Павел Корнев
Москит. Том 2
Вот только майора явно неспроста интересовало наличие у нас бронебойных снарядов к зенитным орудиям, он определённо опасался появления вражеских танков, и лично меня это обстоятельство нисколько не радовало.
Ёлки зелёные! Да я попросту места себе не находил!
И ведь это у меня ещё какой-никакой опыт боевых действий имеется, а остальным каково?
Впрочем… Вполне возможно, что как раз по причине хоть какого-то опыта меня сейчас и потряхивало. Я ведь прекрасно помнил, как прошлым летом боялся голову от земли приподнять, когда пулемётчик диверсантов огнём прижал. А тут – танки!
Единственное, что действительно радовало, – это метровая толщина кирпичных стен. Отсюда даже с помощью артиллерии нас долго выковыривать придётся, а до такого, надеюсь, всё же не дойдёт.
Вернулись Дичок и Мельник не сказать, что мрачнее тучи, но и радостью они отнюдь не лучились. Тянуть резину комиссар не стал и сразу перешёл к делу, заявив:
– В семи километрах от города выставили заслон отступившие к Белому Камню пограничники. Их усилили взводом пехоты, броневиком, парой ротных миномётов и сорокопяткой, от нас туда отправится разведвзвод и одно из зенитных орудий. Задача проста: остановить продвижение противника к Белому Камню, чтобы армейцы успели перебросить подкрепление и резервы для контрнаступления. Поручик Гнёт, прапорщик Аспид, подойдите!
Вениамин Мельник нахмурился пуще прежнего и заявил:
– Настаиваю на том, чтобы возглавить отделение!
– Успеешь ещё повоевать! – отрезал комиссар. – Ты мне здесь нужен. Всё! Закрыли тему! Займись размещением людей.
Корнет точно собирался настоять на своём, но перехватил взгляд собеседника, козырнул и принялся сыпать распоряжениями, распределять зоны ответственности и сектора обстрела. И я нисколько даже не удивился, когда ценными указаниями оказались одарены решительно все, кроме командира расчёта взятого мной на прицеп зенитного орудия. Нам пришлось расписываться за ознакомление с приказом о временном переводе распоряжение командира одной из пограничных застав особого отдела по Зимску.
– Загружайте в машину тройной боекомплект, – приказал напоследок Мельник старшему вахмистру. – И бронебойных два ящика возьми на всякий случай. Нет, лучше три.
– Будет исполнено, – бесстрастно отозвался командир зенитного расчёта, а когда корнет отошёл, протянул мне руку. – Юрий.
– Пётр, – в свою очередь представился я.
– Давай к складу. Не на себе же ящики таскать.
Я глянул на взятый на жёсткую сцепку четырёхколёсный лафет зенитного орудия, вздохнул и забрался в машину. Как на грех забарахлил стартер, пришлось крутить заводную ручку. Потом ещё и в погрузке снарядных ящиков поучаствовал, немного упрел даже. Промочил горло, остатки плескавшейся во фляжке воды вылил на голову, отфыркался и снял гимнастёрку, принялся зашивать оставленную метательной звездой прореху. Всё верно: сам себе занятие нашёл, лишь бы только бездельем не маяться и о всяком разном нехорошем не думать. Совсем-совсем ни о чём не думать.
Только привёл форму в порядок, прикатили вездеход и мотоциклы разведвзвода, следом подошли Глеб Аспид и Вениамин Мельник.
– Готовы? – поинтересовался корнет.
– Так точно! – отозвался командир зенитного расчёта.
– Выдвигайтесь тогда, чтобы успеть до темноты на новом месте обустроиться, – сказал Мельник прапорщику, а меня хлопнул по плечу. – Ты гляди, не посрами там военную кафедру!
– Да уж постараюсь.
Аспирант не удержался от тяжёлого вздоха.
– Эх, ты-то на переднем крае окажешься, а мне в тылу торчать! Белой завистью завидую! Удачи, Петя!
