Павел Александрович Ежов
Контрактник А. Непригодин. Часть 2

Глава I

После беседы с полковником Татошкиным, Непригодин поймал себя на мысли, что как военнослужащий он кончился и служба тоже. Не может подчиненный так разговаривать с начальством, не может подчиненный критиковать командование (даже если критика объективна), да и в конце концов, подчиненный в приоре должен быть глуп и туп. Да и службой этот цирк назвать нельзя. Из неофициальных источников было известно, что Татошкин тоже был не в восторге от такого собрания, и еще долго орал в кабинете, « – Как так! Меня, полковника! Будет учить жизни, какой-то прапорщик!», и все в таком роде. Только вряд ли Татошкин понимал всю глубину проблемы, скорее всего его, тревожили мысли о задетом самолюбии, а не о том, что, такие как он, сознательно или нет, но разваливают армию и способствуют снижению уровня государственной безопасности. А и зачем об этом думать, пенсия, квартира, бесплатное медицинское обеспечение, и многое другое, не хочется лишаться таких благ из-за какой-то там «Родины». И добрая половина руководящего состава служит именно с такими мыслями, все высокие слова на примере: долг, честь, отечество, – это лишь для выступления перед личным составом, выпендрежа по телевизору, ну еще для красного словца за праздничным столом, поднять, так сказать, самооценку перед друг другом. Оно и понятно, демократия же, денежно-рыночные отношения, и армия не остается в стороне. С 90х годов настоящих генералов, полковников и тех офицеров для кого слово «Родина», не пустой звук, тех, кто действительно служил «Народу и отечеству», стали активно вытеснять, особо упертых уничтожать, как в прямом, так и в переносном смысле. Перечислять фамилии таких офицеров не обязательно, кому не безразлична судьба своей страны и есть хоть какие-то знания современной истории, эти люди, известны. Объяснять не стоит, почему в 90е годы разгонять демонстрации привлекали именно армию, у которой прямо скажем совершенно другие задачи, да и вообще использование вооруженных сил против безоружного народонаселения, (камни, палки, бутылки это не то оружие, против которого стоит применять бронетехнику и солдат) есть не что иное, как военное преступление. Именно там и тогда в общественное мнение закладывалось современное отношение к армии, облик защитника отечества. Соответственно высшее руководство, да и младший офицерский составы, понимающие и способные вмешаться, и что-либо изменить, действующей власти были не нужны. Как собственно и сегодня. На высоких должностях должны находиться тупые, но преданные люди, которые бездумно выполнят любое распоряжение и приказ, ему же дадут квартиру в ипотеку и пенсию, остальное не важно. На первый, поверхностный взгляд, все так и есть, просто не из кого выбирать, уровень образования снизился, мораль в обществе не та, вот соответственно и остается назначать на руководящие должности то, что есть. Но на самом деле это далеко не так, выбор есть всегда, но таких людей блокируют по карьерной лестнице еще на дальних подступах, они крайне не выгодны, люди умеющие думать и принимать самостоятельные, взвешенные решения, опасны, вот поэтому их и не пропускают «наверх». Командир, пользующийся истинным авторитетом и уважением у личного состава, не нужен, ибо такой человек потенциальная угроза, он в состоянии вовремя принять свое решение, в то время когда обязан беспрекословно выполнить, казалось бы, любой приказ, но, как известно, далеко не все приказы носят законный и обоснованный характер. Армия это что, это сила, которая должна стоять на защите своего народа, но ее отделили от этого народа, и планомерное отделение продолжалось более 20 лет, не без прямой помощи представленных выше не совсем «умных» начальников. То же самое происходит и внутри армии, военнослужащих настраивают против своего государства в целом, делается это медленно и тонко, непросвещенному человеку этого не заметить, собственно и большая часть командования не понимает последствий своих действий. Выражается это в мелочах, проблемы и неудобства которые сегодня существуют, на самом деле можно разрешить в течении максимум недели, но их ни кто решать не собирается, и более того, только обостряют сложившееся положение. Создать благоприятные условия прохождения военной службы, ну или максимально приближенные к ним, не такая уж и сложная задача для командира любого уровня, если он, разумеется, с головой, но как показывает практика, такие командиры и начальники надолго не задерживаются, причин снять с должности масса. Все происходит ровно на оборот, условия создают невыносимые, прикрываясь заезженной фразой – «Стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы». Для примера, в присутствии Непригодина был такой случай, работали они на участке по выявлению и устранению неисправности сигнализационного оборудования, к вечеру нашли причину, но для ее устранения необходима была деталь, которой в распоряжении пограничного отделения (заставы) не было, о чем, как положено, доложили начальнику. Начальник в свою очередь доложил начальнику отдела (отряда), его обязанности в это время выполнял подполковник Гнилых, который по этому поводу сказал следующее:

– Ну, отправь, кого ни будь на своей машине в отдел, пусть заберет.

– Тов. Полковник, у меня нет людей, в отделении только часовой и дежурный, остальные в нарядах!

– Короче, от меня ты чего хочешь? У меня тоже нет ни транспорта, ни людей! Либо ты находишь, кто у тебя поедет, либо я объявляю усиленный режим в виду неисправности участка, на сутки. Соответственно и люди у тебя появятся. Ты меня понял?

– Так точно.

Кто не знает, при введении усиленного режима, выходные отменяются, а те, кто уже находится на выходных, обязаны немедленно прибыть в расположение подразделения. Вот и тяготы с лишениями. Разумеется, ничего не оставалось, и начальник отправил дежурного на личной машине в отдел, за маленькой, но такой ценной для всех деталькой. Ситуация не однозначная, с одной стороны начальник мог и имел право ввести усиленный, но с другой, именно он обязан был принять меры по доставке детали для устранения неисправности, но зачем, когда есть такой эффективный способ, как шантаж подчиненных выходными. Да и ругаться с высшим командованием зачем, ему же тоже ставятся определенные условия, ограничения и лимиты. На что подобные персонажи и опираются, «А я что? Все вопросы «наверх», мне приказали – я вам приказал». Подобных примеров множество, и все они прививают неприязненное отношение к подобным субъектам, а через ник и к своему государству, ведь подобные начальнички ссылаются и жалуются на вышестоящее командование, мол они ничего не дают, а требуют, вот и приходится выкручиваться. И «как бы» это нормально, это и есть те самые «тяготы и лишения», только какое отношение несостоятельность и преступная деятельность отдельных должностных лиц имеет к военной службе, не ясно…

Отдельная тема это, невыплаты, необоснованные лишения, не предоставление, либо несвоевременное предоставление отпусков, дополнительных суток отдыха, не предоставление каких либо отдельных выплат и льгот, это все вызывает еще большее негативное отношение ко всему окружающему у военнослужащих. Тем более что перечисленное вызвано не какими-то серьезными и непреодолимыми причинами, а является следствием неправомерности деятельности должностных лиц, в большинстве случаев вызванных личной несостоятельностью и необразованностью, но их ни кто не снимает и не увольняет, хотя по доброй части командного состава вполне обоснованно плачет лобзик в лагерях. Несомненно, сегодня органами военной прокуратуры возбуждается не малое количество уголовных дел по различным основаниям, это и превышение должностных полномочий, самовольное оставление части, неуставные взаимоотношения, уклонение от исполнения обязанностей военной службы, воровство, хищение, порча и т.д., но это все не то. Главные и самые страшные преступники, не подвергаются уголовному преследованию, подрыв боевой готовности, серьезное преступление против военной службы и государства, но такую категорию дел военная прокуратура в упор не видит. По телевизору же армия успешно отрабатывает маневры на учениях, и блестяще поднимается и действует по сигналам «внезапных» тревог. Наверно только в Российской армии на вечерней поверке могут довести, – «Завтра, в 5 часов утра, будет объявлена внезапная тревога, поэтому подъем в 4.30, всем быть готовыми». Собственно говоря, Непригодин участвовал во множестве «внезапных» тревог, но одна ему запомнилась на всю жизнь. Когда Непригодин пришел в пограничное отделение (заставу), после военного института, уже через несколько дней начал ходить часовым. Как то перед заступлением в наряд, дежурный предупредил Непригодина, сегодня приедет командир с проверкой, будет заставу к бою поднимать (как всегда «внезапно»), так что будь готов.

– Что у вас делает часовой по команде «к бою»? Имею ввиду куда надо бежать, кто мне боеприпасы вынесет, каску и т.д.?

– Короче, я тебе по радиостанции скажу «к бою», а ты на крыльцо прибежишь, я тебе все и вынесу, дальше уже по обстановке. Ок?

– Ок. Принял-понял!

Непригодин заступил в наряд, через какое-то время дежурный сообщил, что командир уже подъезжает и надо идти к воротам встречать. Непригодин так и сделал. Пошел к воротам, пропустил машину командира, и расположился по ближе к крыльцу, в ожидании «внезапной» команды. И она прозвучала, Непригодин подошел к входу в ожидании дежурного, но к его удивлению вышел командир. Непригодин доложил по форме, командир выслушал и поинтересовался, что часовой делает на крыльце в столь «тревожную» минуту. Непригодин объяснил как есть и попросил уточнить вводные. Командир в свою очередь молча развернулся и пошел осматривать территорию. Дежурный вынес каску, боекомплект и т.д., на вопрос Непригодина, какая вводная и что делать, кто нападает, откуда и куда бежать, дежурный ответил как то так:

– Я сам ничего не знаю, беги за всеми.

– Нормально, на нас напали, а ни кто ничего не знает…

В это время толпа дядек в военной форме, (по-другому их было не назвать) выбегала на улицу, офицеры совершенно не управляли этой вакханалией, кто куда, а главное, зачем бежал, было не понять. Командир лишь наблюдал за бестолковыми передвижениями профессионалов. Непригодин занял позицию в окопе в составе своего отделения, и первое что его удивило, «Кто решил тут рыть окоп, а главное для чего?». Описать полное расположение позиции отделения трудно, но это было нечто невообразимое, с кем в таких условиях воевать, останется загадкой. Окопы, траншеи, позиции и т.д. должны отвечать определенным требованиям, у стрелка должна быть хорошая видимость своего сектора обстрела и возможность поддержать огнем товарищей слева и справа. Для удобства и эффективности управления огнем, должны быть обозначены четко выраженные ориентиры, соответственно и позиция должна быть выбрана так, чтобы местность перед стрелком максимально простреливалась, дабы не подпустить противника на расстояние гранатного броска, ну это так, в общих чертах. Тут же! Окопы расположены совершенно бездумно, так, чтобы были. Особенности ландшафта не учтены, какой либо подготовки местности в инженерном отношении (за исключением ямы, называемой окопом), не производилось, про ориентиры вообще можно не упоминать. Надо было копать, а где и зачем, так и не уточнили. К окопам, которые занимало отделение Непригодина, не то, что можно было скрытно подползти на расстояние гранатного броска, можно было совершенно спокойно подойти в полный рост и извините, помочится на каски обороняющихся воинов. И даже после этого, чтобы открыть огонь по дерзкому врагу, нужно было бы вылезти из окопа. Видимости, абсолютно ни какой. В такой «яме» можно только попытаться спрятаться, но не воевать. Но на великое счастье, никакого врага не было и после непродолжительных посиделок в окопах, прозвучала команда, «Строиться». Когда все встали в строй, командир озвучил недостатки, стороной не обошел и часового Непригодина:

– Часовой был вообще убит в первые минуты боя, так, часовой?

– Никак нет тов.полковник, часовой жив и находится в строю!

– А я говорю убит!

– Никак нет товарищ полковник! В ходе несения службы нападения не наблюдал, команду начальника группы следовать за ним, выполнил, каких либо задач и вводных не получал, позиция, обстановка, первоочередной маневр и ближайшая огневая задача доведены не были.

Командир на это ничего не ответил, а что ему и было отвечать, что сам, не подумавши, крикнул «к бою», а только потом начал догонять, что, куда и зачем. Замысел то Непригодину был в общем ясен, он понимал что полковник ляпнул команду и хотел увидеть как застава занимает круговую оборону, но зачем. Кем занимать круговую оборону в 500 метров, когда их там от силы на два полноценных отделение наберется, что смеяться. Как в его понимании группа вояк в 12-13 человек должна занять оборону по фронту в 500 метров, на неподготовленной в инженерном отношении местности, когда максимум они могут обеспечить 100-150 метров фронта. И это в условиях стационарного дислоцирования подразделения, когда времени более чем достаточно, чтобы продумать и оборудовать вверенный участок. Да зачем все это делать, когда можно приехать раз в год, подать тупую команду, поумничать с полчасика и уехать, а дальше неважно. Главное есть место для недостатков, а настоящее положение дел ни кому не интересно. Как в принципе и истинный уровень подготовки личного состава, ведь ему же совершенно неважно, что с ними не проводится занятий, что в головах «профессионалов» отсутствует само понимание организации обороны, способы и методы ее построения, порядок занятия указанных позиций, алгоритмы подаваемых команд и поступаемых огневых задач. В свою очередь, младший командный состав, так же не имеет представления, а им-то помимо перечисленного еще и управлять системой огня (которую для начала они должны создать и организовать). Установить порядок выполнения задач, уметь ставить эти самые задачи, а они элементарного не могут, поставить приказ и управлять действиями вверенного личного состава. О какой боевой готовности тут разговаривать?! Когда люди в военной форме совершенно не понимают свою роль, место и значимость. Подчиненный должен знать свое место в строю, свои основную и запасную позиции, первоочередной маневр и первоочередную огневую задача, а он этого не знает, более того, этого не знает его непосредственный начальник. Вот и сидят, имитируют все дружно военную службу, а что, зачем, думать не надо. Деньги платят и хорошо, форма есть – значит, военный. Не служба, а театр.

После того как командир уехал, конечно же ничего не поменялось, собственно больше и подобных команд не отрабатывалось, проверка прошла и ладно, жить можно. Хозяйственные заботы имеют куда больший приоритет, чем какая-то там боевая подготовка. То, что личный состав не хрена не знает и не умеет, не беда, главное косит траву, красит бордюры и заборы, поддерживает чистоту и порядок, а значит и службу несет. Как и везде в присущей нашему народу манере, все сидят сложа руки, пока петух жаренный не клюнет в одно место…

Возвращаясь к персонажу «Татошкину», коих представителей в армии не мало, можно дополнить, что все перечисленное не значит что они плохие люди, нет. Вполне возможно, что они порядочные семьянины, хорошие друзья, великолепные любовники, и даже из них скорее всего получились бы прекрасные специалисты в других сферах жизнедеятельности человечества, но они, совершенно не созданы для управления воинскими коллективами. Командиром нельзя стать, им можно только родиться, а в процессе обучения он лишь приобретает навыки и опыт, но не как не учится быть таковым. И проблема в том, что сами они этого не осознают и не догадываются, что их назначали не за боевые заслуги, не за великие достижения или незаурядные умственные способности, и даже не за выдающиеся знания в военном деле, нет, не за это. Их назначали за отсутствие твердости характера, личного мнения и умения его отстаивать, за отсутствие моральных принципов, стремления к самосовершенствованию, умения думать и самостоятельно принимать взвешенные решения, и главное, нести за них ответственность. Если бы такие великие полководцы, как например, А.В. Суворов, Г.К. Жуков, К.К. Рокоссовский и многие другие, были бы именно такими людьми, то мы бы о них никогда ничего не знали, и неизвестно как сложилась бы наша история. Только люди с твердым характером, и умением отстаивать свою точку зрения, кто бы перед ними не стоял, способны навязать свою волю врагу и выигрывать сражения. А что и кому могут навязать описанные персонажи, только обманывать своих же подчиненных, совершенно не давая отчета, к каким трагичным последствиям может привести их бездарная деятельность. Благодаря таким «начальничкам», военнослужащие напитываются ненавистью к родному государству, не странно ли? Люди, которые должны прививать солдату истинную любовь к Родине, чувство долга и безоговорочного самопожертвования ей, делают все ровно на оборот. Когда они нарушают права военнослужащих, вынуждая их обращаться в прокуратуры, суды и еще в какие либо органы в поисках справедливости, они же перекладывают свою ответственность и несостоятельность на плечи государства и общественности, мол, мы то что? Все что могли, сделали, это страна у нас такая плохая, общество такое нехорошее, идите, боритесь за свои права. А почему военнослужащий, да и любой другой гражданин, должны думать и еще бороться за свои права? Зачем тогда вы все, «начальнички»? За что вы получаете деньги и льготы, просто за присутствие? Разве не ваша обязанность, создавать, организовывать и отстаивать? Вопросов много, ответов, нет. Как, и с какими чувствами солдат и рядовой офицер пойдут защищать свое отечество? А ни как, без особого энтузиазма, с ненавистью к своему начальству и стране. Так быть не должно, и долго так не будет…

первые последствия

После первых двух жалоб, командование вместо того чтобы решать проблемы и сглаживать сложившуюся ситуацию, приступило к выявлению зачинщика сего мероприятия, Непргигодин в их глазах пока еще был жертвой, которого обманом затянули в эту историю. Должностные лица разных уровней активировали деятельность своих «агентов», в задачу которых входило разнюхать, кто же этот негодяй, который посмел вынести сор из избы. Как уже говорилось, Непригодин их знал, и подкидывал им различного рода информацию, как вы уже догадались, не имеющую под собой правдивой основы. Соответственно командование находилось в замешательстве, надо же отреагировать и публично наказать наглеца, но кого, жен – не представляется возможным, весь личный состав – могут пострадать «свои», да и опять пожаловаться могут. Но тогда кого, ведь понимали же, что это дело рук одного человека, но как его выявить? Основных «подозреваемых» было три, но вот потеха, два из них «свои», агенты подковерных интриг, не могли же они?! Пока думали, гадали, выявляли, Непригодин с Екуниновым спокойно готовили жалобу на местную прокуратуру и собственно изучали мат.часть. В свою очередь Екунинов был третьим «подозреваемым». Екунинов прибыл незадолго до начала описываемых событий в подразделение по плановой замене с Кавказа, там во время прохождения службы приобрел серьезное заболевание, собственно из-за которого уже вел свою маленькую войну с командованием, чем и вызвал доверие у Непригодина. На этот момент Екунинов был единственным человеком, посвященным в истинные планы Непригодина.

Перед тем как отправить жалобу в прокуратуру, Непригодин успел полежать в госпитале, но откровенно говоря, госпиталь – это громко сказано, военнослужащие между собой его называли «Центр лопуха и подорожника», но о нем будет дальше. За несколько дней до того самого собрания проводимого полковником Татошкиным, Непригодин находился на заставе, всю ночь он в составе наряда прокатался по участку, на ложные сработки. Под утро наряд лег наконец-то спать, но уже в обед Непригодина разбудил дежурный.

– Вставай. Иди обедай и собирайся в наряд.

– Хорошо, а у нас что, повар появился?

Дело в том, что к этому моменту, застава уже недели две жила без повара. Готовили, кто хотел и мог, в общем, что сумел, то поел, или что перепало. Этот вопрос на собрании Непригодин тоже задавал Татошкину, но вразумительного ответа не получил. Одного повара уволили, причем военнослужащая не хотела увольняться. Но она была из числа неугодных и находилась в натянутых отношениях с начальником, в результате чего, ей просто не продлили контракт. Второго повара в это же время отправили в отпуск, таким образом, застава осталась без поваров. Но это, никого не волновало, продукты есть, с голоду не сдохнут. Выглядит интересно, командование при каждом удобном случае угрожает увольнением и напоминает о толпах желающих за забором, о том что на места очередь огромная, а тут повара заменить не могут. Собственно, за каким именно забором находилась очередь, не уточняли, ибо ни кто из действующих военнослужащих с ней не встречался, видимо не под теми заборами ходили. Ну да ладно, вернемся к Непригодину. На его вопрос дежурный ответил:

– Да нет, повара не присылали.

– А кто тогда готовил?

– Артемьев там что-то наварил

– Кто? Артемьев? Он же вожатый служебных собак??? Что он там наварил? То же самое что и собакам своим?

– Короче, мое дело маленькое, я передал.

– Ладно, понял тебя.

Непригодин встал, оделся и пошел в столовую посмотреть на яства приготовленные Артемьевым. То, что Непригодин увидел в кастрюлях, представленное в виде первого и второго, не то, что есть, смотреть сил не хватало. Непригодин взял одну из кастрюль и пошел в канцелярию, при выходе с кухни он встретился с Артемьевым

– Леха! При всем уважении к твоим способностям, но кулинар ты никакой, без обид.

– Да я в курсе, хотел как лучше. А куда ты кастрюлю понес?

– А пойду с начальником в канцелярии отобедаю!

– В смысле?

– В прямом, Леша, в прямом!

Дверь в канцелярию была открыта, там сидел заместитель начальника, который собственно говоря, и исполнял в это время обязанности начальника заставы. Заместитель, был молодой, бесхарактерный лейтенант, которого впоследствии Непригодину было жалко, ведь как человек он был добрый и отзывчивый, начитан, не глуп, но работа с личным составом это не его, да и бросили его «отцы командиры» на танки без гранаты. Непригодин постучал о дверной косяк, спросил разрешения войти, после одобрительного кивка головой, он зашел и кинул кастрюлю на стол начальника:

– Товарищ лейтенант, Вы будете – это есть? Лейтенант привстал, посмотрел в кастрюлю, скривился и произнес:

– Нет!

– А почему тогда я должен, это есть?

– Не ешь!

– А что тогда я должен есть? Ужина не было, завтрака не было, обеда нет, через час идти в наряд, как быть?

– Я не знаю, запарь Доширак

– Нормально, а кто должен знать? Зачем тут вы тогда сидите? Мне что, самому думать, как организовать питание, потом сходить на службу, прийти, убраться, опять себе готовить, потом опять в наряд, и сколько так продолжаться может, мы в армии или где?

– Ну-у, я спрошу про повара, а пока как то так.

– Короче, если вы не в состоянии организовать питание во вверенном подразделении, тогда я поехал обедать домой, я ни собираюсь терпеть и есть вот эту жижу.

– Ну, хорошо, иди.

Непригодин пошел собираться, но его позвал дежурный:

– Зайди в канцелярию, тебя зовут.

Непригодин вернулся в канцелярию, лейтенант протянул ему бланк объяснительной, со словами:

– На, напишешь объяснительную за невыход в наряд и едешь на два выходных домой, а там уже сказали повар будет.

– Т.е. со мной вопрос решили, а остальные раз молчат, значит, все устраивает, как-нибудь перебьются?

– Ну, значит так.

– Хорошо, я Вас понял, разрешите идти?

– Иди!

Непригодин вышел из канцелярии, сел за стол, порвал бланк объяснительной, достал чистый лист А4 и написал рапорт-доклад на имя начальника отдела, о том что начальник заставы не в состоянии осуществить организацию питания в подразделении, что в свою очередь является грубым нарушением порядка прохождения военной службы. После чего он отнес рапорт лейтенанту, тот прочитал рапорт, по выражению его лица было понятно, что такой поворот событий его не устраивает, но он молча убрал рапорт в стол и произнес:

– Хорошо, я тебя понял, можешь ехать домой.

– Есть.

Непригодин сел в свою машину и отправился не домой, а в медицинский пункт отдела, так как без шуток, желудок действительно беспокоил Непригодина в последние дни. После осмотра дежурным врачом, симптомы у Непригодина вызвали подозрение на гастрит, для подтверждения или опровержение диагноза, его отправили на ФГДС (в простонародье «глотать лампочку»). На следующий день после общего собрания, Непригодин отправился на указанную процедуру, где диагноз оказался серьезней, язва желудка. После того как Непригодин показал результаты обследования, его направили на лечение в «Центр лопуха и подорожника». В свете таких событий командование испугалось, чтобы не поднялось новой шумихи, командир части звонил в госпиталь и просил изменить Непригодину диагноз на гастрит, что в следствии и было сделано. Мир не без добрых людей, к этому моменту у Непригодина и в госпитале, как оказалось, были «сторонники», которые и сообщили о звонке командира. Подробности этой истории будут дальше, а пока… По примеру Непригодина, несколько человек с заставы, решили пройти обследование, оказалось, что гастрит подтвердился еще у пяти-шести человек, и это только тех, кто изъявил желание, остальные просто никуда не обращались. Вот вам и «тяготы с лишениями», вот и прямая связь последствий отсутствия организаторских и управленческих способностей у руководящего состава. Но история огласки не получила, быстренько прикомандировали повара, задобрили народ выходными и все сошло с рук.

Пока Непригодин лежал в госпитале, произошло еще одно событие, но о нем позже. А пока, воодушевленный «коллектив» начал потихонечку рассыпаться. Вовсю шли споры, пересуды, обсуждения друг друга за спинами, косые взгляды, недоверие, обвинения. Так или иначе, спокойствие закончилось. Но, тем не менее, вопреки желания Пискунова, выходные оставили, как и раньше, восемь, возобновили ночные выезды, но все же жизнь изменилась. «Коллектив» разделился на несколько лагерей, те кто поддерживал, кто не поддерживал и мирные наблюдатели. В первых двух лагерях людей было мало, большинство находилось в лагере наблюдателей, оно и понятно, у нас практически вся страна живет по такому же правилу, «вы там делайте, а мы тут из-за угла подглядывать будем, когда что ни будь получиться, зовите, делиться успехом будем», но лучше деньгами. Соседние подразделения и во все напоминали телезрителей, усевшихся у экранов телевизоров в нетерпеливом ожидании очередного выпуска нашумевшего сериала. Соответственно в перерывах между выпусками, активно обсуждали главных героев и размышляли о возможных вариантах исхода истории, и при личной встрече с участниками событий каждый хотел изложить свое «весомое мнение». Как раз такое мнение окружающих, Непригодина ни когда не интересовало, так как чтобы выражать свое мнение, его для начала нужно иметь, а сотрясать воздух в состоянии любой человек. Да и к тому же, что такое общественное мнение? Это мысль навязанная толпе авторитетным человеком, либо группой лиц. Собственно по этой причине, Непригодин прислушивался только к словам ведающих людей. То же самое происходило и в части, рот открывал каждый под видом выражения «личного мнения», но Непригодин и компания, прекрасно понимали, чье они выражают мнение и с какой целью распространяются небылицы.

Сострадальцев тоже было много, своеобразные группы поддержки, выдающие себя за значимых людей, способных оказать любую посильную помощь, но на деле они были такими же наблюдателями, подглядывающими из-за угла. Раскрыли себя и лицемеры, при встрече бегущие с вытянутой рукой, чтобы поздороваться и выказать свое восхищение и «уважение», а потом за спиной, как следует облить помоями, но они это тоже называют – «личным мнением». Описываемый контингент составляли как рядовой, так и офицерский составы, люди везде одинаковы, и совершенно неважно к какому сообществу они относятся. Подразделение и его главные персонажи стали узнаваемы и обсуждаемы, всем было интересно узнать новости с «четверки», как прям с линии фронта. Но Непригодин с Екуниновым спокойно делали свое дело, а всей правды никому ни говорили, давали лишь ту информацию, которую было нужно, оттого им было еще забавней слушать о себе небылицы.