Павел Валерьевич Шершнёв
Сборник рассказов. Том 1
Новая Эра. 541
Что наша душа? Некая субстанция, которая застряла в теле и руководит им. Или это энергия от вселенной, и на самом деле мы являемся одним целым, разделённым по своим вместилищам, только не осознаем этого? Похоже, этого мы никогда не узнаем.
Итак, немного обо мне: зовут меня Евгений, хотя остальные кличут меня Жека. Да и мне в принципе не обидно – я с детского сада Жека. Мне 35 лет, рядовой инженер в городской больнице Санкт-Петербурга, занимаюсь ремонтом медицинской техники. Компьютеры (и не только) я тоже умею чинить, как говорят местные врачи – мастер на все руки. Женат я уже 5 лет, только вот с детьми никак не получается. Куда только не обращались… Жена, Леночка, выросла в детском доме. Родителей не знала, и знать не хочет. Говорит, если бросили, значит, не нужна была. Зачем тогда такие родители нужны…
Понедельник. Я, как обычно, работаю. Звонит Леночка, всхлипывая:
– Я была у врача. Пришли все анализы. Надо поговорить.
– Не вопрос, я тебя слушаю…
– Нет, лучше дома.
– Ну, дома, так дома…
– Больше ничего не спросишь?
Я, прокручивая в голове кучу вариантов:
– И как анализы?
– Никак! – опять всхлипывая, ответила она: Вот придёшь и поговорим!
– Ну, ладно, до вечера…. Целую…
Ох уж эти женщины! Какой-нибудь стресс и крышу сносит, хоть вообще не разговаривай. К вечеру, набегавшись по больнице, уставший, но удовлетворённый проделанной работой, выдвинулся домой. Красный Golf повизгивая, завёлся и я через пробки начал путь к своей любимой. Интересно, что сегодня ждёт меня дома? А дома меня ждала уже успокоившаяся Лена.
– Покушаешь или сначала поговорим? – начала она.
– А поговорить за едой не получится?
Выждав паузу, Лена с накатившимися слезами на глаза:
– А кто меня успокаивать будет?
– Тогда поговорим… Что там с твоими анализами?
– Пришли. – в её глазах снова накатились слёзы
– И?
– Я с тобой развожусь!
У меня по всему телу пробежала дрожь:
– Из-за анализов?
– Да… Не совсем… Я не смогу иметь детей. У меня не созревают яйцеклетки. Лекарства для этого ещё не придумали. А я знаю, что ты хочешь иметь только своих детей. От другой женщины я не приму. Поэтому я решила, что нам нужно расстаться. Отговаривать не пытайся. Я сегодня весь день думала…
В комнате повисла тишина. Лена молча положила в тарелку пюре и котлету, поставила передо мной и ушла в другую комнату. Лицо как будто опалило. Пульс подскочил, закружилась голова. Какой уж тут ужин! Я зачерпнул вилкой пюре, поднёс ко рту и понял, что это в меня не полезет… И только живот-предатель заурчал, требуя своё. Я убрал вилку в сторону и пошёл успокаивать Леночку. Тысячи мыслей перебивали друг друга. Там и желание иметь детей, своих родных детей. Да и Леночку я не хочу терять: она милая, забавная, заботливая, работящая… Люблю я её! Крепче всего люблю!!! В комнате Лена сидела, отвернувшись к окну, на диване. Я подошёл к ней, положил ладони на плечи и, стараясь как можно спокойнее говорить, предложил:
– Давай завтра, сделаем повторные анализы?
Лена вытерла слёзы.
– Это уже и так повторные анализы. – тяжело выдавила она из себя и, не поворачиваясь, положила свою руку поверх моей: Я записалась завтра на утро. Отпросись с работы на часок. Детей нет… В ЗАГСе быстро разведут, если претензий друг к другу нет…
– Лен, зачем ты так? Ты меня совсем не любишь? Успокойся, остынь… Не принимай решений на горячую голову…
– Именно потому, что люблю, нам и надо расстаться. Вещи я уже собрала, договорилась с Алёнкой. Вместе квартиру будем снимать…
– Останься! Вот увидишь, пройдёт у тебя это…
– Нет, я уже решила. Помоги мне фотографии разделить.