Я поблагодарил его и забрался в кабину. Первым с территории завода выехал направленный в головной дозор мотоцикл, следом выдвинулся вездеход, дальше уже и мой черёд пришёл. Напрямик через город мы не поехали, сразу повернули в сторону предместья, и дорога немедленно пошла под уклон. Белый Камень был выстроен на нескольких холмах, и с учётом постоянного перепада высот передвигаться по нему на неповоротливом грузовике новичку вроде меня было сущим мучением. Того и гляди, притормозить не успеешь и какую-нибудь телегу зацепишь. А ещё – люди. Местные жители нескончаемыми вереницами шагали вдоль домов, тащили на закорках тюки с пожитками и малолетних детей, толкали перед собой тележки. Только зазевайся – и точно кого-нибудь переедешь.
– И куда они? – поинтересовался я у прапорщика между делом.
– Вроде на вокзале эвакуационный пункт организовали. Сюда подкрепление перекидывают, обратно женщин, детей и стариков везут. Мужиков к работам привлекать собираются, а кого-то уже под ружьё поставили, как понял.
Минут через десять мы добрались до окраины, там окапывались пехотинцы, за обочиной мелькнул плакат: «Мины». На развилке двух дорог военный регулировщик поднял красный флажок, призывая остановиться нагруженную мотками колючей проволоки подводу, и позволил нам миновать перекрёсток в первоочередном порядке.
Автоколонна пересекла поле и втянулась в лес, узкая дорога начала петлять меж поросших высоченными соснами сопок, затем пошла в горку, и движок принялся надсадно порыкивать, пришлось даже сбросить скорость. Подлесок был не слишком-то и густым, но даже так обзор оставлял желать лучшего – тут ничего не стоило устроить засаду и расстрелять транспорт с дистанции кинжального огня; враз стало не по себе. Как ни крути, здесь даже головной дозор ситуацию не спасёт, вся надежда на спаренный крупнокалиберный пулемёт в кузове грузовика, сверхспособности и выучку зачисленных в разведвзвод егерей.
Но обошлось без неожиданностей, а минут через десять мы и вовсе выехали к мостку через широкий ручей, где отрывали окопы пятеро пехотинцев.
– Заминировать бы тут всё, – заметил я.
Прапорщик указал куда-то в сторону от дороги.
– А вон глянь! Не сапёры разве?
Я пригляделся к незамеченной до того телеге и задумчиво хмыкнул.
– Скорее связисты линию тянут. Вон и катушка с проводом у них точно не просто так.
– Может быть, – не стал спорить Глеб, который всю дорогу не выпускал из рук автомата и напряжённо вертел головой по сторонам, ещё и придерживал ногой дверцу, не позволяя той захлопнуться.
У меня даже возник соблазн полюбопытствовать, откуда его перевели в зенитную роту, но ситуация к беседам на отстранённые темы не располагала, просто сделал зарубку на будущее. А вот разговор о том, что нас ждёт в самом ближайшем будущем, откладывать не стал.
– Разрешите спросить? – обратился я к прапорщику.
– Валяй!
– Какая оперативная обстановка вообще? Комиссар что-нибудь рассказал?
Глеб Аспид задумчиво хмыкнул.
– Комиссара послушать, нас развлекательная прогулка ждёт. Джунгары – вояки ещё те, погранцов на заставах они не столько даже числом задавили, сколько внезапностью взяли. Да и броневиков у них не так много, об артиллерии и вовсе никаких сведений нет. Но вот в небе нихонцы нас вчистую переигрывают, это серьёзная проблема. На новых позициях пехота уже окопалась, их оттуда не выбьют, если только с неба утюжить не начнут. Вот для этого нас и привлекли, чтоб не начали! – Прапорщик, усмехнулся и легонько пихнул меня в бок. – Да ты не переживай! Сейчас наши в Белом Камне силёнок накопят и джунгаров пинками обратно погонят. Кавалерия против бронетехники не пляшет.
Лично мне показалось, что в Белом Камне полным ходом идут приготовления к осаде, но завести об этом разговор не успел. Ехавший перед нами вездеход замедлил ход и остановился перед уложенным поперёк дороги бревном, на котором сидел пехотинец с лысыми погонами рядового. Ещё два караульных расположились на поваленной вдоль дороги сосне, рядышком лежали трёхлинейки.
