Павел (Песах) Амнуэль
Расследования Берковича 7 (сборник)
© Песах (Павел) Амнуэль, 2014.
© Издательство «Млечный Путь», 2014.
© ООО «Остеон-Пресс», оцифровка текста, вёрстка, 2014.
Таинственное похищение
– Наташа, – сказал Беркович, – а не погулять ли нам перед сном, пока на улице ясно?
– Ты подумал о том же, что и я, – улыбнулась жена. – Если завтра начнется дождь, придется сидеть дома.
Далеко, впрочем, они не пошли. С моря тянуло сыростью, и минут через десять Беркович повернул домой. Последние дни Наташа чувствовала себя не очень хорошо, особенно по утрам; возможно, это было естественно в ее положении, но Беркович, привыкший видеть жену здоровой и всегда бодрой, хотел ей помочь, не знал – как, и оттого чувствовал себя еще более неуверенно.
Они уже миновали детскую площадку, когда на их улицу свернула полицейская машина и остановилась у противоположного дома. Берковичу узнал вышедшего из машины полицейского – это был инспектор Мизрахи, с которым старший сержант был почти не знаком – здоровались при встрече, не больше.
За рулем патрульной машины сидел Моше, с которым и сам Беркович не раз выезжал на задания.
– Моше, – спросил Беркович, подойдя, – что здесь случилось?
– Человек пропал, – охотно сообщил Моше, узнав старшего сержанта. – Поехал утром в магазин и не вернулся.
– А имя пропавшего?
– Имя… – нахмурился Моше. – А, вспомнил! Хагай Корен его зовут. Ты его знаешь?
– Пожалуй, – протянул Беркович. Он действительно помнил этого человека, жившего вдвоем с женой в квартире на втором этаже. Около шестидесяти лет, коренастый, работал водителем автобуса. Беркович познакомился с Кореном несколько месяцев назад в магазинчике, где оба покупали хлеб. Как-то они разговорились, стоя в очереди к кассе. Корен очень болезненно реагировал на политические события, о переговорах с палестинцами говорил как о национальной трагедии и был вполне искренен.
– Наташа, – сказал Беркович, – иди домой, хорошо? А я поднимусь на минуту.
В квартире Корена он застал инспектора Мизрахи, расспрашивавшего жену пропавшего Орну, женщину очень экспансивную, сыпавшую словами и восклицаниями в таком темпе, что понять хотя бы одну фразу целиком представляло большую сложность – особенно для инспектора, впервые видевшего эту женщину. Совместными усилиями удалось наконец разобраться в том, что происходило утром. Хагай поехал в Дизенгоф-центр за электрическим одеялом, поскольку ночью в квартире уже было холодно. Больше никакой информации от мужа Орна не имела. Она ждала его к обеду, а когда он не вернулся, начала обзванивать родственников и знакомых.
– Будем искать, – пообещал Мизрахи, вставая. – Как только что-нибудь узнаем, дадим знать.
– Загулял где-то, – сказал инспектор Берковичу, когда они спустились к машине. – Я передал патрульным описание. Машину пока тоже не нашли.
Беркович вернулся домой и, успокоив жену, сел перед телевизором, но думал не о передаче, а о соседе. Если он попал в аварию… Хороший человек, жаль.
На следующий день, придя на работу, Беркович первым делом поинтересовался результатом поиска – Корена так и не нашли, рано утром задействовали несколько поисковых бригад, пока безуспешно.
Занявшись изучением документов по делу торговца наркотиками Бен-Шимона, Беркович на время забыл о пропавшем соседе, вспомнил о Корене, когда спустился в кафе, где сидело несколько коллег, обсуждавших таинственное исчезновение.
– Машину нашли, – сообщил сержант, фамилии которого Беркович не знал, – на обочине в двадцати километрах от Иерусалима в сторону Гуш Эциона. Пустынное место. Есть, говорят, следы борьбы. На сидении разбросано содержимое кошелька, больших денег, кстати, нет – только документы, кредитная карточка, мелочь всякая…
– Кровь? – спросил Беркович.
