Павел Владимирович Шилов
Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти
Глава 8
Москва. Квартира Романова
Андрей спал и видел тихонько падающий снег. Ощущения запах гари и жжёной резины покрышек вызывали покалывания в сердце. Сырой холодной воздух тёплой зимы холодил старые раны. Стылые стрелянные гильзы утопали в грязной жиже размокшей земли.
Тишина походила на звонкие ноты реквиема по самому себе и тем, кого больше не было рядом с ним.
Кровь на таявшем снегу превращалась в грязь, а ствол автомата с пустым патронником ещё оставался горячий. Снег продолжал тихонько падать, кружась в вальсе, дирижёром которого была сама природа. Глаза тщетно искали своих боевых товарищей, но тишина и застывшие снежинки на холодных безжизненных лицах, словно покрывалом благословляли души в длинную дорогу.
Андрей открыл глаза и резко сел на кровати. Со лба текли капли пота, а душу рвало на части. Он понимал, что нет в этом мире такого лекарства, способного исцелить эти раны.
Природа научила человека не только выживать, но и жить «мёртвым».
Романов закрыл на мгновение глаза и увидел пропитанный местами кровью белый маскхалат. Очень сложно спасти человека с разорванной сонной артерией, когда голыми пальцами тщетно пытаешься пережать кровеносный сосуд.
Медленно встав с кровати, Андрей взял с прикроватной тумбочки наручные швейцарские часы и застегнул браслет на левом запястье. Он подошёл к окну. Хмурое пасмурное утро не вызвало в нём никаких эмоций, кроме чувства пустоты. Романов осознавал, что его война не закончится никогда! Возможно, когда он постареет и рядом будут бегать его внуки, этот бой наконец закончится.
Призрак снял с себя мокрую от пота футболку и направился в ванную под душ.
Теплые струйки воды скатывались по его коже, падая на пластиковый поддон душевой кабины, а виски продолжали учащённо пульсировать.
Андрей закрыл смеситель и стёр на лице капли теплой воды. Он не знал, пройдёт ли когда-нибудь боль и тоска! Ему просто хотелось верить в лучшее!
Неспешной походкой Романов прошёл на кухню, где выпил два полных стакана минеральной воды и вернулся в спальню. Вытащив из шкафа-купе строгий чёрный костюм и чёрную сорочку, он принялся одеваться.
Его стильный облик дополнил яркий красный галстук, а на ремне Андрей закрепил пластиковую кобуру с пистолетом «SIG-Sauer P-229» и пластиковый двойной подсумок с запасными магазинами.
Коридор встретил Романова лёгким полумраком и после нажатия пальцами правой руки на выключатель на стене, загорелся свет. Он зашнуровал туфли «дерби», посмотрелся в зеркало шкафа-купе и покинул квартиру. «Контролька» в виде спички заняла своё укромное местечко вблизи от дверной ручки.
Андрей вышел на улицу и, закурив на ходу кубинскую сигариллу, подошёл к своему внедорожнику. Время в запасе у него было и торопиться на конспиративную квартиру к мистеру Миллсу не имело никакого смысла…
Рим. Квартира Грибова
Алексей сидел на раскладном стуле небольшой кухоньки за столом, закинув ноги на табуретку, и пил кофе. На экране телевизора шли спортивные новости, где футболу уделялась, как всегда, главенствующая роль. Очередной сезон «Серии А» был позади, но «Рома», по-прежнему, не изменяла себе, завершив кальчо на пятом месте, а «Лацио» не переставало удивлять своей находчивостью и жаждой вернуться в далёкий двухтысячный год.
Алекс хлебнул из кружки и вспомнил родной Питер. Пусть, о Неве можно сказать разное и много чем упрекнуть, но этот сыроватый воздух из детства он ощущал и сейчас в чужом, но в чём-то, по-своему, привлекательном «Вечном городе». Здесь не было величия православных соборов и фонтанов Петергофа, но взамен открывалась колыбель древности в виде Пантеона с его языческими богами, таинственным Ватиканом, безмолвием Колизея и пугающими легендами катакомб.
