Перси Биши Шелли
Освобожденный Прометей
Приподнятое властью странной бури;
И столб огня, невиданного прежде,
Под гневом Неба встал из снежных гор,
Тряся своей мохнатой головою;
В равнинах был Потоп – и стрелы Молний,
Цвели волчцы средь мертвых городов;
В чертогах жабы ползали, и пала
Чума на человека, и зверей,
И на червей, а с ней явился Голод;
И черный веред глянул на растеньях;
И там, где прежде нежились хлеба,
И там, где виноградник был и травы,
Мелькнули ядовитые цветы,
И сорною толпой зашевелились,
И высосали грудь мою корнями,
И грудь моя иссохла от тоски;
Мое дыханье – воздух утонченный —
Мгновенно потемнело, запятналось
Той ненавистью жгучей, что возникла
У матери к врагу ее детей,
К врагу ее возлюбленного чада;
Я слышала проклятие твое,
И если ты теперь его не помнишь, —
Мои моря, пещеры, сонмы гор,
Мои ручьи, и тот далекий воздух,
И ветры, и несчетные громады
Невнятно говорящих мертвецов
Хранят его как талисман заветный.
Мы в радованье тайном размышляем,
Надеемся на страшные слова,
Но вымолвить не смеем.
Прометей
Мать моя!
Все, что живет, что бьется и страдает,
Находит утешенье у тебя,
Цветы, плоды, и радостные звуки,
И сладкую, хоть беглую, любовь;
Не мой удел – изведать это счастье,
Но я свои слова прошу назад,
Отдай их мне, молю, не будь жестокой.
Земля
Ты должен их услышать. Так внимай же!
В те дни, как не был прахом Вавилон,
Мой мудрый сын, кудесник Зороастр,
В саду блуждая, встретил образ свой.
Из всех людей один лишь он увидел
Видение такое. Знай, что есть
Два мира: жизни мир и бледной смерти.
Один из них ты видишь, созерцаешь,
Другой сокрыт в глубинах преисподних,
В туманном обиталище теней
Всех форм, что дышат, чувствуют и мыслят,
Покуда смерть их вместе не сведет
Навек туда, откуда нет возврата.
Там сны людей, их светлые мечтанья,
И все, чему упорно сердце верит,
Чего надежда ждет, любовь желает;
Толпы видений, образов ужасных,
Возвышенных, и странных, и таящих
Гармонию спокойной красоты;
В тех областях и ты висишь, как призрак,
Страданьем искаженный, между гор,
Где бурные гнездятся ураганы;
Все боги там, все царственные силы
Миров неизреченных, сонмы духов,
Теней огромных, властью облеченных,
Герои, люди, звери; Демогоргон,
Чудовищного мрака воплощенье;
И он, Тиран верховный, на престоле
Огнисто-золотом. Узнай, мой сын,
Один из этих призраков промолвит
Слова проклятья, памятного всем, —
Как только воззовешь протяжным зовом,
Свою ли тень, Юпитера, Гадеса,
Тифона или тех Богов сильнейших,
Властителей дробящегося Зла,
Что в мире распложаются обильно,
С тех пор как ты погиб, со дня, как стонут
Мои сыны, поруганные чада.
Спроси, они должны тебе ответить,
Спроси, и в этих призраках бесплотных
Отмщение Всевышнего забьется, —
Как бурный дождь, гонимый быстрым ветром,
Врывается в покинутый чертог.
Прометей
О мать моя, хочу, чтоб злое слово
Не высказано было мной опять
Иль кем-нибудь, в ком сходство есть со мною.
Подобие Юпитера, явись!
Иона
Крылами скрыла я глаза,
Крылами мой окутан слух, —
Но чу! Мне слышится гроза,
Но вот! Встает какой-то Дух.
Сквозь мягких перьев белизну
Я вижу темную волну, —
И свет потух;
О, только б не было вреда
Тебе, чьи боли нам больны,
Чьи пытки видим мы всегда,
С кем мы страдать должны.
Пантея
Подземный смерч гудит вокруг,
Звучит гряда разбитых гор,
Ужасен Дух, как этот звук,
На нем из пурпура убор.
Своею жилистой рукой
Он держит посох золотой.