Молоденький ефрейтор мигом вскочил на ноги, отдал честь и велел подчинённым освободить проезд, оттащив в сторону бревно.
– Господин поручик, сразу за поворотом у взгорка съезд налево будет, не пропустите! – подсказал он. – Там и наш подпоручик, и ваш штабс-ротмистр. Все там!
Взводный кивнул и махнул рукой головному мотоциклу.
– Ходу!
Через полсотни метров мы и в самом деле вывернули к взгорку с вросшими в склон замшелыми валунами. Обустроенных огневых позиций снизу разглядеть не удалось, я заметил лишь сидевшего на плоском камне бойца в форме пограничного корпуса с биноклем в руках. Здесь же в лес уходили две накатанные колеи, отмеченные примятой травой и поломанными папоротниками. Тут и там из земли торчали пеньки срубленных кустов и молодых ёлок, где-то выворотили из земли и откатили в сторону камни, а местами наскоро засыпали неглубокие овражки, но и так пробирались по проезду медленно-медленно, ещё и ветви деревьев то и дело цепляли кабину и борта грузовика.
Немного погодя попалась команда, расчищавшая подлесок, а после того, как импровизированная дорога начала понемногу забирать вверх по склону, я разглядел несколько человек, занятых рытьём окопов. Очевидно, здесь предполагалось разместить заслон на случай, если противник попытается обойти нас с тыла.
Весь подъём на пригорок движок грузовика надсадно рычал, возникло даже опасение, что он вот-вот заглохнет, но обошлось, и минут через пять мы выехали на узкую прогалину среди деревьев. Там были установлены два ротных миномёта, чуть в стороне под сенью высоченных сосен лежали штабеля выкрашенных зелёной краской ящиков, на противоположном краю стояла пара палаток, а неподалёку от обложенного камнями родника дымила трубой полевая кухня.
Когда взводный разведчиков и наш прапорщик скрылись в штабной платке, я не утерпел, зачерпнул из ключа пригоршню воды, умылся и напился.
Уф-ф! Хорошо!
От полевой кухни тянуло ароматом немудрёной стряпни, и бойцы начали поглядывать на неё с нескрываемым интересом, но после недолгого разговора с командиром пограничников взводный разведчиков приказал загонять мотоциклы под деревья и отправился распределять по позициям бойцов с ручными пулемётами и противотанковыми ружьями. Егерей-операторов он оставил готовиться к вылазке.
Ну а нам прапорщик Аспид приказал браться за топоры, пилы и лопаты. И если обустройство укрытия для зенитного орудия представлялось мне задачей не слишком сложной даже с учётом необходимости оперативного перемещения лафета на позицию для стрельбы прямой наводкой по наземным целям, то спрятать грузовик могли помочь разве что складки местности. Почва-то оказалась на редкость каменистой, глубже штыка лопаты начинался чуть ли не сплошной гранит.
Впрочем, имелись у нашего расположения и несомненные достоинства. Начать хотя бы с того, что обустраивались огневые позиции на опушке леса, за которой начинался пусть и не слишком крутой, зато весьма протяжённый косогор. По дну расселины среди каменной россыпи подковой изгибалась мелкая речушка, а до стены деревьев на противоположной её стороне было никак не меньше полукилометра. И всё это пространство с нашей господствующей высоты прекрасно просматривалось и простреливалось. Дорога тоже была как на ладони, с учётом артиллерийского орудия, зенитной пушки и пары крупнокалиберных пулемётов по ней было не прорваться даже броневикам.
Единственное что немного напрягало – это лес за спиной. Если противник зайдёт с тыла, придётся лихо. Но поручик не зря егерей разведать округу настропалил, это их хлеб. Мне же предстояло хорошенько поработать лопатой. Для грузовика отыскался небольшой овражек – поначалу пологий, он упирался в скальный уступ и дальше резко отворачивал в сторону. Прапорщик Аспид велел расчистить подъезд от кустов, выровнять склон и выкопать вросшие в него валуны. И то же требовалось проделать со склоном противоположным, дабы грузовик мог подняться из укрытия непосредственно к опушке и вести огонь по наземным целям.
