bannerbannerbanner

Крепость

Крепость
ОтложитьСлушал
000
Скачать
Аудиокнига
Поделиться:

Финалист премий «Большая книга» и «Русский Букер» роман Петра Алешковского «Крепость».

Петр Алешковский – прозаик, историк, автор романов «Жизнеописание Хорька», «Арлекин», «Владимир Чигринцев», «Рыба». Закончив кафедру археологии МГУ, на протяжении нескольких лет занимался реставрацией памятников Русского Севера.

Главный герой его нового романа «Крепость» – археолог Иван Мальцов, фанат своего дела, честный и принципиальный до безрассудства. Он ведет раскопки в старинном русском городке, пишет книгу об истории Золотой Орды и сам – подобно монгольскому воину из его снов-видений – бросается на спасение древней Крепости, которой грозит уничтожение от рук местных нуворишей и столичных чиновников. Средневековые легенды получают новое прочтение, действие развивается стремительно, чтобы завершиться острым и неожиданным финалом.

 Копирайт

© Петр Алешковский, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2017

© & ℗ ООО «Аудиокнига», 2017

Продюсер аудиозаписи: Татьяна Плюта


Полная версия

Отрывок

-30 c
+30 c
-:--
-:--

Другой формат

Видео

Лучшие рецензии на LiveLib
100из 100serovad

Люди живут лишь затем, чтобы нести знание. Выбрать пригодное и припомнить в нужный момент может только сметливый.


