Паоло Родари
Экзорцист Ватикана. Более 160 000 сеансов изгнания дьявола
Я не могу перечесть, сколько раз Богородица приходила мне на помощь. Она была рядом со мною начиная с первого обряда экзорцизма – и еще раньше, всегда, в ходе всей моей жизни: еще до того, как я стал священником, когда началась война, когда мне, как и всем, пришлось оставить семью и близких.
Я знал, что падре Альберионе посвятил своих духовных детей Королеве апостолов[18] – чтобы она защитила их. Я поступил так же: попросил падре Альберионе посвятить меня и всю мою семью Богоматери.
Война началась. Война закончилась. И я, как и все братья мои, не пострадал. Ни одна пуля не задела меня. Ни одна. Даже мои братья, несмотря на ужасные опасности, остались невредимы.
Это очень много значило для меня. До рукоположения в моей голове еще оставалось сомнение, связанное не столько с самим принятием священнического сана, сколько с местом, в котором Бог хотел видеть меня священником. Я думал: «Прав ли я, присоединяясь к павлинистам? Неужели это действительно то, чего хочет от меня Бог? Или он хочет, чтобы я был где-то еще?»
Я отринул сомнения в самый день своего рукоположения. Моя мать приветствовала падре Альберионе и сказала ему:
– Благодаря посвящению Мадонне, что вы совершили, мой Габриэле и его братья сохранили себя.
Я плакал от радости. Своим простым наблюдением мать подтвердила, что Мадонна защитила меня благодаря посвящению падре Альберионе и что именно павлинистом Бог хотел видеть меня. Мадонна спасла меня на войне – поэтому я стал священником, священником в обществе Святого Павла.
Надо сказать, что посвятить человека непорочному сердцу Марии – значит воздвигнуть вокруг него невидимый, но непроницаемый щит. Почему сегодняшние матери не посвящают своих детей Мадонне? Для этого не нужно многого: простая молитва, прочитанная священником с таким намерением. Все дети должны быть посвящены Ее непорочному сердцу: таким образом они будут находиться под уникальной защитой.
Щит Богоматери защищает меня и сегодня. Даже Сатана знает об этом, и, когда во время обряда я упоминаю мать Иисуса, он начинает дрожать и плакать, словно ребенок. Это не вызывает у меня сострадания. Я позволяю ему плакать, зная, что она, Богоматерь, – самая надежная защита из всех, под которую я могу себя поставить, зная, что она в мгновение ока может изгнать Сатану и низвергнуть его в ад – где он и заслуживает быть.
Моя жизнь была отмечена Богоматерью. Это ярко проявилось в 1959 году. Тринадцатого сентября того года Италию посвятили непорочному сердцу Марии. Все произошло в Катании. Это стало кульминацией XVI Национального евхаристического конгресса[19]. Это была чудесная симфония, возникшая между евхаристическим поклонением и почитанием Марии. Этим событием мы хотели вернуть народ к Мадонне: для пробуждения веры, более частого посещения церковных богослужений и создания нового образа христианина в обществе. Удивительно, но мне доверили координацию всего мероприятия. Мало того, мне также пришлось работать все предыдущие месяцы, чтобы поставить статуи Мадонны Фатимской во всех католических итальянских столицах. Это был год напряженной, тяжелой работы, год, посвященный Мадонне и ее царству – царству света. Я никогда бы не подумал, что спустя годы буду снова сражаться за это царство, за Мадонну, – но уже в другом качестве, в облачении экзорциста.
2. «Мужайтесь! Сегодня ваш черед». Я впервые против Сатаны
Каждый раз, когда я провожу обряд экзорцизма, я иду в бой. Перед тем как броситься в него, я надеваю кирасу[20] – пурпурный палантин[21], закрылки которого длиннее тех, что обычно носят священники, когда служат мессу Я часто накидываю палантин одержимым на плечи – он помогает мне успокоить их, если во время обряда они вдруг впадают в транс, начинают пускать слюни, кричать или, обретши сверхчеловеческую силу, пытаются напасть на меня. Беру я с собой и книгу на латыни с формулами экзорцизма. Немного святой воды – чтобы при необходимости окропить ею одержимых. Распятие с медальоном святого Бенедикта[22] внутри, которого Сатана так опасается.