– И никаких сверхспособностей! Ручками копайте! Ручками! – распорядился прапорщик. – Линь, тебя это в первую очередь касается! Не демаскируй нам позицию!
– Так точно! – отозвался я без всякого энтузиазма, поскольку уже начал прикидывать, как бы обустроить позицию, не прибегая к физическому труду.
Для меня и пары пулемётчиков работы тут было вагон и маленькая тележка, ладно хоть вытаскать камни помог экипаж броневика. Боевую машину укрыли в подлеске метрах в пятидесяти от нас и замаскировали срубленными кустами, а помимо этого соорудили бруствер из сосновых стволов и гранитных валунов. Не обошлось без дополнительной защиты и у нас, Аспид велел превратить узкую часть овражка в импровизированный блиндаж, накрыв его уложенными поперёк брёвнами, благо теми снабдили армейцы. Под навес не помещалась даже кабина, над грузовиком пришлось натянуть маскировочную сеть.
Некоторое время спустя на помощь нам прислали расчёт зенитного орудия и дело пошло веселее, но и так провозились с обустройством укрытия до позднего вечера.
– Блиндаж – это хорошо, но там вас всех разом накрыть могут! – обрадовал нас Глеб Аспид, до того работавший наравне с подчинёнными. – Ройте щели! В них только прямым попаданием достанут, осколки выше пройдут.
Пришлось выискивать не слишком каменистые участи и вгрызаться в землю ломами и лопатами. Работали тройками, сменяя друг друга, но ни одно из двух индивидуальных укрытий к наступлению темноты до ума довести не успели. А там прапорщик скомандовал отбой и позвал всех ужинать. Нам выдали успевшую остыть перловку и подогретый на костре травяной чай, и хоть вымотался я до невозможности, смолотил свою порцию в пять секунд, а потом уже без всякой спешки вприкуску с куском сахара пил настой лесных трав.
Ладони я не стёр в кровь исключительно из-за шофёрских краг, и даже так без мозолей не обошлось, а уж с ними никакая сверхэнергия помочь не могла, оставалось лишь ждать, пока не сойдут сами. Но процесс регенерации подстегнуть я всё же не преминул, поскольку помимо всего прочего нещадно ломило спину и отваливались руки. Вот и откинулся спиной на ствол высоченной сосны, успокоил дыхание, погрузился в медитацию, концентрируя в нужных местах внутреннюю энергию и волнами прогоняя её по организму.
Чертовски мешало расслабиться и очистить сознание вившееся вокруг комарьё, невольно подумалось, что все эти созерцательные техники хороши исключительно среди цивилизации в обустроенных залах с горячей водой в душевых и пивом в буфете. А вот как их практиковать отшельникам на лоне природы – большой вопрос. Попробуй достичь просветления, когда тебя поедом едят!
Прапорщик начал распределять дежурства, в обязательном порядке ставя в каждую смену хотя бы одного оператора, и мне пришлось отвлечься от медитации, да ещё вышли на полянку пропадавшие весь день в лесу егеря. Получив миску с кашей, Никита Алтын уселся рядом и положил на землю автомат. Мне даже его спрашивать ни о чём не пришлось, сам сказал:
– Передовой отряд джунгар в десяти вёрстах от нас. На пути у них взорванный мост, но к утру они точно сюда выйдут.
– Много их?
– Кто знает?
Егерь пожал плечами и принялся за обе щёки уминать перловку. Я отвлекать его расспросами повременил, и лишь когда миска опустела, поинтересовался:
– Как думаешь, не обойдут нас по лесу?
Вопрос оставил Никиту совершенно равнодушным.
– Могут, – спокойно произнёс он. – Но с тылу пограничники уже окопались и подлесок проредили. Там все с автоматическим оружием и гранат в достатке. Отобьются, если что. Задержат до прихода подкрепления так уж точно.
