Павел Павлович Гусев
Верность
По дороге они говорили о родителях, о том, что в будущем Соня хотела бы стать поваром, а Женя – хорошим краснодеревщиком; что она работает сутками, а сегодня у неё выходной, и она может гулять долго. А обе собаки спокойно шли впереди, словно тоже беседовали. В госпитале врачи тщательно обследовали Женю и даже обрадовали: сказали, что есть улучшения.
В военкомат Женя попал в конце дня. Там ему дали пенсию по инвалидности.
А Соня затем предложила:
– Женя, зайдём ко мне? До твоего дома далеко, а мой рядом. А потом я тебя провожу.
Женя обрадовался, что не пришлось прощаться и что они так незаметно перешли на «ты».
Войдя в дом Сони, собаки улеглись у порога. Мама Сони засуетилась. Знакомясь с гостем, она поняла, что он тоже незрячий, и стала собирать всё для чая: чашки, блюдца, ложечки, – она знала, что где лежит, словно всё видела. Соня помогала. Уже после чаепития мать Сони предложила Жене:
– Ты заходи к нам, сынок! – и поцеловала его перед уходом, как родного.
Оставив Джулю дома, Соня пошла провожать Женю. И почему-то молчала. Да и Женя не говорил ничего. Когда они пришли к Жене, их встретили его соседки.
– Здравствуйте! – сказала им Соня.
Но ответа не получила. А то, что увидела она в комнате Жени – голые стены и матрас с табуреткой, – её поразило и напугало.
– Женечка, а можно я у тебя немножко приберусь? – спросила Соня. – А завтра договорюсь с заведующим столовой: занесут тебе списанный стол и стул. Все повеселее будет!
Женя, почувствовав доброту и участие Сони и её мамы, давно ему неведомые, даже как-то обмяк и сел на матрас.
– Ну, вот ещё, расслабляться не надо! – подбадривая его, вздохнула Соня. Присела рядом и поцеловала в щёку. Тут подошла собака и лизнула Женю в другую щёку. Это их рассмешило.
– Завтра я приду, – пообещала Соня.
На следующий день днём к Жене пришёл бригадир и с ходу радостно воскликнул:
– Пойдём, Женя, костюмчик покупать!
– А мне ещё пенсия не пришла, – ответил он.
– Тебе подъемные дали! Сейчас оденем тебя с головы до ног всем на зависть!
И они пошагали по магазинам. Первым делом купили обувь, потом рубашки, галстук. Подобрали костюм, чёрный в серую полосочку. Соня долго обнюхивала Женю в обновке и, убедившись, что этот красавец – её хозяин, ухватила коробку с его поношенной солдатской одеждой и гордо понесла в сторону столовой. Они втроём вошли. И бригадир с удивлением увидел, как к Жене подбежала официантка, поцеловала его, усадила за столик и пристроила рядом собачку.
Бригадир торжественно произнёс:
– Встречают как жениха!
Женя и Соня зарделись. Видно, в точку попал. И правда, через неделю Женя с Соней поженились. А директор завода, как и обещал, обставил комнату Жени мебелью.
В ней и сыграли свадьбу. На видном месте сидели Женя и Соня. С одной стороны от них – мама Сони, а с другой восседали на стульях две собаки. Гостей было много, так что за столом не осталось свободного места. Тамадой был заведующий столовой. Когда он провозгласил «Горько!», Женя счастливо сказал:
– Соня, а я тебя вижу!
А соседки, угощаясь подаренным тортом, Жене завидовали: «Везёт же некоторым!»
Грелка
Савин, военнослужащий пограничных войск, был поощрён отпуском за проявленную смекалку во время службы. Соратники на заставе ему завидовали. А он говорил: «На границе много есть возможностей проявить себя!» И то, что случилось с ним, для него было обычным делом.
Все началось с того дня, когда, будучи дежурным по заставе, он увидел идущего мимо него чертыхающегося старшину и поинтересовался:
– Товарищ старшина, что случилось?
