Петр Ингвин
Ольф. Книга третья
Я осторожно постучал в стекло и на миг сделал внутренность корабля видимым.
В ответ – пустой взгляд.
Челеста не вспомнила. Я и не надеялся. Вру, надеялся, конечно же, иначе не делал бы то, что делал.
– Прощай. Нет, до свидания. Я вернусь.
Я дал себе слово позже снова полетать с Челестой «по местам былой славы». И еще раз. И еще. Если другого пути нет, будем долбить стену головой, пока одно из них не расшибет другое.
Я направил корабль из города – куда угодно, только бы подальше. Душу словно полили уксусом. Боже, ну почему глупое несчастье произошло с нами в лучший момент жизни?!
Что для меня счастье? Она. Челеста. Хрупкая отважная итальяночка, любившая меня как никто другой. Теперь я это понял. Случилась всем известная история про красавицу и чудовище: красавица влюбилась в монстра и решила его расколдовать. Ей захотелось увидеть истинное лицо того, кого она полюбила. Другой подоплеки у того, что случилось, я больше не вижу. Челеста не покушалась на корабль, она не знала, как с ним управляться, просто боялась его. Ей нужен был я. Жаль, что понимание пришло слишком поздно.
На душе поднялась темная волна. Это все Сусанна виновата. Если бы не она, не ее братец, не ее могущественный папашка…
Из постели медленно проявилось зеленое чудище. Легка на помине. Я чертыхнулся и одним резким движением отправил «Сусанну» обратно в небытие. Пинок бездушной кукле – не то, чего требовала душа. Мне хотелось расквитаться по-настоящему.
Корабль взял знакомый курс. Только у окон Задольского алое марево схлынуло с глаз. Что я делаю? Мстить? Зачем? Виноват только я. Привычка винить в своих бедах другого, возможно, кому-то помогает – скажем, чтобы чувствовать себя более значительным, но это не мой путь. Мне нужно двигаться вперед, а не назад.
Оставим прошлое в прошлое. Подведем итоги. Отныне я свободен для передвижений в человеческом обществе, и у меня есть могучий корабль, который умеет становиться невидимым, летать с континента на континент, кормить, стирать, лечить…
А вот этим списком стоит заняться, копнуть в него глубже и основательнее. Корабль умеет больше, чем мне может присниться. То, как он легко менял обстановку, когда Полина вспомнила про малиновые тона – неспроста. И Альфалиэль – никак не бог, а обычный человек, если двое деревенских парней скрутили его и лишили всемогущества. Он представал девушкам в ином виде, нечеловеческом. В каком? Нет, главное: как он это делал?
Вот и долгожданное занятие для меня. Нужно лучше узнать корабль и его возможности. Может быть, это поможет мне в главном деле – вернуть память Челесте.
Оставив Сусанну с ее поредевшим (из-за меня, между прочим) семейством в покое, я полетел за город, где машинально привел корабль на знакомую поляну. Здесь, вдали от людских глаз, можно вздохнуть спокойно – до полнолуния далеко, и кроме дикого зверья опасаться некого.
На родных просторах резко похолодало, осень вступила в права, а местная осень даст фору зимам в многих других, тоже отнюдь не южных странах. Скоро все завалит снегом. Как прятать корабль, чтобы при уходе не оставлять следов, которые обрываются посреди снежной целины? Это вопрос завтрашнего дня. Возможно, теперь я вообще не выйду из корабля, если выход наведет кого-то на опасные для меня мысли. Но это, повторюсь, вопрос завтрашнего дня, сейчас у меня появилось дело.
Весь день был посвящен экспериментам. До позднего вечера, когда глаза стали слипаться, а мысли путаться, я хитрил с оправдавшими себя командами, видоизменяя их, и придумывал новые.
Результат вышел почти нулевой. Ничего принципиально нового не выяснилось, только в одном случае я схватился за голову от достигнутого эффекта. Меняя интерьер и выращивая новую мебель, я добавил кораблю новых помещений… и корабль увеличился! Сначала я обрадовался, но выскочил наружу и ощупал наружную поверхность. Внешний размер корабля тоже вырос, почти вдвое, как раз на метраж новых комнат. Зачем мне такая громадина? Она не протиснется там, где я привык летать и парковаться. Я вернул все как было и вздохнул с облегчением.
