Павел Кравченко
Интервью с инвестором
– Какие из современных фильмов вам больше нравятся?
– Мелодрамы больше меня интересовали, иногда исторические, вот тут необходим хороший экран.
– А какие из недавних фильмов вы можете выделить?
– Вы знаете, может, для кого-то это последние, а мы же имели очень давно фильмотеку, поэтому это для меня уже давно-давно просмотренные фильмы.
– Я имею в виду фильмы, которые вышли сейчас.
– Не могу обозначить.
– Хорошо, а какие фильмы вы считаете лучшими?
– Я об этом не так много задумывалась, чтобы об этом говорить.
– Какой фильм вам понравился, запомнился больше всего? Произвел впечатление?
– Пока нет такого фильма.
– А советские фильмы вы смотрите?
– Смотрю, и объясню, почему я их с удовольствием смотрю. Я помню, был такой фильм – «Дело № 306». Я помню этот фильм до сих пор, мне было так страшно! Там никто никого не убивает, нет ни одного выстрела, нет ни одной капли крови. Но мне было страшно от музыки и от того, как была снята картина. Сейчас, если я смотрю фильм, я испытываю шок. Мне не хочется смотреть, потому что у меня эмоции перехлестывают от того, что кого-то убили, с детьми что-то происходит, с животными – не могу. Я себя начала беречь.
– Правильно.
– На ночь я не смотрю никаких фильмов, где, я знаю, будет насилие. Ни за что не буду. Я очень впечатлительный человек, потом мне все это снится…
– Снится практически всем, кто смотрит… И все же из российских фильмов что-то можете выделить?
– Нет, не могу, потому что я не очень озабочена этим.
– А фильм «Остров» смотрели?
– Нет, еще не смотрела, только принесли фильм на диске.
– Рекомендую посмотреть.
– Это нужно время найти.
– Да, нужно время найти и посмотреть его от начала до конца. Я думаю, это один из лучших фильмов за последние 10 лет. А театр?
– В театр, к сожалению, не попадаю.
– Хотели бы, но физически не можете?
– Да, хотела бы походить по театрам сейчас, потому что раньше я была театралкой, но это в студенческие годы.
– Сейчас многие считают, что театра просто нет и незачем туда ходить.
– Нет, я так не думаю, надо иметь свое мнение. Мало ли кто и что говорит, может, у того, кто так говорит, всего две извилины в рабочем состоянии!
– Я про тех, у кого их, как минимум, три. Вы увлекаетесь живописью?
– Все в прошлом, раньше ходила по всем музеям, по всем выставкам. Любила очень.
– Ваш любимый художник?
– Вы знаете, у меня не то что художник, у меня есть одна картина любимая – «Лунный свет» Куинджи. Настроение нравится. Я родилась под знаком Луны, видимо, меня туда и тянет, в эту глубину, в мистику, в лунный свет!
– Существует мнение, что двум сильным и талантливым личностям невозможно долгое время прожить вместе. Ваш союз это полностью опровергает. Расскажите, как вам удалось столько лет сохранять единство, поддерживать друг друга в творчестве и в повседневной жизни. Это особенно заметно на фоне современного мира, когда люди расходятся из-за мелочей.
– Никаких секретов я не знаю. Советовать ничего не могу, я знаю только одно: нужно очень любить. Потому что если это только влюбленность, увлечение, ты сразу же, на первых порах своей совместной жизни выяснишь все: все негативные, неприятные, отрицательные черты. Ну, а если любишь…
– Другими словами, любовь в прямом смысле слова подразумевает в себе набор неких вещей, которые…
– Конечно, ты и простишь то, что другой никогда в жизни не простит. Простишь и обиду, и оскорбления, и измену, я не знаю, что там еще у людей происходит.
– На первом месте любовь?
– Только любовь, а больше никакого места и быть не может.
– В одном из интервью было написано, что Муслима Магомаева до сих пор не могут поделить Россия и Азербайджан.
– Да, это сказал, между прочим, Владимир Владимирович Путин в тот момент, когда он приезжал в Баку по приглашению Гейдара Алиевича Алиева. Мы с Муслимом были на приеме в числе приглашенных. Путин сказал: «Мы до сих пор не знаем, чей он больше – ваш или наш», эти слова встретили аплодисментами.