Бой длится часами – и почти никогда не заканчивается изгнанием Дьявола. На полное освобождение человека может уйти много лет – Сатану трудно победить: он часто прячется, скрывается, вынуждает экзорциста искать и выслеживать, заставляет открыть свое имя. Тогда во имя Иисуса Христа экзорцист должен велеть ему уйти.
Сатана защищает себя всеми известными способами. У экзорциста могут быть подручные, которые во время обряда отвечают за безопасность одержимого, но ни один из них не должен говорить с одержимым. Если они это сделают, Сатана получит возможность атаковать их. Единственный, кто должен говорить с одержимым, – это сам экзорцист. Он не ведет диалога с Сатаной – он повелевает. Если экзорцист вступит в диалог, Сатана будет сбивать его с толку до тех пор, пока экзорцист не окажется побежденным.
Сегодня я провожу по пять-шесть обрядов экзорцизма в день. Еще несколько месяцев назад я проводил гораздо больше – десять или двенадцать. Я проводил обряды даже в воскресенье. Даже в Рождество. Я так много работал, что падре Кандидо однажды сказал мне:
– Возьмите несколько выходных. Вы не можете заниматься изгнанием нечистой силы каждый день.
– Но я не такой, как вы, – ответил я. – Я не обладаю вашим даром. Вы можете определить, одержим человек или нет, просто посмотрев на него, я – нет. Прежде, чем это понять, я должен узнать Сатану.
За эти годы я приобрел большой опыт, но это не значит, что «игра» стала проще. Каждый проведенный обряд – это особый случай. Сейчас я встречаюсь с теми же трудностями, что и в первый раз – в то время, когда после месяцев моих репетиций дома в одиночестве падре Кандидо сказал мне: «Мужайтесь! Сегодня ваш черед. Сегодня вы вступите в бой».
– Вы уверены, что я готов?
– Никто и никогда не готов к таким вещам, но вы достаточно подготовлены, чтобы начать. И помните: в каждой битве вы рискуете.
Антонианум[23] представляет собой большой комплекс, расположенный в Риме на Виа Мерулана, недалеко от площади Сан-Джованни-ин-Латерано. Там, в комнате, недоступной большинству людей, 21 февраля 1987 года я провел свой первый обряд экзорцизма. Падре Массимилиано, францисканский монах хорватского происхождения, обратился за помощью к падре Кандидо: по его мнению, в фермера из деревни в окрестностях Рима вселился дьявол. Падре Кандидо сказал ему:
– У меня нет времени. Посылаю к тебе падре Аморта.
Прибыв на несколько минут раньше, я вошел в пустую залу Антонианума. Я не знал, что меня ждет. Я много практиковал, изучил все, что следовало изучить, но непосредственная работа была нова для меня. Я довольно расплывчато представлял себе человека, над которым должен был провести обряд экзорцизма, – падре Кандидо почти ничего о нем не рассказал.
Первым в комнату вошел падре Массимилиано, а за ним – стройный, почти худой мужчина лет двадцати пяти. Было заметно его скромное происхождение: руки у него были костлявые и морщинистые – руки человека, каждый день выполняющего прекрасную, но очень тяжелую работу Руки, возделывающие землю. Прежде чем мы начали разговор, неожиданно вошел третий человек, и я спросил:
– Кто вы?
– Я переводчик, – ответил он.
– Переводчик?
Я посмотрел на падре Массимилиано и попросил объяснений: присутствие неподготовленного человека в зале, где происходит изгнание нечистой силы, могло оказаться для этого человека фатальным. Сатана во время обряда способен напасть на присутствующих, если они не готовы. Падре Массимилиано поспешил успокоить меня:
– Вам не сообщили? Когда он входит в транс, он говорит только по-английски. Для этого нужен переводчик. Иначе мы не узнаем всего, что Сатана хочет нам сказать. Он подготовлен. Он знает, как себя вести. Он не позволит себя обмануть.
Я надел палантин, взял требник[24] и распятие, а затем, держа под рукой святую воду, открыл молитву экзорцизма на латыни:
– Не взирай, Господи, на грехи наши или родителей наших, и да не свершишь воздаяния за грехи наши. Отец наш… И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого[25].
Одержимый не дрогнул и мускулом – продолжал сидеть на деревянном стуле, на который я его посадил.
Я начал читать Псалом 53.
– Боже! Именем Твоим спаси меня и силою Твоею суди меня. Боже! Услышь молитву мою, внемли словам уст моих, ибо чужие восстали на меня и сильные ищут души моей; они не имеют Бога пред собою.