Что еще можно пожелать? Хочу выглядеть по-другому. Корабль, сделай меня не таким… стой! Опасная формулировка. Хочу остаться собой, но выглядеть богом!
Не сделаешь? Судя по тому, что все осталось по-прежнему, команда сформулирована неверно. Наверняка, Альфалиэль добивался эффекта другим путем, не столь прямолинейным. Как говорится, не зная броду…
Не превратит ли меня корабль в чудище болотное или истукана языческого? С помощником-обладателем чуждого менталитета за языком и мыслями надо следить.
Допустим как вариант, что корабль – это обычная (для неких далеких веков) машина времени. Она попала к нам из будущего, случайно, к примеру – из-за технических неполадок или нечаянного нажатия кнопки. Или специально. В первом случае мне бояться нечего, хозяева остались за тридевять земель… кхм, тысячелетий, и пресловутый «эффект бабочки» давно сработал. Мои действия изменили будущее, искать меня просто некому. Во втором случае надо ждать второй «летающей тарелки» с десантом возвращателей захваченной собственности. Вдруг где-то бродит нерадивый засланец иных времен и клянет меня последними словами? Он выполнил работу, собрал информацию, вернулся к оставленному имуществу… а имущество сперли! Что сделал бы я на его месте?
Первое: вызвал бы спасателей.
Второе: нашел бы вора.
То и другое зависело от возможностей. А если возможности остались в машине времени, которая, помимо главной функции, мною еще не обнаруженной, умела много другого? Здравый смысл подсказывал, что «найти вора» для ребят из будущего – серьезная проблема, иначе я давно сидел бы дома со стертой памятью или кормил рыб где-нибудь на дне Марианской впадины. Значит, как с вариантом о реалити-шоу, я мыслю не в ту сторону. И еще. Альфалиэль, мой предшественник, – засланец из будущего? Чушь несусветная. Так, как поступал он, мог поступать только мой современник. Или человек из прошлого.
Или я слишком благостного мнения о человечестве, и в будущем ничего не изменится? Обидно, если так. Но будущее зависит от нас. Что мы делаем, чтобы человек будущего отличался от нас в лучшую сторону?
Кстати, еще одна идея: а если корабль – это исследовательский зонд из будущего, чтобы собрать сведения и взять образцы? Экипаж ему не нужен. Наоборот, ему нужны упомянутые образцы.
Не отправили же ученые в прошлое специальный аппарат, чтобы, как на крючок с наживкой, поймать местного жителя и привести для опытов? А если отправили – почему я еще здесь?
Нестыковочка.
А если… не из будущего, а из прошлого?! Сколько сохранилось свидетельств существования развитых цивилизаций древности…
Стоп. По порядку, с самого начала. Машина времени создана, чтобы путешествовать во времени – значит, она умеет перемещаться в четвертом измерении так же, как летает в трех первых. Допустим, корабль прибыл из другого времени – неважно, из прошлого или из будущего, с бесследно сгинувшим экипажем или автоматически. Корабль слушается медальона. Хозяин медальона на сегодня – я. Корабль должен исполнить приказ о перемещении во времени, если умеет.
– Хочу… – Я задумался.
Куда полететь, где мне будут рады? Скажу иначе: куда полететь, где мне будут не рады минимально? Не было в истории времен, где любили бы чужаков, чужак – это враг, однозначно и без исключений. Любой дипломат, путешественник, торговец – во все времена это шпион, вызнающий тайны геополитических конкурентов во благо собственного народа. А в чем благо? Не допустить завоевания себя противником. Что предпринимают против завоевания? Ослабляют конкурента или вовсе уничтожают его, такова жизнь независимо от времен. Итог: нигде мне не будут рады.
И все же я рискну.
Хочу увидеть Рим времен империи, раз уж я тут оказался. На этот раз полечу в другой плоскости – не пространственной, а временной. Любопытно, как полет будет выглядеть со стороны.