– Нет, о крови я не слышал, – покачал головой сержант. – Похоже, он остановил машину по чьей-то просьбе, на него тут же напали, он и сопротивляться толком не смог.
– Ты считаешь, что это теракт? – спросил один из полицейских. – Я тоже так думаю. Хамасовцы недавно заявили, что собираются похитить солдата…
Об этом Беркович слышал по радио. Если Корен действительно попал в руки террористов, ему не позавидуешь.
Возвращаясь с работы, Беркович прошел мимо дома, где жили Корены. У дверей подъезда стояли люди, наверняка обсуждали подробности похищения. Берковичу захотелось сказать хотя бы несколько слов поддержки Орне Корен, и он поднялся на второй этаж. Хозяйка была в квартире одна; открыв Берковичу дверь, она набросилась на него с упреками в адрес полиции – уже вторые сутки, как пропал муж, и что же? Где он? Его убили? Если его убили, пусть скажут!
Беркович произносил слова утешения, что-то обещал, хотя уж от него-то вообще ничего не зависело, и несколько минут спустя покинул квартиру, испытывая ощущение, что упустил что-то важное. То ли Орна упомянула какую-то деталь, способную помочь в поисках, то ли… Нет, не вспоминалось.
Недовольный собой, Беркович вернулся домой, где его ждал ужин и Наташин рассказ о том, как на работе ей поручили сегодня новое задание. Он слушал жену рассеянно, а когда она упомянула о новом романе Марининой, купленном в русском книжном магазине, Беркович понял наконец, что его смутило, когда он сидел в гостиной Коренов. Ерунда, конечно, но, с другой стороны…
Старший сержант плохо знал инспектора Мизрахи и не представлял, как тот отреагирует, если какой-то сотрудник, да еще из другого отдела, начнет делать свои выводы и предлагать их следствию. Вовлекать в возможный конфликт собственное начальство – инспектора Хутиэли – Беркович тоже не хотел. Не придумав выхода из щекотливой ситуации, он попросил Наташу поскучать без него полчаса и, накинув куртку, отправился в дом напротив. К вечеру люди, толпившиеся у подъезда, разошлись, но зато в квартире Коренов собрались родственники и, судя по возбужденным голосам, честили на чем свет стоит и полицию, не способную найти пропавшего, и, конечно, арабов, для которых любой еврей – потенциальный объект нападения.
Когда Беркович вошел, на него набросились с вопросами и предложением немедленно организовать отряд быстрого реагирования и отправиться на территории мстить арабам.
– Да я ничего не знаю, – отбивался Беркович. – Я сосед, живу напротив, а Хагая ищут, и, я уверен, найдут, все будет в порядке.
Произнося эту ничего не значившую фразу, он смотрел на Орну Корен и, не обнаружив ожидаемой реакции, продолжил:
– Надеюсь, что Хагай не станет лезть на рожон и говорить арабам то, что он о них думает. С террористами это небезопасно.
– Небезопасно! – вкричала Орна. – Муж всегда был настоящим евреем, не то что эти нынешние. Они готовы все отдать, а Хагай каждый месяц ездил в Хеврон, молился в пещере праотцев!
– Он часто бывал на территориях? – спросил Беркович.
– Хагай работал в «Эгеде», – сообщила Орна. – Водил автобусы в поселения, он сам хотел работать на таких маршрутах. Чего только арабы не делали! Бросали камни, а в прошлом году стреляли и ранили двух пассажиров – это были дети!
– Могу представить, как на все это реагировал ваш муж, – вздохнул Беркович.
