Павел Горбачев
Дневники черного копателя. Часть II. Мои 6 сезонов. Эпизоды 2006—2007
Саша просто обалдел от того, что мы со Стасом нашли такие интересные вещи, а ему самому достался только сплющенный сигнальный рожок. И как бы мы со Стасом не пытались его убедить, что такой рожок – это редкая и интересная находка, он все равно продолжал жаловаться на якобы невезение. Это день, равномерно наполненный находками и интересным копанием, быстро подошел к концу. Мы пришли в дом уже затемно и отметили находки веселым ужином. Саша старался держаться бодро.
– Ничего, – говорил он, поднимая рюмку за общие находки, – завтра я всех вас еще обскачу!
Наутро мы снова пошли за Лучесу, Гена все нахваливал нам места между Гривой и Зябриками и говорил, что в прошлый раз мы просто не дошли до нормальных позиций, что в той стороне тоже были жестокие бои, и редко кто из приезжих те места навещает.
– Егерь только туда ездит, – говорил Гена, когда мы, перейдя через реку, шли вверх по пригорку, – он там сеет овес для кабанов. Это далеко для местных.
Как только мы дошли до места, то начался мелкий дождь. На небе стало пасмурно, как-то даже потемнело. По опыту я уже знал, что у влажной земли проводимость электромагнитных полей лучше, и это будет только нам на руку. Мы разошлись в разные стороны и начали работать. Место оказалось сильно замусоренным хвостовиками от мин и осколками снарядов. Не исключено, что среди всего этого можно было найти и ценные мелкие предметы, но никому этого сделать не удалось. Помучавшись так с пару часов, прилично намокнув и устав, мы решили поискать другие варианты.
– Если есть что-то, то обычно находишь сразу, – Саша не скрывал разочарования, – нам уже не нужно что-то сверх ценное, но хоть бы было интересно копать. А так ходишь, как вымороченный, и копаешь ерунду, да лучше бы снова пошли под Карское!
Кое-как разожгли костер, сварили макароны с тушенкой, выпили чая. Тут и дождь перестал, и даже солнце стало проглядывать. Сидеть без дела было неуютно, и мы поработали на этом месте примерно час. За это время ветер подсушил траву, погода совсем исправилась, и даже стало немного припекать.
– Сегодня хочу в баню сходить, – как-то задумчиво произнес Гена, – воскресенье ведь. Давайте сходим все вместе? – предложил он нам.
Я никогда не был в деревенской бане, и в мои планы не входило ее посещение. Я всегда считал себя сугубо городским человеком, привык к своей белоснежной ванной. При слове «баня» у меня возникали ассоциации с неустроенной жизнью и отсутствием городских удобств. В самом деле, ну нельзя же каждый день ходить в баню? А вот принимать ванну и душ каждый день можно. Придерживаясь такого хода мыслей, я отказался идти в баню.
– У меня сердце, баня противопоказана, – говорил Саша, – а вы сходите, конечно!
Я продолжал упорно отказываться, кроме того, у меня не было банных полотенец, тапочек, шампуня, мыла, мочалки и всего того, с чем принято ходить в баню.
– А может и правда, сходить? – Стас сделал задумчивое лицо, отчего Гена просто просиял.
– Да, затопим баньку, полотенце я дам, – Гена засуетился, стал оживленным. Раньше я никогда не видел его в таком состоянии.
– Да, я пойду, – после некоторого размышления сказал Стас.
И они пошли вдвоем, а мы остались еще покопать в этих местах. Когда Гена и Стас уходили, солнце светило ярко, еще не приближаясь к закату. Лучи высвечивали их дорогу к деревне, где-то далеко за пригорками и речкой виднелись крыши Шоптово.
– Успехов вам, накопайте что-нибудь хорошее, – кричал уже издалека Стас. Это было дежурное напутствие, в котором почти не звучала искренность. Если бы Стас чувствовал, что у нас есть хоть какой-то шанс найти какую-нибудь интересную штуку, он бы им непременно воспользовался, и никакой баней его нельзя было увлечь. А так он еще и забрал у меня видеокамеру – уж точно не верил в то, что нам улыбнется удача.