Подкрепление! Я едва удержался от презрительной гримасы. Если пограничники показались мне тёртыми калачами, то приданный им в усиление пехотный взвод представлял собой сборище вчерашних новобранцев, которыми просто заткнули образовавшуюся дыру. И это заставляло задуматься, не отнесли ли вдруг в разряд пушечного мяса и нас самих.
Думать так было… неприятно.
Долго засиживаться у костра я не стал, спустился к загнанному в овражек грузовику, в кузове которого уже посапывали бойцы из расчёта крупнокалиберного пулемёта и забрался в кабину. Спать!
Мелькнула разве что мысль войти в резонанс, дабы набрать потенциал в противофазе, но делать этого не стал. Не из лени, просто побоялся, что в случае ночного нападения окажусь не в состоянии в полной мере задействовать сверхспособности, и решил не рисковать. Повышенная чувствительность к энергетическим аномалиям, конечно, дорогого стоит, да только во сне мне от неё ни холодно, ни жарко.
Вот сейчас закрою глаза и всерьёз задрыхну, почти до утра. Моё дежурство на рассвете, а до того если только по тревоге поднимут.
Не хотелось бы…
Глава 2
Снилось… Да ерунда всякая снилась, если разобраться. Куда-то шёл, с кем-то спорил, что-то кому-то доказывал. Вроде бы с Лией общался, хотя, может, и со Львом или Аркашей, а то и вовсе с Ингой, но если и с ней, то определённо без всякого эротического подтекста, – после пробуждения всё как-то сразу смешалось и смазалось, выветрилось из головы. Неуловимо сгинуло, словно утренний туман после восхода солнца, стоило только растолкать меня сослуживцам, когда подошло время дежурства.
Туман, к слову, был не только в моём сне, присутствовал он и в реальности. Сгустился в низинке, затопил всё там своей непрозрачной молочной пеленой. Впрочем, ясновидению он помехой стать не мог, вот на сверхспособностях я и решил сосредоточиться. Первым делом умылся, зачерпнув в ведре пригоршню воды, и сбегал к обустроенному сослуживцами отхожему месту, затем узнал от разводящего связку пароль-отзыв, а после не стал торчать на всеобщем обозрении, изображая из себя мишень, уселся на вытащенный из кабины грузовика вещмешок, откинулся спиной на шершавый ствол.
Ночью заметно похолодало, но прорезиненная куртка не промокала и не продувалась ветром, замёрзнуть – не замёрз. Восполнил убыль внутреннего потенциала и погрузился в лёгкий транс. Войти в нужное состояние с открытыми глазами оказалось не так-то и просто, но тут ничего не попишешь – стою на посту на самом что ни есть переднем крае. Пусть егеря уже куда-то умотали, да только лес большой, всех вражеских разведчиков им никак не перехватить.
Эх! Сюда бы зоопата!
А лучше сразу танковую роту – мечтать так мечтать!
Я вздохнул и принялся отслеживать состояние энергетического фона, активных техник не задействовал, а потому контролировал не столь уж и большую зону, зато и сам не создавал дополнительных помех. Очень уж не хотелось выдать своё местонахождение, ежели вдруг поблизости окажется вражеский оператор. Вскроюсь и точно первоочередной целью сделаюсь…
Туман понемногу редел, стекал по склону расселины, скапливался над бежавшей меж камней речушкой, которая огибала нашу высоту, создавая дополнительную линию обороны. Вскоре в молочной пелене начала проглядывать серая лента дороги, и я слегка ослабил концентрацию, помассировал виски.
Вновь вспомнился рассказ Вениамина о технике двойного вдоха, вот и задумался о том, каким образом мог бы её реализовать. Ясно и понятно, что правильней не заниматься самодеятельностью, а получить доступ к соответствующей методичке, да только между мной и библиотекой РИИФС пятьсот вёрст и целая пропасть времени. Когда ещё туда попаду? А раз принцип понятен, почему бы и не получить требуемый результат экспериментальным путём?
