Паша Сид
Верпентальён

– Райджен, это ты? – сметнув все мысли, промолвил мужчина.

– Не, – вякнуло ему в ответ. Тогда повозка качнулась ещё раз, и этот же голос добавил, – а вот и он.

– Чёртов Риоли! – разразилось оттуда, – Да как он ВООБЩЕ узнал что это сделали именно мы?!

– Вам двоим что, по полочкам нужно всё раскладывать?..

Несколько секунд послушав что твориться у него в повозке, Филип хмыкнул. В его лице появилась необычайная лёгкость, и какое-то загадочное понимание. С ним, он додавил руку в карман.

После этого в ладони Сайволя приземлилась звенящая гроздь.

– Пользуйтесь, дорогие друзья.

Повозка Филипа тронулась, и когда троица провела её взглядом мимо себя, он добавил, махая им тыльной стороной кисти:

– Утром разбирайтесь со своими делами.

Они махали ему вслед. Ему, и ладоням мальчишек, смотрящих на них.

– До свиданья! – крикнула им Сая.

– Лёгкой дороги! – пожелал им Сайволь.

На какое-то мгновение, опуская руку Силучи тепло задумался. Он вспомнил этот момент, когда Филип полез себе в карман. Одна, казалось бы, совсем неважная деталь бросилась ему в глаза. На поясе мужчины болталась колбочка. Колбочка полная песка…

Забавно. Так подумал Силучи. Сколько он уже живёт в этом мире, а мир всё продолжает удивлять, показывая новое там, где об этом даже и не задумываешься.

Опомнившись, Силучи повернулся к Сайволю, и спросил:

– Что там?..

Развернув ладонь, извозчик показал кольцо с парой ключей. Как он сказал, скорее всего это ключи от той лачуги, в которой они с Филипом когда-то ночевали. Услышав это предположение, Силучи обернулся в темноту, в которой повозка Филипа уже успела исчезнуть. Было похоже, что он хотел что-то выкрикнуть, порыв такой ощущался, но старик так и не отважился.

К большому удивлению Сайволя, стражники у врат были с ними куда обходительнее, чем в любой раз до этого. С чем конкретно это было связанно он не знал, ведь обычно они ненавидели, когда кто-то приезжает ночью. Извозчик связал это с особой аурой, вокруг Саи и Силучи. Он искренне верил, что с ними попросту физически невозможно обходиться грубо. А тот разбойник на дороге – всего лишь статистическая погрешность.

По примерным ощущениям, Силучи прикинул что их повозка добиралась до места назначения не менее часа. И это было удивительно. Ведь старик уже начал забывать, что такое большой город. И по правде говоря, ему не слишком нравилось всё это вспоминать…

Они остановились посреди темноты, Сайволь сказал, что они приехали. Силучи спрыгнул с повозки, и протянул Сае руку. Он бы подхватил её, что бы она прыгнула, как очень любит, но сейчас его перевязанная рука и без того сильно болела.

Честно говоря, на этом моменте всё воспоминания об этом дне оборвались. Никто из них так и не смог бы вспомнить как они подбирали ключи, как открылась дверь, и как все они завалились спать.

Когда по закрытым векам Силучи ударил свет из окна, и его глаза раскрылись, Сая уже была на ногах. Её было видно во свету, через открытый дверной проём. Женщина вытряхивала пыль из какого-то покрывала. И судя по всему, как Силучи понял оглядевшись, уборка была в самом разгаре.

Дом, от которого Филип дал ключи, был не совсем и домом. Скорее когда-то, это место было небольшим магазинчиком. Вон там, у окна, прилавок и полочки. А под другим окном… это скорее всего вывеска вместе с раскладной доской.  Уже и не разобрать что там написано.

Было очевидно, что эта кровать, на которой спала Сая, и удлинённый стол напротив прилавка, тянущийся от начала двери, и почти что дотягивающийся до левой стенки, оказались здесь намного позже, чем всё остальное. По крайней мере они ещё не успели так почернеть, как стены вокруг. Да и всё деревянное тоже. А так… ну тут было вполне уютно. Хоть по виду это место довольно сумбурно перебазировалось под жилище, тут было неплохо. Пыльно очень, но неплохо.