Она достала из шкафа совместный альбом и начала его листать. Я в недоумении продолжал стоять возле дивана. Почти все фотографии были совместные. И, пролистав несколько листов, она заявила:
– Все фото, где мы вместе, заберу я, чтобы другую девушку не смущать своей физиономией…
– Да какая же здесь физиономия? Здесь целое лицо… Зайка такая… Останься…
Видимо чем-то её эта фраза зацепила. Она рассмеялась, встала и обняла меня:
– Нет, не останусь…
Ночь. В одной постели, но как будто чужие… Ни одного намёка на сон в глазах у обоих. У каждого свои мысли в голове, свои переживания. Адреналин мешает сосредоточиться. И даже не спасает и не успокаивает голос в голове: «Заткнись и спи уже!!! Завтра рано вставать…» И только шум в ушах, который накатывался волнами, перебивал свору мыслей.
Настало утро. Голоса в голове так и не утихли, даже прикорнуть не получилось. Пьяное состояние на сегодня мне обеспечено. До будильника дело не дошло, Лена встала первой и начала собираться. У меня ещё тешились надежды:
– Может, передумаешь? Разве нам плохо было?
– Нас нет. Нас – это когда больше двух… Одевайся, надо успеть.
Процедив чай сквозь зубы, мы вышли к машине. Красный Golf, как будто не хотел ехать, еле завёлся. В глазах от недосыпа бегали тёмные пятна, глаза от медленной езды слипались. Загорелся зелёный свет, и машины с рёвом пытались проскочить перекрёсток, как можно быстрее. Я тоже, на мигающий разогнался прилично. Тут, на свой зелёный пешеходный фонарь, бабулька ринулась переходить дорогу. Одно движение, резкий поворот руля и машина уже летит в столб. Яркий свет вырвал меня из помятой машины, обнявшей столб почти до середины капота и что-то, не отпуская утянуло вверх, в непонятную белену.
Всё. Нет больше радости, нет больше волнений. Кто теперь я? Или что? Я по натуре атеист, хоть и крещённый. Всегда полагался лишь на свои силы и умения. Старался делать только то, что готов был потянуть, как говорится, в одну репу. Даже не задумывался: что происходит с нами после смерти… Потому что, наверное, и не собирался туда рано. Всё вокруг помутнело и расплылось. Глаз нет, тела тоже нет. Так чем я всё-таки вижу? Нет лёгких, а я как будто дышу. Возможно, это мои конвульсии умирающего тела и галлюцинации? Возможно… А может, и нет.
От моего помутневшего состояния начали проступать очертания комнаты. И вдруг меня передёрнуло: Надо мной склонилось молчаливое улыбающееся резиновое, цвета кожи, лицо. Явные женские очертания, но кто его знает… Резиновое только лицо, всё остальное тело из хромированного металла, одетое в серую плотную водолазку с длинными рукавами и серые обтягивающие трико. Что до меня – я не чувствую биения сердца, нет дыхания, но мне это не мешает. Первое, что я успел спросить:
– Ты робот?
В ответ получил удар по голове, по крайней мере, я так думал… Боли не почувствовал, только прикосновение.
– Связь что ли не работает? Бракованный попался? – заговорило оно и переключило внимание на меня: Да нет, дорогуша, это ты робот, а вот я – человек.
Тут оно ещё раз попыталось меня ударить по голове, но я успел перехватить её руки своими… О! Что это? У меня были такие же металлические запчасти!
– Стой! Стой! Ты чего меня бьёшь? – спросил я.
– Да у тебя, наверное, контакт потерялся… Связи нет.
Я скинул сидящее на мне тело, встал, огляделся. Зеркал нет. На стенах лишь пару камер. Столешница на четырёх ногах, стул тоже стандартный. Комната квадратная, до потолка можно дотянуться рукой. Пол залит плотной серой резиновой массой. Возле большого окна стояло что-то вроде кровати с углублениями под тело, как коробка для сувенира, закрытое целлофановой плёнкой. Там, где сидело оно и разглядывало меня, было что-то вроде кушетки с резиновой твёрдой основой. Я оглядел себя, докуда это было возможно без посторонних предметов: хромированные запчасти пальцев, рук, ног, тела. Во мне даже кровь не течёт! Но я думаю, я рассуждаю, хоть и нет волнений, присущих человеку. А я вообще человек?
