Петр Григорьевич Балаев Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов

© Балаев П. Г., 2024

Предисловие автора ко второму изданию

Меня предупреждали, что этого делать нельзя. Сразу, как только я начал в сети публиковать первые черновые отрывки из книги о Ворошилове в виде глав, которые начинались с цитирования материалов XXII съезда КПСС. Уважаемые люди открыто предупреждали, что это поставит под угрозу набираемую мною после выхода первых двух книг популярность как исследователя истории революции и процессов, происходивших после неё в СССР. Разумеется, ту популярность, которую могут создать уважаемые люди, известные персоны из среды историков и публицистов. И меня не обманывали насчёт угрозы.

В этой книге впервые представлено читающей публике то, что до сих пор боятся делать остальные историки, даже те, кто у публики имеют репутацию левых, борцов за восстановление исторической правды о времени СССР, особенно сталинского периода. Я включил в структуру биографии Климента Ефремовича Ворошилова выдержки из выступлений членов ЦК КПСС на XXII съезде. Прочитав их, вы поймёте, почему официальная историческая наука, занимающаяся тем периодом, и историки левого направления с удовольствием (даже с упоением) занимаются критикой происходившего на знаменитом XX съезде КПСС, но упорно отводят глаза от 22-го. Именно от того съезда партии, после которого из Мавзолея было вынесено тело Сталина. Вы поймёте, зачем нужно было Ф. Чуеву сочинять (не пересказывать, а сочинять!) беседы с В. М. Молотовым, в которых Первый маршал представлен трусом, предавшим Сталина. Кроме того, что XXII съезд поставил точку в истории СССР, как государства Советов, этот съезд носил характер не только антисталинский, но и антиворошиловский.

Это первая моя книга, с которой я начал разбирать завалы того, что историографией, начиная ещё с хрущёвских и брежневских времён, нанесено на историю СССР, поэтому в ней есть неточности. Это было началом моей работы. В частности, там есть ошибочная оценка роли Л. П. Берия. Я специально для второго издания не стал вносить правки в текст, убирая из него ошибочные оценки. Во-первых, я не стыжусь ошибок, не скрываю их, а исправляю, что и было сделано в последующих книгах. И, во-вторых, читатель должен видеть и понимать, насколько грандиозно были оболганы выдающиеся руководители партии и государства, как трудно разбирать эти завалы лжи и клеветы, которая часто преподносится даже под маскировкой защиты И. В. Сталина.

Предисловие издательства ко второму изданию

В этом издании исправлены опечатки и ошибки, добавлен текст «Предисловие ко второму изданию», добавлены ссылки на источники [указаны в квадратных скобках]. Изменена обложка, добавлены небольшие правки в краткое описание книги. Внесены небольшие редакторские правки в тексте. Тексты цитат и документов выделены курсивом; текст в документах, выделенный курсивом, заменён на подчёркнутый. Все не оговоренные выделения в цитируемых текстах принадлежат источнику. Все изменения и дополнения согласованы с автором.

Предисловие

«Таких людей уже нет, он был одним таким».

Первые запомнившиеся мгновения детства. Самое яркое, что врезалось в сознание.

Мне 4 года. Дедушка, Павел Карпович, подобрал в поле оставшегося без матери косулёнка. Палисадник. Я собираю и ем малину, а косулёнок Мишка её ворует у меня из рук…

Хмельные Павел Карпович и его брат дед Коля. Я в первый раз видел, как плачут взрослые люди. Как они сквозь слёзы пели какие-то песни про псов-атаманов, любимого наркома, который поведёт их по дороге знакомой, Первого маршала и Сталина, как врагов сокрушили у озера Хасан, как имя Ворошилов запомнил польский пан… Что-то сердито сказала зашедшая в дом бабушка Таня… Сверкающая наградная шашка в руках деда, рухнувший перерубленный фикус, толщиной с приличную сосну, крошево стульев, убегающая бабушка, во дворе визг разрубленного на две половины поперёк кабана, откармливаемого к Новому году, и посечённый штакетник забора…

В 1979 году от рака желудка умерла бабушка Таня. Дед очень сильно тосковал и упросил моих родителей отпустить меня, своего самого любимого внука, пожить к нему. Вечера с рассказами дедушки о его жизни, о любви к покойной жене, о войне…

Я ему как-то напомнил тот случай, когда он буянил с шашкой. Узнал, что это было в день смерти Климента Ефремовича Ворошилова. «Таких людей уже нет, он был одним таким», – слова деда.

