Павел Владимирович Калашников
Танец Грехов
Глава XIII. Миражи
1
Языческое северо-восточное капище, 45 километров от города Невска, через три дня после Собрания.
Идолы забытых богов занялись огнём. Пламя лизало ночное небо, перебрасывалось на окрестные деревья, жгло воздух. Дышать было совсем нечем, и Виктор Зверев припомнил недавний пожар в «Azartus».
– Горите в аду, сукины дети! – взревел Однорукий и пустил разряд красно-чёрной энергии в кучку язычников, одетых в звериные меха.
Вспышка и на месте недавних противников остался только голый, неглубокий кратер.
– У тебя всё? – прокряхтел Виктор, прыгая в воронку, которая послужила им окопом.
Однорукий дёрнул головой.
– Осталось только одна. – Он повертел небольшим шариком, размером с теннисный, в руках. Внутри него переливалась то чёрными, то красными цветами субстанция материализованной негативной энергии, в простом народе именуемой чёрным огнём.
– Когда ж эти выродки закончатся? – 120 приложился к ране ладонью. Глаза его на секунду вспыхли красным, а рана зашипела, как будто её поджарили. Затем он рывками наложил бинт из аптечки первой помощи, которую он стащил с трупа своего боевого товарища.
– Живой? – спросил беловолосый, хотя сам выглядел так себе: взлохмаченные, слегка опалённые белые волосы, лопнувшая губа, кровь на которой уже успела засохнуть. Чёрные одежды инквизиции были распороты клинками язычников то тут, то там и под ними виднелись простецкие кевларовые пластины, мало-мальски укрепленные чёрным огнём.
– Сколько их там?
– Я загасил троих. Краем глаза видел ещё кучку на три и на девять, но… – Он сморщился, упал на колени и заблевал кровью, окрашивая снег на земле в тёмно-красный.
Виктор метнулся к нему и оправдал свою кличку «Док», сразу – одна из пластин, защищавшая правую часть живота не смогла защитить Однорукого от крепкого взмаха клинка.
– Твою ж мать, сука… – выпалил Док и прижёг рану огнём. Беловолосый хотел было вскрикнуть, но чудом сдержался.
– Лежи. – приказал Виктор. – Я дальше сам.
В героя Однорукий играть не хотел, а потому распластался на такой приятной, холодной земле.
В небе летали вороны. Много нынче ворон в лесах, подумал раненый. Одна вот вообще беспрестанно смотрит на него, как на золото или другую блестящую побрякушку. Красноглазая тварь.
– Вот тебе, видела? – Он вывалил средний палец и покрутил перед птицей. Вороне это, видимо, не понравилось и она слетела с ветки. А потом эту же ветку срубил влетевший в дерево огромный топор.
Тем временем, Виктор старался не умереть от блестящих, сжатых до предела энергетических шаров, которые при малейшем касании взрываются не хуже, чем заряд пластида.
«Язычники оказались сильнее, чем мы думали, – думал парень, петляя сквозь могучие стволы деревьев, служившие ему надёжным щитом. – Крохотное капище, а такая засада…»
Их послали на северо-восток, несколькими группами. Шесть групп, по пятнадцать-семнадцать человек. Они были первой и их же, кучку кретинов, как отметил Кир, направили на зачистку северного капища «Кощея». Но оно стало для них настоящим испытанием. Витя только и успевал лечить своих боевых товарищей, пока смерть размахивала своей длинной косой. К счастью, успокаивал себя Док, я могу никого не убивать. Вокруг столько раненых…
– Эй, Док! – закричал почти через весь лес Башка. Ему тоже нехило досталось, понял Виктор. Руки в кровавую сеточку, залитый кровью правый глаз… но довольное выражение здоровяка внушало Звереву спокойствие. – Смотри-ка!
Владел Башка боевым молотом. А если точнее, огромной титановой палкой, к которой был прикручен ещё более огромный титановый блок, с засечками по обеим атакующим сторонам. Под стать Башке, почти двухметровое чудовище превращало тела и головы язычников в кашку, которую здоровяк обычно ел по утрам. Вот и сейчас он одним мощным взмахом оружия превратил букашку рядом с собой в отбивную.