– Привет. Извини. Я немного не в себе… Я вообще кто?
– Ты, вообще-то, андроид. Сделан для того, чтобы удовлетворять мои желания. Я – твоя хозяйка. Мне тебя подарили для времяпрепровождения и селфи. Вот только ты какой-то глючный мне попался… Вчера ещё с тобой всё нормально было. Надо будет тебя в диагностику отдать. Твой номер «541», если что. Да что тебе объяснять! Тебя всё равно обнулят! Новую версию искусственного интеллекта в тебя встроили что ли?
Тут оно резко подошло ко мне и что-то выдернуло из груди. Тут же ноги подкосились, и я провалился в глухую темноту. Это был не сон, скорее кома… Лёжа на столе в диагностическом центре, голову отключили от туловища и начали диагностику.
– Тебе фото из памяти переслать? – спросил диагност.
– Я вроде его не просила. Да и связь у него барахлит. Ну да, перекинь. Гляну, как я получилась.
Открылись первые фотографии, но на них не её селфи, а совместные фотографии Евгения и Лены. Растерянное резиновое лицо попросило диагноста:
– Стой, не обнуляй его. Проинициализируй его, есть пару вопросов.
– Хорошо. Инициализирую…
Снова появился свет в глазах, или, скорее всего в камерах. Всё приобрело очертания. Нет рук, ног… Нечем пошевелить. И снова оно – это лицо:
– Кто ты? Кто на этих фотографиях? Где ты их взял? Кто загрузил?
– Много вопросов… Какие фото? Ты мне их покажи хотя бы сначала. – заговорил я.
Диагност запустил программу проверки:
– Странно, модули исправны, а система их не использует… Драйвера установлены, а система не хочет с ними работать. Только основные: изображение и движение.
– Ладно, поверни к нему монитор. – сказала моя хозяйка.
На мониторе начали листать фотографии, где мы с Леной рядом, счастливы и улыбаемся… Везде: в машине, возле различных исторических зданий, на море… Держимся за руки. И эти поцелуи…
Диагност:
– Слушай, он какой то необычный. У него пошла симуляция эмоций… Я такое впервые вижу.
– 541, кто это там на фотографиях?
– Это я и моя Лена
– Ты – это вон то справа? А откуда у тебя фото моего тела? И если это ты, то почему со мной?
Мысли перемешались:
– Не понял… Если это твоё тело, то ты какая-то симуляция себя в этом чехле? – я указал глазами на тело: Как тебя зовут?
– Что значит зовут?
– Имя есть?
– 817-ая
– Ага… Значит, считаешь себя девушкой? 817 – это порядковый номер, а не имя…
– Мы так быстро между собой идентифицируемся… 817 – это номер туловища. По нему мы сверяем дату обслуживания, проверяем все последние модификации, знаем все предыдущие ремонты, проблемы…
– А мозг?
– Мозг настоящий, мой. Находится в капсуле. Есть система подогрева, увлажнения и питания. Тебе что, в твоей программе ничего не прошили?
Меня начало тревожить неудавшееся записанное мне программное обеспечение… Да какое программное обеспечение! Я – это я!!! Тогда я продолжил:
– А что творится с тем несчастным телом без мозга?
– В нём электронный мозг, система управления… Работает на общее благо, как и все остальные.
– То есть, ваши тела – это ваши рабы, получается?
– Ты, наверное, всё не так понимаешь! Сейчас тебя соберём, и я тебе покажу.
Отключили, включили. И вот я уже опять в своём металлическом "костюмчике".
– Пойдём домой. – сказала 817-ая.
Теперь-то я уже точно знал, что это ОНА.
– Пойдём…
Мы вышли из диагностического корпуса. По ровным дорожкам, с размеченными стрелками направлениями движений, в одинаковых серых костюмах, с одинаковой скоростью, ровным строем шли одинаковые тела, но с разными резиновыми лицами. Вокруг стояли одинаковые трёхэтажные корпуса домов с плоской крышей. И только в центре поселения стояло высокое конусное здание.
– Нам куда?– спросил я.
817-ая повернула лицо направо и указала на здание в двухстах метрах. Я, было, направился на прямую, в сторону дома, но вопрос остановил меня:
– Ты куда? У тебя что, ещё и правила в системе не прописаны?