Почему одни люди несчастны, другие одержимы? Кто больше достоин жалости? Достойны ли вообще люди жалости?«Крепость» – очень точное название романа. Не только потому, что действие то косвенно, то прямо (и больше прямо, чем косвенно) касается древней крепости и раскопок, но и в связи с тем, что одна из идей книги (на мой взгляд) заключается в том, что у каждого человека есть своя крепость. В которой он либо прячется, либо обороняется, либо развивается. А ещё либо строит, либо разбирает, либо рушит, либо сохраняет. Вот так и персонажи Алешковского (их, слава Богу и самому Алешковскому, в романе много) – всяк в своих стенах. И дело только в их толщине и высоте.Главный персонаж – Иван Мальцов, историк, археолог, человек, пнутый начальством, женой, в каком-то смысле и самой жизнью. Его крепость – в верности профессии, в честности перед собой и перед людьми. Стены этой внутренне-духовной крепости толсты и прочны, хотя именно благодаря им Мальцов не способен договориться с теми, кто снаружи, то есть с обществом. Он не может приспособиться к современному укладу, к сегодняшней действительности, к тому, что теперь всё решают деньги и чьи-то чужие интересы. Время, понимаешь, такое (а время действия самое что ни на есть современное, там даже события с Крымом упоминаются. Но – ВНИМАНИЕ! – они только упоминаются и как раз именно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть, что на дворе, то бишь на страницах, середина второго десятилетия двадцать первого века. Ну, ещё про Крым несколько раз говорится в разрезе древности, но это никак не связано с текущей политикой).Другой вопрос – а надо ли, чтобы главный герой был приспособленцем, чтобы умел договариваться? Ответ очевиден – не надо. Хотя бы потому, что тогда бы романа не получилось. А если мы позабудем, что всё прочитанное есть выдуманный сюжет, то всё равно не надо. А то уж как-то совсем получается грустно от ощущения, что в наше время честного и принципиального человека, готового наплевать на внешние условности, днем с огнём не найти. Тем более историка, с горечью признающего, что Настоящий историк обязан иметь предельно оголенные нервы, постоянно страдать, переживая то, о чем пишет, даже упиваться человеческой болью, из которой соткана история. И что Историку в наследство остается одно воображение и черепки, датирующие слой. И вообще, История всегда страшное дело , делает он грустный, но опять же принципиальный вывод. И вот именно эта принципиальность и приводит Мальцова к тому, что случилось с ним в финале. А что там случилось – это уже будет спойлер, так что все вопросы к Алешковскому.Крепость олигарха местного масштаба Бортникова, ясное дело, построена из денежек и некоторой доли жлобства. Тут всё понятно. Человек привык, чтобы ему все подчинялись. И что все вопросы можно решить некоторой суммой. Или, как вариант, дачкой в виде хорошего алкоголя, свежей свинины и прочих презентов. В своём поведении он отчасти тоже бескомпромиссен. Но если Мальцов руководствуется общими или научными интересами, то Бортников за ними ширмует личные. Вот одна из вариаций конкретного мышления по Христу: да – да, нет – нет, а всё что кроме, то от лукавого. Но Бортников сам лукавый чёрт, ибо как ни крути, а всё подгребает под себя. Ладно, хотя бы это не худший вариант представителя своего класса – людей на стрелках не мочит, баб местных не насилует. Уже хорошо.Нина, бывшая жена Мальцова, к тому же ждущая от него ребёнка, но сбежавшая от него в очень трудный для него момент да ещё и к мужику, карьера которого начиналась благодаря Мальцову. Ещё один человек по фамилии Маничкин, тоже некогда близкий Мальцову товарищ, а теперь строящий ему всякие пакости. Впрочем, не только ему. Стены крепости этих и им подобных строятся на беспринципности, подлости и предательстве, и роман очень наглядно показывает, как крепки и надёжны стены таких крепостей и почти ничто их может взять.Инок Николай. Тут, я пожалуй, расписывать, ничего не буду, напомню лишь анекдот про то, как один бизнесмен ехал в купе с батюшкой и работал всю ночь на ноуте, а батюшка курнул, выпил да и к бабам пошёл развлекаться. Да и бизнесмена всё звал за компанию, только тот отказывался. А под утро батюшка с красным и довольным лицом приходит в купе, а бизнесмен с красными глазами его спрашивает – мол, батюшка, я вот работаю, работаю, работаю, на баб не смотрю, водку не пью. Может, я неправильно живу? А священник ему – да нет, живёшь ты как раз правильно. Только скучно. Вот такова же и крепость монаха Николая.Есть ещё одна великая крепость в романе, на которой стоит целый пласт нашего народа. Это лень и водка. Несколько месяцев Мальцов прожил в деревне, отдельно от цивилизации, городских будней и суеты. Всё, что видно за этот период – как деревня спивается, пустеет да гробит сама себя. Приятного мало, но, к сожалению, это и есть действительность. В этом отношении Алешковского можно назвать бытописателем. Другое дело, что конкретно по данной теме он не сказал ничего нового.Читателям, которые не любят исторические параллели, а также вещие сны, вызванные, вдобавок, употреблением чего-то околонаркотического, книгу читать не порекомендую. Потому что один из ключевых персонажей монгольский воевода Туган Шона дважды приходит Мальцову именно после употребления им некоего кайфа. Но вот что занимательно: в романе Туган Шона изначально позиционируется как исторически достоверное лицо, то есть не созданное одурманенным сознанием Мальцова. Более того, историк сам является дальним потомком Тугана. Вчитываясь в подробности биографии монгольского воина, поневоле думаешь: а Иван-то не реинкарнация ли Тугана Шоны? Вполне правдоподобно. (Тогда получается, что и инок Коля тоже реинкарнация другого Николая). А что? Туган ведь духовно очень похож на историка (точнее, историк на Тугана). Упрямый. Принципиальный. Верный себе. Способный на самопожертвование. Даже в шахматы хорошо играет. В общем, с такой же крепостью мужик.Это что касается персонажей. Теперь обо всём остальном в двух абзацах. Ладно, в четырёх.

Лично для меня одним из критериев качественной книги является необходимость прочитать её второй раз. «Крепость» – роман как раз из такого ряда. Написанный простым языком, без лишних и непонятных хитросплетений и без многословия (несмотря на почти шестисотстраничность), требует повторного прочтения для более глубокого понимания. А так всегда бывает со знаковыми произведениями. Так что к «попсе» роман относить ну никак нельзя, при том, что особо глубокой философии или размышлений о судьбе всего нашего Отечества вы там не найдёте.Впрочем, вот тут может быть самому с собой и поспорить можно. А что, разве исторические параллели с историей – не есть своего рода размышления о судьбе Отечества? А такого добра в романе тоже навалом – знай, успевай ориентироваться, причём тут Борис и Глеб, а причём Тохтамыш. И зачем всех в старом городе Деревске так интересует и волнует старая Крепость. Только ли бабки отмыть да бизнес сделать, али на самом деле кого история интересует? Не все же в этой жизни рассуждают, что …мир крутится, либо поспевай, либо не выживешь!А вот моральная сторона всех этих, к сожалению риторических вопросов, далась Алешковскому на все сто. Правда, по завершении книги грустно становится, потому что невесело завершается. Ибо с моралью в современной России ничуть не лучше выходит, чем во все предыдущие времена. В общем, От кого же нам бежать, как не от самих себя?Что ещё могу сказать. Да всё сказал. Единственное, что пожелаю издателям – если будут продавать электронную книгу, пусть переформатируют контрольный файл, а то в отдельных словах вместо ударений знак # стоит. Глаз напрягает, знаете ли. А книга хороша, и мне пришлось попотеть, чтобы не испортить её бледным отзывом. В общем, как сам Алешковский заметил, По мощам и елей. Впрочем, какие тут мощи? Скорее, наоборот!

