Павел Сергеевич Иевлев
Дом Живых
Глава 6. Бремя судьбы
– Она спит, – Юдала упёрлась ладонью в грудь Полчека, не пуская того в келью. – Это был тяжёлый сеанс.
– Да уж я заметил, – кривится он. – Четвёртый час сижу! Вы бы хоть бар тут организовали.
– Это храм Вечны, а не твой убогий шалман.
– Шалман? Убогий? Ах… Впрочем, ты меня просто провоцируешь на скандал, да? Чтобы мы опять поругались, и я ушёл ни с чем? Это не сработает, мама.
– А жаль. Лучше бы тебе уйти ни с чем.
– Что не так с этой девушкой? Что ты раскопала?
– Что тебе следует как можно скорее посадить её на корабль в Корпору и забыть.
– Насколько всё плохо?
– Настолько, что я собираюсь пренебречь этикой лекаря и долгом птахи. Я не восстановлю ей воспоминания и не скажу, что увидела. Сеанс не удался, заклятье стёрло память полностью, какая досада.
– А что ты увидела?
– Пойдём, у стен тоже есть уши.
Полчек с Юдалой вышли из храма, поднялись на мост и встали у ограждения. Мост-над-заливом позволяет срезать путь в объезд порта, соединяя крылья образующей город подковы, и под его высокой каменной дугой проходят мачты даже самых больших кораблей. Отсюда открывается замечательный вид, что делает его любимым местом художников и самоубийц.
– Так она попала под заклятье? – спросил Полчек.
– Нет. Обычное вытеснение.
– Обычное что?
– Иногда человек видит что-то настолько ужасное, что его душа не может этого вынести. Тогда он всё забывает. Это защитный механизм, позволяющий нам не сойти с ума от горя, боли и ужаса. Никто из нас даже не догадывается, сколько всего в жизни забыл. Воспоминания вытесняются в тот чёрный подвал под разумом, где обитают терзающие нас ментальные демоны. Они медленно грызут свою тюрьму, и человек не знает, отчего ему так страшно ночами, почему его мир полон непонятной боли и по какой причине собственная жизнь валится у него из рук. Моя задача как ментапрактика – работать с этими демонами, медленно и аккуратно выводя их на свет, под действием которого они постепенно рассеиваются. Иначе они либо будут мучить человека всю жизнь, либо однажды вырвутся сами, разрушив его душу.
– И на эту судьбу ты обрекла девушку?
– К сожалению, альтернатива ещё хуже.
– Да что такого ты увидела?
– Ты не хочешь рассказать, зачем она тебе?
– Нет.
Юдала помолчала, задумчиво глядя на панораму залива.
– Я хотела соврать тебе. Так же, как ей, – призналась она после паузы. – Сказать, что ничего не вышло. Но я знаю тебя, ты не уймёшься, будешь искать способы и, в конце концов, найдёшь. Себе и ей на беду.
– Да что с ней такое, говори уже!
– Я не знаю, кто она, но её родителей убил Дебош Пустотелый.
– Сам Дебош? Лично? – поразился Полчек. – Это же всё равно что… Не знаю даже, с чем сравнить. Как если бы меня нефилим в задницу клюнула.
– Именно это событие сработало как вытесняющее, заперев её память. Всё, что мне удалось вытащить, это картинка: молодая женщина, рыдающая в углу над телом сына, лежащий в стороне в кровавой луже мужчина и стоящий над ними знаменитый капитан-андед. «Это они?» – спрашивает он. «Она и ребёнок. Наконец-то мы нашли их», – отвечает кто-то, кого не видно забившейся под кровать пятилетней девочке. «Вы хорошо замели следы, Летана, – говорит Дебош женщине. – И прожили на пятнадцать лет дольше, чем должны были. Но немёртвые не устают искать». Его костяной меч вонзается ей в грудь, и кто-то говорит: «Контракт закрыт».
– Это всё? – спросил Полчек.
– Тебе мало? Если убить кого-то нанимают самого Дебоша Пустотелого, то за этим стоит жуткая история, сынок. Кому-то было очень нужно, чтобы они умерли. Настолько, что он связался с андедами, которые никогда не отступают и не прекращают преследования.
– Сын. Вот в чём дело, – задумчиво говорит Полчек. – Всё сходится.
– Ты меня слушаешь вообще? – злится Юдала.
– Сколько лет было сыну?