Чтобы увидеть изменения самому, я остановил корабль над Колизеем. Отсюда прекрасный вид на Вечный Город, на ту его часть, которая из застроенно-разрушенной превратится (если у меня все получится) в цветущую имперскую.
Интуиция говорила, что ничего не получится. Вселенная находится в движении. Галактики движутся, рукав нашего Млечного пути, где находится Солнечная система, тоже вращается, как и Земля вокруг Солнца, скорости у всех – фантастические. Знать бы координаты Земли на интересующий меня момент времени… Какими будут координаты: четырехмерными? Пятимерными? Нет ответа. Вернее, он находится где-то между цифрой четыре и бесконечностью, ближе к последнему значению.
Логика подсказывала, что для координат нужна, как минимум, точка привязки к чему-то. От чего отталкиваться «картографу» вроде меня в переменчивой неисследованной Вселенной, где даже время течет не линейно, а в зависимости от скорости движения объектов?
– Тридцать третий год нашей эры, – скомандовал я. – Эпоха императора Тиберия, если верить историкам. Хочу попасть в Рим.
Из Рима в Иерусалим, где пройдут интересующие меня события, корабль меня, надеюсь, тоже доставит. С остальным разберусь на месте. Или не разберусь. Кстати, будет обидно, если тоже окажусь на кресте, ведь чужаков, особенно инакомыслящих, не любили нигде и никогда. Главное, не оказаться на кресте не рядом, а вместо Него.
Оказаться на кресте – не самый плохой финал никчемной жизни. Возможно, это и есть мой крест во всех смыслах. «Каждому по делам его».
Глава 3
Предчувствия не обманули, у меня ничего не вышло. Эксперименты не столько дали результат, сколько привели к выводу: чтобы не сгинуть в гиперпространстве и не превратиться невесть во что, надо найти того, кто разобрался в управлении кораблем раньше меня. То есть, мне следовало разыскать Альфалиэля. Недавний божок, сейчас он – убитый горем человек, который проклинает судьбу и мечтает вернуться во вчерашний день, чтобы все изменить. Недавно я сам прошел через это, но мне повезло. Везет, увы и к счастью, не всем.
Отсюда возникают три главных соображения. Первое. Знает ли Альфалиэль о корабле больше меня, или это мои домыслы? Второе. Что я предложу в обмен на его знания? Третье. Как его найти?
Первое выяснится опытным путем, пока лишь предположу, что знания прежнего хозяина корабля превышают мои, так как достиг Альфалиэль намного большего – поклонения и благоговейной любви через показ неких фокусов, мне пока недоступных. Переходим ко второму: чем новый псевдобожок может заинтересовать прежнего? Вспомним, что любил прежний. Ответ прост: то же, что и я, но в несопоставимых масштабах. Он любил женщин, много и разных. Теперь, как мне кажется, он должен скучать по утерянным возможностям. Что я могу сделать для него в этом плане? Многое, но большая часть идей подпадает под статьи уголовного кодекса, а остальные не даст воплотить совесть. Насилие и сводничество – пардон, не мое. Что остается? Спросить напрямую, чем могу быть полезен, после чего выбрать не противоречащее моим принципам и совершить обмен на подробную инструкцию к кораблю.
Проще простого. Однако, чтобы спросить свергнутого божка, его нужно найти. Найти – это третье в списке моих главных вопросов, но по значимости – первое, без него не сработают первые два. Какие есть зацепки по главной проблеме? Их немного. Например, куртка. Грязь и вода смыли с нее все отпечатки, да и какой от них толк, даже если бы они были? Впрочем…
С криминалистической обработкой данных мне может помочь старый приятель. У Игорехи, как выяснилось, хорошие связи в органах и около них, он чувствует себя виноватым по отношению ко мне и сделает все, что попрошу.
Однажды я уже просил, связываться с ним больше не хочется. Шансы на то, что экспертиза кого-то опознает, ничтожны, а риск влипнуть в новую аферу зашкаливает. Отбрасываем.
