Пальмира Керлис
Повелительница тьмы в офисе
Посвящается Эви,
маленькой белой собачке и большому другу
Глава 1
Весь офис таращился в мой некогда уютный угол, напрочь позабыв о работе. Пластиковый кролик с зажатой в лапе на манер дубинки морковкой наворачивал круги по письменному столу, бешено вращая глазами и издавая душераздирающий рев. На самом деле это я должна была бы орать. Я! Но все, на что меня хватило, – якобы случайно вжать на заводной игрушке кнопку, запускающую механизм.
– Имей совесть… – процедила Алиса Нилова, моя абсолютно бессовестная начальница. – Выключи дурацкого кроля!
– Я не знаю как, – соврала я, – по-моему, он отключится, когда проорется.
Алиса побагровела, что плохо сказалось на ее недавнем мальдивском загаре. Она почти сравнялась цветом со своей огненно-рыжей шевелюрой и красным костюмом не самого дресскодного вида. Лучше бы позеленела, хоть какое-то разнообразие гаммы было бы!
Кролик подкатил к краю стола и самоубийственно плюхнулся на пуфик, продолжив шествие. Недолгое… Свалился на ковровое покрытие и поверженно замолк, прикрыв глаза. А вот коллеги из моей команды продолжили пялиться, что давало надежду – заступятся. Хотя бы один из пяти. Например, Света Литвина, за которой я то и дело подправляю описания на сайте, или Никита Титов, чьи дизайнерские решения не раз ломали мне всю верстку, и исправлять ее приходилось на выходных.
– Наконец-то! – Начальница возмущенно уставилась на несчастного кролика, уткнувшегося морковкой в пол. – Ты говорила, что в нем нет батареек.
– А ты говорила, что пожелания команды учитываются, – напомнила я. – У меня оно было одно.
– Валентинова, я учту. Как только скажешь что-нибудь более убедительное.
«Алиса, следуй за кроликом?» Жаль, не поймет намека! Она читает лишь маркетинговые отчеты, модные каталоги и паблики с шуточками. А прямым текстом посылать не корпоративно. Да и от моего ответа ничего не зависит, все решено. Я со щемящей тоской оглядела мой любимый рабочий уголок. Заставленный мягкими и не очень игрушками стол, перегородку из придвинутого вплотную шкафа, распечатанную картинку ядерного гриба в рамочке. И все это собираются у меня отобрать.
– Я интроверт, – заявила на всякий случай погромче, – и не могу работать в других условиях. У меня особая душевная организация и панические атаки из-за ваших опен спейсов.
Кто их только придумал? Наверняка те же ужасные люди, которые в Японии ставят на улицах туалеты со стеклянными стенами.
– Итак, – бескомпромиссно отрезала Алиса, – с завтрашнего дня ты сидишь у лестницы, а здесь установят кофейный автомат. Лучшего места для него не найти.
Не зря я никогда кофе не любила! Или зря? Похоже, кофе мне отомстил. За что?.. Сижу себе, тихо и спокойно обновляю сайт нашей компании, никого не трогаю. Рассчитывала на то же самое.
– Не хочу пересаживаться, – буркнула я, – тем более к лестнице, там постоянно все ходят.
– Это не аргумент, – приложила Алиса. – Их я так и не услышала, поэтому начинай переносить вещи.
Все молчали, Света с Никитой безучастно переглядывались. Предатели! Я им этого не забуду. Даже запишу, чтобы точно не забыть.
– Дорогие коллеги, – начальница демонстративно от меня отвернулась, – напоминаю, что завтра утром у нас встреча с новым директором. Он будет знакомиться с нашей командой, так что, пожалуйста, не опаздывайте.
Женская половина офиса тотчас оживилась, включая коллег из других команд, а сама Алиса произнесла «не опаздывайте» таким тоном, словно предпочла бы, чтобы никто, кроме нее, не явился. Нового управляющего директора – Виктора Варнавского – назначили буквально на днях, и его еще никто живьем не видел. Но на фотографии в рабочей рассылке был красавчиком… Правда, лицо делал слишком суровое. Сразу тянуло судорожно вспоминать, все ли я задачи закрыла. Наверняка тиран тираном. Но девушки уже разыскали его в соцсетях, не обнаружили там намеков на существование какой-либо спутницы жизни и отчего-то страшно возбудились. Пф-ф-ф!