60из 100Hermanarich

Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов.

Мф.8:22Давно выступаю за реформу в литературоведении – ввести категорию «премиальный роман», т.е. роман, написанный для участия в какой-либо премии или конкурсе, как самостоятельную. Это как с собаками – есть просто собаки, а есть выставочные. Понятно, «выставочная собака» плохо гармонирует даже с теми целями, для которых данную породу выводили, – так и роман, написанный для участия в какой-либо премии – может вообще не гармонировать с литературой. И если замах Утонувших был прям высокий, на нобелевку, в данном случае автор метил куда ниже – на Русский букер, который книга все-таки получила. Заставляет вспомнить о синице в руках против журавля в Швеции.

Начало, кстати, никоим образом не настораживало – да, это действительно современный русский роман «конкурсного» разлива 2010-2020-х годов. Здесь все чтоб понравиться Жюри (обязательно с большой буквы) – и интеллигенция, и этот быдло-народ, и проклятый Сталин, которого автор идейно все-таки больше любит, чем ненавидит, и мир чистогана, который затмевает Высокие Порывы (тоже с большой буквы), и трагедия Маленького человека (ну вы поняли), и душеискательство напополам с душеспасением, и «ниспровергание идолов» (гениальный Барклай и что-то про лизоблюда Кутузова), в общем, весь суповой набор интеллигента который рефлексирует в эту сторону уже лет 50 (автору, кстати, когда я удосужился навести справки – на момент написания примерно столько и оказалось). Старательный язык с «подвывертами», от которого автор устает примерно к середине первой части, переходя на обычный русский язык, тоже прекрасно подходит под требования какого-либо конкурса. И да, ничего плохого в конкурсах нет, когда конкурс не превращается в фронду – в виде ли Афедрона Колядиной 2010 года или чересчур ритмичной прозы Николаенко , которую я, признаться, не смог осилить, ибо укачало. Стоит ли напоминать, что шатания Русского Букера закончились плохо как для самой премии, так и для отечественной литературы – премия научила нас, что в лауреатах главного конкурса страны может оказаться все что угодно – от графоманского опуса до вполне себе читабельного романа средней руки.

О чем книга, если заведомо абстрагироваться от её конкурсной природы? Обладающий достаточно мерзким и неуживчивым характером г-н Мальцев имеет внутреннюю индульгенцию, оправдывающую любое скотство – он служит Науке (в лекции у диакона Кураева я слышал такую вещь, сказанную вождем дикого племени своему сыну: «Сын, больше всего на свете бойся христиан, их бог прощает им все!»). Божество, которому он постоянно приносил жертвы, в начале книги отворачивается от него, причем по всем фронтам. Именно с двух крахов – социального и личного мы присоединяемся к герою. Причины данных крахов во всей книге расписаны настолько сухо, что в какую-то их закономерность не верится просто никак. Мир настолько несправедлив к главному герою? Нет, конечно, – это просто очередное испытание, долгий пост перед подвигом, который новоявленному святому необходимо совершить. Надо сказать – и это моя явная фобия – я очень боюсь возникновения сюжета книги Иова в художественном произведении. Поскольку название и синопсис мало что говорили – такое развитие событий нельзя было исключить, и я уже приготовился грустить. Несправедливость по отношению к хорошему человеку очень сильно угнетает – к счастью, здесь никаким хорошим человеком и не пахнет. Как любой интеллигент made in USSR автор тему знает достаточно поверхностно – по крайней мере в тех вещах, когда дело не касается собственной специализации – и в эти дебри решил не углубляться. за что ему большое спасибо.