Никакой реакции. Крестьянин молчал, опустив глаза.
– Вот, Бог – помощник мой; Господь подкрепляет душу мою. Он воздаст за зло врагам моим; истиною Твоею истреби их. Я усердно принесу Тебе жертву, прославлю имя Твое, Господи, ибо оно благо, ибо Ты избавил меня от всех бед, и на врагов моих смотрело око мое. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!..[26]!
Мой Боже, сохрани раба Своего, который на Тебя возлагает надежду. Будь для него, Господи, крепостью, защищающей от неприятеля. Да не воспользуется им в своих целях враг, и дух неправедный да не повредит ему. Ниспошли ему, Господи, помощь из Своей святыни и с Сиона – защиту ему[27]. Господи! Услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе[28]. Господь с вами. И духом твоим[29].
Именно в этот момент фермер внезапно поднял голову и посмотрел на меня, чтобы взорваться злым и страшным криком. Он раскраснелся, громко частя ругательства на английском, но, пусть и хотел меня напугать, остался сидеть, боясь приблизиться ко мне.
– Заканчивай, священник! Заткнись, заткнись, заткнись!
И вновь богохульства, непристойности, угрозы.
Я заговорил быстрее.
– Господи Святой, Отче Всемогущий, вечный Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, Который оного беглого тирана и отступника осудил и вверг в геенну огненную, Который послал Единородного Сына Своего в мир сей, чтобы его, рыкающего, поразить: поторопись, ускорь свой приход, чтобы вырвать у него человека, сотворенного по образу и подобию Твоему, спасти от гибели и беса полуденного. Внуши, Господи, ужас зверю, разоряющему виноградник Твой. Внуши уверенность рабам Твоим сражаться мужественно против змия окаяннейшего, чтобы он не презрел надеющихся на Тебя и не смог сказать, как фараон уже сказал Моисею: «Я не знаю Господа и Израиля не отпущу»[30]. Простри десницу Свою, дабы вышел он из раба Твоего, чтобы не дерзал удерживать более пленного, которого Ты соизволил сотворить по образу Твоему и подобию и искупил в Сыне Твоем, Который с Тобою живет и царствует в единстве Святого Духа, Бог, во веки веков.
Одержимый продолжал кричать:
– Заткнись, заткнись, замолчи! – Кажется, он плюнул на землю, плюнул на меня. В своей ярости он был похож на льва, готовившегося к большому прыжку. Льва, чьей добычей, очевидно, был я.
Я понял, что не могу останавливаться, и потому начал Praecipio tibi – «Приказываю тебе»[31].
Я хорошо помнил, что сказал мне падре Кандидо, когда учил меня ремеслу:
– Всегда помните: Praecipio tibi часто становится решающей молитвой. Сатана боится ее больше всего, поэтому я считаю ее самой эффективной. В самый тяжелый миг – когда Дьявол в ярости, кажется сильным, неприступным – ее слова оказывают наибольшее влияние. Прочтите ее вслух, твердо, бросьте ее в одержимого – и вы увидите это сами.
– Приказываю тебе, кто бы ты ни был, нечистый дух, и всем приспешникам твоим, присутствующим в сем рабе Божьем: чрез таинства воплощения, страсти, смерти, воскресения и вознесения Господа нашего Иисуса Христа, чрез миссию Святого Духа и чрез пришествие самого Господа нашего на суд: назови мне имя твое, день и час твоего выхода, с каким-либо знамением. Повинуйся мне как служителю Божию, пусть и недостойному, во всем, не оскорбляй это творение Божие, не причиняй никоим образом вреда ни ему, ни присутствующим, ни тому, что им принадлежит.
Одержимый все кричал и кричал – и его крик, напополам с плачем, слился в вой, что исходил, казалось, из недр земли. Я продолжал:
– Изгоняю тебя, нечистый дух, всякая вражья сила, всякий призрак, всякий легион, во имя Господа нашего Иисуса Христа, да будешь ты искоренен из этого творения Божия.
Однако конца вою не было.
– Слушай и трепещи, Сатана, враг веры, противник рода человеческого, несущий смерть, вор жизни, отвергающий справедливость, корень зла, сеятель пороков, обольститель людской, предатель народов, возбудитель зависти, источник алчности, причина раздора, умножитель скорби.