– Господи-боже, – рефлекторно прошептал парень и едва увернулся от влетевшего в него язычника.
Лохматое чудо из лесов в своём вооружении имел сто сантиметровый заострённый в конце лезвия клинок, который противник держал в одной руке. Во второй красовался деревяный щит, на котором вручную была вырезана костяная корона.
– Эй… – Виктор выкинул правую руку вперёд, как бы отталкивая соперника от себя. – Не подходи, я тебя предупреждаю. Ещё шаг и…
Язычник бросился первым, рубанул по плечу, но разрезал воздух. 120 отскочил сначала вправо, потом влево. Уворачиваться от грубых, неточных ударов язычника было несложно, и Виктор удачно подловил противника на паршивом выпаде. Взмах освящённым клинком и рваные меха врага на боку окрасились в красный. Язычник захромал, а меч в руке начал дрожать.
– Слушай, ты же видишь, что почти проиграл?! – крикнул парень, будто стараясь своим криком вразумить своего врага. – Я не хочу тебя убивать, уходи!
– Демоны железных городов! – Браво крикнул язычник. – Сдохните! То, что мертво, умереть не может!
Взмах, уворот, контратака. Взмах, уворот, контратака. Он не был мастером клинка, но те обрывчатые знания, полученные почти за полгода в охотниках, играли на его стороне.
Щит язычнику совсем не помогал, а только мешал. Снег под ним побагровел.
«Я ведь… не смогу убить человека… – рука его дрогнула и клинок опустился к земле. – Одно дело демоны, но… Люди?».
Выгадав момент, кощеевец круто рубанул мечом, и Витя еле увернулся от лезвия. Парень ощутил жгучую боль и краем глаза увидел глубокий порез на правой руке, что начинал сочиться тёмной кровью.
– Сука… Я же тебе по-человечески предлагаю сдаться! Что тебе непонятно?!
«Ему вообще плевать… Кретин! Занося клинок, я должен иметь намерение убить врага, говорил нам Кир… Но… он ведь тоже человек. У него наверняка есть семья… Он не демон…»
Кощеевец что-то громко крикнул и рванул к парню, занеся меч над головой, щитом же защищая самого себя. Медлить более нельзя.
Парень сложил руки в печать и короткий всполох огня вырвался из сложенных вместе ладоней, облизнув щит язычника. Огонь занялся сначала на нём, после перебросился на несчастного и через несколько мгновений уже доедал его тело, рухнувшее в снег.
– Я… говорил тебе… – Труп его врага дышал паром, и кожа его шипела, обугливаясь чёрным. Глаза трупа будто прошили душу юнца. – Идиот…
Тяжело выдохнув, парень осмотрелся. Осталось ещё четверо иноверцев, но силы уже покидали Виктора. Руки начинали дрожать, краски вокруг теряли свой цвет и какой-то мёртвый сон всё больше одолевал его тело. Видать, техника огня его вымотала…
«Негативная энергия, скажу я вам, не ограничена в своём потенциале, – пояснял старый, закалённый опытом эксперт по демонической энергии Алфей, – она подобна пластилину – всё зависит от вашей фантазии, ребятки. Новички чаще всего используют её в качестве простого усилителя свойств материальных объектов. Это, конечно, прекрасно, но недостаточно против сильных противников. Чёрный огонь. Так называют энергию все инквизиторы и не просто так. В своей максиме, если вы настоящий мастер, вы скорее всего предадите энергии именно форму огня. Ведь негативная эмоция – это пламя, которое питает нашу душу, понимаете?! Пламя, жгущее наши тела! Но настоящий маэстро может наполнять энергией любые предметы, менять её структуру, закладывать её в основу своих техник, менять даже самую её суть! Вот, что такое искусство, вот, что такое мастерство! Это и есть величие чёрного пламени!»