Имелась у меня одна идейка касательно этой техники, и, поскольку откладывать её проверку на будущее не хотелось, я рассеял в пространстве малую толику внутреннего потенциала, а затем попытался притянуть её обратно. Что-то даже получилось, только коэффициент полезного действия, несмотря на предельную сосредоточенность, оказался чрезвычайно низок. И что самое печальное – ничем иным параллельно этому процессу заниматься я был попросту не способен.
Впрочем, подсказка заключалась уже в самом названии техники, вот я и принялся подгонять воздействие на выбрасываемую из себя вовне сверхсилу под ритм дыхания. Провозился с полчаса, и вроде бы даже что-то начало получаться, не удалось самого главного – перевести контроль на подсознательный уровень. Так-то всё просто: на выдохе выплеснуть из себя энергию, а на вдохе притянуть её обратно, не позволяя рассеяться, ан нет – не выходит каменный цветок. Едва не задохнулся даже.
Просто дышал какое-то время, прилагая к тому осознанные усилия, вот и перехватил контроль над этой функцией организма у бессознательного. А как отвлёкся, так и осознал вдруг, что больше не дышу. Пришлось погружаться в медитацию.
Пропустить вражеских лазутчиков я нисколько не опасался, да и лагерь понемногу просыпался, тут и там сновали бойцы, потянуло дымком с полянки, где стояла полевая кухня, начали стучать о каменистую почву лопаты.
Моё дежурство уже подошло к концу, когда от леса на другой стороне расщелины донёсся отзвук приглушённого деревьями и расстоянием взрыва. Следом там разгорелась ожесточённая перестрелка, и к небу начал подниматься столб чёрного дыма, а после небольшой паузы захлопали наши миномёты, принялись отправлять джунгарам свои смертоносные гостинцы.
К этому времени я уже скатился в овражек-блиндаж и забрался в кабину грузовика, но стрельба мало-помалу стихла, а из леса так никто и не появился.
– Похоже, егеря тарарам устроили, – сказал круглолицый унтер, числившийся наводчиком крупнокалиберного пулемёта, после достал кисет и принялся сворачивать самокрутку.
Звали его Варламом, а второй номер откликался на Пулю – фамилия это или прозвище, я справляться не стал.
– Похоже на то, – кивнул я. – Кормить-то нас будут сегодня?
– Сейчас принесут.
И точно – не забыли, выдали по порции пшёнки и два ломтя свежего белого хлеба каждому. Не завтрак в студенческой столовой конечно, но на природе аппетит разыгрывается волчий. Опять же – сейчас брюхо не набьёшь, и неизвестно, когда следующий раз покормят. Как бы не пришлось выданные в дорогу сухари в воде размачивать.
Мы ещё толком поесть не успели, когда от окопа к окопу полетела команда готовиться к бою.
– Без команды не стрелять! – дополнительно предавалось от бойца к бойцу. – Не высовываться!
Унтер-офицер и ефрейтор поспешно спустились в овражек к грузовику, а я перебрался к настилу блиндажа, улёгся рядом и посильнее опустил на лицо козырёк кепи. На дорогу из леса выехал конный разъезд джунгар. Лошадки были низкорослыми, но бежали ходко, тройка кавалеристов споро достигла низа лощины и переправилась через речушку по автомобильному мосту, сразу за которым дорога начинала забирать в сторону, огибая кручу с запада.
Один из дозорных время от времени оглядывал окрестности в бинокль, должно быть, именно он и заметил что-то подозрительное. Кавалеристы вмиг развернулись и во всю прыть поскакали обратно, вдогонку защёлкали винтовочные выстрелы. Одна лошадка споткнулась и кувыркнулась через голову, на спине другой безвольно обмяк поймавший спиной пулю кавалерист, и тогда, помимо снайперов, по последнему из беглецов начали палить все кому не лень. Даже пулемёт с фланга, где расположились пехотинцы, длинной очередью протарахтел.
И снова заорали:
– Не стрелять! Без команды не стрелять! – но было уже поздно. Едва ли головной дозор состоял всего лишь из трёх человек, а значит, разведчики противника получили определённое представление о расположении наших позиций.
И вот что теперь они станут делать?