Глаза одержимого закатились, а голова свесилась на спинку стула. Крик не смолкал – громкий, страшный. Падре Массимилиано пытался удержать его, пока переводчик отступил в страхе на несколько шагов назад. Я жестом попросил его отойти еще дальше.
Сатана свирепствовал.
– За что ты стоишь? Почему сопротивляешься, зная, что Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего[32]? Убойся закланного в Исааке, проданного в Иосифе, умерщвленного в агнце, распятого в человеке, ставшего победителем ада. Во имя Отца, Сына и Святого Духа – изыди.
Пусть дьявол, казалось, и не сдавался, однако крик одержимого стих. Он смотрел на меня, и слюна текла из его рта. Я позвал его – я знал, что мне нужно заставить его открыться и назвать мне свое имя. Если он сделает это, это будет знаком моей победы. Принуждая его раскрыть себя, я, по сути, принуждал его играть с открытыми картами.
– А теперь скажи мне, нечистый дух, кто ты? Назови мне свое имя! Назови мне, во имя Иисуса Христа, свое имя!
Я впервые проводил большой обряд экзорцизма – и впервые приказывал дьяволу открыть мне свое имя.
Его ответ обдал меня холодом.
– Я Люцифер, – произнес он низким ритмичным голосом, страшно, медленно упирая на каждый слог. – Люцифер.
Мне нельзя было сдаваться, особенно сейчас. Я не должен был выглядеть испуганным – я должен был продолжить обряд, не теряя власти над дьяволом. Я был тем, кто устанавливает правила игры. Не он.
– Заклинаю тебя, древний змий, Судьей живых и мертвых, твоим Творцом, Творцом мира, Тем, Кто имеет власть ввергнуть тебя в геенну огненную, чтобы ты, со страхом и войском ярости своей, вышел из этого раба Божия, что обратился к Церкви. Заклинаю тебя снова, Люцифер, не своею слабостью, но моею силою Святого Духа: выйди из этого раба Божиего, коего Всемогущий Бог создал по образу своему. Уступи – уступи не мне, но служителю Христову, ибо понуждает тебя власть Того, кто подчинил тебя кресту Своему Трепещи пред силою Того, кто ведет к свету души, стенавшие в аду.
Одержимый снова завыл, запрокинул голову, выгнулся. Прошло уже более часа. Падре Кандидо всегда говорил мне: «Пока есть сила и энергия – действуйте. Не сдавайтесь. Обряд экзорцизма может длиться целый день. Сдавайтесь только тогда, когда поймете, что вас не держат ноги».
Я вспомнил все слова, что сказал мне падре Кандидо. Я так хотел, чтобы он был здесь, рядом со мною, – но его не было. Я должен был сделать все сам.
– Пусть тело человеческое будет для тебя ужасом, пусть образ Божий будет для тебя страшной вещью. Не сопротивляйся да не замедли бежать из тела человеческого, ведь благоугодно Христу обитать в нем. И да не сочти меня достойным презрения, если знаешь меня как великого грешника: повелевает тебе Бог, повелевает тебе Величество Христово, повелевает тебе Бог Отец, повелевает тебе Бог Сын, повелевает тебе Бог Дух Святой, повелевает тебе таинство Креста.
Прежде я не думал, что это может случиться. Но у меня вдруг возникло отчетливое ощущение чужого – дьявольского – присутствия. Я чувствовал, как Сатана наблюдал за мною, как окружал: воздух вокруг стал холодным, из моего рта вырвалось облачко пара.
Падре Кандидо предупреждал меня о возможных внезапных перепадах температуры. Но одно дело – слышать о некоторых вещах, и совсем другое – испытывать их.
Я попытался сосредоточиться и, смежив веки, решил продолжить молитву по памяти:
– Изыди, преступник. Изыди, соблазнитель, полный коварства и лжи, враг добродетели, гонитель невинных. Уступи, нечестивейший, место Христу, в Котором ничего не обретается от дел твоих, Который низверг тебя, Который разрушил царство твое, Который заковал тебя, побежденного, в цепи, и разбил сосуды твои, Который бросил тебя в тьму внешнюю, где ты и рабы твои будете заключены до конца дней своих. Как смеешь ты сопротивляться? Как смеешь ты так легкомысленно отказываться? Повинен ты перед Богом Всемогущим, чьи уставы нарушил. Повинен ты перед Сыном Его, Господом нашим Иисусом Христом, Которого ты дерзнул искушать и осмелился распять. Повинен ты перед родом человеческим, который ты отравил смертельным ядом своих убеждений и склоняешь ко злу.