– Да мыши, пропади они пропадом, в амбаре мешки с крупой прогрызли! Непорядок устроили!
– А вы кошку заведите, – посоветовал Савин.
Старшина посмотрел на него так, словно и сам давно об этом знает, и ответил:
– Не положено им тут находиться!
Потом постоял, подумал и добавил:
– Да-а, и потом на такой высоте и ежа редко увидишь, а у местных горцев отродясь не было кошек.
На этом разговор закончился.
А утром на следующий день Савин с напарником, получив приказ от начальника заставы, пошли в тыл – проверить обстановку. Заодно решили заглянуть к соседям-горцам, узнать что-нибудь о кошках. Сакли горцев ютились возле скал или на маленьких равнинах и находились далеко друг от друга.
Подойдя к ближнему жилищу, они услышали странный гул и, прибавив шагу, увидели раскатившиеся брёвна. А возле незаконченного строения бегали женщины и что-то кричали. Заметив пограничников, женщины теперь и не знали, что делать: то ли лица закрывать, то ли брёвна поднимать, что, впрочем, было им не под силу.
Савин сразу сообразил: под брёвнами кто-то есть. И пограничники стали их раскидывать. Скоро увидели местного – Хасана. Они знали его, он не раз привозил на заставу нужные вещи на ослике.
Хасан лежал без движения, биение сердца не прослушивалось. Савин был знаком с оказанием первой медицинской помощи и стал делать искусственное дыхание. Женщины собрались вокруг и вопили. Когда Хасан открыл глаза, народу уже было не счесть сколько. Мужчины занесли его в саклю, положили на топчан, и Хасан что-то даже сказал. Савин понял, что с пострадавшим всё теперь будет в порядке, и они с напарником пошли дальше. В положенное время они вернулись на заставу, и Савин доложил начальнику о происшествии.
Вскоре пришла телеграмма, в которой было написано, что врач, который позже обследовал Хасана, похвалил Савина за оказанную профессиональную помощь. А через неделю пришёл приказ: дать Савину десять дней отпуска. И он, счастливый, поехал домой.
Поощрительные денёчки пролетели быстро. Савин повидался с родителями, а также друзьями, которым тоже предстояла служба в армии, и ему приходилось рассказывать о том, что он видел за год своего пребывания на заставе. А потом друзья пошли провожать Савина обратно на службу.
На вокзале, сидя на лавочке в ожидании поезда, все услышали под ней громкое мяуканье. Это оказался жалкий, пушистый, трясущийся от страха котёнок. И тут Савин вспомнил разговор со старшиной.
Он положил котёнка в фуражку, попросил друзей купить три пакета молока и весело сказал:
– Повезу его на заставу, тоже будет служить!
Друзья, смеясь, восприняли это как шутку, но, когда поезд тронулся, Савин долго показывал котёнка в окне. А в вагоне попросил блюдце у проводницы и напоил его молоком, которое тот с жадностью вылакал и, мурлыкая, крепко заснул в фуражке.
Так прошли ночь и день. Пушистик ни разу не промяукал, а к вечеру Савин доехал до пункта назначения. Теперь стояла задача: как везти котёнка дальше? Если положить за пазуху, любой офицер остановит. А за нарушение формы Савин получит взыскание и, что ещё хуже, могут заставить малыша бросить.
А у Савина был маленький чемоданчик, в котором находилось сменное бельё, туалетные принадлежности и бритва. И тогда Савин сбоку, в самом низу, ножом проделал дырку и на мягкое полотенчико положил котёнка.
Удивительно, но тот молчал и только высунул свой любопытный розовый носик в дырку.
Машина, что должна была везти Савина на заставу, уже ждала его с попутчиками-пограничниками. Он запрыгнул в кузов. Добрались до комендатуры только к ночи.
Савин доложил о прибытии дежурному, а потом вытащил котёнка из чемодана, напоил, накормил котлетой из солдатской столовой и выгулял. Пушистик никуда не убегал, ходил следом. Рано утром Савин с чемоданчиком, где снова был котёнок, и с попутчиком – молодым солдатом – отправился на заставу.