– Лет пятнадцать на вид, пожалуй.
– Всё сходится! Завирушка – второй ребёнок, поэтому она так молода. И поэтому её не убили андеды. Они просто не знали, что Летана родила второй раз, и не искали девочку! Спасибо, мама, ты мне очень помогла.
– Полчек, послушай меня! Ты тащишь из норы за хвост анкхега! Кто-то не пожалел целого состояния и нанял Дебоша, чтобы убить её семью. Андеды искали беглецов пятнадцать лет и нашли – андеды всегда находят жертву. Как ты думаешь, что будет, если до них или их заказчиков дойдёт весть, что есть выжившая?
– Разумеется, контракт будет сочтён незакрытым, – отмахивается Полчек, – это и дураку понятно.
– Значит, ты хуже дурака, – качает головой Юдала. – Отправь девочку в Корпору и забудь, иначе однажды проснёшься от скрипа деревянной ноги в своей спальне.
– Ни за что. Она стоит риска.
– Да кто она такая, Полчек?
– Она бомба. Бомба, которой я взорву Дом Теней!
***
– Мне почему-то кажется, – вздыхает Завирушка, заглядывая в лицо быстро идущему Полчеку, – что вы с матерью не помирились, а ещё больше поссорились.
– Мы разошлись во мнениях о дальнейших планах и перспективах. Так бывает даже у близких людей, а мы не очень близки.
– Почему? Ведь она ваша мать.
– Она однажды сделала выбор за меня. Выбор, который я считаю ужасным. Наплевала на моё мнение. После этого мы не разговаривали двадцать лет.
– Какой ужас! Больше, чем я на свете живу! – всплёскивает руками девушка. – Жаль, что не вышло вернуть мне память. Я хотела бы помнить родителей.
– Кое-что мы узнали, – неохотно отвечает Полчек. – Твоих родителей убили пираты, один из них был на протезе, поэтому ты так боишься одноногих моряков. Скорее всего, ваш корабль был ограблен и уничтожен. Тебе повезло, что ты спаслась и попала к птахам. Этой биографии вполне достаточно, чтобы жить дальше.
– Да, вы правы, – вздыхает девушка. – Но всё же я была бы рада узнать, кто они были. Как их звали. Как звали меня. Завирушкой меня назвали в монастыре, но ведь родители дали мне какое-то имя? Обидно его никогда не услышать.
– Не так важно, как называли тебя родители. Гораздо важнее, как назовут тебя люди.
– А как меня могут назвать? – озадачилась девушка.
– Кто знает? Вдруг у тебя великая судьба?
Юная птаха замолкает и какое-то время идёт рядом с Полчеком молча. Когда они уже приближаются к Скорлупе, вдруг забегает вперёд и становится у него на пути. Драматург останавливается и выжидательно смотрит на неё с высоты своего роста.
– Господин Полчек. Вы всё-таки узнали обо мне что-то важное. Вы обещали, что расскажете. Будьте любезны сдержать слово!
– Давайте не будем беседовать на улице, юная леди. Вы сможете потерпеть до моего кабинета или будете стоять здесь и упрямиться?
– Я потерплю. Но учите, если вы не расскажете мне всё, я просто уйду! Ваша мать предлагала мне помощь, я смогу добраться до Корпоры и без вас!
– Даже так? – криво улыбнулся Полчек. – Этого следовало ожидать. Мама в своём репертуаре.
***
– Франциско!
– Да, господин?
– Подай мне вина, а этой юной леди…
– Я слышал, девушка предпочитает морковный смузий, – важно кивает гоблин. – Я попрошу мадам Спичку, она вчера внесла его в меню…
– Нет-нет-нет! – бурно запротестовала побледневшая Завирушка. – Не стоит беспокоить Спичку! Можно мне просто воды?
Когда доставивший напитки гоблин удалился, Полчек отхлебнул вина и сказал:
– Моя мать привыкла решать за других. Это часто встречается среди птах, ещё чаще – среди лекарей, почти всегда – среди адептов ментальной магии, а она – всё это разом. Однажды она решила за меня, и мы поссорились на годы, сегодня она решила за тебя, что незнание спасительно. Но я – не она, и хочу дать тебе выбор.
– Какой выбор, господин Полчек?