Данный роман пытается стилизоваться под все что угодно – собственно, это и есть основа конкурсной природы. Оставим в покое самые очевидные и ленивые аналогии, что главный герой и есть та самая Крепость, которую осаждают все кому не лень – а он стоит себе один в поле воин. Крепость из главного героя весьма сомнительная – если вы, конечно, не о тех крепостях, которых предпочитают развернуться и сбежать от осадившего её противника. Вроде крепость то осталась крепостью, и даже её не взяли – просто она взяла и уехала в другое место. Первые две битвы, с которых и начинается повествование – главный герой сдает без боя. И если за работу, о которой хоть и много говорится, да без особой личной конкретики, а все больше в сторону долга, герой бьется, то свою «любовь» он сдает с той же легкостью, с какой выжигают все на подступах к крепости перед осадой врага. Личный катарсис, в котором должен был «родиться» наш герой, герой романа, хоть и описан достаточно убедительно – происходит спонтанно. Можно было бы списать это на блаженство – но герой достаточно злобен и мстителен. О психологической достоверности еще скажем пару слов.

Какие еще компоненты должны быть в «премиальном» романе? Попытаемся перечислить:

1. Русская душа. Какой же русский роман без русской души, спросит любое жюри, и будет право – со времен школьных сочинений тема «русской душистости» является обязательным пунктом оценки. Скажу сразу – с ней все грустно. Особенно сильно в данном аспекте провисает вторая часть – видно что здесь автору мало знакома еще и фактура, и чем же занимается «потерянный русский человек» автор знает основываясь только на сугубо личном восприятии – русский народ в глубинке, по мнению автора, 80% времени пьет и 20% времени вспоминает Сталина. Описание сельской жизни может претендовать на одно из самых плоских в отечественной литературе – черт его знает, может в зонах рискованного земледелия народ и правда не просыхает, но вот поверить что народ исключительно не просыхает все свободное время достаточно сложно. Я, как человек, имеющий по одной своей линии исключительно крестьян, смело заявляю – крестьяне в России не алкоголики, а пьяницы. Алкоголик жрет водку каждый день – и это типаж городской, а пьяница употребляет водку циклами, т.е. уходит в запой – это гораздо лучше гармонирует с сельской жизнью, где как попашешь в пиковый период, то и будешь есть. Кстати, о своем непонимании села автор признается самостоятельно, устами героя;

2. Язык. Едва ли не главное требование к любому конкурсу – форма. Форма должна быть не просто форма, а «с изюминкой», «с подвывертом». Постмодернистские ли выверты в духе Пелевина , или чрезмерная стилизация Иванова (находки и первого, и второго автором признаны удачными, и встроены в роман хоть в «монгольских главах», хоть в точке вхождения в эти главы – через наркоту). Сам язык приятный – по крайней мере как в случае с Николаенко не раздражал, другое дело что я вообще люблю нудные лекции – первую половину книги автор старательно читает их по любому поводу, дабы никто не забывал, что он именно занудный ученый, а не просто зануда;

3. Форма романа. Недостаточно написать просто драму, детектив или триллер – надо их миксовать. Здесь все просто – автор разбил книгу на три части, первую написав в стиле производственного романа, вторую – в виде деревенского социального романа, а третью в виде легкого триллера. Важная вещь в «конкурсном» романе – показать свою многоликость, т.е. заставить и сопереживать автора, и даже его напугать. Хорошая новость – кое-где ему удается. Лично я, например, испытываю явный страх, схожий со страхами Эдгара Аллана По и Николая Васильевича Гоголя

о страхебыть похороненным заживо.свернутьПлохая новость – данные игры с формой делают роман ближе к «выставочной» породе собак, чем к обычной – а выставочные породы больше интересны жюри, чем остальным 98% населения.

4. Психологизм. От сексуальных фрустраций главного героя (автор и здесь успел сказать свое слово) до портретов героев. Здесь, кстати говоря, самый большой провал – чего нет у героев, так это психологизма. Главный героя похож на ожившего Голема – ему не сопереживаешь как человеку ну просто никак. Остальные герои сделаны ничуть не более искусно – в лучших образцах прозы времен соцреализма. Когда «милиционер» должен был быть преданным но слегка дубовым, а «спекулянт» юрким и плохим. Менять навязанные социальные роли, конечно, нельзя, что мигом приближает действие к японском театру. Лучше всего провал виден по образам женщин – их ровно 1,5, по 0,5 на каждую из трех женщин. И, собственно, даже эти 1,5 образа легко укладываются в один – «ведьма». Такой топорной работы в отношении женщин еще надо поискать. Что меня коробит в этой ситуации – так это нечуткость автора к своим силам – но не можешь ты сделать это, зачем берешься? Зачем там вообще женщины? Ладно, ладно – автор писал житие – но даже в этом житие искушения женщиной то нет (а если и есть – то оно с треском провалено). Тогда зачем ружье, которое не стреляет? Пусть главный герой будет вдовец, и все начнется со смерти жены – кто мешает то? Вот и социальная драма. Но нет, автор старательно выводит «женский образ» – и это какой-то злобный терминатор, который прибыл из ада чтоб отравить жизнь главному герою. Жена изображена гадюкой на 115% – в первую очередь, конечно, тем, что она стяжательница, и ставит интересы семьи выше науки. Разумеется, она еще подлая и лицемерная тварь – можете не сомневаться. Автор не может остановиться, и с каждым появлением еще больше сгущает краски, в результате под конец мы видим даже не человека, а разве что Сатану в белой горячке, которую герой имеет риск получить. С остальными героями не лучше – главный злодей романа, я бы сказал, сошел со страниц комиксов, если б не знал, что в комиксах злодеев прописывают значительно более реалистично. Сопутствующие персонажи тоже толщиной с картон – «барин-олигарх», «секретарь», «пьяница № 1», «пьяница № 2», «просто Коля Ангел (Бог)» и пр.

5. Сюжет. Самая, наверное, ненужная часть для конкурсного романа – собственно, его здесь и нет. Первая часть это нравственный поиск главного героя без поиска. Герой настолько плоский, что неспособен даже к минимальной саморефлексии, какой уж тут поиск? В результате первая часть состоит из высосанных из пальца событий. Но даже это не так плохо в сравнении со второй частью – где нет даже высосанного из пальцев. Такое ощущение, что вторую часть автор старательных выжимал, чтоб сделать роман «конкурсного» объема – около 500 страниц. Зачем нужна была вторая часть? Зачем нужны были кучи проходных персонажей для героя, по сравнению с которым чугунная болванка это образец изменчивости? Да с тем же успехом можно читать пьесы Шекспира каменной стене. Чтоб показать как личность героя меняется под влиянием его общения? Бросьте, она неизменна. Какое-то движение намечается ближе к третьей части – но знаете что я вам скажу? Вступив в опасную химическую реакцию, компоненты: «Вы все козлы, а я в белом», «Нынешняя власть это плохо», «От богатеев хорошего ждать нельзя» и «Нужен хоть какой-то катарсис» породили такую театрально-унылую бурду, что расхлебываешь её с недоумением. Ах да, в начале книги были заданы вопрос – знаете как на них ответили? Бинго, никак! Мотивация героев после раскрытия карт стала настолько непонятной, что аналогия «забивать гвозди чеховским ружьем» кажется какой-то даже чересчур мягкой. Этим ружьем не то что не стреляли, ни только не забивали гвозди, а, даже боюсь сказать в качестве чего использовали.

И так во всем, например, столь любимый еще со времен Мастера и Маргариты прием «роман в романе» – вроде не такая плохая вещь, если б не: а) вопиющая Пелевенщина; б) унылость этого внутреннего романа. Роман, судя по всему, писался без четкого плана – и это заметно, слишком уж много ложных намеков и героев, которые никуда не ведут. Признаться, я бы посоветовал автору закончить роман на первой части – и вот объективно, не стал бы он от этого сильно хуже. По крайней мере не было бы сплошной «провисшей» второй части.

Теперь о хорошем – мне правда понравился язык автора. Автор очень успешно сымитировал зануду, и будь там кому сопереживать – сопереживание бы наметилось. Пока мы видим робот-пылесос, который ездит по квартире и пылесосит – и даже немного жалко, когда он начинает тыкаться в ножку стула, но все-таки это немного иная жалость, чем жалость к живому человеку – а герой не являлся живым изначально. Важно подчеркнуть, что герой не научный работник – любая наука требует гибкости. Научный работник должен иметь колоссальную волю но при этом внутреннее смирение, умение отойти и не ломиться в закрытую дверь – пересмотреть свой подход к проблеме, свое отношение с миром, возможно, и себя. Наш герой этими качествами не обладает. «Внутренние главы» относительно татаро-монгол могли бы быть интересными, если б и там герои были не такие же картонки, что и в настоящем – не фанат я Алексея Иванова, и не люблю я постоянно тыкать его произведения в лицо всем окружающим, но аналогичные вопросы в Сердце Пармы решены значительно более качественно, и, не побоюсь этого слова, с лучшим знанием материала.