Грибов посмотрел на циферблат наручных тактических часов с силиконовым ремешком. Минутная стрелка стремительно перещёлкнула на десять минут шестого.
Чашка опустела, и Алексей выключил телевизор, нажав на красную кнопку пульта. Он спустил ноги с табуретки и встал со стула. Пройдя в узкий коридор, Грибов зашнуровал кроссовки и одёрнул штанины джинсов. Он поправил на себе светло-синюю футболку с принтом «Molon Labe» и накинул клетчатую рубаху.
Входная дверь квартиры издала характерный звук, и Алексей провёл правой ладонью по своим коротким чёрным волосам на голове. Вместе со смугловатой кожей, карими глазами, овальным лицом с выразительной формой носа он очень органично вливался в городскую толпу.
Алекс спустился по лестнице и вышел из парадной. Его небольшая квартирка, рядом с центром города была не очень дешёвой в плане аренды, но очень удобная по расположению. Он вытащил из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет и закурил.
Его левая рука нащупала в кармане джинсов брелок и после нажатия красный хетчбэк «Фиат», припаркованный у тротуара, был готов к поездке.
Грибов сел за руль и запустил двигатель. Утреннее яркое солнце светило в лобовое стекло, заставляя его вытащить из нагрудного кармана рубашки солнцезащитные очки «авиаторы».
Ступня Алекса плавно нажала на педаль газа и автомобиль начал набирать скорость. Утренние улицы Рима – это своего рода контраст из опасности и безопасности. Здесь, порой, про правила темпераментные итальянцы напрочь забывают. Впрочем, в жизни не бывает бочки мёда без ложки дёгтя!
Грибов ехал к дому, где жил подполковник Хабаров. Это место было не так далеко, а Петровича оно привлекало тишиной и редким появлением «чужаков». Своего рода, этакая тихая гавань в стороне от помпезности огромного порта.
Алексей припарковал свой «Фиат» на узкой улочке и заглушил двигатель. Дальше можно было идти только, как пешеход. Выбор «легенд» был не слишком большой. В голову Грибову приходили только два образа: фотограф-фрилансер, снимающий всякую хрень, и придурок-турист, отставшей от своей группы ранним утром. Плюсом данных «легенд» было наличие зеркального фотоаппарата с неплохим объективом средней ценовой группы.
Алекс вылез из машины и открыл багажник. Он снял с себя клетчатую рубаху и сменил её на бежевую ветровку, лежавшую рядом с запаской. Пальцы правой руки потянули за «собачку» молнии сумки-чехла из кордуры и дотронулись корпуса камеры. Грибов вытащил её и присоединил один из двух объективов, находившихся у него в наличие. Он вытащил из багажника сумку-чехол и перекинул через плечо. Фотоаппарат повес на лямке на шее, а кепка-бейсболка дополнила его образ. Алексей опустил дверцу багажника и поставил автомобиль на сигнализацию.
Левая рука Алекса нырнула в карман ветровки и вытащила оттуда пачку сигарет.
Сделав пару глубоких затяжек табачным дымом, он прогулочным шагом направился вдоль по узкой улочке, где «змейкой» тянулись невысокие жилые дома. Сопутствующая роль «зеваки» не вызывала в его душе одобрительного отношения, но в этот раз выбора у него не было.
Грибов затушил окурок, сбив щелчком пальцев тлевшую часть сигареты, и убрал его в пустую пачку, которую сунул обратно в карман ветровки. Алексей включил камеру и начал играть «роль», фотографирую всякую всячину. Кладку камней, уличную брусчатку, всевозможные растения, свисавшие с окон в декоративных кованых держателях.
Место, где жил Хабаров, было уже совсем рядом. Точного плана действий Грибов не имел, готовясь в очередной раз импровизировать. Подполковнику Романову Алекс был очень благодарен за всё то, чему он успел его научить. Однако, каждый должен набить свои шишки сам.