Даже печь тут была. Красота.

Почти сразу как Сайволь очнулся, ему пришлось выдвинуться из Тиисла. Он помог Силучи выгрузить бочки со специями, поругался с каким-то мужиком, который попытался наехать на него за то, что кони тут везде наследили. Он убрал за ними, и живенько выдвинулся, предупредив что в следующий раз он приедет не раньше, чем через десять дней.

Силучи помог Сае открыть бочки, и уже хотел оставить её, чтобы самому пойти к вратам квартала ремесленников, разбираться с положением вещей, пока она раскладывает где-что. Но тут его супруга ярко воскликнула:

– Ой! А это что?..

Силучи обернулся, и увидел в её руках сумку. Строгую посыльную сумку, как для документов. Такие обычно используют для почты, но эта была очень старая, и где-то даже истёрта. Сая нашла её под пледом, который занёс Сайволь. Тем самым пледом, которым был укрыт тот странник. Сая простодушно открыла её. Силучи хотел её остановить, но так и не отважился. Там была записка, и синяя книга, больше похожая на громоздкий учётный журнал.

Сая провернула её в руках, и увидела красиво выведенную надпись: "Илло"

– Что бы это значило?.. – спросил Силучи, и Сая пожала плечиками. Узнать можно было только одним способом. Она отложила книгу, которую Силучи сразу подобрал, и взялась за записку, на одной из сторон которой было жестко выведено: "Отдать Филипу". Увидев эту надпись, Сая тревожно всхлипнула, и выбежала на улицу. Оглянувшись, она вспомнила, что Сайволь уехал целых пол часа назад. Его уже нельзя было догнать… Вернувшись, она показала записку Силучи, и сказала:

– Смотри как получилось! Мы же видели этого человека!..

Силучи был вынужден согласиться с её около-радостным личиком. Это действительно было удивительно, что всё вот так сложилось, но заметь они это раньше, всё было бы ещё интереснее.

– Это какая-то история, – в то же время добавил Силучи, как бы показывая своей супруге открытую, вручную исписанную страницу. Заглядывая туда, Сая, своими шкодливыми пальчиками, стала разворачивать записку.

– Что ты делаешь?.. – увидев это спросил Силучи, – это вообще-то неприлично.

Но Сая, на его слова лишь улыбнулась уголком губ, и своенравно повела бровью. Однажды, когда-то давно, Силучи влюбился в девушку, которая умела так смотреть.

" – Здравствуй Филип. Пишет тебе Илло из Эрфи.

Слышал что ты, мой друг, на днях собираешься в сторону Тиисла.

Прошу тебя передать эту посылку старику Тарана. Уверен, ты лучше меня знаешь где он живёт.

Важно!!! (подчёркнуто несколько раз)

Ни в коем случае не бери У с собой!!!

Он обязательно кого-нибудь прикончит.

С уважением, твой друг Илло."

Старик Тарана… Сая и Силучи пришли к выводу, что лучше они не будут никого попусту беспокоить, и сами найдут человека, которому предназначается эта книга. К тому же… это имя. У. Оно вызывало у Силучи какое-то странное бессознательное беспокойство… Выходит, так звали человека, которого Сайволь к ним подсадил?.. Верилось в это без труда. Его странное имя вызывало схожее чувство, как и его присутствие.

Шагая по оживлённому Тиисла, Силучи оглядывался. В последний раз он видел такое количество людей во время последней ярмарки в Артирии. Сегодня какой-то особенный день?.. Торговый квартал поражал изобилием товаров и лиц, многие глаза из которых, не стесняясь, смотрели прямо на него. Силучи оглядывался на них, порой разворачиваясь и идя спиной, и это ещё больше привлекало к нему внимание.

Одежды местных преобладали серостью, и изобилием давно выцветших красок. Мундир Силучи же, сильно выделялся на фоне всего этого. Среди них он был тёмным пятном, встречавшим в ход себе только лица, и ни одного затылка.