– Мне кажется, наш – российский.
– А мне кажется – наш общий.
– 51 на 49 %.
– Да не надо никаких процентов, тогда же не было отдельно Азербайджана, тогда был Советский Союз, поэтому он все равно «наш».
– Какие у вас и у Муслима Магомедовича отношения с Азербайджаном?
– Какие отношения, в основном духовная связь. Мы живем в Москве, Азербайджан далеко, но любовь-то остается.
– Вы часто туда приезжаете?
– Сейчас, в связи с состоянием здоровья Муслима, уже давно не были. И плюс ко всему, после смерти Гейдара Алиевича все и случилось-то со здоровьем.
– Были очень личные отношения?
– Личные, причем не просто «бывали друг у друга в гостях», нет! Мы духовно были люди близкие, вернее, даже не мы, а Гейдар Алиевич, Зарифа Азизовна (жена Гейдара Алиевича) и Муслим, меня же они приняли в свою «компанию», когда мы поженились. Мы в прекрасных отношениях с сыном Гейдара Алиевича, хотя это совсем уже другое поколение. Наши чувства к теперешнему президенту остались такими же теплыми, ведь мы его знаем с 14-летнего возраста! Хотя теперь он уже сам солидный мужчина, занимающий очень высокий пост. Все равно для нас он близкий человек, сын близкого нам человека. Все это распространяется на его супругу, на всю семью, потому что, конечно, мы их очень давно знаем и любим. Сейчас гораздо меньше возможностей встретиться – к сожалению, мы там бывать не можем.
– Вы занимаетесь благотворительностью?
– Видимо, всегда этим и занимались в различных формах. Как только начинались благотворительные фонды, мы там «обнаружились» сразу, благотворительностью не афишируемой, но целенаправленной, персонифицированной, как сейчас говорят. Занимаемся этим до сих пор – если мы видим, что человеку нужна помощь, мы не пройдем мимо. Но есть люди, которые пользуются этим, и сами понимаете…
– Что нужно для того, чтобы быть успешным, финансово независимым?
– Наверное, прежде всего, чтобы человек имел достаточное количество денег, чтобы о них не думать. Во всяком случае, на нашем уровне, чтобы не беспокоиться о том, что ты уже не молодеешь и зарабатывать деньги своей профессией ты уже не можешь, чтобы об этом твоя голова не печалилась – это называется финансовой независимостью. Но, к сожалению, на деле это не совсем так.
– Для вас ключ к успеху – это дисциплина, целеустремленность, уверенность, может быть, что-то еще?
– Прежде всего – это талант, призвание, а все остальное – как прилагательное. Это в нашем, профессиональном понимании. Сначала дарование, а потом уже работа, дисциплина и самодисциплина, чтобы хранить себя в форме не только вокальной, но и чисто физической, и внешней. Артист должен обязательно всегда об этом помнить!
– Справедливо ли высказывание, что жизнь – это игра?
– Думаю, что да. Мне очень понравилось выражение: «Жизнь, в сущности, очень простая штука, и нужно приложить максимум усилий, чтобы ее испортить». А.П. Чехов. То какими-то ненужными мыслями себя окружаем, то с кем-то ссоримся. Да занимайся ты своим делом, любимым делом, и тогда жизнь будет другая! Не заостряйся ни на соседях, ни каких-то бытовых проблемах. Мы сами себе ее портим. Я не совсем согласна, что жизнь легкая штука, но, в принципе, что игра – да, в какой-то степени. Иногда я вижу, особенно когда можно со стороны посмотреть на свою жизнь, как будто кто-то написал сценарий, а ты, как актер, его исполняешь. Вот первый акт. Ты здесь успешный, ты здесь молодой, а к концу пьесы ты будешь Фирсом из «Вишневого сада», вот это и есть сценарий жизни. Да, наверное, игра, а мы только исполняем роли. Кто-то роль какого-нибудь вампира исполняет, кто-то – роль мерзавца, а кто-то – добрейшего князя Мышкина. Мы все исполняем какие-то роли, как правильно заметил Шекспир.