Перед нами разнородная смесь стилистических обрывков, эдакое лоскутное одеяло, но никакая не крепость. Таких крепостей не бывает, а если б и были – врагу их взять было бы вообще несложно. Видимо, это понял и сам автор, ибо в самом конце из рукава он начинает вытаскивать Библию, в результате чего вся эта эклектика пытается замаскироваться под житие блаженного Иоанна (Мальцева). Вот только искушений то у него, толком, не было, образ жизни его на образ жизни святого вообще не похож, и, самое главное – герой не служит «науке». Нет, упреки его «гадюки» жены были справедливы – герой служит исключительно самому себе. Крепость не бежит от проблем – крепость на то и крепость, чтоб остановить врага. Но не таков наш герой – наш герой предпочитает уйти от битвы, а не стоять на месте пытаясь остановить врага – хорошая же крепость получается. В итоге эта крепость занимается тем, чем занимаются реальные крепости в современности – стоят облупившиеся, прогнившие, разваливающиеся, и вспоминают те деньки, когда они были еще кому-то нужны помимо коммерциализации – так и наш святой Иоанн нудит, как раньше он мог, а сейчас уже не может, и что раньше государство было ух, и работали то не за страх а за совесть, и где-то его стенания становятся так похожими на стенания упоротого деда-сталиниста из второй части, что поневоле их перестаешь различать. Зачем ходить в эту крепость? Послушать плач Ярославны, пусть и с неплохим литературным языком? Старческое брюзжание немолодого героя руками немолодого автора? Есть старики, немощи которых сопереживаешь – а главному герою сопереживать упорно не хочется. Очередное загадочное решение загадочного Русского Букера – похоже что предпоследнее.

100из 100amos90

Для меня очевидно, что жанр большого русского романа переживает явный ренессанс: увесистые по формату и сложные по содержанию книги неожиданно становятся лидерами продаж, их обсуждают в социальных сетях, их авторы становятся гостями теле и радиопередач в рейтинговое время. Новый роман Петра Алешковского «Крепость» идеально подходит под вышеперечисленные параметры: написанная сочным, размашистым, ярким русским языком, «Крепость» оказалась одной из важнейших книг осени и совершенно явно запомнится прочитавшим её.

В центре сюжета – провинциальный археолог Иван Мальцов, 50-летний крепкий мужчина, полностью погруженный в свои изыскания истории вымышленного маленького городка Деревск, затерявшегося где-то между Петербургом и Москвой. Мальцов – упёртый фанатик своей мало оплачиваемой работы, от него уходит глубоко беременная жена, в городе у него конфликт с коллегами из музейной среды, откуда его почти выдавили, но влиятельный покровитель – владелец заводов, газет, пароходов, этакий современный Паратов по фамилии Бортников – не дал до поры расправиться с упрямым археологом. Всё дело в Крепости – сооружении ХV века на берегу реки – на которое положили глаз как местные нувориши, так и приближенный к высшей власти московский олигарх с говорящей фамилией Ройтбург. Хозяева жизни хотят превратить Крепость в ещё один культурно-исторический комплекс отдыха, понастроить новоделов и привлечь в город туристов, но под ногами вечно путается Мальцов, такой местный любящий выпить Дон Кихот, который своими изысканиями в культурном слое Крепости и прочей неуместной суетой пытается остановить этот в прямом смысле слова сокрушительный смертельный каток.

Мальцов, как уже было сказано, не только по профессии, но и по призванию археолог: человек с факультета ненужных вещей и смешной, как по деньгам, так и по статусу, работой. Он пишет книгу о связях Руси с Ордой, так как семейное древо Мальцова уходит в монгольские степи, к одной из ветвей Борджигинов – дальних родственников повелителя мира Чингисхана. Как-то, возвращаясь домой, он приглашает к себе соседку – весёлую разведенку Танечку с крымско-татарскими корнями – и после бурного секса обнаруживает себя в далекой донской степи, только под именем Туган-Шона. Густое, насыщенное повествование теперь переносится в средневековье, в ставку темника Мамая, у которого служит Таган-Шона – предок Мальцова.