По правде говоря, просачиваясь сквозь идущие на него скопления людей, глазами Силучи искал стражу. Все, кто хоть когда-то бывал в Артирии знают, что в таких больших городах следует ходить маршрутами стражи, или от их стоянки до стоянки. Никогда нельзя ходить туда, где нет стражников. Какими бы витиеватыми путями это ни повело.

В Артирии у Силучи было много друзей среди стражи. Он ходил вместе с ними, рассказывал им истории, и слушал сам. Из этого он узнавал много чего, что творилось в городе. Он надеялся завести такую же дружбу и тут, но…

Ни одного. Тут не было ни единого стража.

С каждой секундой, понимание этого заставляло Силучи оборачиваться всё чаще, но он боролся с этими порывами, поддаваясь им очень аккуратно. Постепенно, продвигаясь по торговому кварталу, лавок становилось меньше, и люди тоже убавлялись. Когда Силучи увидел первых стражников – группу из четырёх человек, то быстро подступился к ним. Но они отступили от него.

На секунду, в их глазах он рассмотрел тревогу. Силучи остановился, и в замешательстве сделал шаг назад. Они выглядели… испугано?.. Да. Ещё мгновение назад, они испугались его. Почему? Неужели что-то в нём могло их испугать? Бессмыслица какая-то.

Как оказалось, место которое им одолжил Филип, находится не так далеко от врат квартала ремесленников. Стражи тут шаталось прилично. На самом деле, даже в Артирии Силучи редко видел столько людей в укреплённой форме, и что бы они находились в одном месте. Ему это очень напомнило тот день, когда кто-то ворвался в Орстусово укрепление – огромный Артирийский форт со стороны Аиривона – и устроил там форменную кровавую баню.

Тогда весь Артирий стоял на ушах, и вены города целиком и полностью заструились ратниками. Странно, что он об этом вспомнил – так думал Силучи, проходя сквозь радушно раскинутые врата квартала ремесленников. И его никто не остановил. Стража, иной раз не пропускающая в квартал посторонних, попросту не пожелала к нему подходить. Виной этому, быть может, был его задумчивый вид. Или дорогие одёжи.

Отец Силучи был именитым портным. Мастером своего дела, и уважаемым человеком. Одним из самых уважаемых в Артирии. Его убили, когда Силучи был ещё совсем мальчишкой. Великий портной слишком затянул с обучением своего наследника, и его мастер погиб вместе с ним.

Для кого-то эта смерть открыла дорогу к политической верхушке града воинов, впрыскивая в его организм первую дозу губительного яда интриг, а для всего Анокса и его жителей – она стала тяжёлой потерей. Собственно… потому-то, наверное, Силучи никогда и не скучал по Артирию.

… И всё же родословная не позволила мастерству его отца сгинуть без остатка. Ведь этот богатый мундир, что Силучи гордо носит на своих плечах, сшил он сам, когда-то очень давно. Используя для этого обычное тряпьё.

Силучи долго стоял на белокаменной брусчатке, в десятке метров от небольшого, аккуратного домика. Подобно единственному зрителю, явившемуся на сеанс, он вглядывался в два радостных глаза слюдяных окон, в которых, за пышными васильковыми цветами, мельтешила жизнь. Этот театр играл только для него. Силуэты метались из стороны в сторону, как ходит маятник в часах. Вот, кто-то кого-то поднял, радостно перекрутился, и словно бы танцуя исчез, чтобы угадаться в другом окне.

Почему-то сейчас, в голове Силучи прозвучала угрожающая фраза отца Саи: – Ты снова здесь?!.. что я тебе говорил, если ещё раз тут увижу?..

Мальчишкой, он часто стоял у её окна, так же, как и сейчас, а она танцевала для него. Да, тогда он был совсем ещё юнцом, за плечами у которого не было почти ничего. А она – дочь самого уважаемого, и искусного кулинара. В общем-то, с того момента мало что изменилось. Разве что не предложи он ей сбежать, она бы, наверное, была бы мертва. Вместе со всеми жителями Артирия.

Но сейчас он улыбался, как улыбался и тогда, стоя на своём месте до последнего, полностью давая себе отчёт в том, что если он не убежит, то бить будут очень больно, и никто не станет его жалеть.

