя по этим мемуарам, дела у белых шли неплохо – всю дорогу они берут пленных, удачно закрепляются в городах, где к ним тут же бежит растерянная интеллигенция. Перелом приходит как бы неожиданно, вот уж пошёл и разлад с Деникиным, якобы потому, что вокруг Врангеля начали собираться его противники. Сам же Врангель заговор отрицает – Деникина слили англичане, да и чувствовал он себя после объявления этой новости прескверно. Освятили его армию, дали благословление дорогой позолоченной иконой – и в путь за благое дело (для кого благое?).Почти также неожиданно борьба за «единую неделимую» превращается в борьбу за один лишь Крым. И как же наивно Врангель полагал, что ему дадут построить этот маленький демократичный мирок и оставят в покое? Где-то из-за границы Струве предлагает заключить мир с Советской Россией при условии сохранения иностранной частной собственности и возврате всех долгов Франции и Англии. Вот это дипломат! Эх, жаль, уехал, Красин с Лениным что-то там об интересах страны думали, а этот за частную собственность иностранцев беспокоится – ибо по-другому «цивилизованные» страны не признают, а значит изо всех сил надо лебезить.В общем, мерзкие впечатления от этого всего, особенно когда Врангель умолял англичан и поляков не прекращать войну, а проливать кровь дальше.На последок советую почитать мемуары его соратников, они пишут о том, о чём сам барон умолчал. Я бы даже сказала, что лучше прочитать эти книги, а уж потом самого Врангеля.В.Н. Дрейер – Крестный путь во имя РодиныГригорий Раковский – Конец Белых. От Днепра до БосфораГ.В. Немирович-Данченко – В Крыму при Врангеле. Факты и итогиКрым при Врангеле. Мемуары белогвардейца

Если «Очерки русской смуты» А.И. Деникина уже к третьему тому изрядно достали меня трагическим пафосом автора, то стиль Врангеля совсем иной, и достаёт он другим. А именно, сухой солдатской лексикой, структурой отдельных фраз и повествования в целом, да так, что иногда кажется, что читаешь не мемуары, а рапорты, рескрипты и прочую военную документацию. Кстати, обильное цитирование подобного рода документов это всё-таки большой плюс книги. Да и в целом видно стремление Врангеля быть объективным, хотя критиковать Деникина, который к моменту вступления Петра Николаевича в должность главнокомандующего уже успел наступить на все возможные грабли и наделать кучу ошибок, – задача не из трудных.

«Воспоминания» – книга мемуаров известного российского военачальника, одного из руководителей белого движения во время Гражданской войны в России (1918-1922), генерал-лейтенанта Петра Николаевича Врангеля (1878-1928).

Родословная Врангелей восходит к XIII веку. Автор «Воспоминаний» принадлежит к древнему дворянскому роду, среди его предков были государственные деятели, мореплаватели и военачальники. Адмирал Фердинанд Петрович Врангель (1797-1870) в качестве руководителя экспедиции в 1820-1824 г.г. проводил исследование и описание северо-восточного побережья Сибири. В его честь назван один из островов в Северном Ледовитом океане (остров Врангеля).

Автор мемуаров сам имеет значительный послужной список. Он участник Русско-японской (1904-1905) и Первой мировой (1914-1918) войн. «Воспоминания» начинаются августом 1918 года, хотя, ещё до этого, после Февральской и Октябрьской революций 1917 года Врангель успел побывать на Украине и послужить гетману ПП Скоропадскому (1843-1945), ставленнику германских оккупационных властей.

Вот он-то уж знал, за что воюет. Он понимал, что эта авантюра не может иметь благоприятного исхода. С такими, с его слов, военачальниками белого движения как АГ Шкуро (1886-1947), ВЗ Май-Маевский (1867-1920), ВЛ Покровский (1889-1922), ЯА Слащев (1885-1929) и другими, подверженными развратным порокам, пьянству, наркомании, гражданской войны не выиграть. «Армия, воспитанная на произволе, грабежах и пьянстве, ведомая начальниками, примером своим развращающими войска – такая армия не могла создать Россию…» – этим он всё сказал. И воевал он, по моему глубокому убеждению, только для того, чтобы польстить свое тщеславие и честолюбие. Хотел быть «выше» всех и умнее всех. Любым способом. Этим и объясняется, на мой взгляд, его метания по воинским соединениям.

Из «воспоминаний» видно, что ему претило подчинение простолюдину АИ Деникину (1872-1947), главнокомандующему «вооруженных сил юга России» и он сделал всё, чтобы его сместить, а самому стать на его место. Но и это было сделано не для того, чтобы победоносно завершить войну, а лишь для того, чтобы выйти на передний план, «покрасоваться перед публикой».

Печальна концовка «Воспоминаний» – поспешное бегство белой армии за границу. Врангель знал, что Советская власть гарантировала жизнь всем сложившим оружие, но приказав отключить все радиостанции Крыма, не сказал об этом ничего своим войскам. В этом проявился его эгоистический характер – пропадать так всем.

И ещё об одном я хотел бы сказать, что ведение гибельной для России Гражданской войны было бы невозможно (это усматривается из мемуаров Врангеля) без разрушающей роли Англии, Франции, США, Японии, некоторых других стран, вмешивающихся в этот кровавый междоусобный конфликт.

Мемуары Врангеля написаны в ровной «непререкаемой» манере. Характер его поведения родовитого вельможи отразился и на его творчестве, и это заметно отличается от «Очерков» АИ Деникина, который, по-видимому, всю свою жизнь не мог избавиться от навязчивого комплекса неполноценностей, присущих «отпрыску крепостного крестьянина».