Что у нас далее? Место, куда Альфалиэль прилетал резвиться с девушками – поляна, где сейчас припаркован корабль. Ежемесячно здесь собираются «свидетельницы Альфалиэля». Пожалуй, полнолунная секта – единственная полноценная ниточка, за нее и потянем. Первой раскололась Анюта, но ничего нового она не добавит. Свидетель себя исчерпал. Вычеркиваем, идем далее. Полина. Теперь она видеть меня не хочет – считает кем-то вроде дьявола-искусителя. Тому, кто, с ее точки зрения, послан зародить сомнения в вере, она не откроется. И много ли Полина знает, если подумать? Наверное, нарываться на неприятности не стоит, ничего нового я не услышу. Если только Альфалиэль не повадился ходить к ней постоянно, теперь в личине обычного человека. В прошлый раз она такому визиту обрадовалась. Ставим галочку: если ничто другое не получится, нужно следить за Полиной.
Еще про Альфалиэля могли бы рассказать Аська, Настена… как там звали остальных? Надо найти их и опросить. Найти их – задача простая, деревня Запрядье небольшая, но как вывести на откровенность? У многих есть мужья, и каждая скрывает свое участие в полуночных шабашах. Постороннему человеку они не доверятся.
Простому человеку – нет, а потустороннему Страннику? С Полиной прием сработал. Пока сбежавший из плена Альфалиэль не прибыл к ней среди ночи, как бы доказывая, что она лучшая из всех, Полина со мной неплохо общалась. Впрочем, нет, она не общалась, ее целью было навязать мне свое мировоззрение. А то, что я был вроде бы не от мира сего… Для нее так даже лучше. Привести в истинную веру нечто почти столь же божественное – невероятная заслуга, которая простит многие грехи. «Мы много джиннов и людей для Ада сотворили. У них сердца, которыми они не понимают. Глаза, которыми не видят. Уши, которыми не слышат…» Наверное, в понимании Полины я – именно такой джинн. Но если джинн – то почему не сам Альфалиэль?! Одно другого стоит. Что если выдать себя за него? Пусть будет коряво и неправильно, но я ничего не теряю. Главный отличительный признак – невидимая летающая тарелка – при мне. Чем не Альфалиэль?
Взгляд на небо ничего не дал, вид закрывали тучи, луны не видно. Я взлетел выше. Память не подвела, до полнолуния еще почти две недели. Чем занять себя на такой срок?
Пожалуй, начну слежку за Полиной и за другими, кого увижу. Для начала надо выяснить, кто где живет.
Наступавшая темнота играла на руку: в окнах горел свет, шторы в большинстве домов закрывали только ту часть, которая выходила на улицу, да и те в основном были половинчатыми, снизу до середины, заглядывать сверху было удобно. Неосознанным пожеланием корабль, перелетевший в Запрядье и на миг зависший над деревней, направился к дому Полины.
Она была дома – сидела перед включенным телевизором, на который не обращала внимания, и ласково поглаживала живот. Если мои глаза не врут, живот у нее увеличился. Или это интуиция подкидывает свинью: мне намекнули про сына Альфалиэля, и я вижу не то, что есть, а то, что собирался увидеть?
В доме также были родители, посторонних не было. И рядом с домом никого не было, я проверил. Можно лететь дальше.
С Настеной, жившей по соседству, все оказалось проще. В том, что она ждет ребенка, сомневаться не приходилось, растущее пузико выделялось четко. Рядом суетился Филька. Совет да любовь, ребята, здесь мне делать нечего.
Деревня жила своей жизнью, и пусть ее размеры не поражали, найти нужных обитателей удалось не сразу. После долгого облета я, наконец, нарвался на Катеньку. У нее в большом доме был свой отгороженный закуток, Катенька сидела за письменным столом, включенный компьютер показывал японские мультики. Можно постучать в окошко, и никто, кроме нее, не услышит. А нужно ли? Все, что знала Катенька, знал и я – к тому времени, когда ее втягивали в ночные игры, Альфалиэль уже не владел кораблем.