О, страшный взор!
Свиреп огонь глубоких глаз,
Тот светоч ненависть зажгла,
Он точно хочет мучить нас,
Но сам не терпит зла.
Призрак Юпитера
Зачем сюда веленье тайных сил,
Что властвуют над этим миром странным,
В раскатах бурь закинуло меня
Непрочное пустое привиденье?
Вкруг уст моих какие звуки реют?
Не так во мраке, бледными устами,
Толпа видений шепчет меж собой.
И ты, скажи, страдалец гордый, – кто ты?
Прометей
Ужасный Образ! Вот таков, как ты,
И он, Тиран свирепый, тот, чьей тенью
Ты должен быть. Я враг его, Титан.
Скажи слова, которые услышать
Желал бы я, хотя глухой твой голос
Не будет отраженьем дум твоих.
Земля
Внимайте все, сдержавши голос Эха,
Седые горы, древние леса,
Семья ручьев, цветами окруженных,
Пророческих пещер, ключей, бегущих
Вкруг пышных островков, – ликуйте все.
Внимая звукам страшного заклятья,
Которого не можете сказать.
Призрак Юпитера
Какой-то дух, меня своею силой
Окутавши, беседует во мне.
Он рвет меня, как тучу – стрелы молний.
Пантея
Смотрите! Он глядит могучим взглядом.
Над ним темнеет Небо.
Иона
Если б скрыться!
Куда бы скрыться мне! Он говорит.
Прометей
В его движеньях, гордых и холодных,
Проклятие сквозит. Я вижу взоры,
В них светится бесстрашный вызов, твердость.
Отчаянье и ненависть, – и все
Как будто бы записано на свитке.
О, говори, скорее говори!
Призрак
Заклятый враг! Свирепствуй! Будь готов
Исчерпать все, безумство, злобу, страсти;
Тиран Людского рода и Богов, —
Есть дух один, что выше дикой власти.
Я здесь! Смотри! Бичуй меня
Морозом, язвою огня,
Громи ветрами, градом, бурей,
Как вестник ужаса приди,
За болью боль нагромозди,
Гони ко мне скорей толпу голодных фурий!
А! Сделай все! Тебе запрета нет.
Ты всемогущ, – собой лишь не владеешь,
Да тем, что я хочу. Источник бед!
Ты бременем над миром тяготеешь.
Пытай на медленном огне
Меня и всех, кто дорог мне;
Гонимый злобой вероломной,
Достигни грани роковой,
А я, с поднятой головой,
Взгляну, как будешь ты греметь из тучи темной.
Но помни, Бог и Царь среди Богов,
Ты, чьей душой исполнен мир мучений,
Ты, правящий под громкий звон оков
И жаждущий коленопреклонений,
Тебя, мучитель, проклял я,
С тобою ненависть моя,
Она тебя отравит ядом,
Венец, в котором будет зло,
Тебе наденет на чело,
На троне золотом с тобою сядет рядом.
Будь проклят! Знай: тебе придет пора,
Один ты встретишь вражескую Вечность,
И, зло любя, познаешь власть добра,
Изведаешь мучений бесконечность.
Да будет! Делай зло – и жди,
Потом к возмездию приди, —
Лишенный царского убранства,
Исчерпав бешенство и ложь,
Позорным пленником падешь
В безбрежности времен, в безбрежности пространства.
Прометей
Скажи, о Мать, мои слова то были?
Земля
Твои слова.
Прометей
Мне жаль. Они бесплодны.
Я не хочу, чтоб кто-нибудь страдал.
Земля
О, где для горя взять мне сил!
Теперь Юпитер победил.
Реви, гремучий Океан!
Поля, покройтесь кровью ран!
О Духи мертвых и живых,
Рыдайте в муках огневых,
Земля ответит вам на стон, —
Кто был защитой вам, разбит и побежден!
Первое эхо
Разбит и побежден!
Второе эхо
И побежден!
