Артиллерийские обстрелы Ленинграда. 1941 год – Павел Аниконов

Артиллерист вермахта за подготовкой данных для артиллерийского обстрела Ленинграда. Предположительно, он определяет полярные координаты какой-либо точки с использованием шпиля Исаакиевского собора и Александровской колонны.В настоящее время авторский коллектив из Москвы в рамках проекта «Я помню» ведет работы над исследованием по бомбардировкам Москвы с привлечением данных люфтваффе, советского ПВО, наземных служб и т.д, результат ждем в следующие полгода. А тем временем летом этого года краевед Павел Александрович Аниконов из северной страницы презентовал аналогичного содержания труд по немецким обстрелам своего родного города в 1941-м году. То есть собрал данные по артиллерийским подразделениям Вермахта и их расположению, количеству выстрелов и приоритетным целям, совместил их с оперативными сводками Штабов МПВО Ленинграда, документами советских воинских частей и соединений, дислоцировавшихся в черте города и при совпадении привел дневники очевидцев и фотоматериалы, нарисовал подневные карты районов обстрелов и данные о жертвах. Вроде бы простая, но очень кропотливая работа, не имеющая аналогов из известных мне исследований. Отчасти про артиллерию сторон прежде всего в рамках контрбатарейной борьбы писали исследователи по обороне Севастополе, по Ленинграду тоже есть подобный труд Широкорада, но он мне не знаком. Так что несмотря на нацеленность труда на научную аудиторию я его все равно советую всем интересующимся историей и артиллерии, и обороны Ленинграда. Подвиг города и его жителей становится только ярче при картине хаотичных обстрелов.Вместе с тем я могу с уверенностью сказать, что Ленинграду еще повезло, потому что немцы потенциально имели возможность кратно увеличить количество обстреливающих город стволов, причем делать это практически безнаказанно, контрбатарейную борьбу советская сторона более-менее наладила только в феврале 1942-го года. Я по исследованию Неменко могу сопоставить стволы и калибры поддерживающие немцам даже не во время третьего штурма Севастополя, когда Манштейн собрал всю свободную осадную артиллерию Рейха, а раньше – ко второму декабрьскому штурму, сравнив ее по исследованию с питерской группировкой на 28 декабря 1941-го. Ленинград к этому времени обстреливала артиллерия двух корпусов и непосредственно подчиненная 18-й армии, 2 орудия 280-мм K5 Kurz Bruno на ж/д платформах, двенадцать орудий калибра 240 мм, девять пушек и шесть мортир калибра 210 мм, два 170-мм в береговой артиллерии, 18 орудий калибра 155 мм, остальное – стандартное корпусное и дивизионное вооружение калибром 150 и 105 мм, числом до 150 орудий. В Севастополе же в это время было пять 305-мм орудий, девятнадцать орудий калибром 210 и 240 мм, и примерно 370 орудий от 105 до 155 мм не считая еще артиллерии румын. Приходится удивляться таланту Манштейна выбивать себе силы и средства везде, где он воевал, все же город с довоенной третью промышленной доли в ВПК страны был более важной долговременной целью, чем ГБ ЧФ. При этом немцы по данным своей разведки составили очень точную картину ленинградской промышленности, узлов связи, ГЭС, местоположения органов власти и военных объектов, чтобы знать куда стрелять. Со сложившейся линии фронта, ближе всего подходившей к городу на Неве с юго-запада они почти прямой наводкой могли обстреливать порты западной части города и Кировский завод, особенно в начале осени с ее ясной погодой. Чисто теоретически, в пределах досягаемости были практически вся территория города, в том числе заневская Выборгская сторона.Но вместе с тем немцы стреляли тупо мимо. Даже по целям размерам с завод, бывало, батареи в треугольнике Петергоф – Урицк – Красное Село выпускали десятки снарядов, которые по данным городских оперативных служб разрывались где угодно, но только не на территории цели. Бывало, что по гиганту, Кировскому заводу размером в 220 гектар при стрельбе по вычислениям, не могли попасть. Поэтому ущерб для стратегических заводов типа Кировского, ряда судостроительных, «Большевика» и других был по сути единичным, снаряды часто не могли пробить стены капитальных сооружений, больше повреждая крыши и выбивая стекла. Наносимый им ущерб чаще всего обращался против коммуникаций, проводов связи или электроснабжения, паропроводов и т.д, что оперативные службы восстанавливали за считанные часы. В такие важнейшие цели как ГЭС-3 и ГЭС-5 по моим подсчетам с временным нарушением работы сооружений попали по разу, но решительно прекратить работу предприятия навсегда немецкая артиллерия была не способна. Иногда ей удавались чувствительные уколы – разбить самолеты на аэродроме, поджечь вагон со снарядами, утопить буксир, но для большего у снарядов просто не хватало пробивающей способности и заряда ВВ, в этом отношении даже обычные фугасные бомбы в 50 и 100 кг справлялись лучше. Как не странно, достаточно результативной был прицельный обстрел боевых кораблей у причалов, после обстрела лег на бок недостроенный крейсер «Лютцов»/"Петропавловск", были попадания по линкору «Марат», крейсеру «Максим Горький», лидеру «Ленинград», эсминцам «Сильный» и «Опытный» – последний отличался какой-то повышенной невезучестью, в него попадали регулярно. Вместе с тем, по не очень понятной мне причине, немцы вели, по-большей части, так называемый беспокоящий огонь, часто перенося прицел в стилистике «на кого Бог пошлет». Какого-то сосредоточенного огня в попытке вывести, например отдельный завод из строя многодневными последовательными обстрелами подряд не было. То ли из-за нехватки боезапаса, то ли по причине затруднений при корректировке, то ли от мнения, что сама по себе блокада с ограничением энергии и сырья разрушит ленинградскую промышленность надежнее. Только в середине декабря немцы начали практиковать сосредоточенный огонь по городской застройке примерно в 1 квадратный километр площадью с многосотенным расходом снарядов, по задумке обеспечивающем сплошное поражение зданий.Капитальные здания заводов и жилых домов хорошо выдерживали обстрелы, часто снаряды только повреждали крыши. Стандартным попаданием в жилой дом обычно пробивало перекрытия одного или двух этажей, иногда не разрывались, но чаще разрушали или повреждали одну-две квартиры. Частой картиной был вывороченный угол здания, ну и конечно, тотально выбивало все окна в доступности осколков и взрывной волны. Обычный деревенский бревенчатый дом тяжелый снаряд сносил с полным разрушением. Но в любом случае обстрелы жилых кварталов наносили из-за своей внезапности тяжелые потери среди гражданского населения, обычной картиной дня был обстрел с десятками убитых и сотнями раненых. Причем из-за тяжести блокады у людей часто не было сил куда-либо бежать, прятаться или просто спускаться в подвал, что только увеличивало количество пострадавших. Оперативные службы, быстро определив примерный район обстрела останавливали движение прежде всего транспорта, пешеходам же предполагалось искать спасения, где их застанут разрывы. Непредсказуемость обстрелов и мест попаданий добавляло ленинградцам фатализма, просто еще одна из форм смерти, которой хватало вокруг.Очень надеюсь, что автор продолжит свое исследование в следующие годы осады. У меня есть и личный интерес, пару лет назад я на неделю останавливался в исторической доме на Набережной Фонтанки 14, где хозяйка рассказала, как квартиру сверху донизу прошил тяжелый снаряд, чьи следы вскрылись при капительном ремонте. Возможно, конечно, что это могла быть и авиабомба, но тем не менее интересно будет сопоставить это место со сводками МПВО, которые добросовестно фиксировали все места обстрелов вплоть до адресов. По-крайней мере в 1941-м этот дом в сводках не отмечался как место попадания снарядов, вообще тот район устья Фонтанки и Инженерного замка и от улицы Пестеля до Невы немцы практически не трогали.