Я полежал ещё немного, потом отполз от опушки и вернулся к брёвнышку. Только взял миску, и предчувствием недоброго резануло нервы ясновидение, а миг спустя посреди чистого неба из ниоткуда возникло звено нихонских штурмовиков!
Выйдя на дистанцию кинжального огня, вражеские операторы перестали удерживать оптические иллюзии и звуковые экраны, вот самолёты с красными кругами на крыльях и проявились одномоментно во всей своей смертоносной стремительности. Высота – метров сто, даже головы пилотов за стеклянными фонарями кабин видны!
По ушам ударил гул авиационных двигателей, кто-то крикнул:
– Возду… – Но окончание предупреждения уже потерялось в треске пулемётов и вое авиабомб.
Сбегая в овражек, я споткнулся и кувыркнулся через плечо, вскочил и сиганул под накат блиндажа. Тут же загрохотали взрывы, задрожала под ногами земля. Унтер с ефрейтором, наплевав на опасность словить осколок или пулю, забрались в кузов, но самолёты уже промчались над пригорком, унеслись дальше, скрылись из виду за деревьями.
По штурмовикам и выстрелить никто не успел, а вот они прошлись по опушке шестью пулемётами, ещё и отбомбились – к счастью, не слишком точно. Воронками оказался испещрён преимущественно косогор, в непосредственной близости от наших позиций легло не так уж много смертоносных гостинцев с неба, да ещё какая-то их часть рванула дальше в лесу.
И даже так кого-то зацепило, мимо овражка пробежали бойцы с носилками. Они унесли раненого к госпитальной палатке и снова вернулись на опушку, но на этот раз уже без всякой спешки. И так же неспешно потащили в лес безжизненное тело.
Варлам дрожащими руками принялся сворачивать самокрутку, но табак всё просыпался и просыпался. Пуля не выдержал и вытянул из кармана мятую коробку папирос, сунул одну наводчику, и они закурили. Меня и самого потряхивало – очень уж внезапно всё произошло. И что самое поганое – даже непонятно, как на такую тактику реагировать!
Прибежал прапорщик, спустился в овражек и с облегчением перевёл дух.
– Все целы? Вот и хорошо.
– Остальные как? – поинтересовался я.
– В разведвзводе пулемётчика контузило, а так обошлось, – сообщил Глеб Аспид. – Слушайте сюда: до особого распоряжения работать будете исключительно по воздушным целям. Линь, из оврага не подниматься. Ясно?
– Так точно!
Варлам сплюнул попавшие на язык табачные крошки и с досадой спросил:
– Да как тут работать-то? Нихонцев до последнего видно не было! Мы даже прицелиться не успели!
Прапорщик встопорщил в недоброй улыбке свои песочного цвета усы.
– На этот счёт не переживай. Примем меры. Я с вами останусь, дам отмашку.
Заявление это ничего особо не прояснило, но раз уж выкатывать грузовик из овражка не требовалось, я вооружился лопатой и принялся откапывать не доведённую вчера до ума щель. Моментально разогрелся и упрел, снял куртку и кинул её в кабину.
– Это дело, – похвалил меня прапорщик. – Пуля, ты тоже, давай, не филонь! Копай! За пулемётом и Варлам постоять может.
Ефрейтор последний раз затянулся и выкинул окурок, после спрыгнул из кузова и нехотя взялся за лопату. Сам Аспид уселся на брёвнышке и вытянул ноги, но полагать его показную расслабленность праздным ничегонеделаньем было бы ошибкой. Прапорщик работал со сверхэнергией, создаваемую им энергетическую аномалию я ощущал предельно чётко. Фоновые искажения беспрестанно меняли свою интенсивность, словно шла какая-то непонятная подстройка. А затем по пространству пробежалась волна едва уловимых помех, следом ещё одна и ещё. Активный поиск разгонял по округе сверхэнергию с размеренностью биения сердца, и совершенно точно осуществлял эти воздействия не Аспид, он лишь неким образом синхронизировался с ними, дабы получить доступ к оценке производимого эффекта.