Так и идёт в двух измерениях – наше время и эпоха Орды – книга Алешковского: стоит только главному герою выпить таинственного зелья соседки Тани, как его переносит на Куликово поле или во дворец грозного Тимура. По сути, Алешковский рассказывает о двух жизнях, двух сторонах одного человека: в совсем русском Мальцове проглядывают черты его далекого монгольского пращура, прежде всего, чувство собственного достоинства и гордыня, от которой Туган-Шона не избавился, даже оказавшись на службе московского князя Василия и приняв в православие так же неизбежно, как за несколько лет до этого пожертвовал своей крайней плотью, обратившись в ислам. По сути, это и есть подлинный русский мир: славяне, татары, православные, мусульмане, все давно перемешались в огромном плавильном котле под названием Россия, в ХV веке малонаселенная окраина Большой Орды.

Совершенно блистательный как по слогу, так и по описанию пласт романа – это рассказ о нынешней русской деревне, куда на несколько месяцев убежал из города Мальцов. Василёво – почти мёртвая деревня на несколько домов, включая семейный дом, доставшийся Мальцову от деда-священника. Изумительные пейзажи осени и зимы в романе Алешковского достойны пера Пришвина, а жёсткая, бесцензурная лексика в изображении деревенских алкашей и упырей посрамят своей точностью и безжалостностью матёрых писателей-деревенщиков, склонных в своей прозе, за исключением Астафьева, идеализировать давно ушедший в прошлое деревенский уклад. Российские осень и зима – время мрачное, холод, слякоть, переходящий в снег дождь, колкий ветер… Конечно, не стоит село без праведника: деревенская соседка Мальцова – пожилая Лена – воплощение терпеливого русского характера, усталая, ко всему привычная, сочувствующая окончательно спившимся односельчанам.

Вообще, у Алешковского замечательно прописаны характеры-типажи: глумливый и смешливый странник Коля, что числится при монастыре, но промышляет подаянием и кражами, бывшая жена Мальцова – Нина, провинциальная звезда, думавшая поначалу сделать себе карьеру в исторической науке при помощи супруга, но тот оказался излишне принципиальным и молодая дама предпочла кавалера помоложе и побогаче, всякие Маничкины и Калюжные – шакалы от археологии – распиливающие гранты от столичных исследовательских институтов и не брезгующие дружбой и совместной охотой на кабанов с областным прокурором и другими нужными людьми. Такова она сейчас, наша Россия…

Ордынская линия рассказана Алешковским не как острый памфлет, а как глубокий исторический очерк: чувствуется, что там автору как-то приятнее находиться. Странствия Туган-Шоны, его жизнь под жарким небом Крыма, в великой степи, под убивающим солнцем пустыни, показаны словно реальное свидетельство: веришь, что именно так и было, что ушёл Туган из-под Куликова поля вместе с Мамаем в Крым, оттуда, уже без своего сюзерена, через зной пустыни отправился на службу к Тимуру, потом – так уж вышло, всё обжорство, вероятно, да интриги – пришёл на Русь, где всё время, привыкший к солнцу и зною, мёрз, но пустил своё семя в русские боярские фамилии.

Я заметил, что тема Орды в последний год снова вошла в большой русский роман: персонажи книги Олега Радзинского «Агафонкин и Время» так же свободно перемещались в эпоху ранних чингизидов… Не могу сказать, с чем это связано: возможно, наша внутренняя природа, то, что называют национальным характером, сформировалось во взаимодействии и под влиянием Великой степи, двух сотен лет под властью Орды…

Крепость в русском языке – это отнюдь не только наименование защитного сооружения, но и оценка человеческих качеств: вот этой крепости Ивану Мальцову не занимать. Удивительный, метафорический, глубоко-религиозный финал романа подводит нас к простой и ясной мысли, как мне кажется, что гордая, одинокая, пусть и несуразная, но достойная жизнь человека на своём месте куда важнее всей бренной суеты, главное, не изменять себе, в любых обстоятельствах оставаться собой, будь ты Туган или Мальцов. Как говорится, по мощам и елей, тут уж в прямом смысле…

Оставить отзыв

Рейтинг@Mail.ru