П. И. Ковалевский
Император Петр III
Петр III, женившись на Екатерине, вскоре невзлюбил ее и хотя нередко подчинялся ее уму, однако открыто находился в близких отношениях с Воронцовой. Не легко жилось Екатерине с Петром в бытность последнего наследником, не лучше стало и по восшествии Петра на престол. Начать с того, что в манифесте о восшествии на престол Петра не было упомянуто, что наследником престола назначается сын Екатерины, Павел. Далее он, уже с первых дней воцарения, с Екатериной был так груб и неприличен, что, с одной стороны, возбуждал у окружающих мысль не только о враждебности отношения к ней, но и о ненормальности умственных способностей, а с другой – заставлял Екатерину подумать о будущем и о своей судьбе. Особенно резко это выразилось на обеде по поводу заключения мира с Пруссией. Был провозглашен тост за здоровье царской фамилии. Император и императрица пили сидя. Увидя сидевшую императрицу, Петр послал Строганова спросить Екатерину: почему она сидит? Императрица отвечала: «Пили за здоровье царской фамилии, а так как императорское семейство составляет император, она и их сын, то она и пила сидя». Тогда Петр приказал Строганову: «Пойди скажи, что она дура, так как не знает, что к царской фамилии принадлежат еще два дяди моих». Опасаясь, что Строганов постесняется передать дословно его приказание, Петр через весь стол закричал Екатерине, что она дура… Можно было себе представить положение императрицы и присутствовавших…
Над головою Екатерины носились грозовые тучи. Нужно было иметь великую силу воли, чтобы держать себя спокойно и по мере возможности отклонять наносимые удары. Между тем Петр не стеснялся и открыто в пьяной попойке заявлял, что желает отделаться от Екатерины. Замечательна судьба двух сестер Воронцовых: Елизавета Воронцова стала фавориткой Петра, а Воронцова, вышедшая замуж за Дашкова, фавориткою Екатерины. Елизавета Воронцова имела сменить собою Екатерину, Воронцова-Дашкова защищала интересы последней. Еще будучи наследником, Петр сказал Воронцовой-Дашковой:
– Дитя мое, вам бы не мешало помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными вашей сестре и мне, гораздо безопаснее, чем с теми великими умниками, которые выжмут из апельсина сок, а корки бросят под ноги.
Ставши императором, Павел открыто повел речь по этому вопросу с Воронцовой-Дашковой. Однажды Петр начал разговор с нею «тихо, отрывистыми фразами», из которых, однако, можно было понять, что дело шло о том, чтобы удалить ее, разумея Екатерину, и на ее место возвести Романовну, как обыкновенно называли Елизавету Романовну Воронцову. «Будьте к нам немножко повнимательнее, придет время, когда вы будете жалеть о том, что с таким пренебрежением обходитесь со своею сестрою; ваши интересы требуют, чтобы вы изучили мысли своей сестры и старались снискать ее покровительство».
Хорош был Петр, когда жил в Петербурге, еще лучше стал по переселении в Ораниенбаум.
По утрам – вахтпарады с непрерывными проявлениями и вспышками самого дикого и необузданного гнева, а затем шли обеды, пьяные ужины, невоздержанные речи и невозможные распоряжения. Один из близких лиц Петру, Лев Нарышкин, дает такой отзыв о нем: «C'est le regne de la folie; tout notre temps se passe a manger boire et faire de folies». Подобный же отзыв о нем дают английский министр, Екатерина и др.