– Как может реагировать честный человек? – пожала плечами Орна. – А теперь они его похитили. Вот увидите, они знали, кого похищали – им нужен был именно Хагай, они его запомнили, они…
– Да, я понимаю, – прервал Беркович поток возмущения и, посидев еще несколько минут, вернулся домой. Наташа уже легла спать, и Беркович отправился с телефоном на кухню. Он не был уверен, что сумеет в этот поздний час получить ответ на интересовавший его вопрос. К счастью, в отделе дежурил знакомый сержант, который, выслушав коллегу, пообещал навести справки. Звонок раздался полчаса спустя.
– Борис, – сказал сержант, – ты был прав. Прочитать тебе заключение?
Записав под диктовку несколько предложений, Беркович вздохнул и, поняв, что ничего другого не остается, набрал номер инспектора Хутиэли. Тот смотрел футбол по телевизору и не сразу понял, чего хочет старший сержант. Выслушав, он вздохнул и сказал:
– Не очень убедительно. Но Баруху я сейчас позвоню, пусть примет во внимание и эту информацию.
Утром, включив радио, Беркович услышал, что полиция обнаружила похищенного вчера Хагая Корена в заброшенном доме на старой дороге из Иерусалима в Хеврон. Несчастного, видимо, пытали, потому что на лице у него много царапин, а одежда разорвана. Ему удалось еще до появления полиции освободиться от веревок, которыми его связали похитители, и сейчас Корен дает показания в участке Кирьят-Арбы, описывая в деталях события прошедшего дня.
– Могу себе представить, – хмыкнул Беркович и выключил радио.
Приехав на работу, он застал начальника за чтением протокола.
– На, почитай, – инспектор бросил Берковичу лист бумаги. – Все так, как ты сказал. Послушай, почему эта идея пришла тебе в голову? Даже Хан, исследовавший машину Корена, не нашел ничего, что противоречило бы версии похищения.
– Психология, – сказал Беркович. – Побывав днем в квартире Корена, я удивился поведению его жены. До приезда Мизрахи она смотрела телевизор и читала «Едиот ахронот» – статью о скидках в сети «Гиперколь». Только после того, как мы вошли, она стала кричать и волноваться о судьбе мужа. На стенах я увидел фотографии Хеврона, нескольких поселений, и везде Корен был на переднем плане. Я немного знал этого человека и понимал его. Впрочем, сам, конечно, я так не поступил бы. Но, в отличие от меня, Хагай уже немолод, нервная система не та… И с работы он ушел потому, что с ним произошел нервный срыв после прошлогоднего нападения на его автобус. Арабов он просто возненавидел, и кто его за это осудит?
– Хм… – сказал Хутиэли, но не стал спорить.
– Я могу себе представить, что он говорил жене, – продолжал Беркович. – «Арабы обнаглели, а мы им потакаем. Они садятся нам на шею, а мы отдаем территории. Я не могу на это смотреть!» Он действительно не мог, я ведь был с ним немного знаком. Корен разыграть собственное похищение, чтобы у Израиля появилось основание послать Арафата подальше. Наивно, конечно, но тут сложилось все: и нервный срыв, и уход на пенсию, и любовь – настоящая любовь – к Хеврону… Он там на одной фотографии снят на фоне старого полуразрушенного дома. И подпись есть – указано где сделан снимок. Вот мне и пришло в голову, что он именно там.
– Надеюсь, – сказал Хутиэли, – у инспектора Мизрахи хватит ума не привлекать Корена к ответственности. Впрочем, не уверен… Этот тип заставил-таки Баруха побегать. Кстати, Борис, на благодарность Мизрахи можешь не рассчитывать. Скорее наоборот – он тебе при случае припомнит эту помощь в расследовании.
– Как-нибудь переживу, – вздохнул Беркович.
Грибной суп
Голова у старшего сержанта Берковича с утра была тяжелой. Хотелось спать. Прошлой ночью он лег не так уж поздно – не было и двенадцати, – но сны сменяли друг друга и были нелепыми, как оправдательный приговор убийце. Хорошо, что была суббота, и можно было полежать, подождать, пока Наташа приготовит завтрак, а потом неторопливо одеться и постоять под теплым душем, разгоняя сонливость.
