П. И. Ковалевский
Орлеанская Дева
Жанна умоляла короля, убеждала царедворцев, взывала к их благоразумию, но все было напрасно. Тогда она прибегла к последнему, немаловажному доводу: «Спешите, потому что я не проживу больше года».
Несмотря, однако, на все противодействие придворных планам Жанны, король должен был сдаться непреклонной настойчивости ее. Жанна сказала вперед, войско было с нею, а народ боготворил ее. Король вынужден был подчиниться Деве.
Армия двинулась вперед, предшествуемая Девой. Люди всех сословий и званий спешили присоединиться к шествию. Армия росла по дороге, как горный поток. Жарго и Вожанси были взяты штурмом, бургиньонские города Труа и Шалон сдались без боя. Лучший английский полководец Тальбот был разбит. Это было победное шествие. Английские войска были уничтожены и бежали. Через восемь дней Дева Орлеана была в Реймсе. Явился туда и дофин.
Обряд коронования совершился. Это было великое торжество для Франции. Она стала вновь королевством. У нее нашелся король. Народ ликовал. Был доволен и король. Все находились в особом экстазе. Виновница торжества находилась в умилении. Совершилось. Ее миссия исполнена. Она благодарила Господа, совершившего все…
Это был верх торжества Девы Орлеана. Рыдающая Жанна бросилась к ногам короля и воскликнула: «Теперь исполнилась воля Божия; Орлеан освобожден, и ты, государь, помазан в Реймсе на царство».
Растроганный король публично спросил Жанну, что она хочет, так как он не может теперь отказать ей ни в чем. Жанна просила одного: освободить ее родную деревню, Домреми, от податей, и она была освобождена на вечные времена. Но, вероятно, у истории и политики слово «вечность» имеет не то значение, как у нас, простых смертных… Ныне Домреми платит подати…
Говорят, Карл VII предложил Жанне просить еще чего-нибудь, и она просила – отпустить ее домой, к отцу и матери. Миссия ее исполнена. Орлеан освобожден. Реймс взят. Король коронован. Он может продолжать дело сам, а Жанна просится отпустить ее к своим овечкам… Теперь она смело могла воскликнуть: «Ныне отпущаеши рабу твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей…»
Насколько эта последняя просьба верна – трудно сказать; но она логична. До сих пор Франция стояла на краю гибели. Нужно было поднять народный дух. Нужно было совершить нечто сверхъестественное. Оно совершено. Франция возродилась. Армия создана и одухотворена, неприятель разбит и деморализован. Главное совершено, и теперь нужно вести дело только умно и осторожно. Для этого нужно войско и полководцы. Они были. Сверхъестественное кончилось, начиналось обыденное. Дева смело могла уйти к овечкам…
И действительно, дальнейшие деяния Орлеанской Девы принимают самый ординарный вид и исход.
Но не так думал неспособный, ленивый и трусливый король. Ему Орлеанская Дева нужна была как особый призрак, пугающий неприятеля и служащий для него страшилищем. Король не согласился на уход Жанны и не позволил ей возвратиться к мирным занятиям.
Тогда нужно было пользоваться данным положением и немедленно двинуться на Париж. Но и этого король не хотел.
Помимо Жанны с неприятелем заключено было перемирие. Тут действовали и нерешительность одних, и трусость других, и зависть третьих, и злоба четвертых, и подкупность пятых, и множество других человеческих страстей, составляющих проявление низкого эгоизма и лишенных всего возвышенного и благородного.
Вопреки повелению короля, Жанна двинулась на Париж. С нею были рыцари, с нею были знаменитые и храбрые воины, с нею было славное войско, с нею был обожавший ее народ.
И на этот раз счастье было с Девой. Она стала у Парижа. Она осадила Париж. Но Карл был уже королем и потому думал, что он всемогущ. Раздраженный поступком Жанны и напуганный завистливыми и трусливыми советниками, Карл приказал армии прекратить осаду Парижа и отступить. С этим вместе он лишил армию продовольствия и денег. Армия отступила. Жанна осталась с горстью преданных людей. При взятии Компьена она была ранена и взята в плен.
ГЛАВА VI
Начинается третий акт драмы, акт самый тяжелый, самый мрачный, самый ужасный. Он имеет для нас много значения, и потому мы пройдем его коротко.
Жанна попала в руки бургундцев. Бургундцы были неприятели, но все-таки французы. На Жанну они смотрели как на ведьму, но это была все-таки француженка. Горе было бы, если бы Жанна попала в руки англичан. Помимо того, что для них она была ведьма, она принесла им несчастье, лишила успехов войны, опозорила добрую славу армии, лишила ее духа храбрости и несокрушимости. Казнить ее нужно, казнить примерно, дабы имя ее было опозорено и уничтожено.
Все это Жанна сознавала и потому очень боялась попасть в руки англичан.
Находясь в плену, Жанна стала опять тихою, кроткою, богобоязненною Жанною. Одного бы только хотела она – бежать к своей драгоценной армии и повести ее на смертный бой с врагами отечества. Поэтому она открыто отказалась дать слово не бежать и прямо заявила, что при первом удобном случае бежит.
Несмотря на то что Жанну крепко сторожили, заковали в цепи и строго охраняли, она нашла способ броситься с высоты 60 футов, находясь в заключении в замке Боревуар. Она сильно расшиблась, но не насмерть. Не желание покончить с собою было причиною ее отчаянного прыжка. Плен, заключение и издевательство над нею были тяжелы Жанне; но все это не могло побудить ее к самоубийству. Она была слишком кротка, нежна, чтобы решиться на это. Да будет воля Божия, – вот все, что она могла сказать… Иное дело родина. Жанна послана Богом воевать, и потому ей прощено будет всякое прегрешение в этом направлении.
Но не в интересах англичан было ни дать Жанне уйти, ни позволить покончить с собой. Вечный английский эгоизм ярко проявился и здесь, как всегда. Они были неумолимы к Жанне, они ей мстили жестоко и зло, ведь вся сущность их неудач лежала в ней, и потому ее участь была предрешена.
Поэтому англичане купили ее у герцога бургундского с тем, чтобы предать ее самой жестокой и позорной казни. Нужно было лишить ее честного имени и светлого ореола божественного посланничества. Нужно было доказать, что она еретичка и действовала не силою Божиею, а силою сатаны. Такая постановка дела затмит ее имя в глазах суеверных и непросвещенных французов. Нужно было Жанну передать не светскому, а духовному суду. Нужно было заставить ее сознаться, что ее видения и голоса были наваждением злого духа. Нужно было послать ее на костер. Это ей даст смерть физическую и нравственную.