– Можно ли сказать, что за успех и за талант нужно платить?
– Конечно, безусловно, мы в конце жизни и расплачиваемся: кто забвением, кто нищетой, кто болезнями – все расплачиваются.
– А почему так получается?
– А вот это уже вопрос не ко мне.
– Может быть, Бог, природа дают это человеку, в первую очередь дают талант, во-вторых, позволяют ему этот талант применить на практике, развить, поддержать и т. д.
– И в-третьих, кому удается подключить свой мозг к своему таланту, тот не заботится о том, что он будет финансово ограблен к концу своей жизни. Мы, например, с Муслимом относимся к тем людям, которые, получив от Бога талант (я не сравниваю свой талант с талантом Муслима – это совершенно несоизмеримые вещи, но подарок от Господа Бога, мне кажется, я тоже получила), абсолютно не думали о том, что когда-то это все закончится и надо будет думать о том, как дальше жить. Мы не думали об этом, а есть люди, которые думали, они перешли в другую ипостась, сейчас они, может, даже не вспоминают свое первое призвание, а мы с этим живем, мы помним о том, что мы певцы. На Западе по-другому. Там определенное количество лет они «вкалывают» как ненормальные, но они себе обеспечивают старость. Мы тоже «вкалывали» как ненормальные, но…
– У нас все-таки произошла смена формации, я думаю, если бы вы начинали сегодня…
– Наверное, думали бы немножко по-другому.
– И результаты были бы разными.
– Мы как раз жили бы и соображали по-другому. Мы бы знали, например, что баррель нефти стоит столько-то и что здесь нужен накопительный потенциал. Но мы никогда об этом не думали, и вот вам результат. Мы не жалуемся, главное, чтобы было здоровье, больше ничего, если ты здоров, ты можешь и сейчас найти себя и жить достойно. Нас всю жизнь учили, что о деньгах говорить неприлично.
– У моих родителей такое же отношение к этому.
– Мы, наверное, приблизительно одного возраста с вашими родителями. Нас так воспитывали. Если у человека была пенсия, он знал, что на эту пенсию он будет не то чтобы достойно жить, но, по крайней мере, он не будет думать о том, хватит ему денег до конца месяца или нет. Сейчас другая формация, другие требования.
– Как кризис 1998 года повлиял на ваше финансовое положение?
– Тогда никак. У нас никогда не было того, что мы могли бы потерять.
– Никаких вкладов?
– И никогда не было. Мы жили и до сих пор живем сегодняшним днем, мы ничего не потеряли, потому что мы ничего и не вкладывали.
– Возможно, это не совсем корректный вопрос, но есть ли у вас недвижимость за рубежом?
– Нет.
– Если бы вам представилась возможность жить в СССР до глубокой старости, воспользовались бы вы этой возможностью?
– Думаю, что нет.
– Несмотря на все плюсы, которые были там?
– А плюсы при нас и остались. Плюсы – это восприятие мира. Из той страны, в которой я родилась и жила, мне кажется, я взяла самое хорошее и перенесла в эту жизнь. Стараюсь, чтобы этого не разрушил никто. То есть это отношение к человеку, отношение к профессии, ощущение и восприятие мира. Мне сейчас вспомнилось, что вы про эстраду говорили. Несчастные сейчас молодые люди, они же даже не знают, что такое, например, опера «Кармен», они не знают этого, ну, может быть, кто-то и слышал в записи.
– Боюсь, что у них основная задача – заработать деньги.
– Беда. Духовные и душевные запасы, к сожалению, не пополняются. Сейчас, по молодости, они могут заработать деньги. Деньги кончаются, а душа нет. А если они ее вычерпывают – колодец может иссякнуть…
– Согласен.
