Павел Алексеев
Голодный
Ожиревшая сущность походила на червя, который принялся глодать себя. Я не мог оторвать взгляда от холодящих глаз, усыпавших всё тело мученика чертовских прихотей. Монстр насыщался личной плотью, голодно вгрызаясь острыми зубами в кожу. Издавая хриплое мычание и звуки хищного триумфа над собой, оно пускало кровь, как сок минувшей жизни. Слюнные выделения тянулись из широкой пасти, пропитывали постельное бельё, блестели, как льняное масло. Существо, выродившееся из Виталика, было чем-то далёким, запредельным кошмаром, который вселял в остатки моего сознания вселенскую панику, уничтожающую крохи самообладания.
Я в немом оцепенении, с титаническим трудом перебарывая себя, отступил назад. Та тварь, упоённая собой, не выглядела агрессивной, но и добротой не награждала. Она таилась потусторонним зверем, оставив собственную плоть.
С очередным шагом я почувствовал, как жар от печи взметнулся по моей спине. Я, будто управляемый неведомыми силами, пригнулся, не отводя от монстра взгляда, и медленно открыл дверцу топки. Облачив ладонь в рукав куртки, я схватил первую попавшуюся лучину и бросил на кровать, где находилась нежить. Огонь принялся растекаться по обрывкам ткани и постельному белью, а через миг окольцевал сущность незнакомой мне породы. Пронзительный визг заставил меня отойти к выходу. Я наблюдал за тварью, не способной противостоять напасти. Она, охваченная пламенем, в смятении орала, но старалась заглушить неиссякаемую боль потугами убить в себе голод, с остервенелой хваткой цеплялась за собственные отростки, вырывала их и пожирала.
Огонь сполз на пол и поднимался по стенам. Вскоре вся комната спряталась в дыму, а жар, застивший пространство, не позволял свободно дышать и видеть. Во мне бушевали душераздирающие крики, пытались вырваться наружу, но я держался. Из глаз полились горячие слёзы, а в груди запекло от той боли, с которой я смотрел на медленную гибель родного мне человека. Необъятный ужас овладел мной и заставил бежать как можно дальше. Я покинул дом и уехал на машине за город, спрятался в лесу, там, где меня никто не найдёт. Надеюсь на это.
Остановившись, я вынул из кармана куртки безымянный пузырёк, стенки которого изнутри были окрашены чёрной массой. Через эту грязь пробивалась пустота. Да, лекарство было во мне, до последней капли. Я испытывал опустошение и лёгкость. Вероятно, то же самое переживал Виталик, когда принял препарат в первый раз. Мне не хотелось ждать, мечталось похудеть, лишиться этого мерзкого обличия. За обедом я вылил жидкость в рот и запил водой, минуя все правила приёма.
Кажется, сейчас во мне бушует первобытный голод. Как тошнотворно и приятно, внутри что-то колышется, живёт и просит пищи, я будто таю. Мне становится легко и в то же время жутко. Жутко оттого, что мне придётся пережить. Вероятно, я схожу с ума, лишаюсь дара речи и способности видеть мир трезво. Это не конец. Быть может, это лишь начало…