Так и остался мой дедушка для меня непонятным и загадочным человеком. Юношеское раздолбайство. А теперь горькое чувство упущенного. Сидеть бы сейчас перед Павлом Карповичем и старательно записывать всё, что он говорил мне теми вечерами!

Ушло поколение наших дедов, унеся память о своей жизни с собой. Мы, по своей малолетней глупости, увлечённые собственной молодостью, только едва притронулись к той памяти, выхватив из неё куцые фрагменты.

Поколение абсолютно непонятных нам людей. Простой конюх, вообще никогда не учившийся в школе, точнее, учившийся в церковно-приходской школе меньше месяца, – и книжная полка в доме с многочисленными мемуарами. Самое первое издание «Воспоминаний и размышлений» Г. К. Жукова и любимая и часто перечитываемая книга «Пройденный путь» Семёна Михайловича Будённого с обложкой, бережно обёрнутой газетой. Куда-то исчезнувшие после смерти дедушки письма, там и письмо, и поздравительная открытка бывшему старшине-сверхсрочнику Первой Конной от маршала Будённого. Рассорившиеся родственники не посчитали нужным прислать мне телеграмму, когда умер Павел Карпович, делили наследство…

Непонятная мне, советскому школьнику, откровенная ненависть ко всем коммунистам скопом, коммунистам тех лет. Презрение к Брежневу, день рождения которого был в один день с дедовским. Слова Павла Карповича, когда в телевизоре возникала фигура «дорого Леонида Ильича», смачно целующегося с мужиками: «Опять налакался, сволочь».

И в те годы вообще дико звучавшее для меня его утверждение, что тогда, при Сталине, они жили счастливо, а сегодня…

Брат дедушки Николай Карпович, ушедший на фронт рядовым и закончивший войну уже на Дальнем Востоке командиром роты, уволенный из армии в годы хрущёвщины. Их с дедушкой воспоминания о войне, без всякого нытья о лишениях и страданиях, фронтовые хохмы и тосты за погибших. Дед Коля включает телевизор, начинается передача К. Симонова «Солдатские мемуары»: «Ну, кто там сегодня у него сопли размазывать будет?».

Что-то другое нам, тогдашней молодёжи, всучили вместо Советской истории, вместо реальной истории жизни наших дедов. Какую-то муть в виде воспоминаний тщательно отобранных ветеранов о муках и страданиях.

А дед мне рассказывал потом вечерами о Клименте Ефремовиче, о его храбрости, как красноармейцы любили своего наркома, как они молодыми хотели быть похожими на него, о подвигах во время Гражданской, о знаменитом коне Маузере.

Я не верил его словам о том, что в Великую Отечественную войну командовали всеми войсками и разрабатывали все операции Сталин, Ворошилов, Будённый, Тимошенко, все вместе они назывались – Ставка. Нам уже тогда внушили: командующие фронтами главные фигуры.

Не верил тому, что Ворошилов был умнее и образованнее, как Павел Карпович говорил, чем все профессора скопом. Что его смертельно боялись «коммунисты» до самой его кончины, на радостях даже грандиозные похороны организовали, продержав до смерти чуть ли не под домашним арестом.

Первое чувство, возникшее, когда я стал собирать по кусочкам сведения о жизни и деятельности Климента Ефремовича – грандиозность масштабов и бессовестность лжи, сваленной на этого человека. Сегодня самым оболганным считается у нас Лаврентий Павлович Берия. Но это не совсем так. Берия даже у хрущёвской сволочи представлен коварным, но умным. Это ложь, конечно. Но ложь не настолько оскорбительная, как то, что вылилось на Ворошилова. Своего самого страшного врага они выставили в наиболее гнусном свете. Из Климента Ефремовича изобразили дурака. Этакого ущербного умом клеврета Сталина, который нужен был Вождю только для борьбы со своими противниками в армейской среде, больше никакой ценности он собой не представлял.

Потом, уже из понимания этой лжи, начало формироваться представление о Ворошилове, как об одном из близких соратников Сталина. И опять начались нестыковки. Не получался из Климента Ефремовича соратник. Вернее, не совсем он соратником был. Слишком велика его фигура для просто соратника. Слишком открыто эти два великих человека дружили.

Мы сегодня наблюдаем настоящий бум интереса к Сталину и его времени. Публикаций, исследований, им посвящённых – со счёта сбиться можно. Но обратите внимание, во всей массе работ на эту тему, именно личность Климента Ефремовича не вызывает никакого, абсолютно никакого интереса. Довольно далёкий от Вождя Берия – есть. Молотов – есть. Маленков, Каганович… А о человеке, о котором песни сочиняли, который в песнях и на фотографиях рядом со Сталиным (существует колоссальный фотоархив, где они запечатлены в самой разной обстановке рядом и видно из фотографий, что они близки настолько, насколько могут быть близки самые лучшие друзья, почти братья) – ничего… и никому из историков-сталинистов личность Ворошилова неинтересна. Извините, но такую заметную фигуру рядом с Вождём сознательно обойти молчанием невозможно. Обязательно о неё споткнёшься. Но обходят.

И ведь Климент Ефремович заметен не только близостью к Сталину! Старейший член партии большевиков, виднейший деятель революционного движения, человек, который, по воспоминаниям современников, пользовался особым расположением В. И. Ленина, был частым гостем в кабинете Ильича, когда возглавлял градоначальство Петрограда и участвовал в создании ВЧК, – практически полностью вычеркнут из историографии революции. Последние упоминания только у биографов в начале 70-х годов прошлого столетия. Дальше – забвение.

Только когда я сам начал пробовать ставить фигуру Первого маршала на то место, которое он в реальности занимал в истории нашей страны, я осознал причину такого к нему отношения. Роль, значение, деятельность Климента Ефремовича превращает в труху, в нагромождение нелепиц все, и брежневские, и современные исторические концепции Русской революции, Гражданской войны, времени предвоенного строительства, существенно меняет представления о советском руководстве в Великой Отечественной войне и полностью уничтожает всё, что напридумывали «сталинисты» о смерти Иосифа Виссарионовича и последующих событиях, приведших к распаду СССР.

Пока я делаю всего лишь попытку хоть немного очистить имя Первого Маршала от грязи и клеветы, оценить его выдающуюся роль в истории нашей Родины и показать, как наша история будет выглядеть, если в ней Первый маршал займёт своё достойное место.

Глава 1

«Хотя Ворошилов был из Луганских рабочих, из привилегированной верхушки, но по всем своим повадкам он всегда больше напоминал хозяйчика, чем пролетария»

17 октября 1961 года открылся XXII съезд КПСС. После процедур избрания Президиума и комиссий, утверждения повестки и регламента, первым на съезде выступил с отчётным докладом Никита Сергеевич Хрущёв. Много чего он говорил об успехах СССР и о поражении империализма. Пообещал советскому народу построить коммунизм через 20 лет. Обещать нужно было много, никак не меньше коммунизма. Потому что за высосанными из пальца цифрами статистики, отмечающей невиданный рост производства и благосостояния народа, стояла совсем другая картина. Ликвидация после XX съезда сталинских принципов в экономике, отмеченная безумным освоением целинных земель, совнархозами, диким перекосом в приоритете производства средств производства над товарами народного потребления, уничтожением общественной, кооперативной собственности, отменой сталинских принципов оплаты за труд уже давала свои плоды. Начали ползти вверх цены на товары. Цены, которые при Сталине ежегодно снижались. Полки магазинов пустели, появилось понятие в торговле – дефицит. Зарплаты, которые при Сталине росли, стали уменьшаться. О самом Хрущёве люди сочиняли оскорбительные частушки.

За столом Президиума съезда в цивильном костюме сидел абсолютно седой старик, грубые черты лица которого и жёсткий взгляд выдавали в нём военного человека. Первый маршал страны. Климент Ефремович Ворошилов. В 1961 году ему исполнилось 80 лет. Он ждал главных слов в докладе Генерального секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущёва, тех слов, которые должны были обозначить – зачем именно этот съезд и был собран, что он должен был сделать, чего не было в повестке.

Наконец, Никита Сергеевич в своём выступлении перешёл к вопросам партийного строительства, и его прорвало. Размахивая кулаками и брызгая слюной, Первый секретарь почти зашёлся в истерике: «Ленинский курс, выраженный XX съездом, пришлось первое время проводить в условиях ожесточённого сопротивления со стороны антипартийных элементов, рьяных приверженцев методов и порядков, господствовавших при культе личности, ревизионистов и догматиков. Против ленинского курса партии выступила фракционная антипартийная группа, в которую входили Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров и примкнувший к ним Шепилов…» [1.2].

В зале присутствовала делегация китайских коммунистов. Её глава, один из величайших революционеров, Чжоу Эньлай и Первый маршал переглянулись…

Можно сказать, что Клименту Ефремовичу Ворошилову судьба начала выкладывать сразу после рождения на плечи особо жирные и сочные куски «счастья».

Родился Клим 4 февраля 1881 года в семье батраков. Его отец, Ефрем Андреевич, происходил из крестьян Екатеринославской губернии и в 18 лет был забрит в рекруты. Оттарабанил на царской службе 10 лет солдатчины, вернулся в семью, но она его не приняла. Остался бывший солдат без своего надела земли. Потому что очень «заботящийся» о своём народе царь умудрился «не заметить», что рекрутов исключали после призыва из ревизской сказки. И вот с тем, что получил Ефрем Андреевич за службу царю и Отечеству – форменные портки и фуражку без козырька, – он и отправился зарабатывать себе на хлеб в качестве батрака. Естественно, жена ему полагалась по ранжиру из той же категории.

Он и женился на такой же бедолаге, Марье Васильевне Агафоновой, она была на 13 лет младше своего мужа, и, по всей видимости, вышла замуж примерно в 20-летнем возрасте, что для крестьянской девушки очень поздно. Скорее всего, семья была настолько бедной, что в приданное, даже самое простое, крестьянское, нечего было за ней давать.

Собрали молодожёны после свадьбы всё своё имущество в узелок и побрели искать работу и угол. Так всю жизнь они и мыкались по хозяйским углам, хорошо ещё, если это была дощатая будка, а часто просто копали землянку себе. Родили пятерых детишек. Само собой, двое у них в младенчестве умерли (обычная ситуация). Выжили Клим, родившийся 4 февраля 1881 года и его две сестрёнки: Катя и Аня.

Отставной солдат Ефрем Ворошилов мог наняться только на самую неквалифицированную работу, потому что был абсолютно неграмотным.

Мария Васильевна Ворошилова

Ефрем Андреевич Ворошилов

Честно говоря, я просто не могу этого себе представить: человек больше 10 лет прослужил в армии, а в грамоте – ни бе, ни ме. Я не могу вообразить даже приблизительно, что с точки зрения человеческих качеств представляли из себя его командиры. Понятно, что, как офицеры, они были полнейшим дерьмом. Первосортным калом. Во времена становившейся массовой артиллерии ценность неграмотного солдата равнялась ценности дрессированной обезьяны. Уже отгромыхала франко-прусская война, Бисмарк откровенно сказал, что победу германскому оружию обеспечил немецкий учитель. Японцы весь народ своих островов засадили за парты, введя обязательное начальное образование. Только русские военачальники продолжали командовать людьми, которые даже не могли расписаться в ведомости за получение денежного довольствия. О чтении уставов и наставлений… Солдат, читающий устав – это было нечто фантастическое для русской армии.

Конечно, если солдат абсолютно неграмотен и в полковой ведомости на выдачу денег стоят не подписи, а одни крестики, то простор для махинаций с денежными суммами, отпущенными солдатам, открывается грандиозный. Именно поэтому в походе за свободу и независимость Болгарии русских воинов умерло от болезней гораздо больше, чем погибло от турецких пуль и ятаганов.

Но если уж ты, скотина, дерьмовый офицер, то хоть какая-то капелька человеческого в тебе должна быть? Твои же подчинённые, не умеющие написать и прочесть письмо, оказались лишёнными всякой возможности общения с родными и близкими! Представить тяжело, что твой солдат тоскует по дому? Так дай ты ему возможность хотя бы связь через письма поддерживать. Ведь это же времени нужно два месяца максимум по паре часов в день позаниматься с ними грамотой…

10 лет продержать парня на службе – и не догадаться его грамоте обучить! Два месяца занятий по паре часов в день всего-то! Ведь грамотный солдат – это же солдат совершенно другого качества! И донесение он в разведке составит, и карту прочесть сможет, если вдруг с командиром что, и устав проще ему доводить… И после дембеля жизнь у солдата совсем другой будет, совсем не такой, что на долю Ворошилова выпала. Офицеры… Командиры дрессированных обезьян, а не офицеры. Их потомкам придётся столкнуться на поле боя с сыновьями этих ефремов. Там всё наружу и вылезет.

Потом, когда Клим уже начнёт лупить этих «полководцев» в хвост и в гриву, на предложения набить ему штаб военспецами – вот этими обезьянами в эполетах, будет отвечать:

– А на хрена они мне? Пока и без них не плачем…

Отец будущего Первого маршала был человеком нрава сурового и несправедливости не терпел. Намыкалась из-за этого семья. Малейшая обида со стороны всяких приказчиков-работодателей заканчивалась разбитой мордой обидчика, приходилось Марии Васильевне собирать узелки со скарбом, и Ворошиловы отправлялись дальше странствовать в поисках новой работы.

Хотя потом Климент Ефремович вспоминал отцовский крутой характер (но жены и детей эта крутизна не касалась) и его манеру пускать в ход кулаки с сожалением – слишком много горя это семье принесло, – но характер он унаследовал. Злить Ворошилова подлостью и хамством было категорически противопоказано.

Будущему Первому маршалу «повезло» родиться на самом дне того общества. Семья безземельных и бездомных батраков – ниже ничего уже нет. Всё. Аналог детей подземелья из Короленко. Это не просто пролетариат, как, например, промышленные рабочие, это ещё – вниз, до самой глубины.

Это именно тот социальный слой в империи, на который власть вообще внимания никакого не обращала. Парии. Каста неприкасаемых. Вроде бродячих собак, на которых всем плевать, пока они кусать не начнут, либо если прохожий заметит в стае симпатичного щенка и приласкает его на ходу. Здесь же и забудет.

Совсем маленьким мальчиком Клим с матерью были замечены такими «любителями животных». Одно время Ворошиловы батрачили в поместье генерала Суханова. Мария Васильевна с сыном попались на глаза его дочерям. Тем понравился мальчик, они потащили мать с сыном в усадьбу. Климент Ефремович на всю жизнь запомнил это самое яркое впечатление детства. Дом помещика он воспринял как сказочный дворец. Они с матерью боялись прикоснуться к чему-нибудь, им казалось, что даже их одежда может что-то в этом доме осквернить. Им барышни дали конфетку и пряник, полюбовались симпатичным мальчиком и всё, из дома выставили и забыли. Поиграли со «щенком».

Трудовая биография Первого маршала началась традиционно для почти всех советских маршалов – с подпаска. Вернее, сразу – с пастуха. В семь лет Клим со своим таким же сопливым напарником, только старше на 2 года, начали пасти деревенский скот.

Сегодняшние яйцеголовые интеллигенты могут только презрительно хмыкнуть на моё утверждение, что именно ранняя трудовая деятельность вот такими пастушками, сформировала наших будущих прославленных полководцев как людей умных, талантливых. И не только полководцев.

В детстве мне приходилось пасти коров. Советую интеллектуалам, считающим эту работу примитивной, наняться на сезон в пастухи. Я видел людей, которые плакали не в силах со стадом управиться. Причём это были деревенские люди, взрослые мужики. Как-то наш сельский пастух, который каждое лето пас коров частников, заломил цену за «услугу» совсем непомерную. И люди решили стадо пасти по очереди. Помучились и согласились на условия пастуха. Сложная эта работа. Квалификации требует.