Привлечь своего божка с помощью Катеньки хотели Полина и старшая сестра Аська – замужняя чернявая особа. В ее поисках я облетел другие окна дома, Аська не нашлась, зато на кухне чистил картошку Антон, с которым Филька поймал всемогущего Альфалиэля. Муж Аськи. Неплохо бы разузнать, как они с Филькой провернули это дело. А вообще, лучше не интересоваться, моим планам новая информация не поможет, а причина поимки видна невооруженным глазом: ловили хахаля своих веселых женушек, в конце концов поймали его и сделали так, чтобы впредь неповадно было.
Не Антон с Филькой мне нужны, а их, с позволения сказать, благоверные. Оставалось ждать сколько потребуется.
Хлопнула дверца деревянного туалета, и появилась та, кого я ждал. По «деревенской моде», особо практичной в осенней грязи, на Аське были галоши и фуфайка поверх старенького спортивного костюма. Вместо дома Аська направилась к калитке, где одновременно появилась еще одна знакомая особа в таком же сугубо практичном одеянии, только галоши на ногах у нее заменяли высокие резиновые сапоги. Светленькая, полненькая, с вечно грустными глазами. Кажется, Санька. Да, Санька: они с Аськой обменялись приветствиями, имя подтвердилось. После приветствий голоса перешли в шепот.
Затянутое тучами небо скрывало звезды, единственный свет в полной темноте шел из дома. Я подлетел ближе. Как привлечь внимание? Просто вывалится из ниоткуда? Но я – не Альфалиэль, со стороны девиц при появлении чужака возможны крики, истерики и прочие неадекватные проявления. Оно мне надо? Нет, оно, такое, мне не надо.
Пока я раздумывал, из дома раздалось:
– Аська, гроб тебе в задницу, где ты ходишь?!
Аська торопливо распрощалась и умчалась на зов. Санька побрела по темной деревенской улице. Она явно никуда не торопилась. Это мой шанс. Я переделал интерьер в сверкающе-малиновый и открыл «портал». Из разверзшегося пространства на Саньку уставился указательный палец и поманил внутрь.
Ее руки возделись к небу, послышалось пронизанное дрожью отчаянное взывание:
– Альфалиэль, родной и непознаваемый, далекий и близкий, всесильный и всевидящий! Утешь страждущего, накорми голодного, спаси умирающего! Будь с нами в восторге и печали, раздели счастье, помоги в горести!
– Давай уже, что ли, залазь, пока не увидели, – поторопил я и за руку втянул Саньку на борт.
Оказавшись внутри, она бухнулась на колени:
– Альфалиэль, всеобъемлющий и вездесущий! Я здесь – твоя сестра, твоя жена, твоя рабыня…
Сестра, при этом жена, да еще рабыня? Она, вообще, понимает, что говорит, или повторяет, как попугай, нужное кому-то? Прежний псевдобожок вызывал у меня все большее раздраженное восхищение. Настолько запудрить дамочкам мозги – это надо уметь.
Я стоял перед Санькой, не зная, как подступиться к расспросам. С Полиной было проще, та мыслила трезво, моя логика ее устроила и вызвала желание спорить и переубеждать. Саньку логикой не пронять, она общается с божеством, и если божество низвергнет себя в ее глазах, сообщив, что оно не божество, а некий заместитель, рандеву закончится истерикой или отказом общаться с негодником, принятым за обожествленного кумира.
Санька бурно дышала, ее накрыло состояние эйфории. Сейчас она ничего не поймет, мысли и тело настроились на другое.
– Прости за мой внешний вид, – тараторила она, молитвенно сложив руки, – ничто не предвещало великой радости, недостойная раба твоя не думала, что свет счастья снизойдет на нее именно сегодня. Возьми то единственное, чем могу я одарить бесконечно могущественного. Спасибо, что выбрал меня. Ты не разочаруешься…
– Прекрати эту ерунду.