Проводив их взглядом, мы с Сашей стали просто ходить по площадям, обреченно размахивая металлоискателями. Так постепенно мы втянулись в процесс, настроились на какую-то особую волну и погрузились в транс. Я часто обращал внимание на то, что в некоторые моменты тело продолжает делать привычные действия, а голова освобождается от тягостных ожиданий находок, желаний что-то себе приобрести. В этот момент ни о чем не думаешь, не замечаешь хода времени и начинаешь ощущать единство с окружающей природой. Так мы с Сашей ходили каждый сам по себе, почти не переговариваясь. Так прошло два или три часа, и нам уже надо было закругляться. Мы присели отдохнуть на упавшее дерево, Саша затянулся сигаретой.
– Сейчас Гена со Стасом сидят в бане, – произнес он мечтательно, – после бани водочку нальют. А что ты с ними не пошел?
– Так я не за этим сюда приехал, – отвечал я ему, – отдохнуть я могу и дома, а тут нужно вкалывать. Стас – халявщик, вот он и пошел.
С этим определением Саша согласился, снова посетовав на то, что этому халявщику вчера повезло сделать интересные находки, а ему, прожженному копателю, до сих пор в эту поездку так ничего и не досталось. Я выразил уверенность, что рано или поздно нам повезет, и просто не нужно опускать рук.
Отдохнув и немного восстановив силы, мы поднялись и медленно пошли в сторону деревни, не собираясь больше ходить здесь с металлоискателем. Стоило нам пройти так минут десять, как у меня снова буквально зачесались руки и я включил прибор.
– Все равно пока идем, вдруг что-то попадется по дороге, – пояснил я Саше, а тот ничего не ответил и продолжил нести на плече свой крутой аппарат.
Мы так шли, предвкушая хороший ужин и достойный отдых после выматывающего хождения. Проходя в одном узком месте по тропинке, мы заметили рядом в траве свежую бумажную салфетку, которую мог тут бросить только Стас. Он использовал их в качестве носового платка.
– Вот, сразу видно, что приезжали москвичи, – смеялся Саша.
Мне такое отношение показалось немного обидным, я обратил его внимание, что я тоже москвич, но вряд ли стал бы бросать мусор на землю и уж лучше бы оставил бумажку в кармане, чтобы сжечь ее в костре при случае, чем загадил природу.
Объясняясь так с Сашей, который явно не хотел меня обидеть и иногда мог сказать неприятные вещи, не желая того, я все так и продолжал размахивать металлоискателем. Вдруг он у меня сработал хорошим тоном. Мы остановились на тропинке. Справа были уже кусты, за которыми росли деревья, слева был спуск к голому длинному оврагу, который так и тянулся от леса почти до самого спуска в долину реки Лучесы.
Сигнал был слева от тропинки, буквально в самом склоне. Я остановился, чтобы проверить место, и приложил катушку прямо к земле. Что-то там было, причем звук был продолжительным. Саша стоял вполоборота, не придавая особого значения этому сигналу. Я воткнул лопату в землю, но ничего не зацепил. Сделав небольшую яму, стал проверять ее и отвалы. Детектор все так же показывал наличие большого количества металла прямо внизу. Я продолжил копать и еще на полштыка лопаты наткнулся на большой ровный лист, который лежал в земле параллельно склону.
Переглянувшись с Сашей, который уже внимательно наблюдал за моими стараниями, мы стали вдвоем обкапывать находку. Оказалось, что он довольно большого размера, при этом не мятый и не рваный. Освободив его со всех сторон, я попробовал поддеть его лопатой как рычагом, да не тут-то было.
– Стой! – крикнул Саша, – дай я покопаю.
Он обкопал его еще глубже по периметру, и мы увидели, что лист имеет характерные вдавленные ребра жесткости, а с одной стороны у него имеется ручка.
– Это крышка от ящика, – сказал Саша, – и попробовал снова поддеть ее лопатой.
Крышка лишь ненамного сдвинулась, обнажив нижнюю половину.