А вот маленький Клим с напарником справлялись. Я даже не совсем хорошо понимаю, как два мальчишки, одному 7, второму 9 лет, могли делать эту работу. Одни овода чего стоили. Период оводов – это каждый день, в самую жару – поголовное бешенство стада. Как эти два сопляка удерживали коров от разбегания в разные стороны – загадка. Они ещё и не на лошадях пасли, а пешком.

Климент Ефремович, кстати, и вспоминал, что именно овода им больше всего неприятностей и приносили. Вспоминал, как его напарник лепил из глины настолько мастерски фигурки животных и людей, что они казались живыми. Понятно, это впечатления ребёнка. Но вот в художественную школу, естественно, паренёк не попал и затерялся, сгинул где-то с нарождающимся талантом скульптора. Обычное дело. Меценатов на крестьянских детишек не хватало.

Характер у Клима формировался бойцовский. Спуску мальчишка обидчикам не давал, и за себя мог постоять, и за слабых. Сынок приказчика повадился обижать малышню. Пока не получил от Клима поленом по затылку. И обещание:

– Не исправишься – вообще убью!

Пережить будущему маршалу в детстве пришлось всё, что мог пережить ребёнок простых русских людей. В том числе и нищенство – с сумой милостыню приходилось ходить просить. Это была настоящая трагедия в семье работящих людей. Навсегда Клим запомнил слёзы матери, когда она отправляла детей побираться.

А тогдашнему правительству «бродячие животные» вообще не интересны были. Правда, когда началась война с Турцией за освобождение славян, про Ефрема Андреевича снова царь вспомнил, выдернули из семьи и отправили братушек от ига избавлять. Болгары же страдали неимоверно, их турки угнетали жестоко. Отвоевал Ворошилов-старший ещё два года и вернулся на родину, освободив балканских единоверцев и сам совершенно свободный. Свободный настолько, насколько может быть свободным человек: от всего земного, от дома и любой движимой и недвижимой собственности, от работы и постоянного заработка, от средств к существованию. От всего. Птичка божья.

Только жена, каким-то чудом не околевшая от голода за время исполнения главой семьи «патриотического долга», и выводок детей. Ну, ведь никто жениться не заставлял. Осознанный выбор свободного человека.

Биографы Климента Ефремовича писали, что родился будущий революционер в семье железнодорожника. То ли родословную ему пытались рабочую придумать, как вожаку пролетарских масс, то ли просто невнимательно отнеслись к биографии своего героя. Да, в железнодорожной будке Марья Васильевна родила Клима, как раз в тот период муж её устроился на работу путевым обходчиком. Только рабочая биография Ефрема недолго длилась.

Как я уже писал, Климент Ефремович вспоминал, что его батя не был безответной скотиной. Несправедливости никому он не прощал. А бороться с несправедливостью старый неграмотный солдат мог, не сочиняя челобитные, а только одним доступным ему способом – в морду! Разбитой мордой какого-то небольшого начальника (за большого на каторгу отправили бы) и закончилась «рабочая биография». Семья из будки переселилась в землянку.

Это белорусские партизаны преодолевали тяготы и лишения партизанской жизни, бросив села, оккупированные немецко-фашистскими захватчиками, и скрываясь на базах в лесах, живя в землянках. Тяжело им было.

Вот как народ разбаловался к тому времени! Ворошиловы безо всякой оккупации себе выкопали землянку, в ней с пятью детьми обитали и даже не уходили диверсии на железной дороге устраивать. Обыденно это было для тех лет в их социальном слое. Дно.

Что удивительно, это дно общества считалось у тогдашних марксистов крестьянской мелкобуржуазией. Муж – из крестьян, жена – из крестьян, на заводе не работают. Даже в городе не живут. Правильно же? Кто они? Крестьяне. Всё логично. Только один «нелогичный» Ульянов-Ленин понимал, какая это «мелкобуржуазия».