Санька замерла на миг, восторг в ее глазах сменился недоумением. Видимо, раньше Альфалиэль не прерывал восхвалений, и я его понимал – мне тоже хотелось купаться в женском обожании и пользоваться его плодами. Но обожание не заслужено, на место одного божка пришел другой, а почитательница даже не заметила. Я ощущал себя самозванцем, Хлестаковым, принятым за ревизора. Я просто оказался в нужном месте в нужное время, в этом разница между удачей и успехом: удача случайна, успех закономерен. Я мечтал об успехе. Что дается дешево, то не ценится, я достоин большего, чем использовать «служебное положение» для видимости успеха. Мне требовалась истинная любовь, ее заменителем я сыт по горло.
Санька поняла меня по-своему:
– Ясно, слова не нужны.
Она скинула фуфайку и вжикнула молнией спортивной куртки до самого низа. Под курткой оказалась футболка, под ней пышную грудь облегал стягивающий лифчик.
Ох, Альфалиэль, мерзавец хитромудрый, как же ты чудесно устроился, и как же хочется плыть по течению в проложенном тобой русле…
Санька избавилась от куртки и взялась за футболку, когда я, наконец, переборол себя.
– Нет.
На меня поднялся удивленный взгляд:
– Сегодня у меня нет ограничений, я вся твоя, о Альфалиэль, желанный и всемогущий.
Вот же ж, Альфалиэль, сукин сын.
Нет, как ни хочется быть Альфалиэлем, а не хочется быть Альфалиэлем. Я – это я. Пусть меня любят за то, что это я, такой, какой есть.
– Поднимись и оденься. Мой вид тебя не пугает?
– Я готова к любому твоему виду, о чудесный и невозможный! – Санька поднялась с колен и нехотя, с надеждой, что остановят, вернула футболку на сдобное тело, затем натянула на плечи куртку и фуфайку.
Я не остановил. Даже когда она влезала в фуфайку. На корабле верхняя одежда не требовалась, но фуфайка не даст быстро раздеться, если Саньке снова приспичит. А я, между прочим, не железный. Женщина для мужчины – добыча. Но пользоваться положением Альфалиэля…
Нет.
В глазах рябило от малиновых, алых и розовых оттенков, выпрямленные стены и потолок мерцали, вспыхивая блестками и переливаясь бриллиантовыми сполохами. Женщинам должно нравиться, а мне хотелось вернуться к зеленоватой жути, привычной и спокойной.
Санька не понимала, чего я хочу, но точно знала, чего хочет сама.
– Ты покажешь мне счастье?
Любопытно узнать, что это значит. Но не спрашивать же напрямую.
– Я сделаю лучше. Сколько времени тебя не хватятся дома?
Радость в глазах Саньки разбилась о мою серьезность.
– До утра. – Она еще раз подумала. – Ну… часа два-три – точно.
– Скажи, где ты хотела бы побывать.
– На небесах!
Любопытно, в каком смысле. Уточнять – чревато. По моей команде корабль открыл внешнюю панораму, мы взлетели выше туч, выше тьмы. Здесь был виден закат – настоящий, почти космический. Игра красок и мощь света вызывали благоговение, окружающая действительность, несравнимая с привычной нам двумерной наземной, заставляла чувствовать себя жучком на гигантском лайнере, летящем из прошлого в будущее. Санька обмерла в немом восторге.
– Еще чего-нибудь хочешь? – спросил я.
– Тебя, единый и многоликий, всесильный и непостижимый, родной и непознаваемый, могучий и ненасытный! Одари меня счастьем!
Смотреть в откровенные глаза было невыносимо.
Двое – одни в бесконечности мироздания. Приглушенное мерцание стен. Соответствующая обстановка. Никто ни о чем не узнает. Партнерша несвободна, но у нее такое бывало не раз, она будет счастлива «повторить» – на догадываясь, что всесильный засранец сменил не только личину, но и личность. Я, в отличие от Саньки, свободен. Юридически. Но сердце занято Челестой. Собственно, даже не в Челесте дело. Глубже.
– Расскажи о себе, чего я не знаю.
Застывшая передо мной Санька в очередной раз удивилась:
– Разве ты можешь чего-то не знать, вездесущий и всемогущий?
– Я всемогущий – значит, могу все, то есть могу и это, верно?
Логика хромала на обе ноги, но сказанное божеством сомнению не подвергалось, оно априори являлось истиной, единственной и непогрешимой.
