Первым подозреваемым стал Микеле Орсини, медвежатник-артист, любитель оперы из Милана. Каждый год он отправлял жену и тещу в Рио де Жанейро, а сам шел в "Ла Скалу". Однако, Орсини оказался жив-здоров и от одного слова Швеция у него начинался озноб, потому что он не выносил холода. Версия отпала, как медицинский пластырь от мокрой пятки.
Следующим кандидатом был Миша Берлага, лицо без определенного гражданства. Миша ничего не подтверждал и не опровергал, и предоставлял следствию свободу самому делать выводы. Следствие пришло к выводу, что лучше оставить Мишу в покое.
Долго числился в розыске Мики Бруин из Дублина, пока не был обнаружен спящим в одном из баров Бруклина.
Личность трупа, таким образом, осталась неустановленной.
Проверили и пересчитали деньги. Несколько миллионов настоящих шведских крон.
Сидорофсон теперь просто сидел за столом и ждал взбучки от начальства. В дверь постучали. Вошла та самая девушка, которая снимала с трупа отпечатки на углу Некопенгагенвеген. Старый Пер давно подозревал, что она в него тайно влюблена. Но он также твердо знал, что подозрение – это еще не повод к обвинению, поэтому помалкивал.
– Я насчет денег, – сказала девушка и покраснела. – Каждый миллион обвязан ленточкой.
– И что? – рассеянно спросил Сидорофсон.
– На ленточках написано "Братан-Банк", – сказала девушка.
– Это на Братангатан, – подсказал младший помощник.
– Нет там никаких надписей, – возразил Сидорофсон, – я смотрел.
– Они на оборотной стороне, – объяснила девушка, – их видно только если снять ленточку и вывернуть ее.
Сидорофсон снова потер рукой подбородок и подошел к окну. Братан-Банк явно напрашивался на визит.