Виктор Пелевин
Who by fire
– Ну ты все-таки не очень, – тихо отвечал второй.
– Нет-с, Павел Сергеич, на нашем веку будет главным образом Советская власть с публичными домами и игорными заведениями. Вонять, короче, будет как при Брежневе. Уже сейчас пованивает. В любом месте, где плотность наворованных денег на квадратный метр превышает санитарную норму… Стоит ли удивляться, что люди, которые не могут жить по этим гнусным правилам, берутся за оружие?
Такого Борис Марленович не вынес.
– Слушай, – сказал он, поворачиваясь к Ильичу, – если у тебя нос такой чувствительный, так чего ты «Дельтой» летишь, да еще первым классом? Летел бы себе «Аэрофлотом». В багажном отделении.
Ильич вздрогнул и расплескал немного водки из пластикового стаканчика, который держал в руке. Посмотрев на Бориса Марленовича, он пару секунд соображал, что бы ответить.
– Вот, – сказал он наконец. – Типичный правый радикал. Вы ведь правый радикал, признайтесь?
Борис Марленович уже раскаялся, что влез в разговор.
– У меня твои правые радикалы в приемной сидят, – сказал он. – Которые еще в осадок не выпали. И левые радикалы тоже сидят. Правые справа сидят, а левые слева. Понял? А теперь помолчи, лысый. Мне выспаться надо.
– Ты чего, крутой, да? – включился в беседу хозяйственник, наведя на Бориса Марленовича два тяжелых глаза. – Крутой, как Эльбрус? Я таких много повидал. Где вот только они теперь…
– Во-во, – поддакнул лысый. – Если ты такой ваще вертикальный, чего ты не на собственном «Боинге» летишь?
Борис Марленович покачал головой. Он мог бы, конечно, сказать, что у него не «Боинг», как у какого-нибудь пошлого араба, а нормальный «А-320», на котором сейчас как раз меняют правый двигатель, но собеседники вряд ли того стоили. Тем более, что к ним уже шли по проходу – двое от кабины пилота и трое со стороны хвоста. Борис Марленович увидел, как один из подошедших снял с руки у хозяйственника связку тамагочи, а другой быстро и аккуратно разогнул пальцы Ильича, вынимая из них папочку, которую тот прижал к груди. От неожиданности двое не сопротивлялись. Смотреть на это было тяжко, и Борис Марленович отвернулся к окну. До него долетали обрывки тихого разговора. Потом что-то взволнованно залопотала по-английски стюардесса.