– Знать или не знать. Не спеши отвечать, сначала выслушай. Ты можешь выбрать незнание. Уплыть в Корпору, принять посвящение, служить людям и Вечне Нашёптанной, прожить свою жизнь хорошо или плохо, как повезёт. Это будет жизнь Завирушки – девушки без прошлого, сироты из монастыря. Ты можешь выбрать знание и принять в наследство судьбу от родителей. Как любое наследство, его можно принять только целиком, со всем имуществом, но и со всеми долгами. Ты получишь право требовать и обязанность отдавать. И, скорее всего, обременений будет куда больше, чем профита. А главное – это не пляж, где можно попробовать воду ножкой и передумать. Это прыжок в море с обрыва. Выплывешь ты или утонешь, но назад уже не вернёшься. Время решать, прыгаешь или идёшь мимо.
– Я… – начала Завирушка нерешительно.
– Ты забыл сказать, что её ждёт, Полчек, – перебил её хриплый голос.
– Спичка? – сморщился как от лимона драматург. – Успела пообщаться с мамой?
– Ненавижу слушать её голос в своей голове, – сморщила нос дварфиха, – у меня от ментальной магии зубы чешутся. Принесла тебе смузий, девочка.
– Но я ж сказала…
– …Что не хочешь меня беспокоить, Франциско сообщил. Но я всё равно шла сюда, так что никакого беспокойства. На, держи. Морковка порезана крупно, как ты любишь.
– Спасибо, госпожа Спичка, – жалобно пискнула Завирушка, принимая большой стакан.
– Пей, пей, не стесняйся! – поощрительно кивает дварфиха, и девушка, задержав дыхание, делает большой глоток.
– Очень… Вкусно… – сообщает она сдавленным голосом, жалобно глядя в ёмкость, в которой, кажется, напитка ничуть не убавилось.
– Что ты пьёшь, как воробей из лужи? Не волнуйся, я запаслась морковкой. Допьёшь – ещё сделаю. Всё равно никто, кроме тебя, это пить не хочет.
Завирушка осторожно сделала ещё глоток. Он пошёл легче первого.
– Я чего пришла-то? – продолжила дварфиха, непринуждённо усаживаясь в кресло, из которого галантно встал Полчек. – Этот мутный тип наверняка забыл тебя предупредить, что если ты пойдёшь по стопам родителей, то, скорее всего, закончишь так же.
– Господин Полчек говорит, что их убили пираты.
– Помянем, – коротко сказала Спичка и одним глотком всосала вино из бокала Полчека. – Фу, кислятина, как ты это пьёшь. Франциско!
– Да, мадам Спичка? – возник у её кресла гоблин.
– Принеси мне большую кружку эля. Из того бочонка, что под стойкой… Ну, ты знаешь.
– А мне ещё вина, – вздохнул драматург, глядя на пустой бокал.
Завирушка выпила за компанию – и за родителей. Удивительно, но напиток с каждым глотком становится лучше! Только морковка в зубах застревает.
– Дело не в пиратах как таковых, – сообщает дварфиха, – а в том, на кой мрак тебе это, девочка. История, в которую хочет втянуть тебя Полчек, началась так давно, что только приоткрой дверцу, и на тебя высыплется целая куча древних, пыльных, но от того не менее тяжёлых неприятностей.
Завирушка выпила ещё, отметив, как прекрасно выделяется в сложном букете напитка тонкая нотка морковной сладости, и удивилась, что сначала он ей так не нравился. Решительно опрокинула в рот остатки, поперхнулась, сплюнула в стакан морковь, прокашлялась и сказала:
– Я хочу быть кем-то, у кого есть история! Частью чего-то важного! Не птичкой, скачущей по ботве репы, а дочерью своих родителей! Господин Полчек! Расскажите мне всё!
***
Первый игрок:
– Мастер, а что Полчек вообще знает об этом всём?
Мастер:
– Делай проверку на историю.
*Звук катящегося кубика*
Первый игрок, что-то подсчитывая в блокноте:
– Интеллект… модификатор… выпало… Восемнадцать!