По пути на заставу Савин и солдат проходили мимо сакли Хасана. Тот стоял возле нового сруба. А заметив Савина, бросился навстречу.
– Здравствуй! – заговорил он. – Спасибо, что спас меня! Заходи в гости. Отдохни. А потом я тебе ослика дам, налегке поднимешься на заставу!
– Да я не один, нас трое, ослик всех не выдержит! – пошутил Савин.
Хасан удивлённо огляделся:
– А кто тут ещё?
И ему показали котёнка. Хасан его погладил и что-то громко крикнул. Прибежала его дочь. Она держала в руках трехлитровую бутыль с козьим молоком. Разлила по плошкам, раздала всем, и пушистику тоже. А пока котёнок пил, не переставая его гладила. Хасан вдруг проговорил:
– Будет ещё такой, мне подари!
– От этой кошечки – никого не будет! – улыбаясь, ответил Савин. – Кота нет!
И, смеясь, он с напарником двинулся на заставу. По прибытии Савин сразу хотел пойти к начальнику, но тут подошёл старшина и проговорил:
– Все уже всё знают, из комендатуры сообщили! Ну, показывай хвостатого!
Раскрыв чемоданчик, они увидели, что котёнок спит.
– Ну и ну! – протянул Старшина. – Теперь надо ему имя подыскать!
– Потом придумаем, – ответил Савин и, переложив пушистого в фуражку, отнёс в казарму и положил фуражку с котёнком на тумбочку – на обозрение всем пограничникам.
А пушистик проснулся, потянулся, понюхал фуражку и, убедившись, что это его обитель, опять задремал.
Но тут вошёл начальник заставы и прочеканил:
– Чтоб я на тумбочке этого не видел! Соблюдайте порядок! – и ушёл.
Савин положил котёнка в фуражке под кровать. От глаз старшины невозможно было что-то скрыть, и он принёс Савину другую фуражку, кем-то ношенную.
И с этого дня мышей не стало видно. А котёнок рос не по дням, а по часам и вымахал в большую кошечку с мягкой шёрсткой. Но имя ей так и не придумали, и все звали её просто: «Кис-кис!».
Куда бы кошка ни уходила, она всегда возвращалась и укладывалась в фуражку под кроватью. Летом приходила реже, а зимой чаще. Прыгала на Савина, отдыхающего после тяжёлого дня, и громко мурлыкала. А ему от этого становилось как-то легче.
Однажды в осеннюю сырую погоду у соседа Савина по койке заныло колено. Кошка это почувствовала, улеглась ему на ногу, прижалась своей тёплой шёрсткой и грела, пока не прошла боль. И тогда пограничники дали ей имя Грелка. Кошка с удовольствием на него отзывалась и всегда приходила к тем, кого требовалось полечить. Некоторым пограничникам приходилось даже ждать очереди.
Как-то на заставу в солнечную погоду пришёл Хасан с небольшой корзинкой, подошёл к старшине и, что-то ему сказав, передал корзинку и удалился. С этого дня Грелка куда-то пропала. Её не было на заставе почти всё лето.
А однажды начальник заставы решил провести занятия с пограничниками. Он скомандовал:
– Построиться в шеренгу!
Савин оказался последним в ряду, и тут у его ног неожиданно появилась Грелка. А за ней – кот-красавец и пять маленьких котят, похожих на маму.
И тут кто-то в шеренге произнёс:
– Теперь на всех пограничников хватит грелок!
Начальник заставы со старшиной никогда так не смеялись!
Дочь майора
Мой знакомый майор с семьёй имел квартиру в городе. Сам он служил на границе, порою брал с собой жену. Родители майора жили в этом же городе и воспитывали его дочку. Дали ей хорошее образование и хотели, чтобы она по традиции вышла замуж за военного – так у них в семье повелось. А внучка, общаясь с курсантами военного училища, ходила к ним на балы и справляла с ними праздники. Поэтому и родители так же решили:
– Муж у неё будет военный.