– Не знаю, что сказать. – Санька опустила глаза. – Мне проще отвечать на вопросы.
– Со здоровьем у тебя все нормально?
– Конечно, иначе я предупредила бы!
Санька опять поняла меня неправильно. Я интересовался в общем смысле, чтобы предложить помощь, но вдаваться в подробности не стоило.
– Где муж?
– Дома. Напился и спит.
– У кого-то в твоей семье есть проблемы со здоровьем?
– Не жалуемся.
Санька категорически не понимала, чего от нее хотят. Ладно, зайду с другой стороны.
– Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо мне. То, как меня воспринимаешь. Каким видишь. Хочу услышать всю историю наших встреч и твоих мыслей об этом из твоих уст. Говори со мной как с другом, которому можно доверить все и который все поймет.
– Как скажешь. А-а, это нужно, чтобы я лучше поняла, что происходит? – Санька обрадовалась, как ей показалось, появлению смысла в том, что я требовал. – А мы можем продолжить там?
Кивок указал мне на будуар.
«Не возжелай жены ближнего своего». Обезьяна, которая внутри, не должна победить человека. Я не Альфалиэль.
– Сегодня – начало новой эры, – объявил я. – Прежняя жизнь канула в Лету, отныне все будет иначе. Альфалиэль изменился. Чтобы измениться правильно, Альфалиэлю нужно знать, каким его видели раньше и каким видят сейчас.
Объяснение Саньку устроило, она воодушевленно заговорила:
– Ты сон, который во исполнение мечты становится явью, ты божественная благодать, что вопреки логике снисходит на столь малых и никчемных существ, коими являемся мы, люди, со своими куцыми мыслями и грезами…
Она шпарила заученными фразами, те отскакивали у нее от зубов так, что сомневаться не приходилось: с Альфалиэлем Санька знакома давно и основательно.
Я поморщился:
– А своими словами?
– Ты – любовь, великая, бесконечная, неизмеримая. Духовная и телесная одновременно. Я не могу объяснить своими словами, твои слова – это все, что у меня есть, и все, что мне нужно. Ты – возвышенная одухотворенность и телесная любовь, сошедшиеся вместе. Когда часть становится целым, целое снисходит до частности…
Судя по всему, ответов на заданные вопросы я не дождусь. Санька продолжала видеть перед собой всезнающее божество и отчитывалась перед ним в знании основ.
– Почему муж пьет? – спросил я.
– Правая рука отнялась. Что делать резчику-краснодеревщику без руки? Работу потерял, переехали ко мне в деревню, здесь тоже не пригодился. С тех пор пьет.
– Детей нет?
Глупый вопрос для всезнающего божества, но Санька не заметила прокола. Начав говорить о своих проблемах, она погрузилась в них с головой.
– И не хочу, – заявила она. – Хочу развестись. – Ее взгляд поднялся на меня, в нем сверкнуло. – Все на свете отдала бы, чтобы остаться здесь. Не хочу обратно. Устала от тоски и прозябания.
Это уже не намек, это прямое предложение. Я покачал головой:
– Невозможно.
– Я так и думала. Прости. С тобой так хорошо и просто. Ты изменился. Ты хочешь быть больше похожим на человека, и, конечно же, у тебя это прекрасно получается, но кое в чем, – она покосилась на будуар, – ты, как мне кажется, перестарался.
Я нахмурился. Санька поняла с полувзгляда.
– Еще раз прости. Ты сам разрешил говорить как с другом, которому можно доверить все.
– Муж дома один? – спросил я. – Больше никого?
Она кивнула. Я повернул корабль обратно в деревню.
– Показывай, куда лететь.
– Ты зайдешь ко мне?! Как к Настене и Полине?!..
Опять ее мысли понесло не туда.
– Муж просто спит подшофе или пьян вдрызг?
– Вроде бы в стельку, но… вдруг очнется? Нет, если ты настаиваешь, то, конечно. И все равно не понимаю, почему не сделать это на небесах? А-а, тебе надоело? – Санька оглянулась на темневшую в ночи деревню. – Нет-нет, ничего не говори, я все понимаю и сделаю, как ты скажешь.