Иона
Не бойтесь: это лишь порыв,
Титан еще не побежден;
Но там, взгляните за обрыв,
За снежный горный склон:
Воздушный Призрак там спешит,
Под ним лазурь Небес дрожит,
Крутится тучек длинный ряд;
Блестя отделкой дорогой,
Его сандалии горят;
Подъятой правою рукой
Как будто он грозит, – и в ней
Сверкает жезл, и вкруг жезла
То меркнет свет, то вспыхнет мгла, —
Играют кольца змей.
Пантея
Юпитера герольд, спешит Меркурий.
Иона
А там за ним? Несчетная толпа, —
Видения с железными крылами,
С кудрями гидры, – вот они плывут,
Их воплями смущен далекий воздух,
И гневный бог, нахмурившись, грозит им.
Пантея
Юпитера прожорливые псы,
В раскатах бурь бегущие собаки,
Которых он накармливает кровью,
Когда несется в серных облаках,
Пределы Неба громом разрывая.
Иона
Куда ж они теперь спешат
Неисчислимыми толпами?
Покинув пыток темный ад,
Питаться новыми скорбями!
Пантея
Титан глядит не гордо, но спокойно.
Первая фурия
А! Запах жизни здесь я слышу!
Вторая фурия
Дай мне
Лишь заглянуть в лицо ему!
Третья фурия
Надежда
Его терзать мне сладостна, как мясо
Гниющих тел на стихшем поле битвы
Для хищных птиц.
Первая фурия
Еще ты будешь медлить,
Герольд! Вперед, смелей, Собаки Ада!
Когда же Майи сын нам пищу даст?
Кто может Всемогущему надолго
Угодным быть?
Меркурий
Назад! К железным башням!
Голодными зубами скрежещите
Вблизи потока воплей и огня!
Ты, Герион, восстань! Приди, Горгона!
Химера, Сфинкс, из демонов хитрейший,
Что Фивам дал небесное вино,
Отравленное ядом, – дал уродство
Чудовищной любви, страшнейшей злобы:
Они за вас свершат задачу вашу.
Первая фурия
О, сжалься, сжалься! Мы умрем сейчас
От нашего желанья. Не гони нас.
Меркурий
Тогда лежите смирно и молчите. —
Страдалец грозный, я к тебе пришел
Без всякого желанья, против воли,
Иду, гонимый тягостным веленьем
Всевышнего Отца, дабы свершить
Замышленную пытку новой мести.
Мне жаль тебя, себя я ненавижу
За то, что сделать большего не в силах.
Увы, едва вернусь я от тебя,
Как Небо представляется мне Адом, —
И день и ночь преследует меня
Измученный, истерзанный твой образ,
С улыбкой укоризненной. Ты – мудрый,
Ты – кроткий, добрый, твердый, – но зачем же
Напрасно ты упорствуешь один
В борьбе со Всемогущим? Иль не видишь,
Что яркие светильники небес,
Медлительное время измеряя,
Тебе гласят о тщетности борьбы
И будут вновь и вновь гласить все то же.
И вот опять Мучитель твой, задумав
Тебя подвергнуть пыткам, страшной властью
Облек те силы злые, что в Аду
Неслыханные муки измышляют.
Мой долг – вести сюда твоих врагов,
Нечистых, ненасытных, изощренных
В свирепости, – и здесь оставить их.
Зачем, зачем? Ведь ты же знаешь тайну,
Сокрытую от всех живых существ,
Способную исторгнуть власть над Небом
Из рук того, кто ею облечен,
И дать ее другому; этой тайны
Страшится наш верховный Повелитель:
Одень ее в слова, и пусть она
Придет к его стопам, как твой заступник;
Склони свой дух к мольбе, и будь как тот,
Кто молится в великолепном храме,
Согнув колена, гордость позабыв:
Ты знаешь, что даянье и покорность
Смиряют самых диких, самых сильных.
Прометей
Злой ум меняет доброе согласно
Своей природе. Кто его облек
Могучей властью? Я! А он в отплату
Меня сковал на месяцы, на годы,
На долгие века, – и Солнце жжет
Иссохшую, израненную кожу, —
И холод Ночи снежные кристаллы,
Смеясь, бросает в волосы мои,
В то время как мои любимцы, люди,
Для слуг его потехой стали. Так-то
Тиран платить умеет за добро!
Что ж, это справедливо: злые души
Принять добра не могут: дай им мир, —