– Поэтому мне, например, жалко молодое поколение, потому что они могут «выпускать пар» самое большее лет до 30. А дальше они войдут в настоящую жизнь, и окажется, что базы-то у них никакой, интеллекта с трудом едва наберется. Есть, конечно, и другие. К счастью, встречаются телевизионные передачи о молодежи, и я вижу, что есть такие умные, образованные, у которых очень неплохо соображает головка: «Умники и умницы» – замечательные ребята, просто чудесные. Есть передача «Большие», тоже ребята с прекрасной речью, с мыслями интересными, там у них вот этого «прикольно, мне параллельно» практически не услышишь. Я тоже этих слов наслушалась и даже почти понимаю, о чем они говорят. (Смеется.)
– Еще и телевидение влияет.
– Телевидение – сила страшная. Помню старые программы, четвертый канал был общеобразовательный, теперь это телеканал «Культура», на который кто хочет, тот и заглядывает. Кстати, очень хороший канал. Там есть что посмотреть, есть над чем подумать, причем без рекламы. Много лет назад выступал Корней Иванович Чуковский, он уже был совсем старенький. Однажды слышу: «Я не понимаю, что это за поколение, что это за язык – «чувак», «чувиха». С такой интонацией он это говорил! Я его вижу и слышу как сейчас. И я подумала: «Вот это да!» Для нас это было в порядке вещей – «чувак», «чувиха», «старик», «старуха» – современный молодежный сленг. Он этого тогда не понимал и не принимал. А мне сейчас иногда кажется, что я – «Корней Иванович Чуковский», который ничего не понимает – «фиолетово, параллельно, прикольно, туса, тупить». Но говорить это я не имею права. У него все-таки была совсем другая профессия. Но, в принципе, мне просто жалко язык Пушкина, родной, объемный, щедрый язык.
– Мне кажется, молодежь может разговаривать между собой, как хочет, но телевидение…
– Телевидение не имеет права на это! Муслим в свое время был ведущим на одном из каналов радио. Передача называлась «После полуночи», он вел эту передачу для полуночников очень мягким, интеллигентным, вкрадчивым голосом. Давал очень красивые записи, комментировал все это, предлагал послушать то или иное произведение. Он говорил, что их, ведущих, корректировал так называемый литотдел: не дай бог не там ударение поставишь – ни в коем случае, чтобы в эфир так не пошло. А сейчас что делается, ведущие такие ударения ставят! Переиначивают фамилии, ударения такие, как будто люди все из деревни, а акцент у многих просто «иногородний», чтобы не сказать больше. А раньше дикторы воспитывали народ правильным произношением, интонацией, свойственной интеллигентным людям.
– Это школа была.
– Да, и абсолютная правда то, о чем говорил Игорь Кириллов, знаменитый диктор. У них практически всегда был прямой эфир, проверялось со словарем каждое слово, не дай бог что-то не так, оговорка, неверное ударение – их за это могли просто уволить.
– Государство куда смотрит, здесь же денег не надо.
– Вот именно.
– Вы никогда не думали уехать на ПМЖ за границу?
– Никогда. У меня были предложения, и не раз. Однажды это совпало с путчем. В это время я жила три месяца в Сиэтле, была на постановке «Кольца Нибелунгов» Вагнера. У Муслима в это же время были сольные концерты в Нью-Йорке. Он прилетел ко мне, а в Москве начался путч. Американцы все за нас переживали, а мы скорее чемоданы засобирали домой! Вы представляете, реакция какая, что бы там ни было, только бы под своей кровлей быть! Они все: «Да что вы, оставайтесь, мы вам здесь предлагаем работу», – мне в оперном театре, а Муслиму предложили продолжить карьеру. А мы эти три дня просто как на вулкане прожили, потом – быстрей домой. Нет, я бы не смогла нигде жить. Я жила больше чем полгода в Италии, на стажировке. Должна была пройти эту школу в Милане. И я знала, что вернусь. А так, чтобы знать, что ты уезжаешь и больше не вернешься, особенно тогда, – нет. Сейчас ты можешь уехать и приехать. Что пожелаешь, то и сможешь осуществить!
Только, наверное, здесь в России я смогла бы всю жизнь прожить, уезжать – да, но жить за границей – нет! Помню себя по гастролям: три недели я живу с удовольствием, это предельный срок какой-то – двадцать один день, на двадцать второй меня уже все бесит. У меня, видимо, очень сильная связь с русской землей. Очень люблю Азербайджан, очень, но жить я бы там не смогла. Но и без него тоскую.