В какой-то момент, в паре метрах за его спиной, крепко прозвучали слова:

– Красивый дом, да?

Силучи не слышал, что бы кто-то подходил. Скорее всего, этот человек стоял там уже какое-то время. Кратко пробежавшись глазами по красивому заборчику, крохотной лужайке в цветах, и пройдясь взглядом по лозе хмеля, снизу тянущемуся к крыше, Силучи хмыкнул, и чистосердечно признался:

– Да.

Мужчина подошел к нему. Стал на ровне с ним, и затянул руки за спину, сцепив их так, как Силучи делал это постоянно.

Нет, это был не Вальгон. Очевидность этого подкрашивал грубоватый голос мужчины. Да и когда он подходил, не пытаясь подкрасться, со ступом его сапог на пространство накатывалась определённая тяжесть, подобная той, к которой Силучи когда-то уже успел привыкнуть, часто проходя мимо больших и сильных офицеров Артирия.

Они стояли и разглядывали этот дом вместе. Минуту, может две. Трудно ощущать время радом с чем-то большим и грозным, поэтому, быть может, времени прошло куда меньше, а возможно и намного больше.

– Видишь – сказал мужчина, боком наклонившись к старику, – вон там. Это моя жена.

– Оу, – не слишком удивлённо получилось у Силучи, – я за вас очень рад. Вижу она отличная мать.

– Да. – соглашаясь ответил воин.

У Силучи было много подобных друзей. Большинство из которых слыли сильными воинами. Но какими бы разными все они не казались, почти всех их связывала одна отличительная черта.

Они были исключительно простыми людьми.

Силучи часто становился невольным слушателем их разговоров, и всё сложное, о чём такие люди рассуждали, в их устах было до гениальности простым. После смерти отца, и потери всего что у него было, Силучи очень часто слышал что он идиот. От многих людей. Поэтому у него не было иллюзий на счёт своей гениальности, и именно поэтому, он не стал юлить.

Нужно было видеть лицо офицера, когда старик качнулся к нему, и с усмешкой сказал, что два месяца назад купил этот дом. Это было не просто удивление. Его как будто кто-то укусил. Да, примерно такую же физиономию Силучи видел на лице Дисона, когда Сая укусила его в ответ на беспардонное покусительство на её сладкое печенье, которое она уже держала у себя в руке. Конечно, тогда она просто приложила зубки к его предплечью… но за сладкое печенье Клои, она вполне могла и покусать. Силучи это знал наверняка.

Старик вовремя окликнул сказанное, и не дал безумию в лице воина дозреть. Он сказал всё так как есть. Про Вальгона Шарлатана, на что воин ответил примерно тем же вопросом, что задал парнишка в повозке. Про две сотни золотых, и что всё это оказалось подлым обманом.

Офицер очень осторожно отнёсся к словам про деньги и обман, уверяя, что ничего об этом не знает. Да и если бы он продавал дом, сумма была бы позначительнее.

– Дорогой?..

Их разговор прервала женщина, стоящая у двери с ребёнком на руках.

– Всё в порядке?

Она с волнением смотрела то на своего мужа, то на незнакомого старика.

– Да. – ответил ей мужчина, – я сейчас.

Женщина кивнула, и придержавшись взглядом на старике, зашла за дверь.

Силучи поверил ему. Те эмоции, которые показал этот человек… они были не поддельны. Он действительно был огорошен. Хотя какая в этом разница?.. Незнакомый город, незнакомые люди… Вероятность того, что Силучи смог бы с этим что-то поделать уверенно стремилась к нулю. Даже если бы этот человек ему признался. Знание этого подавляло Силучи немного меньше, чем стыд перед Саей, за то, что он такое допустил. Но тут уже ничего не попишешь. В голову не приходило ни единой мысли, как можно улучшить ситуацию. За то было много догадок, как её можно ухудшить.

Когда Силучи развернулся что бы уйти, он придержался спиной к мужчине, и мимолётом промолвил:

– Мой вам совет, не стоит тянуть со сменой замков. У вас в спальне висит потрясающая картина. Будет жалко если её кто-нибудь заберёт.

Ступая прочь, Силучи ощущал на своей спине взгляд. Тяжёлый, и непонимающий. Проживи несколько веков в Артирии, и ты в идеале научишься это определять. Эстос, который остался в граде воинов, когда-то говорил, что по тому, как долго ты чувствуешь на себе чьи-то глаза, можно определить, преследуют ли тебя. И вывод был очевиден. Мужчина шел за ним. Он отставал, но продолжал идти.

Силучи не боялся. Всё-таки они хорошо поговорили. По-честному. Он – рассказал ему всё об этой покупке дома, описал человека и обстоятельства, при которых он его встретил. Ну а мужчина, на вопрос Силучи, поделился тайной, почему же вокруг так много воинов. Офицер, а как увидел Силучи, он был именно офицером, внимательно разглядывал свою часть лица старика, ведая ему о том, что предположительно вчера вечером, двое неизвестных пробрались в один из городских гарнизонов, и угробили местного капитана. Говорил он про это медленно, ловя глазами каждое сокращение мышц лица незнакомца.

Но Силучи был слишком отвлечён, чтобы на это как-то реагировать.

Офицер не стал дожимать старика в этом вопросе. Да и вообще, он был даже немножечко доволен произошедшим. В конце концов, тот капитан был отвратительным человеком. Он бы даже не удивился, если бы сам Риоли, который рвался взяться за это дело, нанял убийц из старого города, в месть за отравленную собаку. Вот это был бы номер.

Когда спина незнакомца затерялась в толпе торгового квартала, мужчина неторопливо подоспел к стражникам у врат.

– Э-эй. – протянул он без особого энтузиазма, остановившись у ссутулившихся стражей. Те, услышав знакомый голос, струнко вытянулись.

– Капитан.

– Капитан! – вскрикнули они одновременно, даже не оборачиваясь.

Офицер положил руку на плечо одного из них, пригнулся ко второму плечу, и указал в толпу.

– Тот человек в чёрных одёжах. Кто он?

Паренёк сразу понял, о ком идёт речь, – э… н-Не могу знать!.. Товари-..

– Ну Нико. Ну ты что? – устало промолвил мужчина, – я тебя за чем сюда поставил?.. Ты сегодня тут – самый главный, понял?..

– д-Да!.. – радостно ответил паренёк, да так что шлем на его голове даже подпрыгнул.

– Ты должен знать всех, кто проходит через эти ворота. Не смотри на одежду. Никого не бойся. А этот человек…

Офицер указал в толпу, – не пускай его больше сюда. Хорошо?

– хорошо…

Капитан уже намеревался уйти, но вдруг придержался, будто что-то вспомнил, и спросил:

– Как твои руки?

Парнишка тут же, без всяких раздумий, словно восприняв эту фразу не через уши, а прямо как команду у себя в голове, снял с себя перчатки. Его ладони… их будто окунули в раскалённые угли, и хорошенько там придержали. Было похоже, что они дымились, но нет. Хотя свет вокруг них преломлялся и смазывался.

– Не больно. – ярко, но немного надтреснуто ответил парнишка, – Сегодня совсем не болит!

Капитан многозначительно посмотрел на ладони паренька, за тем отвёл взгляд куда-то в сторону, на толпы ратников. Рука его задралась, и опустилась на русую башку мальчишки. Милиш, второй стражник, успел снять с него шлем, и сейчас держал его на весу, чтобы после того как Капитан закончит, положить его обратно. Тогда, мужчина посмотрел на другого стражника, и указал ему, как словно бы просто напомнил:

– Следи за ним.

Тот, в ответ ему, серьёзно кивнул. За тем, Капитан снова выискивая посмотрел в толпу, и обернулся, чтобы вернуться назад.

Толпа в торговом квартале для Силучи уже казалась не такой страшной, да и людей тут было как-то поменьше, чем когда он шел в квартал ремесленников. Если спросить любого в поместье о Силучи, то никто не скажет, что он каким-то образом стеснительный. Но что бы подойти к первой лавке на своём пути, и посмотреть что продают, ему пришлось какое-то время себя уговаривать. Давно он этого не делал. Однако, что нужно делать и как это, он вспомнил едва подойдя к первому прилавку. Очень возможно, что виной этому был добродушный мужичок, который словно подхватил Силучи на пути к себе. Он продавал выпечку.

Силучи внимательно посмотрел на всё чем радовал прилавок этого человека, взглянул на цены, и согнувшись, прижал живот мундира своей перебинтованной рукой, чтобы вытащить из кармана всё что у него есть. Без особой радости, он сверился с той парой медяков, рассыпанных у него на ладони, и двинулся дальше по дороге.

– Эй пастой, – с мягким акцентом прозвучало ему в спину.

Обернувшись, Силучи увидел этого человека, протягивающего ему ладонь, и большой коржик печенья, которое стоило 15 медяков.

Выглядел он радостно, но…

– У меня же всего три?..

Когда Силучи озвучил эту фразу, радости на лице мужичка ни капли не убавилось. Он кивал, мол, давай. Давай. Старик подступился, влил ему в ладонь все свои три монеты, и забрал печенье.

Шагая по дороге, Силучи улыбался, и удивлялся этому. Сколько же радости в один момент может принести такая незначительная мелочь?.. Всё внутри словно приподнялось, и сам он ступал чуть ли не на носочках. Странно было чувствовать такое от одного только печенья. Но почему? Почему он мог подарить его ему? Силучи быстро нашел ответ на этот вопрос.

Это была Сая. И платье, которое он ей когда-то подарил. Она так радовалась, смеялась и прыгала, прижимая его к себе… Но всё же очевидность того, что от этого подарка он получил куда больше, чем она – была неоспорима. Он радовался намного сильнее. Ведь это сделал он. Это всё – было дело его рук. Её улыбка, смех, и это платье. А что может быть лучше, чем признание твоих собственных стараний?..

Так что Силучи не сомневался, что эти 12 медяков, за которые была куплена его благодарность, аукнулись тому мужичку не меньшей радостью, чем ему.

Силучи никогда не был торгашом, поэтому, проходя мимо прилавков со всякими безделушками, шкурами и снастями, он пугался. Его пугали цены. Всё это было очень, и очень дорого. В особенности ткань и красители. Ему и в голову не приходило, что всё это может настолько ценится.

Силучи видел, как отец работает с красителями, как смешивает их, играя получая новые цвета. Кое-что и он сам подчерпнул из этого, и в одно время даже развлекал Дисона и маленькую Солику, выкрашивая их чай в самые разные цвета, добавляя туда особенные цветки. Больше всего, двух малышей завораживал синий цвет напитка, который получался, когда Силучи добавлял в чай сушеный цветок синей орхидеи. Цвет его становился похож на цвет глаз Солики. А в стеклянной чашке он выглядел как настоящий, драгоценный сапфир.

Такой напиток трудно было пить, просто от того, что сложно было отвести глаза.

Определённо, до приезда Сайволя нужно будет выписать названия цветков, которые стоит начать собирать. Обрабатывать и выварить всё это можно и тут потихоньку. Судя по цене, больше всего в Тиисла ценился синий, красный, фиолетовый и, неожиданно, розовый цвет. Силучи не слишком ориентировался в расценках, но увидев цену розового красителя, в сравнении со всеми остальными… она впечатляла. Сотня золотых за баночку в двести мер.

Но судя по тому, что Силучи имел представление как получить почти все имеющиеся тут красители, но и понятия не имел как создать настолько чистый, до нелепого розовый цвет, эта цена имела смысл. Наверное, это что-то необычное.

В прочем, конкретно сейчас это было не важно.

Приглядываясь к каждому прилавку на своём пути, Силучи показалось несколько странным, что ни на одном из них почти не было специй. Молотый желтокорень, труха чёрного перца и редкий кориандр. Всё. Никакого разнообразия. Возможно всё это продаётся где-нибудь не тут, но… как-то это было неправильно. Неужели специи не пользуются в Тиисла популярностью?..

В любом случае, прежде чем что-то делать, следует посоветоваться с Саей, а потом уже с ней пройтись где-нибудь ещё. Всё-таки нужно свериться с ценами. Не хотелось портить с кем-то отношения, по незнанию выставив товар по более низкой цене.

Отец, когда они ходили за тканью и красителями, часто говорил, что торгаши кооперируются, и выравнивают цены, чтобы особо не воевать за клиентов, потому что однажды можно обнаружить, что продаёшь свой товар за бесценок.

Конечно, ткани везде разные, красители тоже, не все могут договориться. Но именно в этом и была здоровая конкуренция. Хочешь продавать дороже и что бы покупали – делай лучше.

В Артирии с качеством было всё строго. Как в этом плане ощущает себя Тиисла – Силучи не имел представления. Хотя… имел, самую малость.

Если бы ту рубаху, в которой Сайволь однажды приехал из Тиисла, ему бы продали в Артирии… То человек, отдающий такой товар за монеты, точно бы провёл пару дней в колодки на центральной площади. После чего, его карьера как торгаша в Артирии – закончилась бы. Потому что в лицо его знал бы весь город. Конечно, это про более ранний Артирий…

В поздней его версии, на милость толпы, позорному столбу придавались зачастую захваченные в плен люди. Силучи застал и это время. Он застал почти всё, от начала и до конца. Он видел, как его родной город – гниёт изнутри. И он чувствовал его нарастающий смард. Им попахивал и Тиисла. Но пока не так сильно.

Расклеившуюся рубаху Сайволя, кстати, Силучи зашил. Но по правде говоря, много проще было попросту сшить новую.

Уже когда до дома можно было примерно подать рукой, а небесный диск бил светом ему прямо в спину, Силучи увидел тень. Две тени. Они растягивались вдоль дороги, и преследовали его.

Старик обвёл взглядом всю дорогу, что была впереди, и с удивлением обнаружил, что она полупуста. Буквально на его глазах, последний человек что был у него на пути – женщина с тазиком воды – завернула в подворотню. И всё. Пустота.

Дальше, эта широкая улица была абсолютно мертва, словно бы всё то, что делало её живой, внезапно рассосалось во все стороны, предательски подсовуя Силучи совершенно пустую дорогу, прямо посреди оживлённого города.

Силучи верил, что бывают особенные типы магии. Разительно отличаемые от той, которой владеют прайдовские чародеи. Магия удачи, неудачи. Магия предметов, знаний, которые возникают в нужный момент. Слов, глаз, звуков и движений.

… магия стечения обстоятельств.

– Эй, старик!..

… что это, как не оно?..

Отец рассказывал, что бывают люди, увидеть которых можно только что зная, что они где-то рядом.

– Классный костюм! Эй!..

Друзья говорили, что встречаются такие, кто словом может уверять о непроходимом безумии, и все вокруг им будут верить.

– … эй! Куда это ты?!

– А ну стоять!

Свирепый сказал, что бывают люди, изначально созданные для войны. Такие просто так сильнее всех остальных.

– Беги-беги, старик!! На долго тебя не хватит!

Силучи знал, что бывают места, созданные для смерти. Особенные места, самопроизвольные. Такие нельзя отметить на карте, потому что они не ограничиваются точкой в пространстве. Они, как пески Аддана – затяжной эффект, в своём безумии возникающий то там, то тут, пустотной плешью расползаясь, и расталкивая всё живое от того, что должно быть мертво.

Силучи бежал по пустой серой улице, с которой словно вытянули все тёплые оттенки. Над которой, словно бы, нависла серая туча.  Они бежали вслед за ним. Ругались и выкрикивали, приказывали ему остановиться. А он бежал так быстро, как и подумать не мог что умел. Силучи надеялся добежать до конца. До конца этого места, но оно не заканчивалось. Оно жадно его преследовало, растягиваясь всё дальше.

Он обернулся посмотреть, догоняют ли они его?

Догоняли. Не так быстро, как им хотелось бы. Это было видно по их сморщенным, ненавидящим лицам. В этот короткий миг, в который Силучи на них взглянул, они ему показались даже не похожими на людей. Это испугало его ещё сильнее, и возможно, он сделал рывок. Быть может от этого, в пространстве перед ним вырос дом. Старик врезался в него, ударился плечом и обернулся, вдавливаясь спиной и ладонями в заколоченное, пустое жилище, немного похожее на то, что оставил им Филип.

Он хотел убежать, двинуться, но не мог решиться, в какую сторону?..

Тогда-то, Силучи, наверное, и понял, что самый главный его враг, преследующий его всю жизнь – это нерешительность. Он мог предупредить отца, он его и предупреждал, но… Не достаточно настойчиво. Не слишком решительно, словно бы чего-то боясь. Не нужно было бояться. Нельзя было. Много кого из своих друзей он мог бы спасти, решительно настояв на своём. Много кого не было бы, при падении Артирия. Ну а сейчас, нерешительность пришла и за ним. А ведь Сая точно бы знала куда бежать…

Сейчас, глядя на парочку что за ним гналась, Силучи для себя вдруг обнаружил, что оба они – стоят на месте. Просто посреди дороги. Там, где одна улица тупиком вбивалась в другую. Один из них, выставил перед другим руку, как словно бы останавливая его, и оба они пристально смотрели чуть выше Силучи. Испуганные глаза старика тоже поднялись вверх, и там, у козырька старой халупки над собой, он увидел ножки.

Две свисающие маленькие ножки, плотно затянутые в белые ленты, какими воины в Артирии часто обматывались под доспехи. Они покачивались, при делах тому яростному хрусту, который услышал Силучи как только на них взглянул. Кто бы это ни был, он кушал, и был полностью этим увлечён. Это подтверждала тонкая, тянущаяся янтарная нить, не обрывающаяся от самого козырька до земли.

Его преследователи, пригнувшись пятились назад. Силучи много раз делал так же как они, натыкаясь в лесу на дикого зверя. Казалось, эти двое полностью о нём позабыли, а глаза их, что смотрели в то же место, осторожно что-то выжидали.

И вот тут, ножки перестали ёрзать.

– Чьо. – сердито-непонимающе донеслось оттуда. Сразу стало очевидно, что это девочка.

– Чьо это вы смотрите сабаки. – маленькая, маленькая девочка.

Секунда осознания созрела в понимание, и говор её изменился.

– … вы сдохните.

Нет, она сказала не эти слова. Что-то про вафли, и то что она их не отдаст, но в груди её эти слова прогудели именно соответствующим смыслом.

Силучи видел много детей. Очень много, ведь в Артирии, он жил неподалёку от детского приюта. Он часто проходил мимо него, когда шел к своему приятелю, семья которого плотно занималась специями. Силучи помогал перебирать, расфасовывать. Туда приходили многие люди, постарше, помладше, дети тоже были.

Платили там очень хорошо, поэтому часто там были очереди приютских детей. Но никогда он не слышал, что бы голос ребёнка был настолько решительно опасным.  И это откликнулось в лицах парочки, застывшей на дороге.

Они не знали, что делать. Так же, как и Силучи только что.

В их физиономиях читалось что они хотят убежать, но не знали куда. Разве ребёнок может производить такой эффект на взрослых?.. Вместе со всем этим, тёплые цвета вновь наполнили всё вокруг. Где-то накатилось постукивание копыт по каменой дороге, а вот и первые редкие прохожие, без особой заботы выходящие прямо из уголков обозримой картины мира.

– Я не отдам вам вафли!! – вскочила, и разразилась девочка.

Вслед за этим, за секунду до того, как двое на дороге бросились назад, в плечо одному из них легонько вбилась стрела. Она вошла в его тело, но тот, казалось, почти даже не почувствовал этого.

– Ой блин! – растеряно выкрикнула девочка, очевидно чего-то не ожидая, и явно накладывая новую стрелу, рявком прокомментировала это:

– Я промазала!..

Когда Силучи выбежал из под козырька, на ходу он обернулся.

Всё что он увидел, это глаза. Они резко перевелись на него, ещё даже быстрее чем он успел посмотреть. Они были огромными, прямо под цвет той части неба, которую ещё не затянули грозовые тучи. Они сливались с голубым фоном, потому сложно было рассмотреть черты её лица, но волосы этой девочки, немного спадающие на её лик, были под цвет варёного сгущённого молока.