Алексей посмотрел на циферблат своих тактических наручных часов, сопоставляя время, в которое Петрович может покинуть дом, отправившись в посольство. Добавив скорости ходьбе, Грибов увидел компактный хетчбэк «Фольксваген» с посольскими номерами. Хабаров, скорее всего, был ещё дома и готовился к утреннему кофе. Без чашечки «эспрессо» его день не начинался. Это знала вся резидентура, поскольку Петрович всегда делал на этом акцент.
Алекс прошёл мимо дома Хабарова и замер, принявшись в очередной раз фотографировать первое, что попадало ему в поле зрения. Самое трудное в наружном наблюдение – это ожидание, а также умение «убить» время с пользой для дела.
Возможность найти наблюдательный пункт среди данной застройки было, практически, невозможно. Это было одним из основных условий для места проживания, интересовавшие Хабарова. Вне всякого сомнения, профессионалом он был хорошим и умел расположить к себе, как подчинённых, так и руководство, оставаясь всегда для всех «условно-положительным».
Грибов развернулся и пошёл прогулочным шагом в развалку обратно. Он сунул правую руку в раскрытый карман сумки-чехла и нащупал пальцами «маячок». Алексей зажал его в кулаке и потянулся в левый карман ветровки за мелочью. Без нескольких монет в кармане Алекс никогда не оставался. Пусть этот трюк был стар, как сам мир, но эффективность его от этого не исчезла.
Он дошёл до машины Хабарова и выронил из левой руки монетку. Грибов тут же присел на корточки, собираясь поднять выроненную монету, и незаметным движением закрепил «маячок» внутри колёсного диска. В данном случае, шансов, что Петрович быстро его не обнаружит было вдвое больше, но рассчитывать на это было глупо, как и немедленно активировать «маячок».
Алекс убрал монету в левый карман ветровки и продолжил свою пешую прогулку. Он понимал, что ещё немного и его «засветят». Чужак, снующий по одной и той же улочке с полным отсутствием какого-либо смысла, вызывает огромное подозрение, даже, если это «идиот-турист» или «придурок-фотограф».
Хабаров вышел из дома и запер входную дверь. Он вытащил из нагрудного кармашка пиджака солнцезащитные очки в пластиковой оправе и надел их. Петрович подошёл к своей машины и снял её с сигнализации. Пальцы правой руки расстегнули пуговицы пиджака, и он сел за руль. Запустив двигатель, его правая ступня плавно нажала на педаль газа. Хабаров аккуратно проехал мимо какого-то чудика с фотокамерой, поднявшего голову вверх и повернувшего её чуть в сторону.
Грибов поднял фотокамеру и, закрыв ей лицо, начал делать снимки. Машина Петровича скрылась за изгибом улицы и Алексей направился к входной двери его дома. Он понимал, что времени в его распоряжении будет по минимуму, а значит, терять даже лишнюю минуту станет преступлением!
Сунув правую руку в карман, Алекс нащупал отмычку. Он прижался к двери и быстро вскрыл замок. Проникнув в дом и закрыв за собой входную дверь, Грибов быстро пробежался глазами по минималистичному интерьеру. На установку средств прослушки и видеокамер ушло у него не более пятнадцати минут. Ставить много «жучков» было бесполезным и дорогостоящим делом. Ведь, за каждым из подобных спецсредств шёл строгий учёт, что порождало ворох ненужных проблем.
Алексей покинул дом Хабарова и, заперев входную дверь, прогулочным шагом направился к своей машине, с облегчением думая о том, что играть роль «придурка» больше пока не понадобится…
Москва. Конспиративная квартира ФСБ
Романов вышел из кабины лифта и прошёл к лестнице, по которой спустился на пол этажа вниз. Купольная видеокамера у двери в тамбур молча поприветствовала его, подмигнув красным огоньком. Он вытащил из бокового кармана пиджака небольшую связку ключей и открыл сувальный замок. Андрей вошёл в тамбур, где были четыре квартиры, находившиеся на балансе ведомства, как конспиративные, и закрыл за собой дверь провернув «барашек» врезного замка. Итальянские замки всегда считались одними из лучших в мире, а вместе с бронированной дверью, прибавляли стойкости «крепости».