– Туда… Дорога же свободна…
– По стрелочкам только можно. – произнесла 817-ая с недоумевающим лицом.
– Что-то я там рельсов не вижу. Повернуть встречные не в состоянии? У вас вообще свобода передвижения, свобода мыслей есть? Посмотри, вы даже одеты одинаково!
– Это удобная, не маркая одежда. И никто от других не выделяется. Все равны между собой. Конечно, кроме старейшины. Она руководит нашим поселением.
– А тебе не хотелось выглядеть лучше других?
– Ну, мы делаем селфи, накладываем фильтры, подбираем сцены с разными одеждами и отсылаем всем, чтобы лайкали…
– А как насчёт по-настоящему?
– У нас нет другой одежды. Пойдём, у меня зарядка заканчивается. Только иди за мной, ладно…
– Почему вы все строем ходите, шаг в шаг?
– Это оптимальная скорость для быстрого перемещения. Пошли! Без вопросов!
817-ая слилась с колонной марширующих, и зашагала с ними в один ритм. Я пристроился сразу за ней, но что-то у меня не получалось уложиться в их ритм: я то отставал, то опять догонял, ноги однозначно шагали не в такт. Идущие сзади меня «недочеловеки» с опаской поглядывали меня, как будто я с другой планеты. От этого я чувствовал себя ущербным. Пройдя по периметру метров 800, мы отвернули от общей колонны к дому. Я негромко произнёс:
– А напрямую давно уже бы дома были.
817-ая оглянулась, но ничего не сказала. Второй этаж, по коридору третья дверь на право. Ни номера комнаты, ни опознавательных знаков, ни замков: везде всё одинаковое. Но когда она подошла к двери, та сама открылась. Мы вошли в комнату, 817-ая сразу направилась к своей кровати. Как она объяснила, это бесконтактное зарядное устройство для тела и место для отдыха одновременно. Она залезла в свой "подарочный набор" и закрыла глаза. Молчание, тишина… Ни шума, ни сквозняка. Я подошёл к окну. Там в саду красовалась цветущая яблоня. Но постойте, это окно выходило на ту сторону улицы, с которой мы зашли. Я попытался посмотреть на дерево с разных ракурсов. Реально, до мелочей.
– Если хочешь сменить картинку, там справа кнопка есть. – не открывая глаза, произнесла 817-ая.
Я нажал кнопку. И вот передо мной уже открылся прекрасный вид на горы с удивительно зелёными склонами. Даже было видно, как шмель перелетает с цветка на цветок. Любоваться дальше видами мне не захотелось, ведь это всё не настоящее. Я решил передохнуть. Улёгся на кушетку спиной, закрыл глаза. Может это бред, сон, да всё что угодно, только не реальность! Да не могло такого случиться, чтобы душа, как какой-то компьютерный вирус смогла влезть в какую-то "кофеварку", это не возможно… Мысли поутихли, и я на мгновение выключился. Включился только тогда, когда надо мной склонилось ещё одно существо с восточным резиновым лицом:
– Привет. Я думала, что аккумулятор сел. Но ничего, я тебе свеженький поставила.
– Простите, а вы кто? – недоумевая, спросил я.
– Не узнал что ли? 817-ая…
– А что с лицом?
– Я подумала, может быть тебе больше восточные девушки нравятся.
– Да разве тебя можно от других отличить, тела у всех стандартные. Если ещё и лица можно менять, тогда я тебя в толпе вообще не опознаю.
– У тебя система опознавания встроена… Я тебя закрепила за этой комнатой, так что можешь свободно входить сюда и выходить. А ещё я принесла монитор, расскажи, кто тебя программировал и где для фотографий брал фоны, я такие же хочу.
– Ну, во-первых, опознавание у меня не работает. – затем, всё ещё вглядываясь и показывая на голову: А можно, ты лицо предыдущее поставишь, мне как-то не комфортно, я к тому лицу уже начал привыкать?
– Ладно, сейчас. – 817-ая подошла к своей кровати. Сбоку той выдвинулся ящик с резиновыми масками. Она выбрала одну, сдёрнула с лица старую и натянула прежнюю. О, да! Это она…
– Теперь узнаю, только больше не меняй, пожалуйста. – попросил я.
– Так комфортнее тебе меня видеть?
– На много… Мне спокойнее, что я смогу тебя найти, если что.
– А теперь на счёт фотографий? Я создала страничку про тебя в своём блоге. Всем интересно, как себя ведёт новый ИО.
– «Исполняющий Обязанности» что ли?
– Нет, искусственный организм.
– Так у меня же не организм… Может лучше ИИ? Искусственный Интеллект.
– Может и лучше, но не я название давала. Ну, так, расскажи о себе.
– До того, как я очнулся у тебя вот тут, я был живым…
– А какой у тебя был номер, номер поселения? Сейчас пробьём по базе.
– У меня не было номера. Я родился и жил человеком. Меня Женя зовут.
– Странно, но у нас на планете нет поселений, где устраивают телам роды. Мы обычно выращиваем новое поколение в ёмкостях, а когда приходит время извлекать, то мозг переносим в кассеты.
– А как же мужчины, женщины, любовь-морковь?
– Мужчины очень опасны. После выращивания мужчины, его мозг умертвляют и устанавливают систему управления. Дальше выращивают, как генетический материал, которым мы меняемся с другими поселениями. Используем для общественных работ, выделяем из их крови питательные вещества, а после 30 лет эксплуатации, кремируем на удобрения.
– Офигеть! То есть, у вас везде только женщины? Мужчины то чем опасны?
– Они агрессивные, неуправляемые существа. Новая эра началась с того, что все мужчины были уничтожены. А тебя-то чего это волнует?
– Да потому, что я – мужчина!!! И откуда ты знаешь, что мужчины агрессивные? Только потому, что сказали?
– Опа… – 817-ая резким движением выдернула аккумулятор из моей груди. Как ни странно, но я снова выключился.
Очнулся я без тела в другом помещении. От моей головы был подключен кабель к монитору-моноблоку. 817-ая просматривала мои программные коды и повторяла:
– Я найду, кто тебя программировал…
– Слушай, а когда началась эта ваша новая эра? – спросил я.
817 не отрываясь:
– Я сравнила твоё программное обеспечение с остальными андроидами: оно не отличается, та же версия, что и у всех. В памяти ничего лишнего, только эти фотографии. Как и у остальных они тоже там сохраняются… Помолчи, мне не до тебя пока…
Она задала в программе какую-то команду, и я не смог произнести ни одного слова. Тогда я начал усиленно работать мимикой. Сделал волну бровями, скорчил по-детски рожицу, перекосил свои видеокамеры. Она, поглядывая то на монитор, то на меня, улыбнулась и спросила:
– Что это с тобой? Замыкает где-то? А, да… Голос… – снова включила она.
– Давно эта ваша эра началась? – прорезался мой голосок.
– Сегодня 175 день 1542 года новой эры.
– Весело… А сколько дней в году?
– 365
– Ммм… Хоть это совпадает. Так получается 175 день – это лето…
– Лето – это что?
– Ясно! У вас времена года есть на планете? Мы вообще, на какой планете?
– Третья от солнца, Земля.
– Уже радует… Я всё-таки дома. Времена года – это зима, весна, лето, осень… Нет, не слышала?
817-ая развела руки и пожала плечами. Тогда я продолжил:
– Зима – это когда снег. Весна – когда снег тает, появляется растительность. Лето – когда тепло, растут растения, цветут цветы, зреют ягоды… Осень – когда зреет урожай, опадают листья, становится прохладно и снова начинает падать снег…
– Бессмысленно всё это: На планете одновременно в разных поселениях разные времена года получаются. А у некоторых эти времена года не меняются. У кого-то снег постоянно, у кого-то высокая температура круглый год. Всё это не имеет смысла…
– Ладно, пусть будет так… Но на месяцы то год разбить можно? Это от 28 до 31 дней в месяц…
– Опять, какую-то ерунду говоришь! Для чего? Почему не одинаковое число дней в месяц? И для чего всё это? Если сказал, например 175 день, то все понимают, что от стартовой точки Земли в пространстве, прошло 175 из 365 дней. Зачем всё усложнять?
– Ну а праздники у вас есть? Ну, это такие дни, когда все веселятся. Я понимаю, что кушать вы не кушаете…
– Да, есть такие дни. Это когда человека из капсулы помещают в освободившееся тело. Мы аплодируем ему и приветствуем в наших рядах.