– Я не был там никогда.
– Ну что вы, Баку – красавец город, тепло всегда, вкусно, солнечно, я бы сказала, чересчур солнечно. Люди очень гостеприимные, правда, сладкоречивые, иногда могут довольно сильно «приукрасить» реальность…
– Что для вас более важно, приумножать или сохранять существующий капитал?
– Если он есть, конечно, сохранять.
– То есть на первом месте сохранить?
– У меня вообще нет такой задачи, чтобы сидеть и думать о сохранении капитала. Я хотела бы жить в стабильном, комфортном состоянии. А не волноваться из-за того, что «где-то надо еще рубль доложить».
– Перед приобретением крупной покупки вы с кем-нибудь советуетесь?
– А с кем? У меня, кроме Муслима, никого нет.
– А со знакомыми, с друзьями?
– Никогда. Мы люди самостоятельные.
– Только друг с другом?
– Да, и то мы просто ставим друг друга в известность: «Знаешь, хотела бы купить то-то».
– Вы сами принимаете решение?
– Если мне что-то необходимо – да, конечно.
– Я имею в виду крупные покупки.
– Понимаю. Машина, дача, квартира. Насчет машины решение принимает Муслим.
– А вы?
– Я вообще не «водитель», я «пассажир». В свое время очень хотела водить машину, получила права, но кто мне разрешит? Он боится за меня.
– А вам нравится водить?
– Очень! Мне вообще нравится женщина за рулем, вот здесь я хочу быть самостоятельной. Но не получилось, имея машину, я не могу водить. Это мое скрытое «страдание».
– Я 15 лет уговаривал свою жену сесть за руль, все-таки убедил, она трусиха была.
– А у нас наоборот. Я трус, но безумно хочу сидеть за рулем.
– Если хорошая машина, автоматическая коробка передач, все проще.
– Я об этом мечтала. А когда я получила полный отказ, в России появились машины с автоматикой!!!
– Жалко, если ехать на скорости 60 километров, пристегнуться ремнем, на хорошей машине…
– Нет, все равно.
– Надо как-то поговорить.
– Это даже не обсуждается.
– Я вам подскажу – например, подарок на день рождения.
– Да у нас есть машина!
– Нет, разрешение.
– А, разрешение… Нет, нет, нет, он столько аргументов приведет, мои доводы не помогут.
– Аргументы обычно у женщины – это безопасность, и это единственный аргумент.
– А самостоятельность? Как с этим быть? (Смеется.)
– Как вы оцениваете перспективу мировой экономики?
– Я так понимаю, что она развивается. Не везде одинаково, но развивается.
– Процесс, вы считаете, положительный?
– Да, процесс идет. Конечно, он не всегда безболезненный для той страны, в которой он происходит, но, мне кажется, он идет и идти будет. Иначе для чего же умные люди появляются на Земле? Для того чтобы что-то двигать вперед. Это же тоже посланцы Божии.
– А нужно ли что-то двигать? Мне кажется, что количество потребителей растет, потребности у людей растут, но без всего этого можно обойтись.
– Согласна.
– Так нужно ли это?
– Вы мне задали вопрос: «Как вы относитесь…?» Я ответила, что экономика будет развиваться. А второй подвопрос должен звучать: «Как Вы к этому относитесь – хорошо или плохо?» Отвечаю: я к этому никак не отношусь, потому что я «классичка» и в этом смысле тоже. Я за комфорт бытия на свете. Нам жизнь дается для того, чтобы жить и получать удовольствие, а не «бороться и искать, найти и не сдаваться», как сказал Н. Островский. Вообще ужас какой-то, мы всю жизнь только боремся, а потом еще и не сдаемся, ну что это за жизнь такая!!!
– Я согласен, надо реализоваться.
– Да, разумеется. Ну, для чего тебе дана жизнь? Чтобы ты радовался всему тому, что тебя окружает, а мы радоваться разучились или не умели вовсе. Поговорить с природой. Я, например, со всеми деревьями разговариваю, с небом разговариваю, с кем и с чем угодно я могу поговорить. Не подумайте, что я сумасшедшая.