Башка же техниками не увлекался и был простой, но крайне надёжной машиной смерти. Взмахи его чудовищного молота заставляли дрожать землю и сейчас вбивали пятого по счёту идиота, который бросился на него с двумя мечами.
А ворон было всё больше. Десятка два, это уж точно.
– Иди-ка сюда! – Башка схватил очередную жертву, и, по-детски улыбнувшись, приложился молотом к его тощему тельцу. Голова язычника упала перед Виктором, обрызгав того кровью с головы до ног.
Парень прищурился и вдалеке заметил лучника, тянущего стрелу, от которой пускались языки чёрного пламени. Если 120 сложит печать прямо сейчас, то сможет достать лучника. Уже готовясь сжать энергию, он вдруг различил длинные женские волосы, спадающие у лучника из-под капюшона.
«Девушка? Здесь? Я не…» – не успел сказать себе Виктор, когда в его груди выросла чёрная стрела. Он было хотел вырвать её, но слабость змеёй пустилась по его телу, уронив на колени.
Вторая стрела выросла также быстро.
Третья.
Когда его тело превратилось в решето, он почти ничего не соображал. Рефлекторно укрепляя метафизическую свою часть, он едва защитил внутренние органы.
«Ещё одна и у меня никаких сил не хватит…» – Кровь ручейком бежала по его губам.
Но стрел больше не последовало. Плечо лучника в чёрном разрубил тесак и тот рухнул на месте, выпустив смертельную стрелу. Но мимо.
– Эй, эй! – Это был Однорукий, еле влачивший своё изнеможденное тело. Башка, судя по всему, тоже расправился, ведь громогласные удары стихли. – Ты там живой?! ВИТЯ!
Парень и не заметил, что лежит на снегу. Ручейки крови бежали по его чёрному плащу, сползая на белый ковёр из снега. Тонкие струйки чёрного дыма вздымались от его тела.
– Башка, БАШКА! – рявкнул беловолосый и здоровяк отозвался. Он вдруг заметил раненого товарища и нелепо побежал к нему, волоча за шкирку переломанное тело язычника.
– Он живой?
– Не знаю. Будем надеяться. Сука! Это же… Твою мать, твою мать!
– Чего ты кричишь?
– Видишь? – Однорукий указал на торчащие стрелы. – Это не обычные стрелы, а пропитанные чёрным огнём… Они его плавят изнутри!
Бугай тяжело вздохнул и занёс молот над головой.
– Отойди, я окончу его мучения.
– С ума сошёл, придурок-переросток?! Лучше по сторонам смотри, как бы кто ещё не припёрся к нам на праздник… – Однорукий тяжело охнул и вспомнил, почему доселе валялся на снегу. Рану пусть и прижгли, но адскую боль она продолжала причинять.
– Мать вашу… Это говно нейтрализуется только положительной энергией… – взвыл Однорукий. – Сука! Как ж… Ладно!
Он приложил руки к стрелам и чуть не обжёгся. Перетерпев, он начал читать заклинание.
«Заклинания, ребятки, это вам не просто слова от балды, которые каким-то хреном заставляют этот мир плясать под вашу дудку. Тут дело другое – они помогают вам сконцентрироваться на том, что вы хотите сделать, направить ваше внимание в нужное русло. Читайте заклинания вдумчиво…»
– И пусть цветут травы, пусть небо гладью своей покоит буйный наш дух и сердца наши откроются, полюбив всякого ближнего своего…
Стрелы из чёрного постепенно окрасились в раскалённый белый цвет и в момент обратились серым.
Однорукий приложился к груди Виктора и выдохнул. Дышит, слава Богу.
– Хоть не сплавило тебя… А то стал бы гнездом, не дай Всевышний. А теперь, потерпи. Витя, слышишь? Всё хорошо, сейчас мы тебя подлатаем. Башка! Ты…
Когда Однорукий обернулся, ужас вцепился в горло холодными пальцами.
– Они… живые?