Тогда-то это и произошло. То, что никогда более, за всю долгую «карьеру» экзорциста, не повторится в моей жизни.
Одержимый вдруг вытянулся, будто поваленное дерево.
И взлетел.
Он поднялся горизонтально над спинкой стула не меньше чем на полметра и, недвижимый, подвешенный в воздухе, оставался таковым в течение нескольких минут. Падре Массимилиано отступил. Я же остался на месте, крепко держа распятие в одной руке, требник – в другой. Помня о палантине, я подхватил его за край и позволил ему коснуться тела одержимого.
Он не шевельнулся. Молчал. Тогда я попробовал нанести еще один удар.
– Выйди из этого человека. Трудно тебе идти против рожна[33]. Чем дольше ты медлишь с уходом, тем больше увеличивается твоя вечная мука, потому что презираешь ты не людей, но Властвующего над живыми и мертвыми, Который придет судить живых и мертвых и мир огнем.
Изыди, безбожник. Изыди, злодей. Изыди со всем свои коварством, ибо Бог пожелал, чтобы человек был храмом Его. Зачем оставаться здесь дольше? Воздай славу Богу Отцу Всемогущему, пред Которым должно преклониться каждое колено.
Уступи место Господу нашему Иисусу Христу, Который ради человека пролил Свою пречестную кровь. Дай место Святому Духу, чрез своего блаженного апостола Петра явственно Победившему тебя в Симоне-Волхве, Осудившему обман твой в супругах Анании и Сапфире, Убившему тебя в царе Ироде, который сам отказался воздать честь Богу; чрез апостола Павла поразившему тебя мраком слепоты в волхве Елиме, Вытеснившему тебя из Пифии, повелев Словом. Изыди, изыди, соблазнитель. Жилище твое – пустыня, жилище твое – змий. Смирись и пади ниц. Отсрочек больше нет. Ибо скоро Явление Господа-Вседержителя: и огонь будет гореть пред ним, и пойдет пред ним, и испепелит врагов Его. Если ты и можешь обмануть человека, ты не сможешь насмехаться над Богом. Он изгоняет тебя – Тот, от глаз Которого ничего не сокрыто. Он изгоняет тебя – Тот, Чьей силе подчинено все вокруг. Он запирает тебя – Тот, что предуготовил тебе и ангелам твоим геенну огненную. Тот, изо рта Которого выходит острый меч. Тот, Кто придет судить живых и мертвых и мир огнем. Аминь.
Стук приветствовал мое «Аминь». Одержимый упал на стул и начал раскачиваться, бормоча слова, которых я не понимал, – пока не сказал по-английски:
– Я выйду двадцать первого июня в пятнадцать часов. Двадцать первого июня. В пятнадцать часов.
Он посмотрел на меня: теперь его глаза были глазами бедного фермера, полными слез, и я, понимая, что он пришел в себя, обнял его, шепча:
– Это скоро закончится.
Я решил проводить обряды экзорцизма каждую неделю.
И это происходило снова и снова. Когда пришла неделя с двадцать первым числом указанного месяца, я отпустил фермера. Я не хотел вмешиваться в течение того дня, о котором мне рассказал Люцифер. Я знал, что не должен был доверять ему, но иногда дьявол не способен лгать.
Через неделю после 21 июня я позвал его снова.
Он прибыл, как и всегда, в сопровождении падре Массимилиано и переводчика, на первый взгляд – безмятежный, как погожий летний полдень. Я начал обряд, но он оставался спокойным и тихим, почти ясным. Я окропил его святою водой – но никакой реакции не последовало. Я попросил его прочесть со мною «Аве Мария» – и он прочел, не забившись в припадке. Еще попросил рассказать его, что произошло в тот день, когда Люцифер должен был выйти из него.
И он сказал:
– Я один пошел на работу в поле – как и каждый день. В первой половине дня я решил покататься на тракторе. В пятнадцать часов мне вдруг захотелось очень громко кричать, и, кажется, я издал ужасающий крик. В конце его я почувствовал себя свободным. Не могу этого объяснить. Я стал свободен.
