В кабинете директора банка, Сидорофсон, не теряя времени, молча вынул из кармана удостоверение, потом миллион, обвязанный ленточкой, снял ленточку, вывернул ее наизнанку и предъявил директору.
– Разговор записывается, – мрачно сказал он и похлопал себя по карману. Вообще-то, в кармане ничего не было, потому что служебный диктофон давно сломался, а прижимистое начальство месяц за месяцем изобретало новые предлоги, чтобы его не покупать, в надежде, что Пер купит его за свои.
– Очень рад, что труд полицейских так хорошо оплачивается, – сказал директор банка, кивнув на миллионный брикет и скроив издевательскую физиономию.
– Разве это не ваши деньги? – спросил Сидорофсон. – Мы хотим вернуть их.
– Первый раз вижу этот миллион, – быстро ответил директор.
– А ленточку? – поинтересовался Пер.
– Ленточка наша, – признал директор, – украдена вместе с другими совсем недавно. Присел на минутку в парке на скамеечку, закрыл глаза, тут мою коробку с ленточками и увели. А все наши миллионы на месте и чувствуют себя великолепно.
– Почему на ваших ленточках надписи с внутренней стороны? – спросил Сидорофсон.
– Почему бы и нет? – ответил директор – разве это запрещено законом?
Сидорофсон осознал, что дальнейший допрос не имеет смысла и удалился. По пути домой он долго не мог понять, что было не так в кабинете директора Братан-Банка. Что-то неуловимое и неопределенное не давало ему покоя. Наконец, когда он вставил ключ в дверь, он понял, что именно не укладывалось в типичную картину. На лбу и директора была татуировка в виде рогатины.