– А тело когда освобождается?
– Когда мозг одного из нас умирает или старейшина считает, что какой-то человек из нас является дефектным и может угрожать своим неподобающим поведением в поселении, как пример для других…
– Вы не хороните умершего?
– Это как?
– Ну, вот человек умер… Ладно, мозг… Вы его никуда не закапываете, не ставите табличку?
– Нет, зачем занимать всё больше и больше территорий. Мы просто сжигаем на удобрения.
– Вам не жалко того, с кем вы так долго возможно общались?
– У нас много тех с кем мы общаемся… Одним больше, одним меньше…
– Какое население вашего поселения?
– Две тысячи.
– Прям ровно?
– Да. Во всех поселениях по две тысячи человек.
– А поселений?
– Пятьсот.
– Получается, что на планете Земля постоянно проживает один миллион женщин и ноль мужчин, если исключить замученные тела, пущенные на генетический материал… И вы считаете мужчин опасными? Так это же вы убиваете! Не задумываясь, убиваете! Не знаю, сколько прошло времени, но когда жил я, то у нас с женщинами было равноправие. Мы жили вместе, наслаждались друг другом, испытывали чувства. Вот ты… Ты даже не знаешь вкус еды. Ты рабыня своего тела и этого поселения.
– Почему ты так решил?
– Насколько тебе хватит твоего аккумулятора?
– На день.
– Ты сможешь долго путешествовать?
– Зачем? Я могу и в симуляции всё посмотреть. Если захочу, то и пощупать… А в остальном я свободна, могу находиться там, где мне вздумается.
– Ты не знаешь что такое вкус, ты не можешь ощутить боль, ты не испытываешь настоящей радости, ты не можешь насладиться заслуженной победой. Ты не знаешь, что такое любовь. У тебя, вообще, есть какие-то чувства?
– А ты знаешь, что такое рациональность? После начала новой эры мы избавились от тел, потому что они вырабатывали различные гормоны, которые мешали контролировать тела, эмоции. К тому же, тела постоянно болеют. Фу… У нас постоянное население Земли. Именно поэтому нам требуются ресурсы в очень маленьком количестве, всё остальное возвращается после вторичной переработки. Мы не уничтожаем природу. Мы воскресили много вымерших животных и теперь живём с природой в гармонии…
– Возможно. Но зачем вам природа, если вы не можете вдохнуть этот воздух, выпить чистой воды. Вы живёте в другой реальности, у вас нет ценностей. У тебя есть работа? Любимое занятие?
– Да! Когда мне хочется чем-то заняться или старейшина просит, я беру у женщин яйцеклетки, у мужчин семенной материал и оплодотворяю или отсылаю в другое поселение.
– А как ты берёшь у мужчин материал? – моё лицо расплылось в улыбке, правая бровь поднялась под наклоном вверх.
– Загружаю в него программу эякуляции, подставляю пробирку…
Моё лицо из улыбки перешло в состояние задумчивости:
– Можно ещё вопрос?
– Да кто тебя такого зануду создал? Не могли чего проще подарить. Давай, что там у тебя ещё?
– Ты знаешь, что было до этой вашей новой эры? Может, какие-то учебники по истории сохранились? В школе чего-то проходили?
– Учебники, истории, школе – это что?
– Мммм… Ясно… Откуда вы получаете знания?
– Находясь в кассете, мозг проходит обучение. Что было до новой эры – данных нет, это было так давно. Но то, что заложили в нас – это то, что всё началось с борьбы с мужчинами, а затем переход от биологического тела к электронно-механическому. Прогресс – знаешь такое слово?
– И вы не изучаете то, что было очень давно? Динозавры, например? Как образовалась Земля? Откуда на ней вода и всё живое?
– Да, с воображением у тебя полный порядок. Ты меня утомил. Пойдём со мной, тело моё проведаем… Только я тебя соберу, если обещаешь вести себя прилично и не разговаривать без моего разрешения.
– Хорошо, обещаю.
Мы вышли из подъезда. Снова тротуар со стрелочками, и я снова, невпопад, шагаю за 817-ой. По пути, то и дело попадались такие же андроиды, как и я. Только шагали в такт со всеми остальными. Пройдя несколько кварталов из совершенно одинаковых домов, я полностью сбился: Где мы находимся? Да не имею ни малейшего представления. Но, обратил внимание на одну девушку, которая, как балерина скакала на траве полянки. Движение остановилось. Все смотрели только на неё. 817-ая обернулась:
– Ну, всё, доскакалась 1721… Забракуют.
– Ты её знаешь?
– Нет. В ней вшит опознавательный чип с данными, которые все остальные могут считать…
– А за что забракуют? За свободу своего поведения? Она больше человек, чем вы все вместе взятые.
На поляну к девушке вышли два человека, взяли под руки и увели.
– Завтра будет праздник. Очередное перемещение. В 12:00. Явка всем обязательна. – поведала 817-ая: От старейшины пришло уведомление…
Строй пришёл в движение. Мы добрались до очередного дома, ничем не отличающегося от остальных, и вошли в него. Отличия были в том, что весь этаж был сплошной огромной комнатой. Напротив входа был ещё и выход. 817-ая направилась именно туда. По ту сторону выхода растянулась огромная теплица. Люди, или, скорее всего роботы, в настоящих телах, в такой же серой форме ухаживали за овощами.
– А вот и я. – 817-ая указала на девушку возле помидорной грядки.
– Боже мой! Лена! Солнце, это ты? Ответь! – подбежал к ней я, заглянув в глаза. Она поднялась, выпрямилась и молча, без изменения мимики смотрела на меня пустыми глазами: Лена!!!
– Отстань от меня! – одёрнула меня 817-ая: Кто тебе разрешил меня трогать?
– Она – это не ты. Ты отказалась от тела. Ты теперь в этом «костюмчике» ходишь…
– Меня никто не спрашивал, когда сюда мой мозг впихнули.
– Где же ваши хвалёные свободы? Это было даже не твоё желание!
– Это сделали лучше для меня.
– Да откуда ты это всё берёшь? Из промытого всякой ерундой мозга! Они в тебе человека убили! Только человек может волноваться за другого, переживать, любить. У тебя есть дети?
– Сейчас в базе данных уточню… Да, есть. У меня дважды была взята яйцеклетка. Одна до сих пор заморожена, а вторая была оплодотворена 19 лет назад.
– Можешь представить, ведь то, что получилось от твоей яйцеклетки, это частичка тебя. Ты можешь сделать всё, что только можешь для неё? А вот если это был мальчик, то эта частичка тебя уже мертва…
– Я… я, конечно, люблю… – заволновалась 817-ая.
– Ты даже не знаешь кто это. Как ты можешь любить того, кого даже не знаешь?
– В этом центре моя знакомая работает, сейчас выясним.
Мы вернулись в здание. По лестнице на второй этаж. Рядами на кушетках лежат тела мужчин, подключенные трубками из вен на руках к аппаратам.
– Что с ними? – спросил я.
– Гормоны и витамины из их крови для нас вырабатывают. Нашему мозгу не только ведь кислород требуется.
– Нет, это вы монстры. Мало того, что мужчин убиваете, ещё из них и все соки выжимаете. Что бы ты сказала, если бы ты была на моём месте, а женщины лежали так и из них высасывали всё что нужно? Может у тебя вырастили сына, а из того, что от него осталось, выжимают соки до последней капли. Тебе, наверное, приятно всё это видеть?
Волнения 817-ой возросли многократно. Она сильно ускорилась. В конце комнаты на стуле сидела, по всей видимости, та самая знакомая.
– Привет 102-ая. Можно мне уточнить по моей оплодотворённой яйцеклетке, а то в общих данных этой информации нет.
– Вообще то не положено, но сейчас гляну. – ответила 102-ая, перебирая в голове: Так… Есть, нашла… Вырастили девочку…
– Очень хорошо. – с облегчением выдохнула 817-ая.
– 1721…
У 817-ой подкосились ноги. Я еле успел её подхватить:
– Та самая, которая сегодня танцевала?
– Как? За что? Она ведь ничего такого не сделала. Я сейчас старейшине просьбу отправлю…
Тут её перебила 102-ая:
– Ты хочешь, чтобы и ты и я пострадали? Эта информация, про яйцеклетки, инкубационные данные может только старейшина запросить. За разглашение информации сторонним – отбраковка. Мне как-то не очень хочется на грядках пеплом лежать из-за тебя и вместе с тобой…
Тут я, иронизируя, вставил своё слово:
– Хорошая дочка была, человечная… Самое главное: честно её забраковали, справедливо, наверное… Правда?