Призрак открыл врезной дверной замок с «плавающей» секреткой и вошёл в квартиру.
– Доброе утро, командир! – выйдя из кухни в коридор с кружкой чая в руке, произнёс старший офицер управления «С».
– Здорово, Илюха! Кадровый дефицит? – пожав руку майору Барсукову, произнёс Романов и улыбнулся.
– Ну, почему же, дефицит?! Заскучалось! Вот и решил подменить, так сказать, – отхлебнув горячего чая из кружки, добавил Илья и расстегнул вторую пуговичка на футболке-поло.
– Как наш гость?
– Десять минут назад спал. А так, провёл бессонную ночь. Да, собственно, в этом нет ничего удивительного! Нервы то они не железные, даже когда думаешь, что в тебе живого ничего уже не осталось, – поправив, по привычке, пластиковую кобуры на боевом поясе, из которой торчал «Glock 19», сказал Жданов и вернулся на кухню.
Андрей не знал, что добавить к сказанной фразе, и прошёл в одну из двух комнат. Мистер Миллс спал на диване, ерзая по подушке головой. Он лежал на левом боку, а правая рука была сжата в кулак. На висках были видны малюсенькие капли пота, проступившего от нервного перенапряжения, не желавшего покидать тело супервайзера ЦРУ.
Романов взял деревянный стул, стоявший рядом со столом, и поставил его на небольшом расстоянии от дивана. Андрей подошёл к окну и приоткрыл фрамугу, впустив в комнату свежего воздуха. Он сел на стул и тихонько дотронулся правого предплечья Миллса.
Ник резко вздрогнул и, открыв глаза, осмотрелся по сторонам.
– Доброе утро! – улыбнувшись, произнёс Призрак.
– Это вы?! – с облегчением произнёс супервайзер ЦРУ и сел на диване, спустив ноги на пол. – Доброе утро!
– Как вы себя чувствуете? Что-то вам нужно?
– Как я могу себя чувствовать, вы хорошо знаете! Спасибо, ничего не нужно! – потерев с силой ладонями лицо, ответил Ник, пытаясь сбросить с себя остатки сна.
– Нужно, мистер Миллс! Очень нужно! – вдумчиво, добавил Романов.
– И что же это? – теряясь сам в себе, спросил Ник.
– Любому человеку нужен покой! Жить одним днём всё-таки веселее, чем одной минутой! – сосредоточенно посмотрев Миллсу в глаза, ответил Андрей.
– Видимо, вы большой знаток жизни, раз знаете, что кому нужно, – с лёгкой издёвкой в голосе заметил Ник.
– Должен вас разочаровать! Как гласит народная мудрость: «Сапожник без сапог». Это тоже самое, что знать, что делать, но к себе это остаётся неприменимо.
– У вас в России странный юмор!
– Не странней вашего, мистер Миллс, – с юмором добавил Андрей.
– Когда может решиться мой вопрос? – встав с дивана и подойдя к окну, спросил Ник.
– Это не быстро, и для вас это не секрет! Нам нужно знать, где хранится остальная информация, которую вы хотите нам предоставить в обмен на политическое убежище.
– Хорошо! Я скажу! – обернувшись лицом к Романову, сказал Миллс и обхватил ладонями пластиковый подоконник. – Все материалы хранятся на накопителе в депозитной ячейке «UBI-Banca» в Риме. Ключ, пароль и номер депозита я готов предоставить в любое время, но мне нужны гарантии, разумеется!
– Даю, вам слово, что сделаю всё зависящие от меня, чтобы решить эту проблему! Полковник Громов тоже сделает всё, что от него зависит. Остальное – чистая бюрократия и вам это хорошо известно!
– Хорошо, я дам вам ключ от ячейки, как гарантии со своей стороны, – произнёс Ник и подошёл к столу, на котором лежали его несколько личных вещей, прошедших полную проверку на всевозможные шпионские гаджеты. Он снял со связки ключей увесистый керамический брелок в виде статуи «Свобода» и резким движением руки ударил им об стол. Оболочка из керамики рассыпалась и на столе оказался небольшой ключ. Миллс взял его пальцами правой руки и молча отдал Андрею.