Я воткнул лопату в землю, навалился на неё и вытер со лба пот, заодно попытался определить источник странных искажений. По всему выходило, что он близок к позиции зенитного орудия, не иначе задействовал свои способности командир его расчёта. Сразу как-то от сердца отлегло. Пусть даже дальность обнаружения вражеских операторов и не была слишком высока, но хоть не лопухнёмся как в прошлый раз, будет время заградительный огонь открыть. Ну а пока – копать.
Мы с Пулей решили не распылять силы и взялись совместно углублять одну щель, попеременно орудуя то ломом, то лопатой. Присутствие прапорщика не позволяло филонить, и очень скоро я втянулся в размеренный ритм земляных работ, в первый миг даже не отреагировал на донёсшийся из леса крик:
– Воздух!
И тут же вскочил на ноги Аспид.
– Варлам, не спать! На десять часов, угол сорок градусов! Твой крайний левый! Жди! – крикнул прапорщик и начал обратный отсчёт: – Три! Два!..
Ефрейтор Пуля тут же бросил лопату и полез в кузов грузовика, а я от греха подальше спрыгнул в щель и присел там, укрываясь от возможного обстрела.
– Один! – Крик Аспида совпал с разрушением оптической и акустической иллюзий, прикрывавшей до того звено нёсшихся к земле нихонских штурмовиков, а крик: «Огонь!» потонул в грохоте крупнокалиберного пулемёта.
Варлам всадил очередь в брюхо своей цели, но лишь издырявил обшивку – ни сбить, ни поджечь самолёт не вышло, а вот осколочные снаряды зенитного орудия оказались куда более эффективными – первый из штурмовиков завилял и попытался набрать высоту, скрылся из виду, оставляя за собой дымный след, и почти сразу от мощного взрыва дрогнула под ногами земля. По третьему самолёту открыл огонь спаренный пулемёт вездехода, но тот промчался над нами так стремительно, что попаданий я попросту не отметил.
Следом начали рваться авиабомбы, а только смолк грохот взрывов, как через звон в ушах пробился визг пронёсшейся над опушкой мины. В лесу грохнуло, застучали по сосновым стволам осколки. Прапорщик заорал:
– В укрытие! – и сам без промедления юркнул под бревенчатый настил.
Я колебался недолго, выскочил из недоведённой до ума щели и бросился вслед за спрыгнувшим из кузова пулемётным расчётом, скатился в овраг, и где-то совсем рядом рвануло, на меня посыпались комья земли. Помимо миномётов бить по нашим позициям начала и вражеская артиллерия, от беспрестанного грохота взрывов хотелось схватить лопату и начать закапываться в землю, звон в ушах сменился гулом в голове, и я создал защиту от ударных волн, на случай если в овражек залетит снаряд или мина. Моей невеликой мощности вполне хватало на то, чтобы удерживать зону разряженного воздуха и линзу повышенного давления, ещё бы и сверхсилу вихрем закрутил, дабы иметь возможность гасить скорость осколков, но побоялся демаскировать нашу позицию. Если с той стороны среди корректировщиков огня присутствуют операторы, источник столь интенсивных помех они никак не пропустят.
Овражек перекрыл кинетическим экраном прапорщик Аспид. Поначалу он ничего такого делать не собирался, но, когда снаряд лёг так близко, что в щели меж брёвнами посыпались струйки набросанной сверху земли, то не преминул озаботиться дополнительной защитой. И вовремя: почти сразу осколки с воем прошли над настилом блиндажа, а могли бы и к нам залететь.
Меня от одной мысли об этом так и передёрнуло. Скорчился бы, закрыл глаза и зажал ладонями уши, да приходилось размеренно перекачивать через себя сверхсилу, работая на предельной мощности, вот и совладал с приступом паники, сохранил самообладание.
– Это артподготовка, сейчас полезут, – предупредил нас прапорщик.
Варлам встрепенулся и неуверенно склонил голову набок.
– Летят! – заявил он. – Точно летят!
Лично я в беспрестанном грохоте разрывов даже собственных мыслей не слышал, а вот унтер-офицера ринулся к зенитному пулемёту, но тут же юркнул обратно под настил и крикнул:
