П. И. Ковалевский
Генералиссимус Суворов

Полная версия

«Молодец! Знаешь службу. Я положу рубль здесь на земле, как сменишься, так возьми».

Этот крестовик Суворов хранил всю свою жизнь.

Восемь лет Суворов тянул солдатскую лямку. Многие из его товарищей успели за это время выслужиться в генералы, а он только произведен был в офицеры. Возможно, что эта лямка служила к нравственному закалу Суворова, приучая его к терпению, дисциплине и самоотвержению. Несомненно также и то, что эта лямка отразилась и на его характере. В дальнейшем мы увидим, как он детски радовался, когда он обгонял в производстве равных и старших… Все люди, составлявшие свое положение собственным лбом, страшно самолюбивы, хотя это самолюбие глубоко скрывается; вместе с тем эти люди горды, самонадеянны и самоуверенны.

Первые годы офицерской жизни Суворова падают на мирное время. Суворов занимается, читает, посещает общество любителей словесности, даже сам пытается писать сочинения, которые, однако, по своим качествам не превосходили наполеоновских и могли конкурировать с произведениями Тредьяковского.

Первый раз на военное поле Суворов попал в Семилетнюю войну. Здесь ему сначала не повезло. Он состоял в арьергарде. Первое боевое крещение Суворов получил в набеге на Берлин в отряде Чернышева. В этом пустом деле он, однако, «себя перед прочими гораздо отличил» и сразу составил о себе представление, как о прекрасном боевом офицере. Когда образовывался летучий отряд Берга, то последний просил откомандировать к нему подполковника Суворова, и Суворов себя оправдал. В представлении государыне о нем был такой отзыв: «… быстр при рекогносцировке, отважен в бою и хладнокровен в опасности». Можно было бы добавить: человеколюбив и нежен с мирными. И вот почему: при набеге на Берлин в руки солдат попался маленький немчик. Суворов взял его к себе, а затем написал его матери: «Любезнейшая мамаша! Ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы хотите его оставить у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне. Если же желаете взять его к себе, то можете получить его здесь или напишите мне, куда его прислать».

Разумеется, маменька заблагорассудила взять сына… С окончанием войны Суворов вернулся в Петербург с именем боевого офицера, которому можно было поручить обучение и командование небольшим отрядом. И действительно, в войне Суворов провел время недаром: он изучал боевые достоинства и недостатки русских солдат и сравнивал их с немецкими, а теперь ему приходилось свой опыт применить на деле, в пересоздании военного строя, по своему разумению, сначала в малых размерах, а затем и во всей армии.

Вот когда принесло пользу Суворову его восьмилетнее пребывание рядовым в армии. Он изучил русского солдата во всех его проявлениях. Суворов жил с ним. Суворов понял его. Суворов полюбил его. Этой любовью и близостью к солдату Суворов безгранично купил всех солдат. А для того, чтобы еще сильнее воздействовать на солдата, Суворов всегда и во всем служил ему примерами лично. Суворов относился к своим солдатам, как отец к своим любимым детям. Он заботился о поддержании в них религии, он старался укрепить в них нравственность, он заботился об их просвещении и обучении, он смотрел за тем, чтобы их достаточно кормили и одевали, неусыпно он обучал их всем военным приемам по своей системе; а так как при ней требовалось значительное физическое напряжение и закаливание, то Суворов все время и упражнял их в этом. Во всем этом деле Суворов был и создатель системы, и учитель, и помощник и образец. Его инструкции войскам, а равно и приказы отличаются краткостью, ясностью и необыкновенной образностью. Они вполне приноровлены к умственному уровню солдата и совершенно доступны его пониманию. Можно сказать, что они написаны солдатским языком. А это и было нужно. Всем этим вместе Суворов достиг в очень короткий срок самых блестящих результатов. Его солдаты образцово знали строй и проделывали все приемы, были бодры и крепки, больных почти не было, не знали устали, не признавали ни холода, ни голода. Да, это на деле были чудо-богатыри.

Суворов подделывался к солдатам? Нет. Он сам был солдатом. Он жил с ними, их жизнью, их существом. Он голодал с ними, если нечего было есть. Он мерз, если солдаты мерзли. Он спал на траве, если у солдат не было палаток… Но так как своим умом, своими знаниями и опытом Суворов был неизмеримо выше своих боевых друзей, то он высказывал свои вдохновения, свои веления и требования, и они исполнялись беспрекословно, а так как они должны были быть поняты и уяснены простыми людьми, то и высказывались в той форме речи, которая была наиболее доступна для солдат. Во всяком деле должно отличать содержание и форму. В данном случае содержание было – плод гения, форма была взята из той среды, для которой она была предназначена; тем более что эта форма не противоречила характеру создателя, так как Суворов всегда проявлял необыкновенную энергию, кипучесть жизни, быстроту движений и неутомимость… Суворов был всем все.

Государыня произвела смотр полку Суворова и осталась очень довольна.

Наступила первая польская война. Суворов был с своим полком отправлен туда. Его поход как нельзя лучше оправдал его систему: 850 верст он с полком прошел в 30 дней, причем дорогой заболело всего шесть человек. Прекрасно оправдала себя система Суворова и на месте военных действий. Польская война – партизанская война. Главный успех в деле – быстрота и натиск. А эти положения были главными в системе Суворова. Диво ли, что он сразу стал неотразим и неуязвим. Суворов был доволен успехом, но не гордился. «Римляне двигались шибче, – прочтите Цезаря», – говорил он.

Суворов не знал и его войска не ведали, что значит обороняться и что значит отступать. Это был, как называли его немцы, «генерал вперед». И как он был озлен, когда один из его офицеров был взят в плен. «По своему расслабленному безумию Веденяпин с 80 почти человеками не сумел разбить 300 бунтовщиков. Всем внятно внушено, что на них можно нападать с силами, 4–5 раз меньшими, но с разумом, искусством и под ответом. Будучи окружен, он стал беспорядочно отстреливаться, а на самый и храбрый порыв не пошел».

А сам Суворов нападал с слабыми силами на сильнейшего неприятеля? Нападал и побеждал.

Лучшим доказательством служит его бой под Ланцкроной, где он в полчаса разбил сильнейший отряд Дюмурье, и под Столовичами, где он уничтожил корпус Огинского, в десять раз сильнейший против отряда Суворова. «Простительно, – пишет Суворов Кречетникову, – если вы, по первому слуху, сему сомневаться будете, ибо я и сам сомневаюсь, только это правда».

Способность быстро схватить позицию неприятеля и воспользоваться его слабыми сторонами, быстрота и натиск дали Суворову полную победу во всех делах и обратили на него внимание в европейских армиях. Сам неприятель понял новизну боя, только толковал его иначе: «Суворов понятия никакого не имеет о военном деле и ему драться только с медведями. Бывало, займешь позицию, ждешь русских с фронта, а он бросается либо с тыла, либо в фланге; мы разбегались более от страха и внезапности, нежели от поражения».

Не то же ли немцы говорили о Наполеоне I!..