817-ая закрыла лицо ладонями:
– Что же мне теперь можно сделать?
102-ая:
– Ничего… Приговор уже привели в исполнение. Кассета с мозгом кремирована, очищена. Тело подготавливают к перемещению.
Я спросил у 102-ой:
– Пепел к вам сюда доставят? Удобрение же.
– Да. – настроение видимо тоже испортилось.
– Можешь его отдать нам?
– Да… Такое дело, как внесение удобрений в почву не отслеживается.
– Спасибо…
Я усадил 817-ую на стул. Если бы у неё было бы человеческое тело, то сердце бы просто остановилось.
– Это не справедливо… Почему сейчас? Это ты виноват! Почему именно ты появился у меня?
– Наверное, ты забыла, что меня тебе подарили. Но я рад, что меня подарили именно тебе… Иначе меня бы точно давно обнулили. Я и сейчас в подвешенном состоянии, от твоего желания завишу…
– Я не хочу быть завтра на перемещении. Это тело отобрали у моей дочки.
– Явка обязательна. – напомнила 102-ая.
Я немного поразмыслив:
– Ну, вообще-то, это было не её тело, оно ей по наследству досталось от другой…
Наступила минута тишины и переживаний.
– Можно узнать, какое тело принадлежало ей? – спросил я у 102-ой
– Секунду… Да оно тут в теплице на работах.
– 817-ая, не хочешь взглянуть. Половина её всё ещё жива, хоть и не основная…
– Сектор 14, грядка с капустой…
Я с 817-ой пошли обратно в теплицу, дошли до сектора 14. Вот она грядка с капустой, вот она плоть и кровь 817-ой…
– Она прекрасна. – начал я: Вылитая ты…
817-ая подошла к ней, обняла, но дочка уже не человек, а только симуляция жизни. Даже никак не отреагировала.
– Я испытываю что-то. Какое-то страдание, но оно не проходит, почему-то…
Я подошёл к ней, отвёл от дочки и обнял:
– Так легче?
– Да… Немного…
– Это и есть настоящие человеческие чувства. Видимо, с тобой ещё не всё потеряно. И дочь твоя, возможно, ощутила какие-то чувства. Если у вас чувства запрещены, то вы не люди, вы самые настоящие роботы. Даже у животных есть чувства. Они заботятся о своих детях, ухаживают друг за другом.
Из здания пришла 102-ая. В руках у неё была коробочка.
– Это от 1721. Только что доставили. – протянула ёмкость 817-ой.
– Развеешь над грядкой, или всё-таки по-человечески? – покосился в её сторону я.
– Нет, не буду рассыпать… Поможешь мне?
– Конечно… Где у вас за поселением есть красивое место?
– Не знаю, я за территорией поселения не бываю.
– Ну, тогда всё равно куда идти. Нужна лопата и какая-нибудь табличка, раз уж по-человечески. Ну и может чем написать…
За поселением, за низкорослым лесом была поляна, уставленная солнечными панелями. Люди-андроиды, или как их называют местные – боты, протирали панели от пыли.
– Нет, давай подальше отойдём. – предложил я: Вон там какое-то возвышение виднеется.
Мы прошли около километра и оказались на вершине небольшой сопки, окружённой с трёх сторон лесом. Возле большого камня, цвёл небольшой куст шиповника. Пчёлы летали с цветка на цветок. Подойдя к камню, я спросил 817-ую:
– Как тебе место?
– Прекрасно. Оно всё настоящее… – потрогала она лепестки цветов: Совсем другие ощущения…
Я подошёл к 817-ой:
– Ты многое не можешь ощутить: Запах цветов, свежий ветер. Ты кроме ощущения прикосновения к чему-то не можешь ощутить боли, щекотки, возбуждения. Отдых – это не перемещение тела из точки А в точку Б, это наслаждение увиденным, услышанным, прикоснуться к чему-нибудь, находиться рядом с кем-то, чувствовать, что ты кому-то нужен, поделиться чем-то сокровенным.