– Спасибо, за доверие! – встав со стула, добавил Романов и взял у супервайзера ЦРУ ключ.
– Следующий ход ваш! И постарайтесь, не медлить с ним, – сказал Ник и сел на диван.
– Сделаю всё, что смогу! – убрав ключ во внутренний карман пиджака, произнёс Романов. – Отдыхайте! Силы, вам ещё понадобятся.
Андрей вышел из комнаты и попал в коридор, где прихожей уделялась мало площади.
– Покидаешь, нас? – с лёгкой саркастической улыбкой на лице, спросил Жданов.
– В этой жизни всё временно, Илюха! Будьте начеку! Рано или поздно, но каким-то образом информация о месте нахождения нашего гостя «протечёт». Это закон жанра! – вдумчиво, ответил Андрей и покинул квартиру…
Рим. Улица Гаэта. Посольство Российской Федерации
Грибов завернул в открывшиеся ворота посольства, располагавшегося в центре города на вилле Абамелек. Огромная площадь миссии лишь немного уступала в размерах Ватикану, находившемуся, можно сказать, по соседству. Разнообразие построек на территории потрясало своим количеством. Классический итальянский дворец соседствовал с церковью, больницей, школой, спорткомплексом, театром и футбольным полем, где можно было погонять мяч, отрешившись на короткое время от разного рода проблем и задач.
Алексей проехал по дорожке и заехал на парковку. Он заглушил двигатель и затушил в пепельнице окурок сигареты. Мечта о чашечки «эспрессо» становилась всё сильнее и сильнее, хотя сейчас думать о такой ерунде было смешно. Алекс поднял рычаг стояночного тормоза и вылез из своего «Фиата». Его взгляд машинально нашёл на парковке «Фольксваген» Хабарова, стоявший под деревом в тени, а значит, Петрович был уже на своём рабочем месте.
Грибов закрыл дверцу машины и поставил её на сигнализацию. Энергичным шагом Алексей прошёл к входу в резидентуру, где не было никаких опознавательных знаков, и вошёл в безликую тёмную дверь. Он попал в небольшое фойе и подошёл к турникету. Дежурное освещение, как всегда, вызывало апатию и желание поскорее свалить к себе в кабинет.
Алексей запер свой смартфон в личную ячейку хранения и направился к лестнице, которая вела на подземные этажи. Тайнам всегда было место под землёй, где легче потерять себя, чем обрести, а обретая потерять!
Алекс спустился на первый подземный этаж по ярко-освещённой каменой лестнице и попал в длинный коридор из замутнённых стеклянных стен, где располагались кабинеты, техническая служба, аналитический отдел, зал для брифингов. На втором подземном этаже находились: изолятор, допросные, оружейная комната, склад и многое другое.
Притушенное дневное освещение коридора, в котором уже вовсю кипела работа, затихавшая лишь на несколько ночных часов и то с большой натяжкой. Рим – был сложной точкой на карте мира. Италия всегда имела для разведывательной деятельности особый стратегический смысл. Ведь, недаром существовала пословица: «Все дороги ведут в Рим»!
Грибов быстрым шагом прошёл часть коридора, поприветствовав коллег-аналитиков, и кивком головы поздоровался с главой резидентуры полковником Соловьёвым Геннадием Викторовичем, чьим одним из основных достоинств была дипломатичность и умение находить компромисс, даже там, где его не было. Здесь в Риме всегда встречались интересы большинства разведок. Средиземное и Адриатическое моря были рядом. Часть крупных офшоров тоже находились под боком, что в очередной раз намекало о притягательности нечистых на руку коллег к этому месту.
Алексей провёл ключ-картой по считывателю и зашёл в свой небольшой кабинет. Его рука лёгким движением дотронулась до выключателя. Загорелся приятный глазу тёплый свет. Он закрыл за собой дверь и прошёл к рабочему столу, на котором включил настольную лампу. Яркий свет охватил всю поверхность стола, где царил абсолютный порядок и чистота. Стены были отделаны бледно-кремовой штукатуркой. Данный дизайнерский приём должен был добавить светлости помещений, что было сродни мёртвому припарки. Подвал от этого не стал стеклянной оранжереей, куда проникают лучи яркого солнца.
Алекс включил ноутбук и сел за рабочий стол на офисное кресло. Он ввёл пароль доступа в операционную систему и открыл агентурную сводку, принявшись читать, пришедшую за ночь информацию. Ближний Восток, по-прежнему, оставался самой «горячей» точкой на планете, где боевики «Исламского государства» и «Джебхат-ан-Нусра» вели свою дестабилизирующую регион деятельность, а «Аль-Каида», раздираемая внутренними противоречиями, не могла поделить очередной «кусок инвестиций» от спонсоров-кафиров. Лицемерие и понятие террористическая организация исламистского толка, были настолько родственны друг другу, что никогда не сможешь понять смысл священного «джихада». Всё оставалось неизменным! Ведь, кто платит, тот и заказывает музыку, так было и так будет всегда.
Противная трель звукового сигнала телефона резанула Грибова по ушам. Он протянул правую руку к трубке телефона и, сняв её, поднёс к уху.
– Внимательно слушаю.
– Алексей, зайди ко мне, – зевнув, произнёс полковник Соловьёв.
– Иду! – сказал Алекс и положил телефонную трубку на базу. Он встал с офисного кресла и закрыл ноутбук. В голове продолжались крутиться мысли, связанные с наблюдением за подполковником Хабаровым.
Алексей вышел из кабинета, провёл по считывателю замка ключ-картой и направился в конец коридора, где располагался кабинет главы резидентуры. Грибов зашёл в офис полковника Соловьёва, сидевшего за рабочем столом и перебиравшего свежие распечатки, составленные для него его референтом.
Геннадий Викторович был прекрасным человеком и преданным делу офицером. Временами он разрешал себе отступать от общепринятых методик и внедрять в работу идеи новых веяний, являясь при этом полным их противником. Однако, в разведывательной работе, часто приходится переступать через самого себя, чтобы сохранить не только жизни подчинённых, но и постараться не разрушить под чистую их судьбы. Полковник Соловьёв являлся полным противником силовых акций и проведений спецопераций, для которых необходимы определённые ресурсы, не всегда имеющиеся под рукой. Оперативная полевая работа – это бурная стихия, схожая по своему действию, как со штормом и ураганом, так и со штилем, чей покой ни в коем случае нельзя нарушить!
– Доброе утро, Геннадий Викторович!
– Доброе утро, Алексей! – оторвав взгляд от распечаток и сняв очки, произнёс Соловьёв. – Когда будут материалы по разработке дипломата из МИДа? – положив очки на чистую поверхность стола, спросил он.
– Работаем, – коротко ответил Грибов.
– Что-то не очень заметно, – нахмурив свой морщинистый лоб, добавил глава резидентуры. На мимике его круглого лица читалось недовольство медлительностью в агентурной работе. Последние провалы заметно расшатали под ним его кресло, но сдаваться Геннадий Викторович не умел и не собирался. Он проницательным взглядом голубых глаза посмотрел на Алекса, чья голова была забита множеством мыслей по разным делам, к которым ещё добавилось наблюдение за Хабаровым.
– Так, вы же сами учили, что наша работа должна быть незаметной.
– Да, Алексей! Учил, но при этом не говорил, что она должна быть незаметной для нас самих! Вот Петрович уже накидал кое-какие свои размышления, а ты всё резину тянешь! Или может тебя снять с этого дела?!
– Уважаю любое ваше решение! – твёрдо добавил Грибов.
– Чёрт тебя дери! Последнее количество провалов в агентурной работе говорит о том, что без запасных вариантов мы опять рискуем жидко и вонюче обосраться. А это будет означать лишь мой немедленный отзыв в Москву, – потерев затылок короткостриженой головы с седыми волосами, уточнил Соловьёв.
– Синьор Спинацолла не так прост, чтобы спешить с его вербовкой. Моё мнение состоит в том, что нужно за ним ещё понаблюдать и продолжить сбор информации. Он сам на нас вышел и предложил свои услуги, а это уже подозрительно. Образ идейного агента с ним плохо увязывается, как и желание сорвать крупную сумму, при том, что бедным чиновником его точно не назовёшь.
– А, что, разве денег когда-то бывает много?! – с удивлением спросил полковник и снова надел очки.
– Нет не бывает, конечно, но тут что-то не то, на мой взгляд.
– Иди работай! К завтрашнему утру хочу видеть у себя на столе твои идеи и наблюдения в письменном виде!
– Будет сделано, Геннадий Викторович! – добавил Алекс и кивнул головой. Он вышел из кабинета Соловьёва и направился вдоль по коридору, погружаюсь в собственные раздумья и предположения…
Пригород Рима
Говард открыл глаза, чувствуя, что непродолжительный сон оставил после себя больше вопросов, чем дал хоть какие-то внятные ответы. Из ночи в ночь Льюис надеялся увидеть в собственных грёзах хоть что-то, что даст ответ для очереди из длинного списка, но волшебный туман снова заволок безликие силуэты, вызвав лишь пронзительную боль в груди. Его душа продолжала ныть и изменить он ничего не мог! В мире не было такого лекарства, способного исцелить глубокие раны, застывшие рубцами на его сердце.
Говард встал со скрипучего дивана и поднял с пола подаренную ему магистром книгу. Возможно, и в правду, спутником Вергилия был он сам. На старых жёлтых страницах книги было описано погружение в пучину природы греха.
Он подошёл к столу и положил книгу рядом с полупустой коробкой патронов сорокового калибра. Говард включил ноутбук и остановился у одного из заколоченных окон гостиной заброшенного дома, а яркий луч солнца упал на его лицо. Льюис зажмурился и продолжил чувствовать тепло, похожее на прикосновение руки матери, пытающейся исцелить самые тяжёлые раны.
Вернувшись за стол, Говард сел на шатающийся деревянный стул. Он пододвинул к себе ноутбук и вставил в разъём флэшку, которую перед этим достал из кармана брюк. Льюис открыл корневую папку и принялся изучать материалы. Множество файлов по секретной программе «Ангелы Смерти» потрясали своим наплевательским отношением к медицинской этике. Генетические эксперименты учёных всегда нарушали множество табу, но это никогда никого не останавливало. Всего в эксперименте описывались тринадцать особей мужского пола, рождённых посредством извращённой мысли двух учёных генетиков. Описание воспитания, становление личностей и многое другое занимали большую часть файлов, где добавлялись наблюдения за мальчиками, а позже уже за подростками. При всём при этом они были условно братьями друг-другу, но у каждого были свои увлечения, черты характера, склонности к тем или иным занятиям. Вместо имён каждый имел свой порядковый номер в виде татуировки римской цифры на теле. Особенности физической и огневой-боевой подготовок раскрывали их возможный потенциал, говорившей за то, что они больше машины, чем люди.
Льюис открыл отдельный файл по «Девятому», где раскрывалась его личность. Среди множества псевдонимов, суперсолдат предпочитал пользоваться именем Джош. Его страстью были азартные игры, а также эзотерика и теология. Видимо, поэтому он и был близок с кардиналом де Флюи, не считая, возможные связи в Ватикане.
Говард продолжал изучать материалы, понимая, что досье далеко неполные и были сделаны на скорую руку. Снова перед Льюисом появлялись новые вопросы, ответов на которые, по традиции, не было…
Москва. Засекреченный объект ФСБ
Романов сбросил скорость автомобиля и завернул на территорию, в открывшиеся глухие ворота. Андрей заехал на подземную парковку, выжав левой ступнёй педаль тормоза, и вывернул рулевое колесо. Мысли в голове цеплялись одна за другую. Чувство, будто, он находится на пороге судьбоносных событий не покидали его. Призрак ощущал, словно, стоит на пороге открывшейся двери, куда вот-вот должен зайти. Дороги назад оттуда уже не будет, но пустота и тусклый свет продолжали пугать его.
Романов остановил внедорожник на своём парковочном месте и поднял вверх рычаг стояночного тормоза. Он заглушил двигатель и вылез из салона. Тишина подземного паркинга и потерянность в самом себе, гулким эхом звучала в голове.
Андрей быстрым шагом прошёл по проходу между машинами и потянул на себя входную дверь. Мысли о сообщении, пришедшем под утро на электронную почту, не оставляли его в покое. Любые предположения разбивались о стену абсурда данного поступка, не считая того, когда охотник заманивает свою жертву в ловушку. Тогда всё становится ясно и понятно, а также появляется мотив. В этом мире без него не происходит ничего!
Призрак зашёл на лестницу, оставив проходную позади, и начал подниматься по ступеням. Возможность того, что за авторством сообщения стоял загадочный «Флинт», собиравшийся разыграть свою партию, не покидало его мысли.
Андрей зашёл с лестницы на этаж и, перекидываясь приветствиями с коллегами, пошёл вдоль по коридору. За окном на хмуром небе сгущались тучи и до грозы было совсем недалеко. Природа, как всегда, раскрывала перед человеком больше, чем он сам мог увидеть, но главная ошибка состояла в том, что очень часто люди сами не хотят видеть неизбежное.
Романов зашёл в приёмную Громова и, поприветствовал референта:
– Чао, Диметрио! Иванович у себя?
– Здравствуйте, товарищ подполковник! Да у себя, – оторвавшись от печатания очередного текстового документа на ноутбуке, ответил референт, чьё вытянутое лицо казалось измождённым до предела, будто, он ежедневно сдавал нормативы по физической подготовке.
– Что смурной такой? – улыбнувшись, спросил Призрак и немного ослабил галстук.
– Да попугай всю ночь матерился, требовал новый матрас на шконку и орал, чтобы я газетку жёг на параше…
– Твою ж мать! Уж лучше бы твой старик был бы библиотекарем, а не начальником опер части в Лефортово, – засмеявшись, добавил Андрей.
– Родителей не выбирают! – вздохнув, сказал референт и почесал по привычке макушку на своей короткостриженой голове.
– Мне ли этого не знать?! Ты всё-таки временами вычищай дерьмо из его клетки, а то Жорик сам начнёт газетку жечь и квартиру спалит.
– Спасибо за совет!
– Всегда пожалуйста! – добавил Романов и подошёл к двери кабинета полковника Громова. Костяшки пальцев постучали по дверному полотну, и Андрей нажал на дверную ручку. Он вошёл в кабинет, где Михаил Иванович за столом работал на ноутбуке, прокручивая колёсико «мышки».
– Добрый день!
– Добрый, проходи присаживайся, – оторвав на мгновение взгляд от экрана ноутбука, произнёс Громов.
– Спасибо! – коротко добавил Романов и, сделав несколько шагов, расположился в офисном кресле за столом.
– Какие новости? Был на квартире?
– Да, Михаил Иванович! Наш гость требует гарантии и скорейшего решения его вопроса. Он рассказал, где находится остальная часть материалов, которые он нам собирается передать.
– И, где же они? – оторвав окончательно взгляд от экрана монитора, спросил Громов, нахмурив лоб, а на его овальном лице замерла немая гримаса усталости.
– В Риме. В депозитной ячейке центрального отделения «UBI-Banca». Все материалы хранятся на накопителе, а в знак доброй воли и подлинности своих намерений он отдал мне ключ от этой ячейки.
– Да уж! Материалы в Риме, Хабаров заместитель главы резидентуры там же. Просто театр совпадений!
– Главное, что не следствий! – неудачно пошутил Романов.
– Не волнуйся! Следствие обязательно будет, но против нас, если обделаемся! – резким тоном уточнил Михаил Иванович и встал с офисного кресла из-за рабочего стола. Он прошёл к столику, на котором стоял электрический чайник, и включил кнопку подогрева.
– Разве это нас когда-нибудь пугало?! – со спокойствием в голосе, произнёс Андрей.
– Я порой, поражаюсь твоему спокойствию! – положив в кружку два пакетика с чаем, добавил Громов.