Иссиня-чёрными глазами на него смотрели только что убитые им же люди. Кажется, Однорукий понял, почему они зовут себя бессмертными…
2
Он открыл глаза от бьющего в лицо снега. Тот ворошил с туманного неба, в медленном танце оседая на земле. В голове царила странная, тяжёлая пустота. 120 было поднялся, но какая-то тяжелая рука прибила его обратно в промёрзшую землю. Парень болезненно простонал и с усилием перевернулся на бок. Так он увидел плотно стоящие друг к другу колонны тополей и берёз, уходящих рядами бесконечно далеко.
Виктор рефлекторно ощупал грудь, в особенности то место, где ещё недавно гурьбой торчали стрелы. Кто-то вытянул их и прижёг рану и, судя по всему, довольно неумело, неряшливо наложив бинты.
«Лучше уж так, чем мёртвым».
Витя пролежал так ещё несколько часов, время от времени проваливаясь в рваный, сбитый сон. Ему виделись чудаки в масках, татуированные люди и вороны, кружащие над его издыхающим телом. Видел он и беловолосого парня с кошачьими глазами, и огромного великана с боевым молотом наперевес. Они что-то говорили ему, махали руками и кричали, но их силуэты дрожали и расплывались, превращаясь в чёрные пляшущие тени.
– Однорукий… Башка… – бормотал он сам себе под нос и вдруг вскочил, быстро об этом пожалев. Боль стрелой пронзила грудь, корпус и ноги. – Точно…
Сжав зубы, он тяжело поднялся на дрожащие ноги. Видимо, десяток-другой мелких ударов по телу отозвались жуткой болью только сейчас. Зверев уже не раз успел пожалеть о том, что не выучился как следует укреплять собственное тело энергией. Вот такие мастера как Цезарь, наверняка могут выдержать не один десяток ударов даже самым мощным боевым молотом.
Вокруг было пусто. Ковёр снега, лежащий на срубленных и упавших деревьях, громады голых тополей и берёз, сливающихся в тёмный лабиринт. Но Витя чётко помнил, что только недавно он был в поле битвы. Летали головы, запах крови стоял в воздухе, и куча ворон кружили над ними. Так куда все подевались? И где его отряд?
«Вас в общем сотня человек и шесть групп по пятнадцать. Будьте добры, намотайте кишки язычников и принесите мне на ужин» – слова игумена эхом разносились в голове Виктора Зверева, пока тот, хромая со скоростью подстреленной улитки, шёл куда глаза глядят.
«Сотня человек. Наш отряд перебили почти что сразу… Интересно, что до остальных? А сколько было этих ряженных ублюдков?».
Ему не встречалось никаких знакомых мест. Он брёл почти что в полной темноте и из-за каждого угла ему чудились демоны, язычники или, на худой конец, волки с медведями. Но рассвет прорезал ночное небо и скоро стало совсем светло. Взлохмаченные волосы пропитались кровью, которая успела засохнуть, пальцы на руках стёрлись, мозоли на ладонях вздулись и лопнули, оставив за собой оголённые ранки. Вдобавок, задувал холодный, злой зимний ветер, змеёй ползущий под разорванный, утепленный военный комбинезон Святой Инквизиции. Пальцы скоро стали напоминать крабовый панцирь.
Попытка разогреть руки энергией не возымели успеха. Как парнишка не старался, он даже не мог спалить крохотную снежинку, упавшую ему на ладонь. Он только отморозил себе руки и, тихо выругавшись, побрёл дальше.
«Только бы дойти… Только бы выйти из этого злосчастного леса… Я ведь не могу умереть вот здесь? – Он обернул взгляд к прорывающимся лазуритом небу. – Не могу ведь?»
Но лес продолжал уводить его глубже в свои лабиринты. Виктор не раз слышал вой и хруст сухих веток. Слёзы сами катились с его глаз и тут же замерзали, хотя плакать он и не думал. Дрожа всем телом, он, наконец, остановился и присел у скрюченной в три узла берёзы. Она была старой, сухой и почти что ломилась под собственным весом.
– К чёрту всё это дело… Я уже никуда не уйду. – Мороз впился в его горячее тело холодными пальцами. Парень дрожал и тщетно пытался согреть себя дыханием.
Скоро глаза его стали слипаться, а мёрзлая земля показалась самым тёплым на свете одеялом. Проваливаясь в свой последний сон, Виктор Зверев видел свою семью: отца, с его шикарными бакенбардами и гордой осанкой, разодетого в богатый костюм, скромную мать, с каштановыми, вихрящимися волосами, с бледным, послушным лицом и, конечно, маленькую сестрёнку. Она улыбалась и прыгала вокруг своих родителей , пока те протягивали ему свои руки.
– Пойдём, сын, – вкрадчивым голосом поманил его отец, – ты достаточно сделал.
– Да, – кивнула его мать. – Хватит тебе уже страдать, мой мальчик. Иди ко мне…
И он протянул к ним свои разбитые в кровь руки. Он почти ощутил тепло, почти коснулся миража, но вдруг его сестра остановила свой хоровод и закричала:
– Братик! Ты обещал отомстить! Убить тех, кто отнял наши жизни! И что ты теперь делаешь? – Из глаз её ручьём пошли кровавые слёзы. Его отец и мать тоже обагрились, задрожали и лица их обратились в голые черепа. Всё занялось огнём, заструилось буйное пламя и небо вспыхло, как спичка. – Ты нас не любишь! Ты не хочешь нас упокоить…
– Хочу, сестра… – жалобно протянул Виктор, закрывая лицо, будто прячась от рухнувшего на него позора. – Я… совсем… заблудился…
Дни той ужасной ночи воскресли в его разуме. Они воскресали всегда, как бы глубоко в сознании он не хоронил их. Призраки прошлого не давали ему уснуть, не давали передохнуть, не давали жить. Он гнал их прочь, но жгучее пламя, дьявол, погребенный в темнице души, выбирался из своей клетки.
– Я думал, что смогу их перебить. Но… они повсюду! Они сильнее, они… Сломят меня… Ведь это же люди! Такие же как я!
Он стоял возле алтаря. Вокруг него вздымались могучие скалы, с которых медленно стекала лава. Огонь, яркий и буйный, лизал каменные потолки. На алтаре, высеченном из чёрного камня, лежало сердце. Оно билось, но в руке Виктор держал длинный кинжал, лезвие его блестело в красных отсветах пламени.
– Я достаточно сделал… Но мои руки и так… в крови… Я не могу продолжать убивать людей!
Из озера огня явилось чудовище. Огромное существо расправило свои костлявые крылья и зыркнуло на Виктора хищными, кроваво-красными глазами. Ребристое тело, несросшиеся то тут, то там кости, такой же костлявый хвост. Но тело дракона обрастало чёрными, красными нитями, образуя прочное, пластинчатое тело.
– Это души, – догадался парень, слушая человеческий рёв. Виктор дрожал, занося кинжал над сердцем. – А ты – моё искупление?
Мифическое чудовище вытянуло длинную шею и расправило широкую грудь.
– Цель твоя, превыше жертв твоих, – сталью проговорил монстр из кошмаров, и Виктор пронзил сердце на алтаре.
3
Костёр тихо трещал и солнечный шар уже уходил за горизонт, пряча свои едва тёплые лучи. В воздухе витал приятный аромат мяса.
– О, очнулся. Я уж думал, ты помёр, ха-ха. Слава Богу, живой.
Башка сидел по-турецки подле костра и палкой шевелил в нём угли. Вид у него был не самый лучший: утеплённый китель «Зимы» был разорван в руках и плечах и больше напоминал утеплённую жилетку, сшитую горе-мастером. Большие руки бугая покрылись глубокими порезами, кое-где виднелось мясо, несколько пальцев на левой руке были сломаны, правое ухо наполовину срезали, а глаз на той же стороне лица навсегда прикрыло окровавленное веко. И без того некрасивое лицо Башки обросло тремя шрамами: два на щеке и один разорвал губу, пройдясь до подбородка.