– Покажи место, где лучше приземлиться.
Она посмотрела в конец главной улицы, я направил корабль туда.
– Лучше вон там, за домом, на огороде, – сказала Санька. – Между яблоней и сараем.
Я ориентировался по ее взгляду, мы подлетели как можно ближе к задней двери указанного дома.
– Зайди первая и, если муж спит, позови меня, – сказал я.
Санька поклонилась мне, будто я, как минимум, император мира, и умчалась в дом.
Ее не было примерно с полминуты. Наконец, дверь с легким скрипом отворилась, показалась Санька, переодевшаяся в красивое платье.
– Приглашаю великого и несравненного. – Она согнулась в поясном поклоне.
Надо бы отменить церемонии. Позже. Сейчас у меня появилось дело.
Как зовут мужа я не спрашивал, это вызовет новые мысли о моей неосведомленности, а я от старых едва отбился. Муж – здоровенный детина, коротко стриженый, с кулаками размером со среднюю дыню. Не будь он вдребезги пьян, я бы к такому близко не подошел. Он лежал поверх одеяла в майке, штанах и носках.
– Нужна веревка.
– Длинная? – Санька непонимающе моргнула и замерла, не зная, куда бежать, чтобы выполнить мое желание. – Бельевая подойдет?
– Нужна короткая, при этом крепкая. Руки связать.
Больше Санька вопросов не задавала. Она принесла две веревки на выбор, я связал ее мужу руки в запястьях. Вторая веревка тоже пригодилась, для ног. Перестраховка не помешает.
– Несем его ко мне, – распорядился я.
На лице Саньки застыл вопрос «Зачем?», но она благоразумно смолчала. Скоро все выяснится само. На мои действия она глядела с опаской. Боже ж мой, она ведь говорила «Хочу развестись. Не хочу обратно»…
Пусть думает что хочет, вплоть до того, что мы сбросим пьяное тело из стратосферы. Думать, вообще говоря, полезно. Особенно, после того, как все случится, чтобы сравнить «думы до» с «думами после» и сделать выводы.
Мы оттащили ее мужа в корабль, я уложил его на кровать.
– Отвернись и гляди вниз.
Я поднял корабль на высоту в несколько километров. Виды открылись невероятные. Как с самолета, только на месте и в полной тишине.
– Не поворачивайся, – повторил я главное условие.
Не надо, чтобы кто-то чужой увидел силу медальона.
Я лег рядом с пьяным мужчиной и сцепил ниткой медальона обе шеи.
***
В то, что руку можно вылечить, Санька не верила. Случилось очевидное-невероятное. Похоже, Альфалиэль не баловал фанаток излечениями.
Мы с Санькой вернули ее мужа домой. Он так и не проснулся, хотя дыхание стало ровным, а кривившееся в пьяных гримасах лицо остановилось на вполне приличном выражении.
Казалось, Санька чего-то ждала.
– А мы разве не… – Она оборвала сама себя. – Да, ты изменился, Альфалиэль.
Я изменился, я сам это чувствовал. «Счастье – не в обстоятельствах, оно в нас», – сказала Нина. Я задал себе главный вопрос: что мне нужно для счастья? Душа и тело в едином порыве ответили: Челеста. Разногласий нет, ответ получен, он четок, прост и однозначен. Счастье было рядом, я его потерял. Передо мной встал второй вопрос: что я могу сделать, чтобы стать счастливым?
Ничего. Действительно, ничего, как ни страшно это звучит при моем нынешнем могуществе и немыслимых возможностях.
Отсюда вытекал третий вопрос: а что я могу вообще? Другими словами: зачем я?
Я не могу устроить личное счастье, но я могу принести счастье другим.
Вот и ответ.
Это не просто ответ. Это программа к действию. Смысл жизни. Простой и ясный.
Санька глядела на меня со странной задумчивостью:
– Мне всегда казалось, что именно человеческое в тебе совершает все то, чем мы занимались, но сейчас ты не менее человек, чем, скажем, я. А получается, что даже больше.