На завтрак Наташа приготовила тосты. Кофе тоже оказался очень вкусным, а легкий разговор доставил удовольствие. Поговорили о том, что нужно уже, пожалуй, купить коляску и освободить для детской кроватки место в углу спальни.
– Почему бы нам не съездить на природу? – спросил Беркович, когда тарелки были вымыты. – Погода хорошая и не жарко. А то потом пойдут дожди… Если хочешь, можем пригласить Збарских.
– Нет, – покачала головой Наташа. – Я не очень хорошо себя чувствую, давай лучше посидим дома. А Збарские, кстати, нас уже приглашали, я отказалась, извини. Они поехали в Президентский лес, это около Бейт-Шемеша. Говорят, там уже много грибов.
– Ах, грибы! – воскликнул Беркович, закатывая глаза. – Обожаю собирать грибы. А вот готовить – нет. И есть, кстати, тоже не люблю.
О грибах Беркович вспомнил под вечер, когда позвонил Амос Бреннер, дежуривший в оперативном отделе, и спросил, готов ли старший сержант выехать на место происшествия.
– Что случилось? – мгновенно напрягшись, спросил Беркович.
– Скорее всего, пустое дело, – успокоил его дежурный. – Пищевое отравление. Просто врачи из «Ихилова» перестраховываются.
– Почему я? – недовольно сказал старший сержант. – У меня выходной. Кто сегодня дежурит из группы следователей?
– Арик Михаэли уже в больнице, но он не понимает по-русски.
Беркович не стал спрашивать фамилии потерпевшего, и потому о том, что в больнице оказались его знакомые Збарские, он узнал лишь в приемном покое.
– Збарские? – переспросил старший сержант. – Михаэль? Ирэн?
– Оба, – сказал дежурный врач. – И еще двое. Их сын Ицик, а также Марк Вайншток, который ездил с ними по грибы. Грибами они и отравились. Михаэль скончался, остальные живы. Пока, – многозначительно добавил врач.
Збарские были давними знакомыми Наташи, когда-то они вместе учились в ульпане. Наташа время от времени болтала с Ирой Збарской, а иногда Миша Збарский, ставший за прошедшие годы хозяином крупной посреднической фирмы, звонил Берковичам и приглашал съездить на природу. «Если бы мы поехали сегодня с ними, – подумал Беркович, – то, может, и Наташа сейчас…»
О себе Беркович не подумал – он терпеть не мог грибной суп.
Поднимаясь с врачом на этаж, где лежали Ира с Ициком и ездивший со Збарскими за компанию не известный Берковичу Вайншток (о смерти Михаэля жене пока не сообщали), старший сержант спросил:
– Есть сомнения в причине смерти?
– Нет, – покачал головой врач. – Грибное отравление легко распознается. Но мы все равно обязаны были известить полицию.
– Да, я знаю. Михаэль прекрасно разбирался в грибах, – вздохнул Беркович. – Совершенно не представляю, как он мог ошибиться.
Ира Збарская лежала под капельницей, была бледна до синевы и едва шевелила губами.
– Боря… – прошептала она. – Ты пришел нас навестить? Хорошо, что вы с Наташей не поехали, а то…
– Ты сама готовила суп?
– Конечно.
– Сколько вы съели?
– Миша съел тарелку супа. Марику понравилось, и он попросил добавки. А я – только несколько ложек. И Ицик, слава Богу, тоже. Мы не очень любим грибной суп.
Пожелав Ире выздоровления, Беркович попрощался. В палаты к Ицику и Вайнштоку он заходить не стал, отправился с врачом в кабинет, где ждал сержант Михаэли, чтобы подписать документы о том, что полиция не находит причин для возбуждения уголовного дела.
В протоколе, составленном Михаэли, было написано, что Збарские приехали в лес в десять утра. В два, собрав грибы в большой полиэтиленовый пакет, они развели костер и начали готовить суп. В три трапеза была закончена, а через некоторое время все почувствовали недомогание. Решили срочно возвращаться, потому что поняли, что, скорее всего, отравились грибами. Машину вел Миша, ему было хуже всех, пришлось остановиться, и Вайншток вызвал по сотовому телефону скорую помощь. Когда приехали медики, Михаэль и семилетний Ицик были уже без сознания, Ира тоже находилась на грани, только Вайншток оказался достаточно бодрым и сумел объяснить произошедшее. Грибы, оставшиеся в пакете, были обычными маслятами, нормальными и пригодными в пищу без ограничений. Должно быть, среди всех оказалось несколько испорченных, они и попали в суп. Сделать анализ было невозможно, поскольку кастрюлю Ира помыла перед обратной дорогой, а одноразовые тарелки выбросила в мусорный бак.
– Странно, – сказал Беркович. – Вайншток, судя по словам Ирэн Збарски, съел больше остальных. Почему же…
– Бывает, – пожал плечами врач. – Одному, чтобы умереть, достаточно небольшой дозы, а на другого и лошадиная порция не действует. Кому как везет.
– Кому как везет, – повторил Беркович и отодвинул бумагу. – Знаете, я, пожалуй, поговорю с этим Вайнштоком.
Вайншток, крепкий мужчина лет сорока, тоже лежал под капельницей, но выглядел, в отличие от Иры, не таким бледным. О своем знакомстве со Збарскими и о том, что тоже был приглашен на пикник, Беркович не сказал ни слова. Он задал стандартные вопросы о том, кто собирал грибы, сколько их ушло на приготовление супа. Вайншток отвечал уверенно, рассказ его полностью совпал с тем, что Беркович услышал от Иры. Ничто не вызывало подозрений, и все таки старший сержант ощущал смутное беспокойство, появившееся еще в кабинете врача, когда он читал медицинское заключение.
– Вы все время находились вместе? – задал он неожиданный даже для самого себя вопрос. – Никуда не отходили?
Показалось ему или во взгляде Вайнштока действительно мелькнуло беспокойство?
– Нет, никуда, – сказал Вайншток. – Впрочем, если быть точным… На минуту отошел за деревья… Ну, вы понимаете…
– Да, – кивнул Беркович, – туалеты пока можно найти не в каждом лесу. Извините, поправляйтесь.
Выйдя в коридор, он минуту подумал и направился в палату, где лежала Ира.
– Кто этот Марк, с которым вы были? – спросил старший сержант.
– Он недавно появился… Старый Мишин знакомый. Ты лучше о нем у Миши спроси.
«У кого спросить?» – с тоской подумал Беркович. Он представил момент, когда Ира узнает наконец о смерти мужа, и поспешил задать следующий вопрос:
– Марк все время был с вами? Перед тем, как вы начали есть суп или сразу после этого он не уходил?
– Почему ты спрашиваешь? – удивилась Ира. – Уходил, да. Сразу после обеда. Наверное, ну, ты понимаешь… Его долго не было – полчаса, наверное. Мы даже начали кричать… Но тут Миша почувствовал себя плохо, потом Ицик…
– Поправляйся, – вздохнул Беркович.
Сержант Михаэли ожидал Берковича в холле.
– Куда отбуксировали машину Збарских? – спросил старший сержант.
– На стоянку около управления, – сообщил Михаэли.
Знакомая «субару» стояла в ближнем от въезда ряду, ключи от машины были у сторожа, Беркович забрался в салон, а потом осмотрел багажник. В полиэтиленовом мешке еще лежали десятка два грибов – на вид типичные маслята. В салоне находились вещи – сумочка Иры, дорожная сумка, чья-то куртка. То, что искал Беркович, найти было трудно, он, впрочем, и не надеялся на то, что преступник окажется неосторожен и выдаст себя какой-нибудь уликой. Впрочем, какие основания были у него считать Вайнштока преступником? Косвенные соображения, с которыми он даже не смог бы прийти к инспектору Хутиэли.
Вернувшись домой, он не сразу нашел в себе силы сообщить Наташе о трагедии. В ее положении только и нужно, что понервничать… Но Наташа хорошо знала мужа. Взгляд ее был достаточно красноречив, и Беркович – слово за слово – рассказал о том, что случилось в лесу.
– Ты думаешь, что это Марк? – спросила Наташа.
– Я вроде бы не дал тебе повода… – начал Беркович.
– Дал, – отрезала Наташа. – Ты так думаешь. И ты прав.
– Что? – поразился Беркович. – Ты-то почему так решила?
– Видишь ли, я знаю, что произошло между Мишей и этим…
– Откуда? Даже Ира не знает!
– Знает. Просто говорить не хочет. Она ведь мне и рассказала…
– Так, – сказал Беркович. – То, что ты скажешь, может оказаться важным для следствия, я запишу это на диктофон, а потом, если будет нужно, ты дашь официальные показания.
Утром в воскресенье, приехав в управление, он сидел напротив инспектора Хутиэли и во второй раз слушал запись. Вайншток и Збарский познакомились восемь лет назад – еще в России. Вайншток был удачливым бизнесменом – много таких развелось в начале девяностых. А Збарский мало что смыслил в бизнесе, но умел работать с людьми. Он стал у Вайнштока менеджером и узнал о том, каким путем приобрел его работодатель свое состояние. Збарский боготворил Иру и ничего от нее не скрывал, поэтому жена узнала о планах мужа. Михаил начал шантажировать хозяина, Ира была против, тем более, что это становилось опасным, а муж не хотел остановитья. В Москве стали происходить заказные убийства, и Ира боялась даже не столько за мужа, сколько за маленького сына. Она-то и уговорила Михаила репатриироваться – как раз во-время, когда фирма Вайнштока потеряла уйму денег во время первого «черного вторника».
Кто ж знал, что Марк и Михаил встретятся в Израиле? Вроде бы другая жизнь, другие отношения, все новое. Но Миша знал, видимо, о Марке такое, что позволяло ему и в Израиле тянуть с бывшего хозяина деньги. Ира рассказала об этом Наташе, взяв с нее слово ничего не говорить Борису. Только полицию не хватало вмешивать в их сложные отношения! Ира была уверена, что найдет выход.
Но первым его нашел Вайншток.
– Это мотив, – сказал Хутиэли. – А способ? Он ведь и сам ел суп – даже больше, чем другие.
– Поев, он ушел в лес и не появлялся почти полчаса, хотя и утверждает, что отсутствовал не больше минуты, – сказал Беркович. – Я спрашивал у Хана, он говорит, что грибной яд можно нейтрализовать, если сразу после его употребления принять сильное рвотное. Так и поступил Вайншток.
– Почему ты в этом уверен?
– Вот повторные анализы. Я не специалист, но палатный врач утверждает, что вместе с ядом или сразу после Вайншток действительно принял необходимые меры… Хан с этим выводом согласен.
– Почему это не обнаружили сразу? – нахмурился Хутиэли.
– Обычная нерасторопность! Привезли людей с отравлениями, сделали все, что необходимо, один умер, остальные выжили, кто думал о том, что нужно сделать полный анализ крови?
– Неужели Вайншток хотел смерти и женщины с мальчиком?
– Не думаю. Ирэн не любит грибной суп, она съела несколько ложек за компанию, Ицику тоже налили немного… А мужчины налегали. Под водочку…
– Грибы нужно покупать в банках, – сказал Хутиэли. – Что за нелепое занятие – собирать их в лесу? Странные вы люди…