– Что вы… Я считаю, что умение быть в гармонии с самим собой и находить общий язык со всем окружающим миром – это тоже талант. Кстати, об общечеловеческих материальных проблемах… Как вы оцениваете перспективу российской экономики?
– Я далека от этого, я никогда этим не интересовалась.
– Но положительную тенденцию видите?
– Думаю, что да, разумеется, на уровне обывателя и телезрителя. Я в этом деле просто ничего не понимаю. В экономике семьи-то не очень разбираюсь, а вы хотите, чтобы я в мировой экономике разбиралась! (Смеется.)
– Каково ваше мнение относительно девальвации доллара?
– Понимаете, в чем дело, я всегда пугаюсь, когда что-то такое происходит, потому что я не знаю, чем это обернется. Никак не могу привыкнуть к названию «евро». С трудом смирилась с тем, что исчезла марка немецкая, я как-то к ней привыкла. Много раз была в Германии, как-то расставаться с ней – как с друзьями, что ли.
– Вы консерватор?
– Да, консерватор, в хорошем смысле этого слова, не косный, конечно, а консерватизм как форма стабильности. В этом плане я не считаю, что консерватизм – это плохо.
– Я и не говорю, что это плохо. Мне кажется, что консерватизм часто бывает гораздо лучше, чем какие-то инновации…
– Да, которые неизвестно во что выльются – раз, во-вторых – это дополнительные нервы. А сейчас как-то с нервами жалко расставаться, потому что они, увы, уже не восстанавливаются.
– Восстанавливаются, но в меньшем количестве.
– И все же если я буду нервничать еще и по этому поводу, то меня просто не хватит на основную задачу: жить, петь, быть здоровой и помогать своим близким и друзьям, хотя бы своим участием.
– Какую книгу вы бы порекомендовали читателям нашего журнала?
– Вы знаете – это книга книг, я не имею в виду Библию, потому что не каждый может себе позволить роскошь вникнуть в Библию, это не каждому дано. На протяжении долгих лет меня зовет к себе одна интересная книга, и периодически я ее перечитываю. Уже раза четыре ее прочитала в различные периоды жизни. Я думаю, что приближаюсь к моменту, когда она опять меня позовет. Это «Сага о Форсайтах» Голсуорси. Там описано все, не из нашей жизни, правда, но очень, очень перекликается. Мудрая книга.
– Это мудрая книга для любого возраста.
– Да, когда я была совсем юная, у меня была «любимица» – Джун Форсайт, самая молоденькая. Меня трогала ее экспансия, ее увлечение искусством, художниками. Потом я переключилась на Ирэн, уже она у меня в фаворитках ходила. Самое смешное, что в конце четвертого перечитывания я вдруг к Сомсу стала испытывать симпатию, а сначала он мне был антипатичен, я его ненавидела за Ирэн. А потом я вдруг стала понимать его, потому что взрослела. Книга для любого возраста, там можно найти все. Ну, конечно, не с детсада, где-то лет с 28–30. Лет в 25 я прочитала ее в первый раз. Вот мои «романы» там и происходили – то с Джун, то с Сомсом, то со старым Джоном. И каждый герой в разное время находил отклик в моей душе. Хорошая книга. Конечно, я не могу сказать, что она для всех. Людям, которые любят развлекательные книги, возможно, она не подойдет. «Сага о Форсайтах» – это книга для тех, кто любит посидеть с книгой, «пожить» с ней рядом, провести с ней несколько лет, а то и всю жизнь.
– Это книга, которая чему-то научит.
– Конечно. Книги для этого и созданы. Иногда люди начинают ссориться, ругаться, а я думаю: «Ну ты что, не читал ничего, что ли? Почитай – об этом уже все написано».
– Да, в классической литературе.
– Все это уже было миллион раз. Тот же самый А.П. Чехов (и не он один, разумеется) нам все рассказал, все из жизни. Только надо понять и попробовать перенести в свою жизнь.
– Тамара Ильинична, большое спасибо вам за интервью.