Этого не повторится: никогда более мне не удастся освободить одержимого всего за пять месяцев. Настоящее чудо. Все следующие за этим обряды экзорцизма будут длиться годами. Не знаю, почему мой первый обряд прошел так гладко. Страшно, но все же гладко. Не знаю также, почему это был единственный раз, когда я стал свидетелем левитации – увидел, как парит в пространстве человеческое тело. Я не мог понять, что Бог хотел этим сказать. Может быть, Он хотел позволить мне испытать все зло Сатаны, придать мне мужества. Показать мне, что я могу сделать.
Я говорил об этом с падре Кандидо. Однако он предложил мне совсем другую версию.
Тогда я провел с падре Кандидо в Лигурии, в Сан-Ремо, пятнадцать незабываемых дней, очень важных для моего будущего в статусе экзорциста. Обращался к падре Кандидо со множеством вопросов. К сожалению, при мне не было диктофона и я не записывал ничего из того, что он мне говорил. Но большинство его речей произвели на меня неизгладимое впечатление.
Я рассказал падре об обрядах экзорцизма, которые я проводил над римским крестьянином: об успехе, сопровождавшем их, и о попытках понять, что Бог хотел мне сказать. Тогда падре Кандидо покачал головой и сказал:
– Вы ошибаетесь, когда начинаете задаваться столь многими вопросами. С вами говорил не Бог, но Сатана. Никогда не спрашивайте себя, стоит ли Бог за изгнанием Сатаны. Конечно, только Бог способен победить Сатану: именно он побеждает, когда мы проводим обряды. Но не спрашивайте себя о вещах, на которые никто не может ответить. Не впадайте в гордыню. Делайте то, что должно. Разве вы не знаете? Мы не что иное, как покорные слуги Его.
С падре Кандидо мы обсуждали «инструменты», которые можно использовать во время проведения обряда экзорцизма.
Именно он ранее посоветовал мне всегда носить с собою медальон со вставленным в него изображением святого Бенедикта. Именно он предложил мне пурпурный – цвета покаяния – палантин, более длинный, чем тот, что надевают священники, когда служат мессу. Именно он рассказал о необходимости окропления одержимых святой водой. И именно он напомнил мне об одной забытой мною вещи – о тюбике со специальным маслом внутри:
– Во время проведения обряда вы всегда должны носить с собою это масло. Его можно получить, смешав елей оглашенных, что применяют при крещении, и елей больных – им пользуются при елеосвящении немощных. Всегда помечайте этим маслом одержимым лоб и органы чувств: глаза, уши, ноздри, рот и горло. Затем начинайте читать молитву экзорцизма. Если можете, выучите ее наизусть, чтобы не держать книгу в руке все время. Будьте как можно ближе к одержимому. Если возможно, держите свою руку на его голове. Чаще осеняйте его крестным знамением. Помните молитву освобождения, которой научила меня сестра-монахиня Эрминия Брунетти, дочь святого Павла, умершая в благоухании святости. В ней говорится: «Дух Господень, Дух Божий, Отец, Сын, Дух Святой, Святая Троица, Непорочная Дева, ангелы, святые из рая, низойдите на этого человека. Расплавь его, Господи, придай ему форму сосуда и наполни его собою, изгони из него зло, погуби его, уничтожь. Чтобы он мог себя хорошо чувствовать, управлять собою, отгони от него проклятия, черное колдовство, черные мессы, порчу, путы, ругательства, злые взгляды, дьявольскую заразу, дьявольскую одержимость, дьявольскую власть, все, что есть зло, грех, зависть, ревность, предательство, болезни телесные, психические, нравственные, душевные, сатанинские. Сожги все это зло в аду, чтобы оно никогда более не коснулось ни его, ни другого существа в мире. Приказываю и повелеваю силой Бога Всемогущего, во имя Иисуса Христа Спасителя, заступничеством Девы Непорочной, властью, что я, недостойный, имею от Церкви, всем нечистым духам, всем существам, что пристают к нему, немедленно выйти из него, выйти окончательно и отправиться в вечный ад в кандалах от святого Архангела Михаила, от святого Гавриила, святого Рафаила, от наших ангелов-хранителей, раздавленными пятой Пресвятой Непорочной Девы. Аминь.
Вы увидите, как будут реагировать одержимые, услышав эту молитву! Очень бурно, поверьте мне. Не пугайтесь, если в начале обряда экзорцизма одержимые ведут себя странно: пусть вас не шокирует ни икота, ни полные гнева движения, ни плевки. Пусть бросаются на землю, пусть ползают подобно змеям. Если можете, попросите своих подручных удерживать их. Каждый раз начинайте обряд с допроса.