Мастер:
– Мы переносимся на двадцать пять лет назад. Блестящая столица Чела, никогда не спящий город Всеношна. Здесь правят бал лицензированное веселье, дозволенный порок и развлечения по канону. Заведует этим Дом Теней – благодетель, источник и контролёр всех искусств, получающий долю с каждого проданного билета. Среди башен и переходов этого многослойного, как торт, вытянувшегося к небу архитектурного комплекса особое место занимает «Плато Архаичного» – сросшийся в один вертикальный лабиринт конгломерат заведений на любой вкус и кошелёк. Здесь есть всё – от сияющих мрамором и золотом оперных театров «Верхнего Архаизма», билет в ложу которых стоит как упряжка мирадов с каретой, до дешёвых кабаре в квартале красных фонарей нижнего, где за пригоршню меди можно не только насладиться невзыскательным зрелищем под кружку эля, но и свести близкое знакомство с его исполнительницами.
Второй игрок, задумчиво пересыпая в ладонях кубики:
– Неплохое, судя по всему, местечко! Эх, сейчас бы туда, а не это всё…
Мастер:
– Мы оказываемся во дворце Вара Архаичного – молодого демиурга Дома Теней, истинного аристократа, красавца-полуэльфа, покровителя искусств и фактического владельца всего развлекательного бизнеса во Всеношне, что делает его также одним из самых состоятельных граждан столицы…
**
– Как добрался, Полчек? – приветствует Вар приятеля.
– Быстро, – лаконично отвечает тот. – С твоей стороны было очень любезно прислать за мной своего мирада, но и в наземных путешествиях есть своя прелесть.
– Это какая же? – весело смеётся, демонстрируя идеальные белые зубы, полуэльф.
– Дождь остаётся снаружи кареты. Не все могут похвастаться такой прекрасной телесной формой, как ты. Мои кости будут ныть неделю.
– Перестань, Полчек! Ты скрипишь, как старики в Совете. Эй, кто-нибудь! Подогретого вина моему другу! Зажгите камин!
Когда молодые люди устроились с бокалами у камина, Вар нетерпеливо спросил:
– Ну что, как моя пьеса? Ты закончил её?
– Вар, – качает головой Полчек, – это моя пьеса!
– Ты её автор, – смеётся Вар, – это не одно и то же! Я её заказал, я её оплатил, так что с точки зрения театрального бизнеса она моя. Но я прослежу, чтобы твоё имя было на афише.
– Мелким шрифтом, разумеется?
– Мельчайшим! Серым по серому. Рунами хобгоблинов. На обратной стороне.
– Иного я от тебя и не ждал! – улыбается Полчек.
– А если серьёзно, – поднимает бокал Вар, – будет просто: «Автор пьесы – Полчек из Порта Даль». Без «Кай». Извини. Ни тебе, ни мне не нужен скандал. У себя в провинции ты можешь называться, как хочешь, а здесь слишком много долгоживущих с хорошей памятью и большими связями.
– Настолько большими, чтобы напугать Вара Архаичного?
– Но-но, я не покупаюсь на дешёвые провокации, друг мой, – отмахнулся полуэльф. – Я никого не боюсь, но зачем плевать в гнездо адских ос, если можно этого не делать? Только чтобы поддержать твою смешную фронду?
– Тебе кажется смешным то, что творит Дом Теней?
– Полчек, дружище, мне кажется смешным вообще всё! Я очень весёлый и позитивный парень, ты забыл? А знаешь почему?
– Хм… дай угадаю… – почесал затылок Полчек. – Потому что у тебя до черта денег, ты красавец, в чью постель аристократки падают, как груши с веток, твои родители рулят в клане, который правит Корпорой, у тебя есть всё, что можно пожелать, и ещё немного сверх того?
– Разумеется, – смеётся Вар, – а ещё потому, что я не лезу в политику. А если бы я в неё полез, то превратился бы в унылого депрессивного зануду, копающегося в скучнейшем говне в вечном поиске заговоров против себя и Дома.
– Ты на меня намекаешь?
– Вообще-то я имел в виду отца, но ты тоже подходишь. За исключением того, что ты предпочитаешь не искать заговоры, а плести их сам. Ну как, придумал очередной способ свергнуть мой Дом и повергнуть в ничтожество меня?
– Я ничего не имею против тебя лично, Вар, – буркнул смущённо Полчек. – Но твой Дом…
– …Дал мне вот это всё! – полуэльф широким жестом обвёл роскошный интерьер малой гостиной. – За что я ему очень благодарен. И давай на этом закончим с политикой. В конце концов, мы с тобой люди искусства. Так что там пьеса?
– Вот она, – Полчек подал Вару стопку перевязанных лентой листов, покрытых мелкой вязью скорописи на Всеобщем.
– Выпей ещё подогретого вина, пока я читаю. Хочешь перекусить?
– Не отказался бы. Полёты на мирадах пробуждают аппетит. Не сразу, а когда перестаёт тошнить от высоты и скорости. И дождя в лицо.
– Не будь таким неженкой! Эй, кто-нибудь! Лёгкий ужин моему другу! – Вар развязал ленточку, щелчком пальцев зажёг магический светильник и погрузился в чтение.
***
Через час полуэльф отложил рукопись, потёр руки и взял со столика бокал.
– Ну-ка, что там тебе принесли? Филе глубинного рофа с гарниром из аартука-воителя? Доедать будешь? Тогда давай сюда, – Вар аппетитно захрустел жареными ложноножками.
– Прочитал?
– Да, сейчас… Кстати, вкусно. Зря ты не стал.
– Вар, не тяни.
– Ну, что тебе сказать, – полуэльф изящно откинулся на спинку кресла, – ты знаешь, Полчек, как я ценю твой талант.
– Начало тревожное, – покачал головой молодой драматург.
– Нет, серьёзно! Ты мраков гений! Сцены! Диалоги! Действие! Шедевр, настоящий шедевр!
– Сейчас будет «но»… – грустно улыбнулся Полчек.
– Ты прав, – кивнул Вар. – И ещё какое. Какого демона тебя вечно несёт бичевать социальные пороки? Почему обязательно надо плюнуть на фалды сюртука Дому Теней?
– Дом Теней – проклятие Альвираха…
– …И я часть его, – перебил Вар. – Я же не спорю. Дом Кай вообще запрещён, уничтожен, развеян и расточен, но это же не мешает мне с тобой общаться?
– Тебя просто забавляет идея дружить с представителем Дома, от одного упоминания которого икают четыре поколения твоих предков!
– И это тоже, – смеётся, ничуть не смутившись, полуэльф, – но для меня ты в первую очередь прекрасный драматург, который, я надеюсь, однажды всё-таки напишет нечто не только гениальное, но и пригодное для постановки.
– Это, значит, непригодное?
– Нет. Категорически. Ты пойми, Полчек, Дом Теней не только ментор сцены, но и заложник её. Мы следим за каноном, но мы же его жертвы. Я могу поставить что угодно, но в рамках «от сих до сих», потому что если позволено нарушить мне, то остальным сам нефилим велел. Не успеешь оглянуться, а вокруг хаос.
– Так, может, пусть будет хаос? – серьёзно спросил Полчек.
– Нет, – так же твёрдо ответил Вар. – Для тебя любая пьеса – это разговор о тебе. О том, что волнует Полчека Кая. О том, какой он, Полчек Кай. Что у него внутри и как он видит мир. И таков каждый талантливый автор. Но для Дома Теней пьеса – это разговор с людьми. Что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно, где их место и где наше. Зло должно быть гадким и непременно наказываться, его победы всегда подлы и неокончательны. Добро может безвинно страдать и даже гибнуть, но обязательно вызывать сочувствие и быть отомщено в финале.
– А что сегодня добро и кто зло, определяет Дом Теней?
– Это, друг мой, определяет общественный консенсус! – улыбнулся Вар. – А вот общественный консенсус определяем мы. В том числе, и через каноны сцены. Поэтому пьеса твоя гениальна, но ставить её нельзя. Она вызывает бурю эмоций, поэтому гениальна. Но не по тому поводу, поэтому ставить нельзя. Зритель не над тем плачет и не тому радуется. Кому другому я предложил бы переписать, но тебя слишком хорошо знаю.
– Я не стану!
– Вот именно. Я слышал, ты купил в Порте Даль какой-то замшелый каменный мавзолей и делаешь там театр?
– «Скорлупа» – не мавзолей! Это бывший…
– Неважно, – перебил его Вар. – Развлекайся. Я шепну кому надо, чтобы с вас не слишком строго спрашивали, но на большую сцену тебе нельзя.
– Знаешь, Вар, – с чувством сказал Полчек, – мне кажется, ты всё-таки однажды превратишься в унылого депрессивного зануду. И этот момент ближе, чем тебе кажется.
– А пока он не наступил, – подхватывает полуэльф, смеясь, – выпьем!
***
Три бокала спустя, Вар спохватился:
– Слушай, есть же отличная история, как ты любишь!
– Новая сплетня? – заинтересовался Полчек.
– Ещё дымится, как свежий мирадский навоз! На той неделе я летал к одной… В общем, не важно к кому, в Корпору, скандал был ещё в самом разгаре.
– В Корпоре каждый день новый скандал, – пожал худыми острыми плечами Полчек.
– Нет, это был очень-очень тихий скандальчик, внутренний. Но дико, дико романтичный! Будь у меня хоть кроха от твоего таланта, я бы написал великую драму! Но увы, в искусстве я не творец, а администратор. Учти – всё строго между нами, и если ты захочешь вывести это в пьесе, то даже намёка на реальных действующих лиц быть не должно!
– Заинтриговал!
– В общем, в главном семействе Дома, которое носит основную Марку, и в котором даже в сортир ходят по канону…
– Ты имеешь в виду…
– Тсс! Никаких имён! В общем, одна из дочерей-наследниц, вполне, кстати, миленькая барышня – я с ней не то чтобы знаком, но на балах перемигивался – оказалась совершенно бесталанной. Дырку на чулке магией не спрячет.
– Откуда у дочери-наследницы дырявые чулки?
– Я фигурально, не занудствуй! Просто магия иллюзий у девчонки по полным нулям – и это в главной наследной лини Дома Теней! Такая голубая кровь, что я по сравнению с ней чуть ли не бастард.
– Такое редко, но бывает, – соглашается Полчек. – Неудачное сочетание линий. Не повезло.
– Птахи сказали то же самое. Извините, мол, уважаемые родители, не судьба. Не всем потрясать Альвирах своим могуществом. Наследников у вас и других полно, а эту как-нибудь прокормите, не нищие небось. Девочка тоже, в общем, не сильно расстроилась, она в высшие сферы и не рвалась. Оттягивалась на танцульках, занималась какой-то необременительной ерундой, каталась во Всеношну на премьеры и вообще не грустила. Не все одержимы идеей сделать мир лучше, как ты, Полчек. Некоторым и так хорошо.
– Обычно они, почему-то, принадлежат к Дому Теней, – усмехнулся Полчек. – Такое вот странное совпадение.
– В общем, – не слушая его, продолжил Вар, – была девчонка как девчонка. Пока не занесло её на подготовку к Воссиянию Вечны. Сам знаешь, повозки, цветы, украшения, летающие шары, огни, фейерверки – всё это само себя не создаст. От магии иллюзий аж воздух трещит. Паломники со всего континента, толпы народу, храм сияет, жрицы блещут, красота неимоверная!
– И каждый знает, что это – великий Дом Теней, – скептически прокомментировал Полчек.
– Тем более, что это и правда он, – парирует Вар. – И вот, как в лучших пьесах классической имперской драмы, наступает кульминация. Процессия уже готова двинуться, народ волнуется и предвкушает, зажигаются небесные огни и разворачиваются воздушные картины, и вдруг раздаётся такой истошный визг, как будто кто-то в суете сел на банши. И в единый момент все иллюзии, которые выстраивали лучшие мастера Дома, делают один большой «пуф» – и исчезают!
– Серьёзно? – захохотал Полчек. – Представляю себе, какой конфуз!
– Ничего ты не представляешь, – смеётся Вар, – иллюзии создавали не один день, слой за слоем, картину за картиной, это великое произведение артистической школы! Лучшие из лучших почитали за честь внести свой штрих в общее дело! Народ за воротами волнуется, время идёт, в толпе уже начинаются нездоровые шепотки, а вместо праздничной процессии – одни голые платформы из досок, на них актёры и менестрели кто в чём. Зачем наряжаться, иллюзия всё скроет!
– Эпично, – кивает Полчек, – и как же выкрутились?
– Отвратительно, – отмахивается Вар. – На скорую руку набросали поверх какую-то туфту в цветочках, лишь бы блестело, да так и поехали. Кошмарное позорище, между нами говоря. Рад, что ты этого не видел. Но знаешь, что самое гадкое?
– Дай угадаю – никто ничего не заметил?
– Именно! Народу всё равно, что ему показывают: тончайшее и сложнейшее произведение искусства, созданное сотнями лучших мастеров, или аляповатую никчёмную дрянь золотым по алому, накиданную ремесленниками сцены за пять минут. Все были в восторге, а в газетах написали: «Дом Теней в этом году превзошёл сам себя».
– Очень поучительно, – смеётся Полчек. – Но причём тут девушка, с которой ты начал свой рассказ?
– Инцидент, как ты понимаешь, расследовали очень тщательно. Разобрали минута за минутой и шаг за шагом, кто где стоял, кто что делал, кто что видел. Результат засекретили. Официально для своих объявили, что была случайная флюктуация. Нефилимка лежала, крылышком махнула, иллюзия упала и разбилась. Тщательней, мол, в следующий раз делайте. Для всех остальных вообще сделали вид, что ничего не случилось. Народ доволен? И прекрасно. Но мои родители, как ты знаешь, входят в Совет Дома. И от них я узнал, что во всём виновата эта девушка, Летана. Оказалось, что она носительница редчайшей способности – антиморока. Никакой пользы от неё нет, ничего толкового сделать не может, но любую иллюзию эта балбеска сносит на раз, какой бы великий мастер её ни ставил.
– Ломать не строить? – веселится Полчек. Они с Варом уже приговорили третью бутылку, и вечер становится крайне непринуждённым.
– Именно! – салютует ему бокалом полуэльф. – Самое смешное, что она об этом и сама не знала. Не было случая проявить. Что там с ней случилось на параде – то ли за попу кто-то ущипнул, то ли мышь под юбку забралась, – я не знаю. Но вдруг её заклинило, и привет. Неделя работы табакси под хвост.
– Впечатляет, – соглашается Полчек, откупоривая четвёртую бутылку. – Но ты обещал романтику.
– Сейчас будет, – обещает Вар. – Итак, девочке погрозили пальцем, велели больше так не делать, да и всё. Она же не виновата, что такой уродилась. Велели избегать мышей, не даваться щипать за попу, держаться подальше от мест, где много иллюзий, а главное, ни в коем случае не заводить детей. Потому что, по мнению птах-лекариц, дети её непременно эту особенность унаследуют. И дети её детей. И их дети, и…
– Я понял, понял, – разливает вино Полчек. – Через какие-то пару тысяч лет, буквально не успеешь оглянуться, а твои могучие иллюзии сшибают щелчками уличные мальчишки.
– Вот ты смеёшься, друг, – укоризненно отвечает Вар, – а Дом мыслит именно так, тысячелетиями. В общем, плодиться и размножаться девушке запретили, а всё остальное нет. Родная же кровь, хоть и порченая. И вот тут вступает Её Величество Романтика!
– Девушка внезапно влюбилась?
– Отчего же внезапно? У неё был в разгаре роман с неким милым молодым человеком, и дело уже шло к свадьбе. Парнишка не очень родовит, поэтому невеста без способностей его не смущала. Там вообще, похоже, была настоящая Большая Любовь с больших букв БЛ. И жить бы им поживать, но выяснилось, что до свадьбы они себе ни в чём не отказывали, и Летана уже на сносях. Когда вся эта история закрутилась, она отказалась решать проблему у птахи-лекарки. Сказала: «Мой ребёнок мне дороже вашего Дома», ― и подалась в бега.
– Одна?
– Нет, с отцом ребёнка. Поженились втихаря, сели на корабль, прихватили что смогли из имущества – и только их и видели. Пока Дом спохватился, их и след простыл. С тех пор ищут. Теперь тебе достаточно романтики?
– Даже перебор, – сказал неожиданно серьёзно Полчек. – Зачем ты мне это рассказал, Вар?
– Тебе не понравилась история? – улыбается в ответ тот.
– Ты только что указал мне на то, чем можно здорово подгадить твоему дому. И не говори, что это вышло случайно.
– Я большой патриот своего Дома, – Вар уже не выглядит таким пьяным, каким казался минуту назад. – Но одно дело Дом, а другое – те, кто им управляет. И если тебе вдруг, совершенно случайно, подвернётся под руку что-то, что поможет весёлому, умному и вообще замечательному, но не имеющему никаких перспектив войти в Совет, члену Дома подвинуть кое-кого вверху пирамиды… В общем, ты знаешь, к кому обращаться.
– Ты же не любишь политику, Вар?
– Я просто не понимаю любви без взаимности, Полчек. Выпьем?
– Выпьем!
**
Первый игрок:
– Спасибо, Мастер! Отличная история.
Обращается к третьему игроку:
– Вот это, племяшка, и рассказывает мой Полчек твоей Завирушке. Надеюсь, она потрясена?
Третий игрок:
– Кажется, она снова пьяна. В стельку.