– Ты… где? – Слова нехотя выходили из Виктора хриплым звуком.
– Сиди! – Охнул здоровяк. – Я тут нам покушать готовлю. – Он весьма ловко, несмотря на вывихнутые пальцы, вырвал из лап огня обуглившуюся банку тушёнки и поставил её перед боевым товарищем. – Ложки нет, остынет – пальцами пользуйся.
– Где…
– Однорукий? – догадался Башка и тут же развёл руками. – Не знаю, Док, не знаю. Чудо, что я тебя вообще в этом проклятом лесу нашёл. Ну что? Ешь, говорю.
Не без труда, но они поели и вдоволь набили желудки парой банок тушёнки. Как сказал Башка, он откопал еду в старом охотничьем домике совсем недалеко от места их привала. Сама изба почти развалилась, но провизия там обнаружилась очень вовремя.
– Расскажи… – прохрипел Виктор. – Всё.
– Сейчас-сейчас, – махнул рукой Башка уплетая остатки мяса. Когда он окончил это дело, то принялся отвечать на вопросы своего товарища: —Значит, когда тебя расстреляли, мы забили оставшихся язычников и решили тебя спасать. Однорукий принялся что-то бормотать, но тебе вроде как полегчало. Только мы хотели вытащить стрелы, как вдруг… – Бугай перешёл на шёпот. – Эти чёртовы язычники ожили! Да, представляешь, я половине из них головёшку своим Буяном сбрил, а они поднялись! Глаза-то у них, синие, зараза, кожа белая, кости хрустят… Б-р! – Башка поднёс руки к костру и невольно дрогнул телом. – Мы уже отчаялись, я как заорал на весь лес, схватил Буяна и тут другие языкастые повылезали из кустов!
– Что ты такое несёшь?
– Те иного типа были. Полуголые, хоть и мороз такой, в татуировках все… Молнии какие-то, всяка дрянь.
«Почитатели Перуна? Они здесь откуда?»
– Началась заварушка пуще прежней, мы с Белыгой только и успевали отбиваться. Чего только я не видел… Молнии! Трупы! Кровь повсюду! Ох… Чудом выжили, не иначе. В общем, другие эти, перебили мертвецов, а мы выживших уработали. Так и остались одни. Потащили тебя в лес, чтобы подальше ото всех и вся, подлатали тебя, стрелы эти сраные вынули и тут Белыга решил проведать обстановку, авось выход обнаружится. Ушёл, приказал за тобой глядеть. Ну я и глядел. А его нет и нет, вот я и вышел за ним. И сам… – Башка потупил голову, – заблудился…. И вот плутал один, пока тельце твоё здесь не увидел.
Виктор поднял голову к тучному небу и выдохнул струйки пара. Горло его с каждой минутой будто стягивали стальным канатом, а гланды его рвали голые руки.
«Выходит, он пропал. Заблудился, как Башка? Вряд ли, он не такой растяпа… Значит, кто-то его схватил. Может, схватят и нас».
– Нужно рвать когти отсюда, – прохрипел Док, – и побыстрее…
– А как же Белыга? Его надо отыскать, это точно.
– Нет, Башка, не надо… – Виктор зашелся кашлем и согнулся почти пополам. – Здесь… Кто-то его схватил. Надо уходить.
– Но куда? – развёл руками Башка. – Тут же лес кругом!
– На юг. Один хрен, вывернем где-нибудь у города… Может даже машину… найдём.
– Как скажешь, кэп. Но щас ночь…
– Сейчас… Уходим сейчас.
Башка потушил костёр и схватил молот в одну руку, а другой помог Виктору встать. Слабость одолевала второго не на шутку: он еле перебирал ногами, проваливался в глубокие сугробы и в тенях леса ему снова мерещились враги.
«Я отомщу… Всем… Все, кто встанет на пути… Будь то язычник или гражданский. Эти выродки меня не остановят… Больше не остановят…»
Ему на мгновение показалось, что он слышал короткий, полный презрения смех. До боли знакомый…