А она как-то пришла домой со штатским молодым человеком, небольшого роста, и с порога родителям говорит:
– Папа, мама, это мой жених!
Мама почему-то обрадовалась. Наверно, оттого, что дочери не придётся разъезжать часто по заставам. А папе он, видно, не понравился, и он сказал:
– Ну что, зятёк, будем знакомы! Я папа твоей невесты, моей дочери Валентины. Семён Семёнович, майор. Скоро буду полковником. Ну, а ты кто?
– А я труженик, для всей страны! – весело ответил тот, – И ничем не примечателен. А зовут меня Ваня.
Майора это ещё больше расстроило. Но свадьбу все же скоро сыграли. Хорошая свадьба получилась: все пили, пели и плясали.
Но вскоре у Вани начались командировки. Были они редко, но долгие, и этим раздражали семью. Майор тоже часто отсутствовал, но все хотя бы знали: он охраняет рубежи нашей родины, а что делал Ваня, никто не знал.
А Ваня заверял:
– У меня работа такая… даже не знаю, как сказать, – и улыбался, словно насмехаясь над майором.
«Видно, я никогда с ним не налажу отношения», – переживал тот.
Однажды майор в очередной раз побыл дома, проведал жену, дочь и снова отправился на службу.
Прибыв на заставу, он спросил своего заместителя, капитана:
– Происшествия были?
– Да, задержали двоих нарушителей – вооружённых и с наркотиками. А ещё пришла секретная телеграмма: завтра в квадрате «Е» на границе в девятнадцать часов надо встретить человека. Там лесной массив, и как бы пограничники, не зная, кто идёт, ненароком его не пристрелили.
– Я сам пойду, со старшиной, – ответил майор.
В нужное время майор с напарником был у контрольно-следовой полосы. И вот неожиданно с территории сопредельного государства к ним вышел человек – с густой бородкой, с вещмешком за спиной. Подошёл поближе и, улыбаясь, сказал:
– Ну что же, папа, неужели вы меня не узнаёте?!
– Ваня! – воскликнул от неожиданности майор. – Так вот ты какой труженик для всей страны – разведчик!
И они обнялись, похлопывая друг друга по плечам.
На заставе Ваню ждала машина, и он быстро уехал.
Прошло какое-то время, и майор поехал домой в отпуск. Все как раз собирались отметить годовщину свадьбы. Майор приехал, обнял зятя, дочь и торжественно произнёс:
– Желаю крепкой и долгой совместной жизни нашим молодым и продолжения нашей военной династии! Горько!
Ваня улыбнулся, а Валентина недоумённо смотрела на отца. А он всё знал, да сказать не мог.
И тут в детской малыш, лёжа в кроватке, произнёс своё первое слово:
– Ага-а!
Стресс
Капитан Трифонов, прослужив нёсколько лет в штабе пограничного округа, попросил командующего, чтобы его перевели служить на заставу. И вскоре, оказавшись там, он, довольный, произнёс:
– Вот моё призвание: границу охранять, чтоб враг на Родину не проник!
Он знал по имени каждого солдата и верил: на каждого из них можно положиться в случае опасности. А больше всего ему нравилось, когда он шёл на охрану границы с ефрейтором-кинологом и служебной собакой по кличке Ася. И каждый раз, проверяя казармы доверенных ему пограничников – всё ли в порядке, – не забывал зайти в псарню и навестить Асю.
Она радостно спешила ему навстречу, просила, чтобы он её погладил и дал сахарку или сухарик. А ефрейтор удивлённо говорил:
– Товарищ капитан, собака слушается вас лучше, чем меня!
С личной жизнью у Трифонова тоже было всё в порядке. Ещё будучи в округе, он договорился с невестой, что как только приедет в отпуск, они поженятся и станут жить либо вместе в комендатуре, либо жена будет к нему приезжать. Трифонов ей об этом напоминал в письмах, но она почему-то отмалчивалась.
Однажды Трифонов с напарником и Асей пошёл в очередной дозор. На пути было ущелье с бушующей горной рекой. Один её берег был нашей территорией, а противоположный – уже территорией сопредельного государства. Темнело. Но это не тревожило ни капитана, ни кинолога – они знали тропу. Река шумела, и тут Ася застыла и заворчала.
«И что она может услышать в этом грохоте?» – одновременно подумали капитан и ефрейтор и залегли.
Но вот они увидели приближающуюся резиновую лодку, а затем голову и торс человека. Он двигался, толкая перед собой лодку, и вскоре вышел из реки, оказавшись двухметровым детиной. Ася мгновенно вцепилась ему в бок. Тот завалился на берег, капитан ему крикнул: «Руки назад!», а ефрейтор надел нарушителю наручники.
Лодка же перевернулась и поплыла, подскакивая на волнах. Груз то тонул, то появлялся, двигаясь за ней. Капитан сначала опрометью бросился бежать по берегу, чтобы опередить груз, а затем бросился за ним в реку. Тюк оказался огромным, и сладить с ним в быстром течении было тяжело. Он то перепрыгивал через валуны, то застревал между ними, и приходилось что есть силы его тащить. Наконец Трифонов обессиленно выволок груз на берег.
Тем временем солнце скрылось за горами, и стало совсем темно. Трифонов вдруг почувствовал, что кто-то помогает ему, – это оказалась Ася. Ухватив тюк за угол, она потащила его от реки, чтобы не смыло волной. И, наверное, порвала его, потому что капитан почувствовал под руками какой-то порошок.
Скоро прибыл наряд пограничников. Перевязали тюк, чтобы из него ничего не высыпалось, подхватили Трифонова, который не в силах был идти: он не то много сил потратил, выволакивая тюк, не то порошок так подействовал. А собака шла с ефрейтором и тоже пошатывалась. Нарушитель сам нёс огромный груз до самой заставы, а там был отправлен со своим тюком по инстанциям.
С этого дня у капитана и Аси появилась странная простуда: он стал кашлять, а она чихать. И Трифонова отправили в госпиталь в пограничный округ. Там у него обнаружили сильное отравление наркотиком, который привёл к нарушению в нервной системе организма.
Его лечили, но меньше он кашлять не стал.
Врач его успокоил:
– Со временем пройдет!
А командующий сказал:
– Видно, ты, капитан, служить на границе не сможешь. В секрет пойдёшь, закашляешься – и тебя обнаружат. А если в штабе работать, то сослуживцам сосредоточиться не дашь. Дадим тебе хорошую характеристику и поезжай домой. А как поправишься, на службу опять возьмём.
Капитан, конечно, расстроился. Жизнь только наладилась, а тут всё начинай сначала. Получив билет и деньги на временное проживание, он не спеша пошёл к полуторке, отправляющейся в город. Проходя мимо загона, где тихо лежали собаки, Трифонов увидел Асю.
– Ася-я! – позвал он её.
Она вначале чихнула, а потом, подпрыгнув, рванулась к нему и стала лизать протянутые через решётку руки.
– Почему она здесь? – спросил капитан у подошедшего солдата.
– Да их всех списали. Непригодные к службе! – махнул тот рукой.
– А можно её взять?
– Да берите, она всё равно списанная!
Солдат дал ему ошейник и поводок, и Ася пошла рядом с Трифоновым, продолжая чихать. В кабину машины он не стал садиться, а расположился с собакой в кузове на скамейке. И они поехали.
Всю дорогу Трифонов придерживал Асю за ошейник, а она, похоже, была этим довольна.
На вокзале оказалось, что расписание изменилось и поезд отправляется поздно вечером. Тогда капитан решил ехать на автобусе дальнего следования. Подошёл к водителю. Тот собаку взять не захотел.
– Я тебе заплачу как за место! – уговаривал его Трифонов.
– За двойное! – согласился тогда водитель.
И автобус, заполненный баулами, сумками и предметами разной утвари, приобретёнными за границей, тронулся в путь.
Ася лежала на полу между кресел – на сиденьях расположиться не могла, мешали подлокотники. Но её, видно, это устраивало. Она спокойно находилась у ног капитана, то и дело чихая, а он покашливал – к неудовольствию пассажиров.
В какой-то момент автобус остановил гаишник. Водитель открыл дверь в салон. Гаишник вошёл, а следом из стоявшей рядом легковой машины выбежал мужчина в штатском и, выхватив пистолет и сорвав с головы одного из пассажиров шляпу, угрожающе закричал:
– Все деньги сюда!
Капитан закашлялся. Штатский навёл на него пистолет и произнёс:
– Давай-ка, служивый, выкладывай свои отпускные!
Трифонову стало обидно: «Там, на границе, явно был враг, его задерживали или уничтожали, чтобы Родине не навредил. А тут кто-то спокойно ходит и грабит!» И он скомандовал:
– Ася, взять!
Та вмиг прыгнула на опешившего бандита, ухватив его пастью за кисть руки. Пистолет вылетел, и капитан поймал его. Гаишник двинулся было на него, но Трифонов выстрелил вверх и приказал:
– Ложитесь оба. Не то буду стрелять на поражение!
Но тут из машины выбежал человек с автоматом. Капитан резко сказал водителю:
– Как только он будет входить в дверь, прижми его ногу и поезжай на полной скорости!
Тот так и сделал. Бандит с прижатой ногой начал строчить из автомата, а водитель, нажав на газ, поволок его по шоссе. Бандит завопил и бросил оружие.
Скоро их нагнал милицейский пикап:
– Мы услышали выстрелы и примчались. Давно искали этих бандюг, а ты их изловил – молодец! – похвалили они капитана. – Иди к нам служить с собакой!
– Да меня списали… Я кашляю, а Ася чихает, – смеясь, ответил он.
– А это на нашей службе не помеха!
И тут вдруг подошла цыганка – пассажирка автобуса – и говорит:
– Твоя болезнь пройдёт. Сразу после большого стресса.
Водитель вернул капитану деньги за лишнее место, и автобус тронулся. И хотя Трифонов с Асей продолжали кашлять и чихать всю дорогу, больше никто не выражал недовольства.
Когда автобус прибыл к месту назначения, был уже вечер. До дома нужно было ещё добираться за город, а невеста Трифонова жила неподалёку. И он решил обрадовать её своим неожиданным приездом, а заодно и Асю покормить.
Дверь открыла невеста капитана – Жанна. На её лице мелькнула радость, но заметив, что он с какой-то чихающей собакой, а сам кашляет, она удивлённо спросила:
– Олежек, а зачем тебе эта дворняжка, у тебя от неё аллергия. Выпусти её и заходи!
Подошла мама Жанны и тоже заявила:
– Никаких блохастых в доме!
– Дайте хотя бы собачке попить! – попросил Трифонов.
– Чашку марать незачем! – категорически отказала родительница.
И тут капитана обуяла злость – ещё сильнее, чем при встрече с бандитами.
– Одна цыганка мне сказала: пройдёт заболевание после стресса. Вот он и случился! Видно, обманула она меня, – и Трифонов, развернувшись, пошёл прочь, ещё сильнее кашляя.
На улице он долго ловил такси, а когда всё же поймал, то водитель потребовал оплатить и обратный путь, так как глубокой ночью пассажиров мало. Подъехав к дому, Трифонов расплатился с таксистом, посмотрел, сколько осталось ещё денег, чтобы завтра купить продукты и обязательно мясо для Аси.
На звук открываемой двери вышел сосед:
– Олег! – радостно воскликнул он. – Прибыл! А твои родители на заработки поехали, пустой холодильник оставили. Ну не беда, сейчас я всё принесу.
Скоро на столе был горячий чай и бутерброды. А Асе достался вермишелевый суп с кусочком мяса.
В разговоре сосед, который работал в универмаге, узнав, что собака розыскная, ему пожаловался:
– У нас в магазине пропадают вещи: шубы, пальто. Милиция была, но воришку так и не нашли. А нам приходится из своего кармана расплачиваться. Помог бы!
– Вот и спрос на мою Асю! – обрадовался Трифонов.
На следующий день, закупив на оставшиеся деньги продукты и положив их в холодильник, он вздохнул:
– Да-а, дороговато мясо для собачки… Ну, ничего, выкрутимся!
Вечером после закрытия универмага его с собакой одних оставили на ночь. Помещение едва освещалось. Ася куда-то пропала, но капитан не переживал: знал, что она придёт. И она пришла, держа в пасти большой батон копчёной духовитой колбасы. Собака никогда без разрешения ничего не брала, а тут, видно, почувствовала: надо хозяина подкормить.
Трифонов взял колбасу, налил стакан воды и, прихлебывая, с аппетитом съел. Ася не подавала виду, что тоже хочет, – видно, была сыта. Только чихала. А Трифонов ей подкашливал.
Магазин был большой: там продавались и продукты, и промтовары, и одежда. И вот перед открытием Трифонов решил его проверить. Ася шла медленно, осторожно, это происходило с ней, когда что-то её тревожило. В самом конце магазина она остановилась возле закрытой двери и тихо зарычала.
Трифонов резко ударил по двери, и та распахнулась. Это была кладовка, а в ней оказался уборщик. Он держал шубу. Ждал, видно, открытия магазина, чтобы выйти незамеченным.
Трифонова и Асю поблагодарили, дали им денежную премию, но за колбасу вычли.
В тот день капитан долго гулял с Асей. А когда вернулся домой, то увидел рядом с сидящим на скамейке соседом девушку в милицейской форме. Она приятно улыбалась.
Ася её обнюхала и почему-то радостно завиляла хвостом.
– А я вас жду! – девушка встала со скамейки. – Я служу в милиции кинологом, и наше руководство приглашает вас работать у нас. О вас тут целая статья! – И протянула Трифонову газету. Он закашлялся, и собака зачихала.
– И когда это журналист меня запечатлел? Я вроде человек внимательный! – недоумевал капитан.
Девушка засмеялась и, казалось, не замечала ни кашля, ни чихания.
– Давайте познакомимся. Я Лиля, – откланялась она.
– А я уже и забыл, как меня звать! Вроде Олег, – тоже смеясь, ответил Трифонов.
И он стал работать в милиции. Ася подружилась с Джоном, у которого хозяйкой была Лиля. И казалось, что это они скрепили дружбу своих хозяев, которые теперь не разлучались и даже подумывали о совместной жизни.
В День пограничника Трифонов решил устроить застолье и пригласил Лилю. Ася, увидев, что хозяин, взяв тарелки, подаренные подружкой, стал расставлять их на столе, поняла, что к ним придут гости, которые нравятся ей, и стала радостно поскуливать. Олег достал яблоки, груши, виноград и хотел было поставить вино и рюмки, как дверь открылась и вошли Жанна с мамой, которая с порога произнесла:
– Мы пришли поздравить тебя с праздником – Днём пограничника. Хотим остаться друзьями. Смотрю, у тебя и стол к месту!
Трифонов оторопел от такой наглости и не мог даже ничего сказать. А Ася громко заворчала. Никогда она так гостей не встречала.
– Мне стул даже не предложил! – разозлилась мать Жанны. – Стоит как истукан! – И обратилась к дочери: – Тебе ухажёр нужен культурный!
И они, как быстро вошли, так и вышли. А Олег и Ася так и остались стоять, оторопев. Такими их и застала Лиля. Джон, виляя хвостом, подошёл к Асе и гавкнул. Трифонов пришёл в себя и стал оправдываться:
– Извини, не успел накрыть стол!
– Ничего, мы сейчас вдвоём быстро управимся! – и, посмотрев внимательно на Олега и Асю, радостно сообщила: – А вы ни разу не кашлянули и не чихнули!
«Видно, у нас произошёл самый настоящий стресс! – подумал Трифонов. – Правильно всё же цыганка предсказала!».