Алиса развернулась на высоченных каблуках и покинула мой уютный угол. Или уже не мой: отобрали, выгнали, выселили… Переносить вещи рука не поднималась. Приковать бы себя к любимому столу, как борцы за экологию к спиливаемому дереву! Но оставаться жить в офисе – не то, о чем я мечтала. А о чем я мечтала? Помню разве что глупости из детства, типа наподдать супермену. Ну не нравился он мне…
Я подняла кролика с ковра, вложила ему в лапу оброненную морковку. Он бессмысленно смотрел на меня выпученными пластиковыми глазками, я смотрела на него – подозреваю, что ничуть не осмысленнее. Вспомнилось, как устраивалась сюда на работу три года назад, едва окончив университет. Ну и навешал мне тогда отдел кадров лапши! «Любовь к сотрудникам, комфортные условия, достойная оплата, карьерный рост», – говорили они. Ну и где?! В отпуск фиг вырвешься, поскольку меня некому заменять, премию зажали, а повысили Алису, как самую наглую. Это, видите ли, лидерские качества у нее. Ладно, все это можно было пережить. Но променять такую замечательную меня на кофейный автомат… Перебор!
Компьютер пиликнул звуком нового пришедшего письма. Я поставила кролика на стол, уткнулась в почтовый ящик. О, юристы снова просят «подвесить файл». Ну нельзя же так жестоко с файлами, право слово. Начинаю подозревать, что они там БДСМ-щики, ну или садисты какие-нибудь.
Файл я на сервер залила, отписалась о героически проделанной в два клика работе. Из монитора, с фотографии в почтовой карточке улыбалась я – жуткой натужной улыбкой, будто меня заставили, причем путем шантажа и угроз. Щелкнули в первый день на пропуск, а потом оказалось, что не только на него. На всех внутренних ресурсах компании висит эта красота невероятная. Я даже в паспорте приличнее выгляжу! Там всего лишь глаза навыкате, словно я фотоаппарат впервые в жизни увидела, а тут… Сведенные к переносице брови, перекошенный рот, маскирующиеся под синяки тени. Наэлектризованные волосы дыбом, которые кажутся не русыми, а гораздо темнее. Ведьма натуральная. Но это типичная история для нашей корпоративной сьемки: девчонки сразу упрашивают администратора поменять фотку на присланную ими, а я присылать не стала. Рассудила, что эффект у портрета в почте хороший – отпугивающий! Меньше писать будут да поостерегутся лишний раз приходить ко мне и стоять над душой. Действительно не приходили и даже в лифте не узнавали. Сплошной профит.
Стоило об этом подумать, как сбоку подошли Света и Никита. Она – худющая и очень миниатюрная, в розовом платье из детского магазина, где обожала закупаться одеждой. Он – двухметровый бугай в клетчатом свитере с оленями, совершающими непотребный акт (это если приглядеться). Я приближение коллег, конечно, заметила, но от монитора не отлепилась.
– Ну Алиса и коза… – сочувственно сказала Света. – Кофейный автомат как раз у лестницы можно поставить, рядом с тем, что выдает сладости. Удобнее будет.
Почему-то она говорит это мне сейчас. А не ей несколько минут назад. Впрочем, я ничем не лучше… Могла ведь ответить, что не пересяду. Настоять на своем. Выставить ультиматум! Все, надо решаться. Вещи я соберу, но в коробку. А потом в отдел кадров – оформлять отпуск с последующим увольнением. М-м-м, какой коварный план! Завтра утром реализую.
– Эля, не расстраивайся. – Никита положил лапищу мне на плечо. – Это всего лишь место.
Всего лишь место?! В принципе, и твой дом – всего лишь место. Его тоже нужно кофейным автоматам на растерзание отдать? Зубы скрипнули друг о друга. Зло прищурившись, я повернулась, он отступил на шаг. Ага, в гневе все-таки страшна. Вот только… Это на Алису так надо было смотреть. На Алису!
– Успокойся, – примирительно сказал Никита и использовал запрещенный прием. Достал из кармана кокосовую печеньку из автомата со сладостями. – Хочешь?..
Печеньку я сцапала. Печенька – это всегда лучше, чем ничего. Особенно для несчастных, почти безработных девиц.
– Давай вечером в бар сходим втроем, – предложила Света. – Посидим, развеемся.
Пошуршав пакетиком, я вгрызлась в печеньку – гордо и обиженно. Чтобы не думали, что меня можно купить столь незначительными взятками. Нет уж, пусть две печеньки тащат. Или три!
Света с Никитой упрямо нависли надо мной, явно не осознавая размера понесенного мной морального ущерба. Это не просто мое любимое, годами взлелеянное рабочее место. Это единственное, что я просила у руководства… Не бонусов, повышений или заморских командировок. А свой законный угол, в котором можно уединиться. Хоть где-то он у меня должен быть! Из некогда родной квартиры пришлось сбежать: брат обзавелся женой и новорожденной двойней и принялся всячески намекать, что я теперь лишняя в двушке, доставшейся нам от родителей, уехавших жить на дачу. Да и два орущих младенца – это вам не заводной кролик. В итоге я ютилась в съемной комнате, надеясь однажды накопить на собственное жилье. Оттого лишиться еще и уютного угла на работе было обидно до слез. К лестнице меня переселяют… Хорошо, что не под нее – как сиротку Гарри!
Печенье застряло в горле, я с трудом его проглотила. Света нетерпеливо топнула ножкой, Никита выжидающе сложил ручищи на могучей груди. У меня зазвонил мобильный телефон. Неизвестный номер… Наверняка спамеры. Но трубку я взяла – чтобы коллеги скорее отвязались.
– Эльвира Валентинова? – прозвучал из трубки очень деловой голос.
– Да, – напряглась я, поскольку любители поведать о каких-нибудь новых тарифах редко уточняли мое имя.
Дальше услышанное заставило меня уронить челюсть на стол и впасть в состояние шока. Глубокого. Света с Никитой наблюдали за всем этим встревоженно и, конечно, не ушли. Еще бы! По моему внешнему виду вполне справедливо можно было предположить, что меня сейчас придется откачивать!..
– Не могу я пойти с вами в бар, – выдавила я, закончив разговор и подобрав челюсть. – У меня встреча.
С юристом моей покойной двоюродной прабабушки Агаты. Старушке было без малого девяносто девять лет… Мы с ней ни разу не виделись, она давно жила обособленно и ни с кем из семьи связь не поддерживала. Папа считал, что она тронулась умом, да и в лучшие годы характером отличалась прескверным. Про ум, видимо, не наговаривал. Иначе с чего Агате взбрело в голову завещать всё мне?!
– Что случилось-то? – осторожно спросил Никита.
– Невероятное, – пробормотала я, до конца не осознавая случившееся.
Оказалось, что двоюродная прабабушка проживала в двухэтажной квартире на окраине города и отныне жилплощадь становится моей со всем содержимым. Но есть некие условия, о которых юрист сообщит мне лично. Обалдеть!
– Расскажешь? – полюбопытствовала Света, с помощью которой любые новости разносились по округе за считаные минуты. Пиар-отдел отдыхает. – Кто звонил, что за встреча?
– Поклонник, – ляпнула я наобум, совершенно не желая делиться новостями, в которые самой сложно поверить. – Большего не скажу, боюсь сглазить!
– Ну ты даешь, – развеселился Никита. – Что такого невероятного в том, что тебя позвали на свидание?
– Ты неправ, – вставила из своего угла Диана Власова, наш специалист по рекламе, накладным волосам и ехидным репликам. – Это достойно включения в дайджест главных событий года.
Света демонстративно закатила глаза, я хмыкнула и уткнулась в монитор. Лучше поработаю! Причем молча.
К счастью, коллегам тоже нашлось чем заняться. Остаток рабочего дня я провела как на иголках: ерзала, елозила и подпрыгивала. Не удивлюсь, если протерла напоследок в кресле дыру. Мысли о предстоящей встрече с юристом волновали очень. Не получалось ни огорчаться из-за смерти практически незнакомой старушки, ни радоваться привалившим в собственность хоромам. Неизвестно, что там за условия! Мечты так легко не сбываются, должен быть подвох. Агата меня никогда в глаза не видела, однако решила вдруг сделать наследницей. Это не просто странно, это бред какой-то!
Еле дождавшись вечера, я быстро расправилась с последними срочными письмами и, накинув кожаную куртку, помчалась к лифтам. В коридоре маячила проклятая лестница со свободным, открытым всем просторам письменным столом, внутри зрел он – протест. Какого черта я должна увольняться? Может, я и достойна большего, но вот так позорно капитулировать – ниже моего достоинства. Возьму и не сдамся! В смысле – никуда не пересяду. Что мне терять, если я уже мысленно отнесла заявление в отдел кадров? Алиса хотела аргументов, она их получит! Железных…
На улице была слякоть, темнело. Серое небо висело низко и угрюмо, лишь яркие логотипы на офисных высотках добавляли красок унылому мартовскому пейзажу. Стоило направиться к автобусной остановке, как дорогу мне перегородили. От неожиданности я встала как вкопанная, чуть не выронив сумку.
– Элечка, – расцвел самой благожелательной улыбкой мой младший братец Вадик. – Опять по сторонам не смотришь, не замечаешь никого!
– Что ты здесь делаешь? – опешила я.
– Подвезти тебя приехал. Дорогой сестре сейчас аж на окраину города надо, как тут не помочь.
Ах, вот оно что. Прознал про наследство. А заранее мне не позвонил, чтобы я через другой выход от помощничка не улизнула. Впрочем, что я – дурная? Зачем тащиться через весь город на автобусе, если можно прокатиться с комфортом. Избегать же братца бесполезно, он у меня упорный. Преследование и измор – его фирменная тактика, достанет любого.
– Отлично, вези, – извлекла я пользу из сложившихся обстоятельств и пошла к его машине, – а откуда ты узнал?
– Юрист Агаты звонил нам по городскому номеру, контакты счастливой наследницы спрашивал, – поделился Вадик, галантно открывая мне дверцу, – я был уверен, что сразу после твоей работы и встретитесь.
Я села в приятно прогретый салон, включила свою музыку – с этническими барабанами, бубнами и прикольной дудкой. Братец, любитель тяжелого, как сталелитейный пресс, рока, не возмутился даже. Ата-та, чую, сегодня мои уши в опасности совсем по другой причине… Чуйка не подвела! По дороге узнала, что Вадик не только выяснил, где жила Агата, но и в скольких комнатах. Информация о двух этажах взбудоражила его так сильно, что ему захотелось завести третьего ребенка. Срочно. И в связи с планируемым расширением семейства поменяться со мной квартирами, ведь мне неудобно будет из такой дали до работы добираться. Ну не прелесть ли? Пока не получишь внезапное наследство, и не узнаешь, какие заботливые у тебя родственники.
– Обсуждать это преждевременно, – отмахнулась я. Братец недовольно нахмурился, словно я усомнилась в его способности стать многодетным отцом. – Квартира еще не моя, там есть некие загадочные условия.
– Выполним, – ответил Вадик таким героическим тоном, что стало понятно: приложит все усилия. Постучал пальцем по навигатору на приборной панели и с сочувствием отметил: – Смотри, какой путь неблизкий. Мне очень тебя будет жаль, если ты каждый день станешь мотаться туда и обратно!
Ну какой он все-таки милый. Обидно, что обнять прямо сейчас нельзя! И душить. За рулем ведь, зайка…
Ехали мы не то чтобы очень долго. На глушь окраина не походила: были и магазинчики, и сетевой супермаркет, пусть и весьма скромного размера. Но до них придется прогуляться пешком, жила Агата на отшибе, почти у леса. Когда потеплеет, тут будет живописно. Пока же пасмурная темнота заставляла сердце екать совсем не от восторга. Фильм ужасов, ей-богу! Низко висящие черные тучи, отдельный въезд к одиноко стоящему на холме дому. Несмотря на заурядную восьмиэтажность, типичной высоткой он не выглядел. Кирпичный, темный, с гранитной облицовкой и изящным шпилем на крыше. Прибавим сюда кованый забор и окружение из мощных голых деревьев. Готично…
Припарковав машину в мрачном дворе, утыканном скрипучими деревянными качелями на длинных цепях, братец как-то нервно сглотнул. Да ладно! При свете дня здесь должно быть гораздо симпатичнее. Наверное… Крепясь, я вышла на улицу к уже ожидающему юристу – полноватому мужчине в круглых очках и смешном дутом пуховике.
– Пройдемте. – Он пригласительным жестом указал на подъездную дверь с железным кольцом. Э-э-э… это у них вместо домофона? – Введу вас в курс дела.
– Я с ней, – нарисовался рядом Вадик, – прослежу, чтобы вы ее не надули. Я тоже юрист!
Ага. Отчисленный после первой же сессии, на которую даже не удосужился явиться. Но я выдавила согласную улыбку: заходить одной в единственный в доме подъезд было жутковато. Кстати, зря. Внутри оказался подъезд как подъезд, разве что старомодный. Почтовые ящики с навесными замочками, большие и закругленные лестничные пролеты, старинный лифт по типу «подъемной кабины» с закрывающейся металлической решеткой, длинные извилистые коридоры. Хоромы Агаты располагались на пятом и шестом этажах. По пути нам встретился нелюдимый сосед, седовласый и сморщенный, как изюм. В ответ на мое смущенное «Здрасьте» он недовольно зыркнул на меня из-под густых бровей и поспешил прошаркать прочь. Ну… Надеюсь, соль у меня всегда будет своя!
Дверь Агаты была черной и зеркально-глянцевой, при желании вполне можно было рассмотреть собственное отражение. Юрист отворил ее, я вошла за ним следом и очутилась в кромешной темноте. Сбоку зашуршало, проявились очертания какого-то здоровенного чудища. Волосы на затылке зашевелились, сердце ухнуло в пятки. Неистово захотелось рвануть обратно, но за спиной стоял братец, делая отступательный маневр невозможным. Мгновение спустя щелкнул нащупанный юристом выключатель, в прихожей вспыхнул свет.
«Монстром» оказалась колченогая вешалка с торчащими во все стороны «лапами». Вот только лучше от этого не стало. Ух, как тут было надизайнено… По полной! Черные панели с имитацией паутины на стенах, по центру зеркального потолка – бронзовая люстра в виде крыльев летучей мыши. Винтовая лестница в стальных «кружевах», древняя мебель в стиле ренессанса, громоздкая, на изогнутых ножках. Шкаф так вовсе напоминал гроб на колесах. Всюду пыль и запах затхлой сырости, под обувной полкой шерсть, свалявшаяся в небольшой ком.
– Во красотища-то… – Вадик поперхнулся, и вряд ли от пыли. – Ну, ремонт все исправит.
– В квартире ничего кардинально менять нельзя, – осадил его юрист, – иначе Эльвира лишится права наследования. Это одно из двух условий.
– А второе какое? – поинтересовалась я предательски дрогнувшим голосом.
– Заботиться о Шуше.
– Это что?..
– Кто, – поправил юрист и указал на комок шерсти под полкой.
Комок сверкнул чернильными глазенками и зашевелился. Е-мое…
– А-а-а! – завопил Вадик, выскочив из-за моей спины и тыча пальцем в черное, патлатое и взъерошенное существо. – Оно живое!
Шуша возмущенно тявкнула – совсем не соответствующим миниатюрному размеру басом. Ах, так это… собачка?..
– Живое, – подтвердил юрист, – и ее благополучие является вторым обязательным условием.
– А продать квартиру когда можно? – осведомился братец.
– Не раньше, чем через десять лет. И сдавать тоже запрещено.
Он приуныл. Я воззрилась на Шушу, она на меня – ничуть не добрее, чем встреченный только что сосед. По-моему, сожрет. Ее даже не остановит то, что я в пасть не влезу. По кусочкам сожрет.
– Что ж, удачи, – от души пожелал мне Вадик и просочился обратно за дверь.
М-да.
Я осталась стоять в прихожей вместе со всем этим окружающим великолепием, людоедской Шушей и юристом.
– Вы можете отказаться, – развел он руками.
Еще чего!
Глава 2
Получив подписанные документы, юрист отправился восвояси – заниматься их оформлением. Несмотря на то, что формальности были улажены далеко не все, находиться в квартире я уже могла сколько угодно. А вместе с ключами получила запечатанный конверт от покойной двоюродной прабабушки. Письмо? Наверное, там раскрыты причины, почему она выбрала в наследницы меня! Причем всего неделю назад, за пару дней до смерти. Смущало, что конверт очень тонкий и невесомый… Видимо, Агата была лаконичной дамой и уложила свое послание на одном-единственном листе бумаги.
Заперев за юристом дверь, я сразу надорвала конверт. Из него выпал даже не лист, а его криво оторванная половина. На бумаге размашистым корявым почерком было выведено три строки:
«Шушу надо любить.
Шушу надо кормить.
Шушу надо слушаться».
И это все, что она хотела мне сказать?..
Я повертела лист и так, и эдак, убедившись, что больше нигде букв не затесалось. Ни объяснений, ни хотя бы «здравствуй, дорогая внучатая племянница»… Только инструкция к собачке. Бумага была старой, сероватой и закапанной воском. Конверт же – абсолютно новым, с современной почты. Озадаченно похлопав глазами, я перечитала написанное Агатой. Странное послание! Про любить и кормить еще понятно: переживала старушка за питомца, решила сообщить мне, что он не святым духом питается. Но что значит Шушу надо слушаться? Вообще-то, наоборот: собаки слушаются хозяев. Ну там – сидеть, лежать, ко мне. Или командовать станет она?
Я покосилась на нее, опасаясь услышать рычащим басом: «На место». А я и не в курсе, где тут мое место, неловко будет… Шуша сердито засопела и склонила голову набок, будто чего-то ждала. Не любви, подозреваю, а еды. Неизвестно, когда ее, бедную, в последний раз кормили. Надеюсь, корм где-нибудь на кухне!
Она нашлась за первой же дверью в мрачном и холодном коридоре. Хорошо, что я осталась в куртке и обуви… Каменный пол гулко стучал под каблуками сапог, серые стены казались голыми. Кухня была не лучше – как склеп. Грубый гарнитур, сделанный будто из гранитных плит, фарфоровые сервизы в серванте, длиннющий обеденный стол из темного дерева и стулья а-ля «трон в миниатюре». Чугунная газовая плита, многочисленные полки с впечатляющей коллекцией жестяных и стеклянных банок, громадная мраморная раковина. Ни намека на электронные девайсы. Ну хоть холодильник есть! Планомерно жужжащий. Работает…
Я сунула в него нос. В пустоте, на средней полке стояла алюминиевая кастрюля с надписью маркером на крышке: «Шушина каша». О, и искать не пришлось! Справедливости ради, каш внутри было несколько – смешанных воедино. Кажется, перловая, рисовая и пшенная. В замесе слабо сочетаемых круп виднелись какие-то когтистые лапки. Фу, гадость… Но лишь бы Шуше нравилось.
Она была тут как тут – на пороге. Зыркала так, словно я взяла ложку не для того, чтобы положить еды в ее миску, а чтобы слопать такую невероятную вкуснотищу сама. Кстати, а где миска? И нехорошо собачку полузамороженным кормить. А в чем греть? Я раскрыла кухонный шкаф над плитой. Там стоял котел. Честное слово, котел! Круглый, черный, на смешных коротких ножках. Глубокомысленно угукнув себе под нос, я полезла в соседний шкаф. Обнаружила тяжеленную сковороду, которой вполне убить можно. Сойдет. Не для убийства, а для Шушиной каши…
Зажигать древнюю плиту пришлось спичками, взметнувшееся до вытяжки пламя убавлять с испуганным вскриком. Кулинарные дела – не моя сильная сторона. В принципе не моя сторона! Зато я сносно умею разогревать готовое. Разогрев собачкин деликатес, я за неимением миски сгрузила его на фарфоровую тарелку. Поставила оную на пол и ласково отчиталась:
– Кушать подано!
Шуша отлепилась от порога. И, пятясь лохматой попой, просочилась обратно в темноту коридора. Но глаза-бусины продолжили буравить меня оттуда. Не голодная, что ли?.. А вот я – да. Доставка из кафешек в эти края вряд ли ездит, а домой я сегодня не попаду. Пока осмотрю унаследованную недвижимость, время будет позднее.
Детальный осмотр я начала с кухни. В шкафах были мешки с крупами и мукой, в баночках на полках – судя по наклеенным названиям – специи. «Коварнолист», «лопурец», «зимянка» и другое… Не слышала про такие прежде. Но раз существует всякая кинза и зира, то почему бы лопурцу не быть?
Порывшись как следует, я извлекла из недр шкафа баранки и насушенные из батона сухари. Освоила обыкновенный, ни разу не электрический чайник и, заварив чай, отужинала чем уж было. Я в этом плане непривередливая! А на сытый желудок гораздо удобнее проводить ревизию свежеобретенной собственности.
Я принялась исследовать комнату за комнатой. Шуша следовала за мной неотступно – эдаким конвоем, но держалась на расстоянии. Стоило вперить в нее взгляд, как она отворачивалась и фыркала. Вроде бы отворачивалась… Так-то очень сложно определить, где у нее зад, а где перед.
Вскоре я выяснила, что еще на первом этаже имеется гостиная с черным бархатным мягким уголком и допотопным телевизором. Похожий на средневековый кабинет туалет и ого какая ванная, вся в витражах и глянцевой чернильной плитке. На втором этаже разместилась спальня в том же стиле: витые колонны, кровать с балдахином и резной будуар с зеркалом, которое напоминало огромное стрельчатое окно. Что ж… Отныне я готическая принцесса!
За последней дверью был зал с обилием книжных шкафов, но не похожий на библиотеку. Уж больно много свободного пространства, не занятого ничем. Казалось, что комнату поленились или забыли обставить, а шкафы просто выставили вдоль стен. С полок выглядывали потрепанные корешки без единой буквы, поди угадай, о чем книга. Я потянула руку к одной из них, воздух сотрясло громыханием. Будто молния в колокол шарахнула, жуткий звук! Мгновение спустя он повторился. Ёперный театр, это дверной звонок! И кто пришел, зачем? Надеюсь, не тот сосед знакомиться…
Глазок на двери мигом развеял интригу и прибавил паники. Лучше бы это был сосед! Но нет, снаружи стоял дядя Яков… Внук и единственный ныне имеющийся прямой родственник Агаты. Собственно, никто не рассчитывал что-либо от нее получить именно потому, что вся семья была убеждена, что наследство достанется ему. Так и случится, если я не выполню выставленные условия. Ох, сдается мне, Яков пришел не счастливого новоселья мне пожелать…
Может, притвориться, что меня нет дома или я напрочь оглохла? От такого звонка второе очень даже вероятно! Но вряд ли Яков перестанет искать со мной встречи. Рано или поздно придется с ним поговорить, а я уверена: со временем он не успокоится, а только злее станет. Добрым дядя никогда не был, ни слова хорошего никому отродясь не сказал. В детстве я его побаивалась, потому что он вечно шикал на нас с братцем, чтобы не шумели, не бегали и вообще вели себя словно какой-нибудь предмет интерьера, а не дети. Но я быстро нашла способ побороть страх: представляла, что вместо густых усов у Якова над губой приклеенная щетка для обуви и она смешно шевелится, когда он говорит. А усы у него были выдающиеся что тогда в тридцать лет, что сейчас в пятьдесят.
Крепясь, я сняла куртку, стараясь больше походить на хозяйку, и отперла замок. Дверь молниеносно распахнулась без моего участия, в прихожую ворвался дядя, едва не сбив меня с ног. Чудом успела отскочить!
– Ты! – выплюнул он с яростью.
Усы над его губой затрепетали, ходя ходуном. Я тотчас представила вместо них щетку, которая вот-вот отвалится. Удалось взять себя в руки и поприветствовать родственника:
– И вам не хворать.
– Нахалка! – окончательно рассвирепел Яков. – Признавайся, как ты это сделала… Тайком втерлась в доверие несчастной одинокой старушке и запудрила ей мозги, заставив переписать завещание на тебя?!
– Да, – согласилась я, чтобы не оправдываться. – Вы всё вычислили.
Он заскрипел зубами и двинулся на меня всей своей немалой массой. Я инстинктивно попятилась к вешалке, под ногами откуда-то взялась Шуша. Не раскрывая пасти, она издала рык – короткий и утробный. Дядя шарахнулся, как роем пчел ужаленный. Во дает… Мелких собачек боится! Не сводя с нее глаз, он аккуратно прикрыл за собой дверь. Жаль, не с той стороны.
– Ладно, – сказал примирительно, – плевать мне на эту квартиру, все равно на нее не найдется психов-покупателей. Раз нравится – живи!
– Спасибо, вы очень великодушны.
– Но меня волнует сохранность бабушкиной библиотеки. – Мне достался пренебрежительный взгляд. – Семейным реликвиям нельзя находиться в чужих руках.
– Я тоже часть семьи, – оскорбилась я. – Мои руки – не чужие.
– Неважно, – фыркнул Яков. – Вы, молодежь, только в телефонах да компьютерах сидите, а книги совершенно не цените! Я их у тебя выкуплю.
И он назвал цену, от которой я чуть сама себя на пол не уронила. Сколько-сколько?! Книги из зала на втором этаже что, раритетный антиквариат?!
– М-м-м, – только и смогла выдавать я. – Не знаю…
…можно ли мне распродавать вещи из квартиры, раз в ней запрещено что-либо менять. Нарушу условия – и до свидания. Но дяде лучше о них не рассказывать. Увидит лазейку – проблем не оберусь.
– Тебе мало денег? – возмутился дядя. – Хочешь еще?
– Я понятия не имею, какая у книг цена, – изобразила я прагматичность. – Позову специалиста, пусть посмотрит. Тогда и смогу ответить.
– Зови, – процедил Яков. – Я готов дать большую сумму, чем он назовет!
Вот это любовь к книжному наследию… Что ж, если юрист даст на сделку добро, то почему бы и нет? Мне древние талмуды ни к чему. Честно говоря, и бесплатно бы чисто по-родственному отдала, не будь он таким хамом.
– Договорились, – я вежливо улыбнулась, – свяжусь с вами.
Яков кивнул и, не прощаясь, ретировался из квартиры. Спиной, осторожно и по шажку, все так же сохраняя с Шушей контакт глаза в глаза. Никогда бы не подумала, что у дяди такие фобии. Наверное, его в детстве бешеная болонка покусала… Когда я закрыла за ним дверь, Шуша направила кровожадный взор на меня. Я-то в чем виновата? Или ее выгуливать пора?.. Незадача: ошейника с поводком на видном месте не лежало, а идти без них было опасно. Удерет еще! Будет проваленное условие.
– Если хочешь в туалет, – вздохнула я, – давай тут, я уберу…
Шуша вздохнула еще шумнее, чем я, и оскорбленно отвернулась. Пара секунд, и шерстяной комок из-под моих ног уплыл вдоль стенки в темноту. Зараза! Надо внимательнее ходить и на диваны садиться, чтобы ненароком не вляпаться. Не похоже, что у нее есть лоток. И никаких собачьих вещей я не заметила: мисок, игрушек, лежанки… Кажется, сама Агата не так уж заботилась о питомце. Завтра куплю Шуше что-нибудь в зоомагазине, задобрю… В смысле – порадую. Вкусняшкой, например.
Дальнейшее обследование квартиры позволило мне найти, где регулируется отопление, и «поддать жару». Вскоре стало потеплее, я сменила сапоги на тапочки с обувной полки и рискнула остаться ночевать. Возвращаться домой в столь позднее время было не лучшей идеей, да и навалилась дикая усталость. Я не осилила дойти до зала с книгами и полюбопытствовать, чем дядя Яков так дорожит. Ложась спать прямо в одежде, плотно заперла дверь спальни. И подперла стулом на всякий случай. Спать в этой квартирке было неуютно. Вдруг посреди ночи ко мне на кровать запрыгнет Шуша? Я же тогда описаюсь вместо нее!
Напрасно я думала, что не усну. Вырубило, едва голова утонула в рыхлой перьевой подушке. Разбудил меня будильник почти севшего телефона. Я собралась, старательно разгладила смятую за ночь одежду, выпила чаю. Оставленная вчера на кухне тарелка была пуста и тщательно вылизана. Сытая Шуша – это хорошо, это мой шанс выжить! Сейчас собачка где-то пряталась, причем очень качественно. Игра в прятки: «один – ноль» в ее пользу. Сколько я ни звала, она не вышла. Обиделась за запертую спальню? Ну, что поделать! Все же у нас пока не те отношения, чтобы спать в обнимку… Я разогрела Шуше добавки и побежала на автобусную остановку.