– Это целый ящик, – воскликнул Саша, – даже целый чемодан.
И действительно, судя по размерам, ящик был похож скорее на чемодан с ручкой, чем на какой-то сундук. Он был прямоугольной формы длиной почти полметра, полностью из металлических листов, сверху была проволочная ручка для переноски, одновременно служившая и замком. Я потянул за эту ручку, но вес ящика не дал мне легко вытащить его из ямы…
Постучав лопатой по нему, увидел сбоку дырку в слегка подгнившей боковой стороне. Приглядевшись в эту щель, я увидел, что там что-то лежит.
– Он полный! – кричу я Саше, – давай его вытаскивать и открывать!
Войдя в раж, мы за минуту аккуратно обкопали ящик и освободили его из земляного плена. Саша взял за ручку и потянул ящик вверх.
– Тяжеленный! – в неописуемом волнении крикнул Саша, я отступил в сторону, чтобы освободить ему ровную площадку. Ящик поддался, и тогда Саша, схватив его двумя руками, поднял и поставил на тропинку.
Перед нами стоял большой ящик, который еще пять минут назад невозможно было представить на этой тропинке. Мимо этого места огромное количество раз проходили местные и приезжие копатели, эта тропинка была единственным, по сути, маршрутом от реки к урочищу Гривы. Вот и Стас с Геной прошли здесь несколько часов назад, и Стасу даже в голову не пришло пройти по этой тропинке, размахивая своим новым мощным металлоискателем. Да что говорить, даже Саша не удосужился следовать своим твердым принципам и уже просто шел домой.
Мы начали открывать ящик, стараясь действовать осторожно, чтобы не повредить его. При более внимательном рассмотрении оказалось, что металл основательно подгнил. В каком же состоянии находится его содержимое? И вообще, что же там лежит?!
Я аккуратно отогнул замок, чтобы сохранить его, затем вставил лезвие своей лопаты в щель между половинками ящика и медленно начал давить. Саша в это время двумя руками держал «чемодан», чтобы он не раскрылся самопроизвольно. Медленно раскачивая лопату, я расширил щель со всех трех сторон. Когда ничего больше не мешало, мы положили ящик на землю и стали отгибать верхнюю крышку. Она, к нашему удивлению, легко поддалась, и мы буквально распахнули ящик.
Внутри была укладка для немецких гранат М24 с самими гранатами! Деревянные ручки отлично сохранились, и, поскольку ящик лежал под углом, влага внутри не скапливалась. Было видно, что он много раз намокал, дерево пропиталось ярко-рыжей ржавчиной. Мы вытащили одну из гранат из укладки и стали рассматривать, не веря своему счастью. На деревянной ручке были вдавленные клейма – год выпуска 1940 и клеймо производителя. Сами корпусы гранат были в темно-зеленой краске, без какого бы то ни было намека на ржавчину.
Мы вытащили укладку из ящика и аккуратно поставили вертикально. В ней были свободные места, из пятнадцати гранат в ящике было только девять. В укладке также была маленькая деревянная коробочка с капсюль-детонаторами.
– Вот это находняк! – Саша ликовал, он мигом избавился от хандры и обрел привычное приподнятое состояние, заметно повеселел, – а эти лохи пошли в баню! Нам с тобой везет, эти гранаты ждали только нас!
– Саша, забирай их все, – отвечал ему я, – криминал я себе не возьму.
В ответ он промолчал, но было видно, что Саша обрадовался перспективе получить весь ящик себе целиком.
– Мы тут не будем это все разбирать, – после эйфории к нему вернулась рассудительность, – дерево на сухом воздухе может быстро рассохнуться и треснуть. Надо это все целиком отнести в дом и там аккуратно разобрать, промазать гранаты машинным маслом или соляркой, чтобы законсервировать.
Мы аккуратно сложили укладку в ящик, закрыли «чемодан» и взвесили его. На мой взгляд, этот неполный ящик с гранатами весил примерно десять килограммов.
– Ах, эти ж замки, они хлипкие, – возмущался Саша, – пока буду нести – они отвалятся, что же делать?
Он попрыгал вокруг ящика, но тут же сообразил, как надо поступить. Саша достал из вещмешка моток какой-то веревки, размотал ее и перевязал ящик так, чтобы он случайно не раскрылся. После этого я взял у Саши его металлоискатель, вещмешок и лопату, а он взял этот «чемодан» с гранатами, и мы пошли домой, уже нигде более не останавливаясь.
Саше было тяжело нести этот груз, но и мне было не сладко тащить две лопаты, два рюкзака и два прибора. Однако я оторвался от него вперед, потому что мне идти быстрее было легче, чем сохранять медленную скорость Саши.
– Иди вперед, не жди меня, – крикнул мне Саша, – я потихоньку дотащу!
Так мы пошли к Шоптово. По пути нужно было подняться на горку и спуститься вниз. Саша, не желая тратить силы на подъем, предпочел обойти эту гряду, поэтому отстал от меня еще значительнее. А я стоял на вершине этой горки и с расстояния в пятьдесят метров наблюдал, как плотный коренастый человек в военной форме и с кепи М43 на голове на фоне совершенно пустынной местности несет ну очевидно тяжелый и громоздкий чемодан, попеременно перекладывая его из руки в руку. Эта картина мне чем-то напомнила кадры из видеоклипа группы Depeche Mode на песню Enjoy the Silenсe. Саша шел медленно, его взгляд был сосредоточен и спокоен. Он шел как победитель.
Я спустился с горки, перешел через реку и дошел до Шоптово, отдуваясь под тяжестью груза. Уже возле дома я взглянул на окна – оттуда на улицу смотрели Гена и Стас, переговариваясь друг с другом. Я решил не заходить в дом и дождаться Сашу, тем более, что я сильно устал.
Когда Саша догнал меня, мы вместе вошли в дом и увидели совершенно удивленные глаза наших товарищей.
Гена и Стас уже успели выпить по рюмочке после бани, и в наше отсутствие, скорее всего, посмеивались над нами.
– С легким паром! – приветствовал их Саша и, войдя в комнату, поставил ящик с гранатами возле своей койки, – дайте попить.
– Что там у тебя? – наперебой стали его спрашивать любители бани и водки.
– Золото и бриллианты, – устало отмахивался он, незаметно подмигнув мне.
– Ну, правда, Саня, хорош прикалываться, – Гена был заинтригован.
– Сейчас мы узнаем, насколько хорошо вы знаете военную историю, – отвечал он им, – вот угадайте, что там?
Гена и Стас долго гадали, среди вариантов были патроны, мины, оружие, противогазы. Никто из них не угадал. Когда Саше уже надоел этот цирк, он все-таки раскрыл им тайну, сообщив правильный ответ.
Весь вечер был посвящен тому, что мы аккуратно разбирали гранаты, смахивали с укладки и ящика рыхлую ржавчину и перекладывали гранаты внутри газетой. Так Саша хотел добиться того, чтобы дерево теряло влагу постепенно, что, по его мнению, должно было предотвратить растрескивание его на отдельные волокна. Проведя все первоначальные процедуры по консервации находки, мы накрыли ее газетами и положили под окно в другой комнате. Потом мы смотрели на видеокамере все, что успели наснимать за предыдущие дни, а я ругал Стаса за то, что он не оставил мне видеокамеру. Вот бы были отличные кадры с извлечением ящика с гранатами из земли и эпизодом, где Саша тащил его один по долине Лучесы… Стас пообещал мне, что завтра он отдаст мне видеокамеру до конца похода, и я смогу снимать все, что мне захочется.
Рано утром мы, вместо того, чтобы готовить завтрак, занялись тем, что стали снова разбираться с гранатами. Саша открыл ящик и увидел, что деревянные рукоятки все-таки подсохли и, по его ощущениям, стали хрупкими. Теперь ему стало страшно пробовать доставать гранаты из укладки: а вдруг деревянные ручки сломаются? Саша очень не хотел, чтобы его прекрасные находки утратили свою ценность, а оставлять их так в укладке было нельзя. Он тут же начал разгибать плоскогубцами стальные держатели укладки и бережно складывать гранаты в мягкий полиэтилен, поливая это все сверху машинным маслом.
При проведении этих процедур две деревянных ручки у гранат все-таки сломались, правда, эти две гранаты лежали на самом дне и больше остальных пострадали от действия влаги за шестьдесят лет. Поругавшись грязными матерными словами на всю эту ситуацию, Саша довел процесс до конца и отнес ставший уже непригодным «чемодан» с укладкой за сарай, чтобы у местных жителей и других копателей не возникло лишних вопросов. Тогда лишь мы начали завтракать и строить планы на день.
Нам предстояло пойти под Карское, чтобы еще раз исследовать место прорыва русских частей через немецкие позиции и тылы. Саша снова повел всю компанию к тому месту, где он нашел награды. И надо же было такому случиться, что Стас нашел на этих позициях еще один целый жетон! Этот жетон был сделан из цинка, он неплохо сохранился. Шифровка также показала принадлежность подразделения, в котором служил его владелец, к 86-й немецкой пехотной дивизии. Но самое интересное в этом жетоне было то, что в нем была аккуратная дырка от пули. Саша взял у Стаса жетон, внимательно изучил края пулевого отверстия с обеих сторон и сделал вывод, что пуля вошла в жетон с лицевой стороны в тот момент, когда жетон находился на человеке… Размер пулевого отверстия в жетоне строго соответствовал калибру 7,62 мм.
– Вряд ли это трехлинеечная пуля, она обычно своим острым носом рвет все на своем пути на мелкие куски. Судя по ровным краям, это пуля была выпущена из ППШ, у патрона 7,62х25 тупоконечная пуля, а высокая начальная скорость пули приводит к тому, что она «шьет» все на своем пути, минимально деформируя пробиваемое препятствие, – Саша прочитал нам целую лекцию.
Мы с большим вниманием слушали его, поскольку в оружейной теме он был как рыба в воде. Походив для верности по этим многократно хоженым местам и не найдя там больше ничего интересного, мы пошли прямиком в сторону Карского. Я шел впереди, и мне выпала возможность первым увидеть на земле верховые немецкие саперные лопатки, противогазные бачки, советские каски и фильтры от русских противогазов. К нашему всеобщему сожалению, это все были предметы, выкопанные задолго до нас другими копателями и брошенные ими как ненужный хлам. Гена подтвердил, что заезжие копатели приезжают работать, прежде всего, в это место, и местные тоже постоянно здесь копают. Невзирая на такую популярность этих позиции, здесь все время находят что-нибудь стоящее.
– Железа тут очень много, – пояснял Гена, – все тут копают, а выбить никак не получается, а каждую весну как будто снова что-то появляется, будто подбрасывают, – смеялся он.
Как только остальные увидели первое верховое железо, так сразу ринулись ходить с металлоискателями. Стас старался отбиться от всех, чтобы никто ему не мешал. Саша, наоборот, внимательно следил за Стасом, и как только тот уходил с какого-то пятачка, то Саша сразу же шел туда и проходил там, где Стас так и не прошел. Гена просто ходил рядом, подходя то ко мне, то к Стасу.
Всяких находок было много, но все они были уже нам не интересны. Штыки от трехлинейки и элементы немецкого снаряжения мы уже не считали за достойные предметы, но все равно забирали, чтобы не оставлять хлам. Я старался прибрать такие вещи себе, которые потом можно было бы отдать в школьный музей. Но откровенный хлам, найденный и не взятый другими копателями, я все-таки не брал, брезговал.
Где-то посреди бестолковых железок мне тоже удалось найти целый жетон, и тоже он был из цинка. Владелец жетона поступил в вермахт новичком во 2-ю роту 167 запасного пехотного батальона (шифровка – 2./ Inf. Ers. Btl 167). Позднее это подразделение пополнило ряды той же самой 86-й пехотной дивизии. Все найденные нами жетоны были из одной дивизии, все были целыми и лежали отдельно от костей. Я уже перестал всему этому удивляться и просто копал и складывал все интересные вещи в рюкзак. Ближе к обеду я настолько привык к плохому сохрану большинства предметов, что даже не стал забирать единственную найденную в тот день нами немецкую каску. На привале, пока варилась еда, я положил ее на сухостойный пень и стал оттачивать на ней навыки ударов лопатой. Саша глядел на это как на варварство и лишнюю суету. Он не любил шума в лесу и громких звуков, но нам со Стасом понравилось бить лопатой по каске. А немецкая каска, хоть и основательно погнила, и металл ее истончился, все равно держалась до последнего. Когда я понял, что лопатой мне ее никак не изрубить и даже не помять, то бросил ее там же на месте эксперимента, втоптав в землю.
Саша был в своем репертуаре, и после обеда он выкопал два штыка с небольшими промежутками между ними. Каждый раз он выражал полученное удовлетворение от находки и цокал языком.
– Вот, посмотри – обращался он к застигнутому врасплох Стасу, – ты здесь ходил же?
– Да, я там все проверил, – отвечал то, ничего не подозревая.
– Все, да не все, – жалобным тоном отвечал лицемерный Саша, – за тобой приходится подчищать, вот штык такой был прямо между твоих копок. Ямы-то свежие!
И Стас молчал, не желая подать вид, что это его как-то задевает. Саша, следуя за Стасом, после этого уже почти с каждой выкопанной вещью обращался к Стасу с такой же нервотрепкой и, таким образом, тешил свое самолюбие и получал садистское удовольствие. Правда, Стас через какое-то время догадался, что Саша пробует поставить его в один ряд с Геной, чтобы было над кем морально издеваться.
И Стас стал платить Саше той же монетой: найдя что-то стоящее, Стас тут же шел к Саше, как будто за консультацией, и когда тот с видом знатока объяснял тому происхождение и назначение предмета, а также благодушно хвалил Стаса свысока за неплохую находку, то Стас пояснял, что откопал это среди Сашиных ям. В общем, эти два человека друг друга стоили, и в чем-то они были как близнецы-братья.
Я же в такие игры с самоутверждением не играл, а просто шел вперед и, как правило, находил что-то интересное. Так я вырвался вперед всех и под елками нашел верховую переноску для двух штурмовых магазинов к немецкому пулемету, так называемую «переноску для кексов». Эти штурмовые магазины имели специфическую форму усеченного конуса с ребристой поверхностью, внешне похожие на известные кондитерские изделия. Рядом с переноской лежал один из таких «кексов», и когда я показал Саше эту находку, он тоже захотел себе такую, потому что до этого никогда таких вещей не видел и не находил. Постепенно наше копание превращалось в гонку честолюбий, и каждый в душе хотел найти такую же вещь, что и другие.
Вечером мы после ужином решили устроить долгожданный салют в честь 9 мая, хоть на дворе и было только 8-е число. Стас и Гена с большим воодушевлением приняли мое предложение заняться подготовкой костра для заброса туда патронов для ПТР, предварительно выпив по нескольку рюмок водки. Я же взял в руки видеокамеру и принялся снимать «салют». Саша смотрел на нас как на юнцов и отказался заниматься всей этой ерундой.
Стас выкопал небольшую ямку прямо на деревенской дороге, насобирал туда хвороста, а Гена поджег его и положил сверху пару патронов. Мы все отбежали метров на двадцать от костра и стали ждать взрыва пороха. Ожидание было напряженным, ведь мы никогда не занимались подобными вещами и не предполагали, какой мощности будет взрыв. Но опытный Гена стоял спокойно, будучи уверенным, что ничего страшного не произойдет.
Хлопок от взрыва патрона от ПТР был не очень сильный. Но мы все явственно слышали, как после взрыва над нашими головами что-то пролетело с шелестящим звуком и глухо шлепнулось на дорогу. Мы присели и дождались взрыва второго патрона: и снова какие-то внушительного размера осколки полетели в разные стороны.
После этого я пошел посмотреть на то, что же упало рядом с нами. Это был развороченный кусок латунной гильзы с острыми и гнутыми зазубренными краями. Не хотелось бы, чтобы такая железка попала в тело. Саша все-таки вышел на крыльцо покурить и посмотреть на наши хулиганства. Оценив нашу реакцию на полет осколка, он вдоволь посмеялся и поиздевался над нами. Мы решили, что больше не будем «салютовать», затушили костер, закопали ямку и вернулись в дом.
Саша, Гена и Стас стали дальше пить водку, а я – чай в двойном количестве.
Утром 9 мая мы встали поздно, всем было лень готовить завтрак. Гена пришел только к десяти утра. Он сказал, что далеко от деревни отходить не сможет потому, что должна приехать автолавка, и ему нужно там закупить продукты для семьи. Точное время прибытия автолавки было неизвестно, поэтому Гена, судя по всему, с нами в это день пойти не смог бы.
Саша был не готов к такому развитию событий, но он уважал Гену и согласился с таким положением. К нашему всеобщему удивлению, Стас заявил, что он хотел бы сегодня пропустить день копания и отдохнуть в этот праздничный день. По всему так получалось, что были готовы копать только мы с Сашей.
– Да что далеко ходить, – сказал нам Гена, – вы попробуйте перед деревней покопать, – и ушел домой.
– В самом деле, – удивился Саша такой простой идее, – мы ходили везде, а у деревни никогда не были.
Порешили на том, что Стас останется отдыхать в доме, а мы с Сашей пойдем на разведку мест недалеко от Шоптово и вернемся к обеду. Если к этому времени автолавка приедет, то Гена сможет сходить с нами куда-нибудь во второй половине дня.
Поскольку мы должны были уйти не далее, чем 500 метров от деревни, я взял с собой только лопату и металлоискатель. Так работать налегке было необычно и очень удобно. Саша не стал брать с меня пример, он все-таки взял свой вещмешок, в котором была только бутылка с питьевой водой.
Мы вдвоем вышли из дома и пошли по дороге в сторону Тархово. Буквально через сто метров мы свернули налево в заросли кустарника и оказались в начале длинного оврага. Этот овраг спускался к Лучесе, образуя высокий берег, с которого вся долина реки была прекрасно видна в обе стороны. За одним оврагом был еще один, и еще, и еще. Выяснилось, что этот берег Лучесы здесь изрезан глубокими оврагами. К сожалению, я не взял у Стаса видеокамеру…
Мы с Сашей пошли в разные места. Я принялся бегать по оврагам вверх-вниз, светил прибором по верхам, по склонам, на дне. Через полчаса я уже откопал почти на дне узкого глубокого оврага отломанный стальной ствол от ракетницы и побежал к Саше наверх хвастаться. Тот очень сильно удивился находке такого рода и очень приободрился.
– Ничего себе, – говорил он, возвращая мне находку, – здесь вообще не копали что-ли? Да тут не копано вообще!
И мы стали ходить более внимательно, чувствуя себя первооткрывателями места. На самом деле, следов от раскопок здесь не было вообще. В течение следующего часа мы ходили исключительно по двум ближайшим к деревне оврагам и нашли следующие вещи: стальной корпус советской противопехотной мины нажимного действия, штык от винтовки Мосина, затвор от ПТРД. Мы были в шоке от того, что совсем рядом с деревней в земле сохранились такие вещи. Оставив Сашу копать в том овраге, где мы нашли эти предметы, я пошел дальше в разведку. В следующем овраге на дне было пусто, но меня заинтересовала одна неровность в склоне, которую было хорошо видно только снизу. Поднявшись по довольно крутому склону, я вышел к этой неровности, которая оказалась оплывшей стрелковой ячейкой. В этой ячейке был очень сильный и серьезный сигнал, который я тут же стал копать. Грунт был песчаный, он поддавался легко, и уже на половине штыка моя лопата уперлась в твердый металлический предмет. Судя по приятным округлостям, это могла быть каска. Обкопав предмет по периметру, как водится, я нажал под него лопатой как рычагом и достал из-под земли немецкую каску с большим количеством пулевых отверстий. Несмотря на боевые повреждения, каска была очень крепкая. У нее внутри был только след от стального подшлемника, которого время и влага не пощадили. А вот сам шлем сохранил толщину всего металла, форму. Каска на вес была довольно тяжелой. Даже за вычетом прикипевшей к ее поверхности песчано-земляной смеси, она была увесистая. Я стал кричать Саше, чтобы он обратил на меня внимание. Как только он увидел меня с находкой, то кинулся смотреть. Мы вместе немного потерли шлем сверху и обнаружили под толстым слоем так называемого «ржавого пота» светло-зеленую краску! Саша тут же возвратил мне каску и быстро пошел к тому месту, где оставил лопату и металлоискатель. Стало ясно, что он осознал: наступил тот момент, когда нужно не терять времени и ковать железо, не отходя от кассы. Мне некуда было девать каску, поэтому я обстучал ее о дерево, накинул капюшон своего теплого свитера и надел на него сверху на голову эту каску. Она держалась на мне, как влитая, но отогнутые внутрь кусочки металла от входных отверстий иногда сильно давили мне на висок, особенно, когда я перепрыгивал с одного склона оврага на другой.
Мы с Сашей отработали этот овраг, но больше там ничего не было. За этим оврагом уже было ровное плато и поляна с недавно покошенной травой. Согласно карте боевых действий 1942 года, тут был хутор Починок, от которого вообще ничего не осталось, кроме поляны, пары старых коряжистых деревьев у оврага и этого ровного поля. Мы с Сашей повернули назад и решили более внимательно походить по первым двум оврагам. Примерно в середине второго мы наткнулись на несколько блиндажей, врытых прямо в склон. Но не успели мы начать разработку этого места, как услышали со стороны знакомые голоса. Это Гена и Стас кричали нам. Мы откликнулись им, и они быстро вышли на нас.
Стас рассказал нам, что автолавка приехала спустя непродолжительное время после нашего ухода. Они с Геной сходили к ней и купили все, что хотели. Что характерно, в автолавке продавалась настойка боярышника в небольших бутылочках, которую местные покупали исключительно в качестве спиртного напитка. Стас и Гена выпили по бутылочке боярышника и пошли искать нас.
Показав парням наши находки, мы ввели их в совершеннейший ступор. Стас, похоже, дико сожалел, что не пошел с нами. А Гена, похоже, и сам не ожидал, что здесь никем ранее не было копано… Мы с Сашей, будучи честными людьми, показали Стасу и Гене на блиндажи и сообщили, что третий овраг уже отработан, соответственно, есть шанс что-то найти в этом и в первом овраге. Увидев блиндажи в склоне холма, Стас кинулся туда с металлоискателем наперевес. Саша потянулся вслед за ним, а я остался в самом низу оврага, среди сухих стеблей прошлогодней крапивы. Гена присел покурить рядом, он просто наблюдал за нами, ожидая от Саши очередной просьбы о помощи в раскопке следующей ямы. Я включил металлоискатель и стал исследовать плоское дно оврага метрах в пяти метрах напротив от входа в блиндажи. Приходилось сначала ногой отодвигать сухие стебли либо приминать их, а затем уже проводить над землей катушкой как можно ближе к поверхности. Буквально сразу же я наткнулся на сильный сигнал. Дно оврага было мокрым, и рыхлый черный грунт напоминал тот, в котором я поднял целый жетон под Карским. Действуя осторожно, я обкопал место сигнала по периметру и снял верхний слой земли. Сразу под ним лежала немецкая каска куполом вверх. Я опустил руку в яму, нащупал козырек и за него поднял каски из земли. Внутри у нее сохранился алюминиевый внешний обод подшлемника, но каска, увы, прогнила насквозь в некоторых местах. Особенно ей досталось в районе козырька и лба, завальцовка по периметру тоже оставляла желать лучшего. Все обернулись, увидя такую мою находку, но никто не сорвался с места: все ожидали, что вот-вот и им достанется какая-нибудь приятная вещь. Только Гена встал и подошел посмотреть на каску. Он добродушно повертел ее в руках, постучал по ней лопатой и отдал мне.