Допрос важен. Никогда не задавайте вопросы, спровоцированные любопытством, – только те, что могут помочь в освобождении человека от Сатаны. Первым всегда должен быть вопрос: «Как тебя зовут?» Дьявол сделает все, чтобы спрятаться. Понадобятся большие усилия, чтобы он открыл свое имя, но узнать его необходимо. Он должен сказать его тебе, потому что не сможет сопротивляться силе обряда экзорцизма.
«Когда ты вошел в этого человека? Как ты вошел? С какими целями ты связался именно с этим человеком? Когда ты выйдешь?» – это основные вопросы. Если дьявол не ответит сразу, повторяйте их снова и снова – до тех пор, пока Сатана не ответит. Помните, что дьявол лжет. Его ответы всегда следует проверять.
Однажды у меня был очень тяжелый случай: девушка, которую я не смог освободить. Я спросил Дьявола: «Когда ты выйдешь?» И он ответил: «8 декабря». Знаменательная дата – Праздник Непорочного зачатия. Я позвал ее в этот день для проведения обряда и повторил все с самого начала. Через пять часов мне показалось, что зло покинуло ее, – я едва ли не прыгал от радости. Слезы катились из моих глаз: она свободна. Но прошла неделя – и все стало как раньше. Я спросил дьявола: «Почему ты не ушел? Ты сказал, что покинешь ее 8 декабря, почему не ушел?» А он ответил мне с насмешкой в голосе: «Разве тебе никогда не говорили, что я лжец? Разве не научили, что я всегда вру?»
Почему Господь допускает определенные вещи? Трудно, точнее, невозможно ответить. Мы много наблюдаем за жизнью на этой земле – взор же Божий направлен в жизнь вечную. И, следовательно, вполне вероятно, что Он разрешает некоторым душам получить преимущества вечности.
Не думайте, что легко освободить одержимого человека. На этого всегда требуется очень много времени. Вы боретесь против абсолютного зла, зла слепого. Это не прогулка в парке. Зло – это чистый дух, сила, что входит в тело. Но иногда оно может быть просто духом, воздействующим на человека, но не обладающим им. Будьте осторожны, не верьте, что все одержимые действительно находятся во власти дьявола. Одни болеют обычным гриппом, другие испытывают негативное влияние, вызванное, возможно, проклятием, но Сатана здесь ни при чем.
Падре Пио из Пьетрельчины же, например, каждый день, за редким исключением, подвергался нападениям дьявола: его колотило, бросало на землю. Было очень неприятно, но он не был одержим — так же как и викарий Арса, Джованни Мария Вианней. У него были серьезнейшие проблемы – однако дьявол не овладевал его телом.
У некоторых людей, бывает, от зла страдают их жилища: скрип, стук, моргающий свет, лопающиеся лампочки. Так, в доме одного инженера лопалось по тридцать-сорок лампочек в месяц. И все прекратилось после проведения обряда экзорцизма. Одержимости при этом обнаружено не было. Вероятно, в прошлом в этих домах жили колдуны, занимавшиеся поклонением дьяволу, или земля, на которых были построены эти дома, раньше использовалась как кладбище. Повторяю, это не одержимость, но тем не менее это сложные случаи. Если хотите, вы можете проводить обряды экзорцизма, однако важно помнить, что перед вами не Сатана. На самом деле обряды проводятся не только над одержимыми людьми, но и над вещами – то есть над домами, предметами и даже животными.
Зачастую дьявол овладевает людьми не в одиночку. Иногда демонов много. Не зря Иисус говорил о легионах[34]. Однажды я освобождал одного верующего человека. Страшная была одержимость, но я изгнал из него всех демонов и спросил: «Сколько же вас?» Они ответили: «Легион, легион, легион». Казалось, им не будет конца: они шли бесконечной цепью, извивались, прыгали со стены на стену точно обезьяны – и их невозможно было удержать.
У Сатаны нет лица. Это дух в чистом виде, и, если он хочет показать себя, ему приходится принимать иной, всегда ложный облик. К падре Пио дьявол приходил в образе Иисуса, иногда Марии, иногда его настоятеля, иногда его духовника. Однажды падре Пио подошел к настоятелю и спросил его:
