Павел Борисович Гнесюк
Дыхание разума
«От разума – печаль и наслаждение,
От разума величье и паденье.»
Абулькасим Фирдоуси
«Главная цель настоящего художника, которую он сам может и не осознавать, – пробудить в людях добро и чувство красоты.»
Валентин Борисов
Глава 1
«Разведка не имеет права хвастаться. Даже намекать на успехи – значит подвергать кого-то риску.»
Шебаршин Л.В.
1944 г. Польша возле города Осик
Разведгруппа капитана Тараника добралась до предместий небольшого польского городка Осик, соблюдая все предосторожности. Излишняя щепетильность в тишине и осмотрительности в этот раз оказалась излишней так как немцы покинули поселение.
– Командир, – подал голос ефрейтор Веретенников, прижимаясь боком к двухэтажному каменному зданию и посматривая из-за угла, – куда местные подевались.
– Не нравится мне эта тишина, – сквозь зубы процедил Тараник. – Притаились гады, ждут, когда мы выйдем на открытый участок, чтобы перебить нас всех.
– Может я метнусь до соседнего дома, товарищ капитан? – Прошептал лейтенант Сорокин.
– Я тебе метнусь, – Тараник повернул голову к Сорокину и помахал кулаком у него перед носом. – Давайте братцы выждем несколько минут, может кто и объявится.
Пятеро русских солдат привалились к пыльной стене дома, посматривая по сторонам в ожидании нападения, каждый из них в напряжении коротал минуты отдыха до приказа. Капитан, сидевший возле угла дома, заметил, как от соседнего строения вышла женщина в темном облачении, катившая перед собой небольшую тележку с каким-то скарбом.
– Иван, давай метнись до бабки, – распорядился Тараник, – спроси у нее про гансов.
– Есть, товарищ капитан, – тихонько обронил Сорокин и через минуту уже оказался возле старухи.
Поздоровавшись по-польски, Иван задал вопрос, интересовавший всю разведгруппу. Пожилая женщина отпустила свою торбу, о чем-то тихонько запричитала, на вопрос русского солдата ответила громко, что до ушей разведгруппы долетело "Nie!". Она несколько минут то ли рассказывала, то ли умоляла Сорокина что-то непременно выполнить, а после всех его расспросов несколько раз указала вдаль рукой. Когда солдат простился со старой польской женщиной, она немного постояла, посмотрела ему в след, осветила его в спину крестным знамением и покатила свою тележку дальше. Когда Иван вернулся, вся группа была на ногах, каждый стряхнул с себя пыль, капитан не дал Сорокину произнести ни слова.
– Понятно, – вздохнул облегченно Тараник, – фашистов в городе нет.
– Так точно, товарищ капитан, – доложил лейтенант, – фрицы еще вчера утром в спешке покинули город.
– А где же местные, – влез в разговор Веретенников.
– Одних немцы убили, другие ушли из города, – начал говорить Иван, дождавшись одобрительного кивка командира, – оставшиеся в живых бояться и прячутся по домам.
– Странная на вид старуха, – задумался капитан, – тебе так не показалось.
– А что в ней странного, товарищ капитан, – Иван потер лоб. – Бабка последняя из оставшихся в живых из местных монахинь, направилась в какой-то монастырь, полагая, что он уцелел.
– Ладно, хватит тут штаны просиживать, – приказал Тараник, – возвращаемся.
– Товарищ капитан, мне монахиня еще кое-что интересное сообщила, – обратился Сорокин.
– Что фрицы побежали в таком-то направлении, – усмехнулся капитан, – вернемся в расположение обо всем по порядку и доложишь.
– Старуха рукой указывала на контрационный лагерь, – рассердился лейтенант. Мы должны пойти в этом направлении и увидеть все своими глазами.
– Сорокин, ту очумел? Какой еще лагерь? – По данным авиационной разведки в этих местах нет лагерей.
– Там фашисты над детьми издеваются! – Указал направление рукой лейтенант. – А мы пойдём себе в расположение части и будем дальше жить спокойно.
– Нарываешься? За неисполнение приказа командира ты знаешь, что полагается.
– Тимофей, когда вернемся в расположение делай со мной что хочешь, хоть распни, – доброжелательно произнес Сорокин и комично присел в полупоклоне, – проверить сообщение монахини мы обязаны.
– Ну, Иван, – Тараник растерянно покусал нижнюю губу, – раз приказываешь проверить, то веди нас. – Кто-то из бойцов рассмеялся дерзости лейтенанта и через мгновение смешок прокатился по всей разведгруппе. – Сорокин пошёл первым, Веретенников слева, Камаев правый фланг, мы с Нефедовым замыкающие.
Группа без каких-нибудь признаков попасть в ловушку преодолела последние здания городка и оказалась на пустыре, а впереди на расстоянии более ста метров располагалась большая территория, огороженная двухметровым плотным забором без единой щели, а не колючей проволокой. Ефрейтор первым заметил отверстие в доске от выпавшего сучка.
– Что там видно? – Спросил Тараник у Веретенникова припавшего лицом к доскам.
– Вижу несколько небольших бараков, грузовик со спущенными шинами, здание из красного кирпича и наполовину распахнутые ворота с противоположной стороны правее нас.
– Людей видишь? – Поморщился Тараник.
– Живых никого не видно. – Ефрейтор повернулся к командиру. – Что делать будем?
– Давайте перемахнем, – предложил Сорокин, – здесь всего-то пара метров.
– Согласен, обронил капитан, – не через парадный вход к фрицам заходить.
Один за другим солдаты, помогая друг другу перелезли через забор, осмотревшись двинулись к кирпичному строению. Пройдя метров тридцать по земле поросшей травой, идущий первым ефрейтор подал знак «внимание» и присел на корточки.
– Что тебя остановило? – Подоспел Тараник.
– Товарищ капитан, – прошептал Веретенников, – что-то екнуло у меня сердце, когда я увидел в ложбинке справа от кирпичного здания большую кучу тряпья.
– Вышка пуста, – заметил Сорокин, – нас бы сверху уже перестреляли, как куропаток. Давайте побыстрее до строения доберемся.
Он прибавил шагу и с каждым метром все яснее представлялась страшная картина. Куча тряпья к общему ужасу оказалось сотней или больше убитых детей разного возраста от семи до двенадцати лет. Расстрельная команда после смертоубийства детей, перекидала трупы в ложбинку, ставшей открытой могилой.
– Твою мать! – Слезливо воскликнул Нефедов. – Ненавижу этих фашистских ублюдков.
У всех бойцов разведгруппы выступили слезы злости, Веретенников застывший в нескольких метрах от горы трупов, опустился на колени, повернувшись лицом к товарищам, растирал лицо своими широкими ладонями и беспрестанно молился.
– Мы не простим им ничего, – отрешенно, словно разговаривал сам с собой, резал воздух словами Тараник. – Мы с вами братцы должны выжить и раздавить эту гадину в его логове, как самого дикого зверя.
Капитан понимал, что необходимо остановить поток накатывающей злости на врага, чтобы с холодным сердцем выполнить задание командования и вернуться в расположение, поэтому приказал Сорокину с Веретенниковым осмотреть кирпичное здание, а сам с оставшимися бойцами направился обследовать бараки, хотя не испытывал надежды обнаружить кого-либо в живых. Лейтенант похлопал по плечу Егора и, осматривая пустые окна, предложил ему закурить: "Пополощи мозги дымком, глядишь и сознание прояснится!".
Вдвоем они двинулись от места расстрела детей влево, в группа Тараника направилась направо к ближайшему Бараку из почерневших от времени досок. Иван расслышал фразу Нефедова, предложившего забраться на вышку и осмотреться сверху. Деревянная конструкция опиралась на четыре металлические опоры и служила не только для наблюдения, наверху размещалась будка с открытыми на четыре стороны проемами с прожектором и пулеметом.
– Не дай бог фрицы вернутся, товарищ капитан? – Мы их тем пулеметом и положим, а то, что-то тревожно у меня на душе.
– Тактически ты прав?! – Задумался Тараник. – Молодец Нефедов, приказываю занять позицию, только проверь исправность оружия и наличие боеприпасов.
Камаев с капитаном смотрели вверх, как ловко и быстро Нефедов, перебирая руками и ногами по перекладинам, взбирается наверх по вертикальной лестнице сторожевой будки. Когда ефрейтор исчез из глаз, сверху из будки послышались глухие удары и металлический лязг, капитан решил уж крикнуть, но его ответ прервал Веретенникова, чье тело перегнулось через ограждение будки.
– Пулемет целехонький, – закричал ефрейтор, – да и фашистов есть чем встретить, часа на два боя точно хватит.
– Оставайся на верху и наблюдай окрест, – надрывая глотку прокричал Тараник, – а потом уже спокойно вымолвил, – а нам нужно с тобой Каманин бараки осмотреть.
***
Современная Россия, город Тарск
Всего полгода назад Настя Варенцова считала себя самой счастливой, она была абсолютно уверена в этом, так как рядом любимый и преданный человек. Девушка не сомневалась в своем выборе мужчины, ставшего ей мужем, хотя она никогда не забывала о давнем совете обратить внимание на перспективного молодого сотрудника фирмы. Первая встреча с Константином Никольским произошла в кабинете отца, куда она заявилась по его требованию прямо из аэропорта. Находясь под впечатлением своего стремительного тура по городам поднебесной, Настя оставила чемодан в приемной и с фотокамерой на шее и с ворохом снимков в папке радостно ворвалась в отцовский кабинет.
Девушка кинулась на шею отца и принялась без предисловий выкладывать своему родителю о своих впечатлениях от поездки. Пару минут Матвей Захарович слушал дочь с легкой доброй, ироничной улыбкой и не перебивал, Настя уселась прямо на стол рядом с креслом главы фирмы. Девушка услышала, как за спиной кто-то недовольно засопел, бурное течение ее речи, лившейся без остановки, застопорилось о неожиданную преграду. Настя соскочила со своего места, вопросительно посмотрела на отца и развернувшись окинула взглядом кабинет. На небольшом кожаном диване расположился молодой человек в синем костюме с приятными чертами лица, увлеченный изучением документов из раскрытой пухлой пачки, лежащей у него на коленях.
– Настенька, прости, что твой рассказ о путешествиях прерываю, – Матвей Захарович жестом руки остановил попытку дочери возразить. – Обещаю, внимательно и во всех подробностях позже выслушать тебя.
Девушка раскрытыми глазами уставилась на отца, а тот пружинисто поднялся с кресла, накинул черный с серебристой полоской пиджак, висевший на спинке кресла. Он обошел стол, встал рядом с растерявшейся Настей и ощутившей, как предательский румянец заливает ее лицо розовым окрасом.
– Дочка, я хочу познакомить тебя со своим сотрудником Константином Никольским. – Уважительно выговорил Матвей Захарович.
– Константин, – с мягкой интонацией сообщил свое имя парень, предварительно отложивший документы в сторону и энергично подскочивший с дивана. – Настенька, меня можно называть по-простому, Костя, – он протянул ей свою раскрытую ладонь.
Настя что-то невнятное пробормотала в ответ, протянула руку, чтобы пожать молодому человеку пальцы, но ощутила прикосновение его губ к своей руке и снова зарделась. Ей показалась, что время в отцовском кабинете остановилось, минуты таяли одна за другой, но ничего не происходило. Константин и Анастасия продолжали стоять напротив и смотреть в глаза друг друга, от этого открытого взгляда, от его зеленых глаз исходила умиротворяющая сила, дарящая девушке успокоение.
– Эх, молодёжь, – почему-то печально пробормотал Матвей Захарович, когда смог разрушить установившуюся тишину. – Поговорите, я оставлю вас одних в кабинете, а сам пойду отобедаю, когда вернусь, то нам Настя, уж извини, придётся с Константином заняться нашими неотложными делами.
Почему-то на тираду главы фирмы, присутствующие никак не среагировали, поэтому он скупо махнул рукой и вышел из кабинета, подмигнул своему секретарю, но остался стоять в приемной, спиной к двери. Вскоре он расслышал звонкий смех дочери и приглушенную вопросительную фразу Константина. Когда спустя менее минуты разобрал слова общения дочери со своим перспективным сотрудником, довольный улыбнулся и покинул приемную.
Насте сразу понравился уверенный в себе парень, да и отец, умело вычислявший в окружении дочери подлецов и бездельников и корыстолюбцев в фирме, не позволил бы ей остаться наедине с парнем, если бы сам в нем не был уверен. Девушка быстро освоилась и уже через десять минут добродушно ворковала с новым знакомым. Когда вернулся отец, девушка благодарно посмотрела на него и принялась собирать фотографии, разложенные на полу цветной мозаикой.
– Матвей Захарович, обратился к главе фирмы с налетом смущения Константин, – я не мог себе даже вообразить насколько талантлива ваша дочь.
– Да, ты прав Костя, – Матвей Захарович занял свое рабочее место, – она у меня профессиональный фотограф, хотя и начинающий.
– В этих снимках я вижу не только искусство светотени, верный ракурс и умение поймать момент съемки. – Константин держал в руках несколько снимков. – Это высокий класс фотохудожника, ведь здесь явно не обошлось без ретуши. Настя, ты мне можешь подарить хотя бы один из этих снимков?
– Костя, спасибо за лестную оценку моего таланта, – девушка улыбнулась, – так уж и быть, дарю тебе снимки, что ты сам выбрал.
– Настена, все давай собирайся домой, вечерком с тобой обо всем поговорим. – Отец посмотрел на нее серьезно и по-деловому.
– Матвей Захарович, не будете ли вы столь снисходительны ко мне, – Константин немного стушевался, – разрешите мне пригласить вашу дочь сегодня в ресторан.
– Так я тут при чем? – Удивился отец Насти. – Ты же Константин не соизволения у меня просишь, чтобы дочь под венец увести? Это как Настена захочет, пока молодые погулять надо.
– А мы, папа, пока ты отсутствовал, – хохотнула Настя, – с Костиком уже обсудили сегодняшний вечер.
Сейчас вспоминая те далекие дни, девушка испытывала щемящее чувство счастья, чтобы не утратить и не навредить своей радостью родным людям она даже в церковь ходила и всем поставила свечки за здравие. За словами любви подоспела свадьба, а Матвей Захарович на радостях отправил молодых в свадебное путешествие, самолично подобрав тур удивительной романтичности.
Обнимая любимого и наслаждаясь чистотой набегающих волн океана, любуясь потрясающими закатами Настя таяла от свалившегося на нее счастья, но не зря ее чуткое сердце тайком нашептывало "тише слова восторга, меньше радости, все иллюзорно". В один из дней, когда солнце также жарко светило, а небо по-прежнему оставалось безоблачным, мобильный телефон прозвенел, как-то по-особенному и девушка болезненно почувствовала неизбежное. Костя после короткого разговора отложил телефон и неживым голосом пробормотал: "Мы возвращаемся, Матвей Захарович скончался!".
Привычный быт разрушился, Константин всеми силами пытался удержать на плаву фирму, проводя долгие часы в офисе и на объектах, домой он возвращался издерганный, уставший и словно чужой. Анастасия, будучи верной женой изо всех сил старалась скрасить тяжелые будни мужа, она, как любая замужняя женщина желала ребенка, но судьба, прежде дарящая ей столько счастья будто, позабыла о ней. Костя не утратил любви к своей жене и с трудом переживал ее нервный срыв, он беспрестанно с угасающей надеждой возил ее от одного светила к другому, но результатов это не приносила. Финансовый кризис, прокатившийся по стране, заставил Константина урезать штат, в нем периодически вскипала злоба.
– Костик, в наш город для консультирования прибыл известный доктор, – сообщила Настя, – я смогла договориться, чтобы нас приняли.
– Нас! – Гневно заорал Константин. – Ты говоришь нас? Как же ты меня достала, тупая дура.
Анастасия от этих жутких слов быстро заморгала, встала со стула во весь рост с чашкой чая в руках, ее всю затрясло, как припадке и, развернувшись на одной ноге, она упала без чувств. Когда сознание к ней вернулось, девушка лежала на кровати, а рядом находился незнакомый доктор.
– Слава богу, – вздохнул мужчина в белом халате, когда он говорил плотная щётка чёрных усов неприятно шевелилась. – Вам сегодня, Анастасия Захаровна, лучше полежать в постели, подобные нервные срывы чрезвычайно опасны. Рекомендации я напишу вашему мужу, но для внутреннего баланса успокоения я предложил бы вам выбрать какое-либо хобби, подумать о прошлом, возможно о школьных друзьях или к примеру, об отдыхе, я часто с удовольствием вспоминаю, как еще ребенком меня родители отправляли в пионерский лагерь, это стало для меня лично самыми счастливыми воспоминаниями.
Когда доктор покинул дом Никольских, в спальню с виноватым выражением лица вошёл Константин.
– Настена, прости меня за мою мерзкую выходку и за те слова, – Никольский замолчал. – После инъекции доктор настаивал, чтобы ты полежала и посоветовал приготовить тебе травяного чая.
– Костик, с нами обоими происходит нечто ужасное, – Настя повернулась на бок, посмотрела на супруга и протянула еще дрожащую руку за чашкой с напитком. – Давай договоримся ты поможешь преодолеть все, что происходит со мной, а я помогу тебе, но у нас обязательно должен родиться ребенок.
– Я постараюсь приложить все силы, чтобы помочь тебе, – Константин опустился на кровать, – моя вспышка гнева вызвана состоянием бизнеса, я не могу допустить разрушения дела Матвея Захаровича.
– Мы вместе не допустим, – прошептала Настя.
– Сейчас, чтобы выжить мне нужен вменяемый инвестор, кредитные ставки у банков очень высоки. Покачал головой Константин. – Без дополнительных финансовых вливаний мы, боюсь не выживем.
– У моего отца был хороший друг из финансовой сферы, – вспомнила Анастасия, – я думаю, с Ильей Фёдоровичем Заслоновым мы сможем договориться. Я сейчас вспомнила, как фотографировала их вместе с моим отцом, а потом немного обработав фотографию, напечатала, подобрала рамку и самолично отвезла этот подарок дяде Илье, тогда его офис находился на соседней улице с нашей фирмой.
– А текущие координаты этого Заслонова тебе известны? – Заинтересовался Константин и вдруг словно вспомнил. – Уж не тот ли это Заслонов, чей банк "Капитал Инвест", уполномоченный финансировать реконструкцию исторической части областного центра Старогорска?
– Да, это банк Заслонова, – подтвердила Настя, – как только мне станет легче я поеду к нему и обо всем договорюсь, а далее подключишься ты.
– Спасибо тебе, Настенька, и еще раз прости ты меня дурака. – Константин поднялся с кровати, забрал пустую чашку и замер, рассматривая фотографию на стене, в потом посмотрел на жену. – Мне в голову пришла сумасшедшая идея. Давай организуем выставку из твоих работ, как когда-то отец договорился об экспозиции твоих снимков из поднебесной?
– Ты же только что рассказывал об необходимости инвестиций в фирму. – Удивилась Анастасия.
– Это совсем другое, – Константин позволил себе улыбнуться. – Примерно месяц назад мы с трудом завершили проект для компании Алисы Арефьевой.
– И кто эта такая? – Лениво спросила Настя.
– Она хорошо тебя знает, – заторопился Костя, – Алиса твоя бывшая одноклассница, сейчас руководит бизнесом своего отца. Это очень серьезная дама, а в Тарске у нее филиал компании.
– У меня никогда не было одноклассницы Алисы Арефьевой, – отрезала Настя.
– Значит так, моя дорогая жена, – настроился на деловой лад Константин. – Ты решаешь вопрос с инвестициями для нашей фирмы, а я договорюсь с Арефьевой о твоей выставке. Недавно я случайно пересекся с ней в ресторане, где встречался с одним из заказчиков, Алиса сочла необходимым подойти поздороваться со мной и пока заказчики, взяв таймаут удалились для короткого совета, Арефьева расспрашивала о тебе, о твоем позабытом хобби и сообщила о своей галереи искусств в центре Старогорска. – Довольный собой Костя покинул спальню жены с улыбкой на губах.
***
1944 г. Польша
Штурмбанфюрер Карл Хевениц был озлоблен приказом Отто Ленца, курирующего лагерь, и с недовольной физиономией трясся на ухабах польских дорог, возвращаясь на секретный объект документально проводимый как школа совершенствования. Штандартенфюрер СС Ленц самолично пересылал информацию о достигнутых результатах в один из отделов Аненербе, контролируемый Бергом, хотя формально его подразделение подчинялось оберштурмбанфюреру СС Генриху Мауреру, являющемуся заместителем командующего группы D, входящей в главное административно-хозяйственное управление СС.
Штандартенфюрер Ленц еще три дня назад отдал приказ оставить лагерь и эвакуироваться вместе с архивными материалами и образцами газовых смесей. Карл прикрыл глаза, принялся растирать виски, чтобы успокоиться от накатывающей головной боли, когда стало полегче он сам не заметил, как задремал, а во сне ему припомнилось его прибытие на доклад.
Региональное подразделение группы D под командованием штандартенфюрера СС Ленца еще неделю назад перебралось из польской столицы в пригород Яники. Отдел Ленца располагался на втором этаже правого крыла здания, где до войны располагалась католическая библиотека. Адъютант Ленца сразу же заметил входящего и, словно извиняясь перед ожидавшими приема офицерами, попросил направить к нему штурмбанфюрера СС Хевеница сразу же по прибытии.
Кабинет Ленца оказался на удивление просторным и составлял в длину не менее двенадцати метров. Карл смело прошагал по старинному паркету до стола штандартенфюрера, не отрывающего головы от документов, разложенных на столе. Перед глазами Хевеница несколько минут маячила лысая макушка штандартенфюрера, красная от излишнего усердия или натуги. Наконец-то начальник отдела оторвался от документов, сложил их в папку из желтого картона и убрал ее в сейф позади себя. Ленц выбрался из-за своего стола, Карл знал о его невысоком росте, но в этом помещении штандартенфюрер показался ему маленьким. Первые несколько минут в адрес Хевеница посыпались слова отборной брани.
Разглагольствования и вышагивание штандартенфюрера по кабинету, как на параде, вводили Карла в небрежную невнимательность, но, прислушиваясь к произносимым бредням, понял, как штандартенфюрера, что говорится понесло. Ленц разглагольствовал о каком-то неведомом оружии возмездия, о грядущем переломе в новом стремительном наступлении.
Хевениц никогда не был фанатиком идей Фюрера, трезво оценивал текущее состояние на фронтах, а своего непосредственного начальника Ленца считал дураком. Когда поток великодержавной риторики из глотки штандартенфюрера иссяк, тот вернулся к своему столу, налил из графина воды в стакан и неприятно булькая горлом осушил его.
– Слушайте меня Хевениц, – закричал штандартенфюрер Ленц, – за то, что вы оставили в лагере наше германское достояние доктора Артура фон Кланке вас мало расстрелять.
– Доктор категорически отказался эвакуироваться с нами, – попробовал возразить штурмбанфюрер.
– Заткнитесь, Карл! – Прогремел голос Ленца. – Этим вы подставили меня, так как о вашей выходке я был вынужден доложить в Аненербе Бергу, хвала богам, но это известие не дошло еще до ушей Гиммлера.
– Штандартенфюрер, – попробовал вставить слово Карл, стоящий на вытяжку в кабинете и следящий глазами, как мечется по кабинету Ленц. – Если Артур фон Кланке категорически отказался следовать с нами, то мне следовало его силой увозить.
– Вы, Карл, либо дурак, либо враг, – Отто остановился возле подчиненного, – ладно второе оставим, так как вас бы уже расстреляли. Впрочем, если бы доктор фон Кланке достался русским, то вас расстреляли бы в любом случае. – Штандартенфюрер глубокомысленно хмыкнул, потер подбородок и решил сменить тон. – Русские рвутся к Варшаве, как бы нашим войскам не оказаться в котле, но Вермахт не допустит окружения. Поступил приказ оставить этот город, а для вас возможность проявить себя.
– Что я должен сделать? – Недовольно запыхтел штурмбанфюрер и позволил себе дерзкую фразу. – Может мне залезть в нору русского медведя?
– Не валяйте дурака, дружище. Вам передаю Horch с водителем, с парой мотоциклов охранения, с проверенными фельдфебелями и обер-сержантом, но привезите мне доктора.
Автомобиль качнулся и резко остановился, тело Карла потянуло вперед и отбросило обратно на спинку сиденья. От толчка он проснулся, злость на Ленца вспыхнула с новой силой, бросив взгляд вперед, понял, что уже прибыл на объект.
***
Современная Россия, встреча с банкиром в Старогорске
Ночь прошла без потрясений, Костя еще с вечера оставил жену в супружеской спальне одну, а сам, периодически просыпаясь из-за неудобного жесткого матраса, ночевал в гостевой. Костя преодолевая зевоту, умылся, привел себя в порядок, решил спуститься вниз в гостиную, зарядиться чашкой кофе и направиться с утра пораньше в офис.
Спускаясь по широким ступеням на первый этаж, Костя с удивлением увидел на кухне свою жену, напевающую что-то из популярного мюзикла. Молодая женщина, мурлыкая себе под нос, суетилась возле плиты и совершенно не обращала на глухие звуки шагов, скрип отодвигаемого от стола стула.
– Настенька, – удивленно вздохнул муж, – я так рад видеть тебя в благостном настроении.
– Доброе утро, Костик! – Улыбнулась молодая женщина. – Я гляжу, ты уже собрался.
– Да, решил пораньше на работу пойти. – Зевнул Константин. – А ты не передумала?
– Сейчас быстренько позавтракаем, дорогой, – Настя посмотрела на часы, что висели на стене гостиной, подошла обняла мужа, звонко его чмокнув.
– Ты сегодня так замечательно выглядишь! – Заморгал Константин. – А что ты на часы посматриваешь?
– Я рано проснулась, думаю, что я буду бока отлеживать. – Настя поставила кофейник на стол, чашки, тарелочку с оладьями. – Вчера мне было очень плохо, но я не стала теребить свое сердечко, а приняла решение отправиться сегодня к дяде Илье.
Константин не сводил глаз со своей супруги, суетившейся между столом, кухней и гостиной. Девушка оглядела стол, шагнула к холодильнику и через мгновение добавила к завтраку еще и вазочку с вареньем. Она почему-то не стала присаживаться за стол, только подарила обворожительную улыбку мужу, с аппетитом поглощающего оладьи, запивая кофе. Девушка прошла к зеркальной колонне в гостиной, крутанулась, осматривая себя со всех сторон.
– Я хорошенькая, правда Костик? – Часто-часто она заморгала.
– Ты, моя милая, самая прекрасная женщина на свете, – парень подскочил к своей жене и крепко обнял, хотел поцеловать, но та отстранилась.
Проснулся мобильный телефон, тихо лежащий на кухонной тумбе, и молодая женщина торопливо его схватила. Константин о чем-то вспомнил, не стал вслушиваться в телефонный разговор жены, направился к журнальному столику гостиной, где с вечера оставил портфель с документами, что позволило вчера недолго поработать. Вытащив тонкую папку, раскрыл ее, посмотрел на скрепленные листы инвестиционного плана развития, убедительно хмыкнул и вернулся с документами к столу.
– Если ты позавтракал, – пробормотала Настя, давясь на ходу кофе, – вытри губы, убери со стола и закинь посуду в посудомойку. – Девушка замерла на секунду другую пока Костик, стоя, вытирал салфеткой губы, затем страстно поцеловала мужа, – за мной прибыло такси в областной центр, как вернусь домой, так наведу блеск и порядок.
– Не забудь захватить документы, – парень протянул жене папку, – Заслонову понадобятся основания для выделения нам необходимых сумм, мои экономисты все тщательно рассчитали и подготовили аналитическую записку.
Настя не произнесла ни слова, с легкой улыбкой, взмахнула папкой с документами в зажатой руке и покинула дом. Через минуту Константин вновь вернулся к столу, вылил из кофейника остатки кофе себе в чашку, расслышал, как за воротами дома хлопнула дверь и отъехала машина, он было потянулся за очередным оладьем. Рука на миг зависла над тарелкой, а он сам все еще обдумывал мысль, возникшую с момента ухода жены. Парень сделал несколько глотков, почти остывшего и уже не приносящего необходимой бодрости напитка, отодвинул от себя чашку с тарелкой, зачем-то посмотрел на чистые ладони и потянул руку к карману за мобильником.
– О, дорогой мой, – замурлыкал в трубке женский голос, – так рано ты мне еще не звонил. Если скажешь, что соскучился, то не поверю, – Константин состроил кислую мину от смеха женщины.
– Перестань, Алиса, – выпалил парень, – у меня для тебя важное сообщение.
– Хорошо, дорогой! – Сменила тон Арефьева. – Выкладывай, что у тебя случилось.
– Почему обязательно должно что-нибудь случится. – Рассердился Константин. – Вчера у нас женой состоялся разговор про кризисную ситуацию, о необходимости вливания инвестиций в бизнес, созданный Матвеем Захаровичем.
– Ха-ха-ха, – продолжала веселиться Арефьева. – Я представить себе не могла, что ты о вопросы бизнеса с женой в постели обсуждаешь. Про политику вы тоже разговариваете?
– Алиса перестань нести вздор! – Закричал Константин. Я предпринимаю хоть какие-то действия, а слышу от тебя в лучшем случае злую иронию.
– Ладно, мой милый, – сдерживая свой напор, мягко выговорила Алиса. – Все, внимательно тебя слушаю.
– Я смог убедить Настю добыть финансы у друзей ее отца. – Подобострастно выдал парень. – Десять минут назад Настя уехала в Старогорск, чтобы встретиться управляющим и основным акционером банка «Капитал Инвест».
– А фактическим владельцем банка является сам Заслонов. – Обескуражено выдохнула Алиса.
– Илья Федорович не только владеет этим банком, он старинный друг Матвея Захаровича. Именно Заслонов когда-то чуть было не силой заставил заняться бизнесом Настиного отца, а также финансировал и курировал строительство завода в Тарске.
– Ах, Костик, мой хороший, – ласково произнесла Алиса. – А ведь наша фотохудожница Настенька и взаправду добудет денег.
Телефонный разговор продолжался еще минут пять, собеседники не строили планы, как вывести средства из России, об этом они уже давно договорились. Напоследок Константин высказал свою идею Арефьевой и напомнил о ее желании организовать фотовыставку в принадлежащей ей галерее.
Водитель оказался необычным человеком, как только такси выехало за пределы коттеджного поселка и влилось в поток машин с людьми, спешащими по своим делам, он мельком взглянул через зеркало на пассажирку на заднем сиденье.
– Милая барышня, – обратился мужчина, – вы не будете против, если я буду петь во время пути.
– Вы можете включить радио, – девушка оказалась погружена в свои мысли и не ухватила всей сути вопроса.
– Я люблю петь, – вновь вступился водитель, – а по радио передают одну попсу с шансоном.
– Пойте на здоровье, раз вам это так нравится и не мешает управлять автомобилем, – заулыбалась Настя, – мне будет даже интересно вас послушать.
– Не счесть алмазов в каменных пещерах, – затянул, – не счесть жемчужин в море полуденном – далекой Индии чудес
– Это же из Садко, – радостно зааплодировала Настя, оперы Римского-Корсакова. Она дождалась завершающих тактов и мечтательно попросила. – Мне всегда больше нравилась ария варяжского гостя. – Как только ее просьба начала исполняться таксистом, девушка прикрыла глаза, вспоминая счастливые дни детства, проведенные ею с отцом, в особенности организованные им культурные программы с посещением областного оперного театра.