Пальмира Керлис
Фрагменты случайных встреч (сборник)

Фейки

Нелька задёрнула пыльную занавеску. Комнатка в дачном домике погрузилась в таинственный полумрак.

– А ты точно знаешь, что делать? – засомневалась я, и почти выронила свечи из пакета.

– Конечно! – Подруга отобрала у меня пакет и критически изучила его содержимое. – Я же просила принести нормальное блюдце. А не какую-то дрянь из Икеи.

– Ну уж что было! – обиделась я.

Тоже мне! Нагрузила достать «самое необходимое», и нате вам – претензии. Она-то явно не перенапряглась. Подумаешь, стащила у предков ключи от пустующей бабушкиной дачи. Велика заслуга.

– Ничего поручить нельзя, – буркнула Нелька и вытащила из пакета блюдце. Лежавшая под ним бутылка минералки выкатилась на пол. – Ты что, издеваешься?

– Почему? Ты же просила воды. Это разве не вода?

– Позорище какое, блин! – запричитала она. – Ладно, приступим.

Нелька поставила блюдце на облезлую табуретку и подняла бутылку с пола. Вид у подруги был такой, будто она сейчас лопнет от важности. Я тогда непременно лопну от смеха, и мы окажемся в расчете.

– Что дальше будем делать? – скромно поинтересовалась я, глядя, как подруга наполняет блюдце.

– Будем призывать нечисть!

– Это я поняла. А как именно?

– Свечи зажжём, добавим в блюдце с водой ложку меда, три капли крови туда капнем, и я заклинание произнесу.

– Чьей крови?

– Твоей, конечно. Или я вообще всё делать должна?

Пришлось подавить желание влепить ей затрещину.

Я молча расставила вокруг блюдца свечи, зажгла их против часовой стрелки и посмотрела на Нельку. Та старательно мешала в пузырящейся воде мёд, который никак не хотел растворяться.

– Могла бы и без газа минералку взять! – скривилась подруга, размазывая пчелиные дары по дну. – Ладно, сойдёт. Кровищу в студию!

– Я читала, что это в двенадцать ночи делать надо. И на кладбище, а совсем не на даче посреди дня.

– Без разницы. Главное, Хэллоуин сейчас. Нечисть лезет из всех щелей – только лови. Я лучше знаю.

– Откуда? В интернете вычитала?

– Не спорь! – рявкнула Нелька, окончательно утвердив мои подозрения. Точно, в интернете. На каком-нибудь дурацком форуме. – Уже струсила?

Я презрительно фыркнула. Нет, не струсила. Вот ещё!

– Чем резать-то?

– Резать… – передразнила подруга. – Маньячка. Иголку возьми. Где-то тут корзинка должна быть, с крышечкой, бабкина, родичи пока не все вещи вывезли.

Я нашла корзинку в шкафу, рядом с целой коллекцией слежавшихся антисанитарных букетиков и принялась в ней рыться, надеясь найти допотопный игольник или спицу. Нелькина бабушка была той ещё рукодельницей. Вечно что-то шила, вязала, а в свободное время пекла пирожки и сушила эти самые букетики. Старушка выглядела милой, но я её побаивалась. Сама не знала почему.

Среди бесполезного хлама я нашла старинную булавку. Наверное, раньше такими прикалывали шляпы. Изящная вещица, что и говорить – даже залюбовалась.

– Заснула, что ли?! – прикрикнула подруга.

Я занесла над блюдцем раскрытую ладонь и резко уколола палец булавкой. Малюсенькая тёмная капля крови плюхнулась в воду.

– Три надо, – напомнила Нелька.

Колоть ещё раз не хотелось. Я вздохнула и с силой сжала ноющий палец. С горем пополам получилось выжать недостающие капли.

– Отлично, – хищно улыбнулась Нелька. – Теперь молчи. Я буду заклинать.

– Давай-давай, – хихикнула я.

Шоу собственной кровью оплачено. Грех не поржать. Не зря же школу прогуляли.

– Зум Зор Знаб! Повелеваю тебе, приди! – грозно выдала подруга.

Я хихикнула громче:

– Это что, заклинание? Могла бы нагуглить и поприличнее…

Договорить не успела. Нас озарило яркой вспышкой, в комнату ворвались блестящие мыльные пузыри. Из них вылупились пёстрые бабочки и проворно захлопали крыльями перед нашими лицами. С потолка посыпались блёстки, а в центре комнаты взорвалось мыльное облачко. Ничего себе заклинаньице!

– Что за фигня? – недовольно спросила Нелька, внимательно разглядывая полную женщину в цветастом балахоне. В руках она держала сверкающую розовую палочку со звездой на конце.

– Приветствую вас, юные волшебницы! – нараспев произнесла тётка.

– Офигеть, – только и смогла выдать я.

– Я добрая фея! – восторженно объявила она.

– Ты же обещала нечисть. – Я ткнула Нельку в бок. – А это что за хрень?

– Столько лет меня никто не призывал, – сладко залепетала та, что представилась феей. – И теперь я исполню любые ваши желания!

Жаловаться сразу расхотелось.

– Она разве джинн? – шепнула я Нельке.

– Да какая разница? – отмахнулась та. – Берем, раз предлагают.

– Мы хотим много друзей, – задумчиво протянула я.

– Без проблем! – воскликнула фея. – Добрых, отзывчивых, чтобы звали в гости и кормили вкусненьким?

– Не-е-е, – промычала Нелька. – Хотим много друзей во «Вконтакте». В фейсбуке, и твиттере. Чтобы фоточки комментировали.

– И статусы плюсовали, – добавила я.

– Ничего не понимаю… – Фея озадаченно захлопала ресницами. – Может таких друзей, чтобы в беде выручали?

– Таких, чтобы популярность поднимали, – уточнила подруга.

– Так… ладно… – смутилась обладательница волшебной палочки. – Вы хотите что-нибудь… кроме этого?

– Любви хотим, – сказала я после недолгих раздумий.

– Большой и чистой, – кивнула Нелька.

– Милого мальчика? – подмигнула фея.

– Нет, хотим вампира. Стильного, – беззастенчиво заявила я.

– Простите, что? – округлила глаза исполнительница желаний.

– Ну, красивого такого, романтичного.

– Вы что-то путаете, – замялась она. – Вампиры злые бездушные создания, и они вовсе не любви хотят от школьниц.

– Мы точно знаем, что хотят, – возразила я. – И пусть у него будет большая машина.

– Серебристая, – поддакнула Нелька.

– Девочки, ну это же противоестественно. Вы понимаете, что он мёртвый?

– Он бессмертный, – не согласилась я.

– Нет, он просто труп! – в голосе феи послышались истерические нотки.

– Короче, хотим вампира, – топнула ногой Нелька.

– Девочки, – хрустальным голоском прожурчала фея, – вам сегодня очень повезло. У меня есть для вас замечательный принц…

– Не-е-е, – хором запротестовали мы, а я пояснила: – Какой ещё принц? Это не модно. Засмеют. Хотим вампира, и точка.

– Извините, – развела руками фея. – Вампиров никак нельзя. Правилами не положено.

– Тогда оборотня хотим, – сообщила Нелька.

– Что?!

– Оборотня хотим, очень, – повторила она. – Накачанного такого, чтобы без маечки ходил.

– То есть вам нужен парень, который обязательно вас сожрёт?

– Почему сожрёт? – недоумённо переглянулись мы с Нелькой.

– Давайте рассмотрим другие варианты. – Фея удручённо потопталась на месте. – Например, вы будете получать только хорошие оценки в школе!

– Не, нафиг не надо, – высказалась я.

– Родители всегда будут вами довольны!

– Лажа какая-то, – авторитетно изрекла Нелька. – Лучше сделай так, чтобы у нас торренты мгновенно скачивались.

Фея бессильно простонала:

– Может, богатства пожелаете?

– Точно! – просияла я. – Хотим бесконечный кошелек вебмани! И симку безлимитную на мобильном.

Волшебница пошла зелеными пятнами, но в следующий момент побагровела от злости и угрожающе подняла палочку вверх. Схватила её второй рукой за остриё и с размаху саданула о колено. Палочка хрустнула и разлетелась в пыль.

– Всё, с меня хватит! – рявкнула фея. – Я увольняюсь!..

Сотни мыльных пузырей взмыли ввысь, слившись в перламутровую воронку. Она яростно покрутилась, вспыхнула розовым и исчезла вместе с бабочками. Мы с Нелькой остались стоять одни посреди пыльной тёмной комнаты.

– А желания? – обиженно проскулила подруга.

– Этот твой Хэллоуин – отстой и пафос, – фыркнула я. – А заклинание! Надо же было выдумать: «Зум Зага Зуб»! Фу!

Тут сверху донёсся звук удара, затем шаги. С потолка посыпалась штукатурка, домик заскрипел так, будто на крышу дачки приземлилось что-то крупное, тяжёлое, с когтями…

Дикие вещи

Правила игры были просты и известны мне с детства. Надень красное. Явись на место. Жди знака. Я решила не медлить.

Длинный подземный переход, как всегда, был почти не освещён. Вдали одиноко мигала вывеска цветочного киоска, будто маяк. Спасение? Ха… Не поверила ни на секунду. Взрослею, наверное. Хотя с виду не скажешь: нелепый красный плащ с капюшоном, в руках – корзинка, на голове – алый ободок с бантом. Люди оглядывались, а черноволосый коротышка в жёлтых очках даже сфотографировал на телефон, прошептав непонятное слово «косплей». Надеюсь, не ругательство.

У выхода из перехода, прямо на лестнице, стояла низенькая пухлая девочка в плотно застегнутой куртке и раздавала листовки. От неё несло дешёвыми духами и жареной картошкой, собакой, а ещё живой и сочной плотью, манящей и очень аппетитной…

– Стой! – Девочка схватила меня за рукав и проворно сунула листовку. – Это твоё.

Яркий заголовок вопил: «Иди. Беги. Спеши». Внизу мелким шрифтом: «Понадобится ещё больше печенья». Я улыбнулась девочке, отогнала кровожадные мысли и вышла в город.

К несчастью, есть вещи более навязчивые, чем мысли. Это запахи. Тысячи запахов вокруг. Неуловимых, скользящих. От них нельзя избавиться или спрятаться. Они издеваются, зовут. Будят во мне что-то страшное, ненасытное. Или просто выдают чужие секреты, как сегодня утром, у мамы. У неё на работе пахло обыкновенно – смесью из тягостного ожидания, плохих новостей и дезинфицирующего раствора. Я пыталась сосредоточиться, но в этой унылой медлаборатории даже взгляду было не за что зацепиться. Разве что за тень, ползущую со стены на потолок.

– Догадываешься, зачем ты здесь? – важно спросила мама и откинулась на спинку белого кресла.

– Немного. – Я поёрзала на жестком стуле, чувствуя себя беззащитной девочкой, которой злая тетя сейчас уколет пальчик. Правда, на этот раз парой капель крови не отделаться. – Кто-то опять откусил больше, чем мог проглотить?

– Не дерзи, – процедила она.

– Ты меня куда-то отправляешь?

– В Ревт.

В воздухе разлился давящий липкий душок. Вот и он: страх, собственной персоной. Я учуяла его раньше, чем поняла, что испугалась. Похоже, мама не шутит. Нет, таким тоном определённо не шутят. Таким тоном требуют принадлежащее по праву.

– А надо? Может, кто-нибудь другой?

Голос мой звучал неуверенно. Ужасно хотелось по-щенячьи поджать хвост, забиться под стол и сделать вид, что меня тут нет. Так уж вышло: я – лишний ребенок в семье. Первый, неудачный, нежеланный. Что бы я ни делала, маминой любви была недостойна. Поэтому удивилась её приглашению и приехала сразу.

– Пойдёшь ты, – категорично заявила мама. – Я решила, и точка.

– Почему именно я?

– Ты должна мне.

– Свою жизнь?

– Не драматизируй, тебе не идет.

Повеяло безысходностью. Наверное, так пахнут чернила, которыми подписывают смертные приговоры. Кропотливо выводят буковку за буковкой. Ровно в ряд, бочок к бочку. И ставят точку.

Я опустила глаза и уставилась на мамин стол. Раньше я любила рассматривать все эти бланки и пробирки, с наклейками на боках и разноцветными крышечками. Красные, желтые, фиолетовые – они казались мозаикой, выложенной скучными полосками. Хотелось поменять пробирки местами, выставить каким-нибудь занятным узором, а мама била меня по рукам и велела сидеть тихо.

Конечно, если кем и жертвовать, то мной. Без вариантов. Не вернусь – не жалко. Но, быть может, я смогу? Вдруг справлюсь? Докажу маме, что я не просто фон с семейных фотографий, пятно на безупречной репутации, ошибка молодости. И возможно тогда она наконец-то…

– Что нужно делать?

Мама, не без моей помощи, извлекла из недр шкафа круглую наглухо закрытую корзинку из лозы. И проинструктировала:

– Крайняя улица, называется Полевая. Это в лесу, за речкой. Найдёшь домик на опушке. Передашь бабушке. Ей сейчас не очень хорошо.

– Что её так мучает? – поинтересовалась я.

– Голод.

Бабушку я не видела с детства. Давным-давно, она переехала от нас в Ревт со всем имуществом – с тех пор ни слова. На Новый год и то не звонит.

– А там что? – Я кивнула на корзинку, благоухающую свежей выпечкой. – Неужели пирожки?

– Лучше тебе не знать, – серьёзно ответила мама.

– А что мне нужно знать?

– Держись дороги, там безопаснее.

Мама даже обняла меня на прощанье. Правда, вяло, почти безразлично. Так не прощаются с теми, кого надеются ещё раз увидеть.

И я оказалась здесь. Переход вывел к торговым палаткам: газеты, бижутерия, одежда, сумки… О, кондитерская! Десятки сдобных существ уставились на меня с тарелок и подносов. В заляпанном стекле мелькнуло моё отражение.

Я шагнула в портал, растворяясь в гостеприимной витрине. Подул ветер. Сильный и терпкий, с ароматом корицы и ванили. Печенье вздрогнуло, расступилось, кексы вжались в угол. Лампочки неприветливо мигнули, затрещали и погасли.

Вокруг меня был колючий воздух, пропитанный опасностью. Под ногами поле. Тёмное и топкое – спутанная узлами осклизлая трава. Вместо неба – туго натянутый мрак.

У самого лица пролетела белая бабочка. Крылья её напоминали лезвия и выглядели угрожающе. Я спешно пригнулась. В траве мелькнул крошечный огонёк, за считанные секунды он превратился в воронку, внутри которой что-то отчаянно визжало и скреблось. Я прислушалась к запахам и понеслась к еле заметной дороге. Гравий под ногами скрипел и хрустел пронзительно, поросшая всякой цепучей дрянью дорожка петляла между вросших в землю валунов. На один из них вскарабкалась маленькая крыса.

– Как зовут тебя, мышка? – спросила я, не очень и надеясь на ответ.

– Зехе, – неожиданным басом ответило существо. – Я могу быть по-настоящему опасен, хочешь проверить? Подойди!

Я собралась подойти, даже камень с земли подняла, но тут из туч спикировала бабочка – не успела я и ахнуть, как насекомое оторвало крысе голову, проревело «Чмоке!» и скрылось. Да, это Ревт, тут творятся дикие вещи!.. Знать бы, где эта опушка…

Слева метнулась тень, обернувшись расплывчатым силуэтом. Я попятилась и на всякий случай кинула в него камень, силуэт оформился в фигуру огромного волка. Камень рассыпался.

– Куда ходим? Чего ищем?

Волчара спрыгнул с валуна и преградил мне путь.

– Бабушку, – призналась я, ощутив запах хищника. – Она живёт в лесу, улица Полевая, домик на опушке. Знаешь, как её найти?

– Знаю, – ощерился волк, заинтересованно взглянув на корзинку. – Сильно ты хочешь к ней попасть?

– У всего своя цена, я правильно понимаю?

– Бери оптом, – усмехнулся он, – так дешевле.

– Остряк, – восхитилась я.

– Иди по дороге до реки. На другой стороне увидишь домик.

Я благодарно кивнула. Волк исчез, лишь клочки шерсти на мгновение зависли в воздухе.

Скучать по пути не пришлось. Небо расцвело цветочками ядовитого зелёного цвета, злобно зашелестело и свернулось в рулон. Над головой стало пусто, словно пространство сбежало в никуда. Валуны со свистом провалились сквозь землю, оставив после себя впадины, зияющие той же шелестящей пустотой. Я шагала всё осторожнее, боясь оступиться и сойти с дороги. По поляне промчался здоровенный щетинистый кабан, из-под его копыт летели во все стороны комья земли. Из зарослей вынырнули огненные щупальца. Настигнув зверя, они обвили его кольцами и утащили в свою воронку. Оттуда донёсся визг и жадное хлюпанье. Испугаться я не успела, дорожка как раз упёрлась в обещанную реку. Правда, назвать этот тонкий ручеёк рекой не поворачивался язык. От него валили клубы едкого пара, на другой стороне виднелся дом. Маленький, деревянный, когда-то белый домишко, стоял на многочисленных сваях. Видимо, раньше эта Вонь-река превращалась в Смрадозеро. На крыше домика росла рябинка, ставни висели на соплях, дверь покосилась, однако в оконцах горел свет.

Я перепрыгнула через злобно булькающий ручей и ринулась к дому на немыслимой скорости, но никто не собирался на меня нападать. Будто даже неведомые твари обходили это место стороной. Вблизи дом был ещё более хлипким. Много чего сгнило, остальное проржавело, а лесенка у двери, казалось, не выдержит и такое худосочное тельце, как моё.

Всё же я вскарабкалась. Скрипнула дверью. Вошла в тесную прихожую и отдышалась.

– Кто там? – хрипло спросили из комнаты.

Занавеска в проходе тихонько колыхнулась.

– Бабушка? – с сомнением перепросила я. – У меня для тебя подарок.

– Оставь в прихожей. Спасибо. Можешь уходить.

Я протянула руку с корзинкой к тумбочке и замерла. Что-то здесь было не так. Запах. Конечно.

– Быстро добрался, – я прижала корзинку к себе.

– Срезал слегка, – ответил волк, отодвинув лапой занавеску. – Как ты меня узнала?

– Где бабушка?

– Ты не такая, как они. Почему пришла сюда?

– Должна кое-кому.

– В столь юном возрасте и уже так задолжать… Что ты вообще знаешь о своей бабушке? – Волк двинулся на меня, я попятилась к двери. – С тобой были не до конца откровенны. Ты просто так отсюда не выберешься. Никто не выберется. Дойдёшь до врат, они потребуют плату – уходить будет нечему. Они заберут часть тебя, безвозвратно. Это Ревт, детка.

– Где бабушка? – упрямо повторила я.

– Её нельзя выпускать. Если она уйдет – у нас будут большие неприятности. Давай решим всё по-хорошему. Ты явно не из тех, кто хочет жить с ложью, которую рассказали родители. Оставь корзинку и уходи.

– Ни за что.

– Повтори ещё раз, – не впечатлился волк. – Убедительнее!

– Мне казалось, ты настроен дружелюбно. Может, мир?

– Мир ценой крови, – оскалился он. – Той, что в корзинке.

– Там кровь?…

– А ты, думала, что? Горшочек с маслом? Кровь – это жизнь. Кровь – это дань. Ключ, выход, цена. Ты пришла выпустить то, что еле сплавили сюда много лет назад.

Я невольно задумалась. Что я знаю о бабушке? Старые снимки и сдержанные рассказы мамы, без подробностей. Хотя, любые мамины рассказы их лишены…

– Да, ты прав. – Я улыбнулась волку, аккуратно приоткрыв дверь ногой. – Мир только ценой крови. Твоей.

– Как скажешь.

Он прищурился и замер, явно готовясь к прыжку. Не мешкая, я выскочила наружу. Дверь захлопнулась, хлипкое дерево затрещало от звука впившихся в него когтей.

Время. Нужно немного времени.

Я решительно юркнула под дом. Затаилась, не выпуская корзинки, среди поросших мхом свай и глубоко вдохнула. Волк выбежал следом. Сквозь щели была видно лишь его поджарое брюхо. Пролезть за мной он не мог, да и не собирался этого делать. Стал скрести и толкать трухлявые доски над моей головой, одна хрустнула, в щель полетели щепки. Явно приближалась буря.

Я отставила корзинку подальше, скинула плащ и приготовилась. Ломящая боль пронзила спину, прокатилась по телу волной дрожи. Сердце застучало в два раза быстрее. Всё во мне дрогнуло, сжалось и будто вывернулось наизнанку. Запахи расцвели сильнее и глубже, ярче и отчётливее, заполнив пространство целиком. Злость нарастала, став в настоящей и почти осязаемой – плотной, мстительной, голодной.

Доска надо мной жалобно скрипнула и треснула пополам. Не теряя ни секунды, я оттолкнулась от земли. Выпрыгнула из ненадёжного укрытия и мягко приземлилась на подушечки лап. Волк посмотрел на меня так, словно увидел трёх поросят с дробовиками.

– Мне следовало догадаться, – прорычал он.

– Следовало, – подтвердила я, отряхнувшись.

Щепки запутались в шерсти и неприятно щекотали кожу. Волк раззявил огромную пасть, бросился на меня. Я отпрыгнула и едва не угодила в яму. Откатилась в сторону, прижалась к траве. Тут же почувствовала боль в боку – резкую, жгучую. В нос ударил приторный металлический запах, шерсть намокла. Я дёрнулась, освободилась от волчьих цепких объятий. Изловчилась и вцепилась волку в горло. Он взвыл и упал на спину, яростно отталкивая меня лапами. Бок заныл, я поневоле ослабила хватку и снова оказалась на траве. В глазах предательски потемнело.

Рядом что-то просвистело, прямо над самым ухом. Послышалось шипение и короткий, сдавленный рык. Я с трудом поднялась с травы и осмотрелась. Суровый мужик, похожий на Терминатора, тряс волка, как жалкую шкурку. Разорванную пополам и окровавленную…

– Кто ты? – осторожно спросила я.

– Дровосек, – отозвался тот, весьма самодовольно.

Я огляделась. Вокруг по-прежнему была лишь трава, истыканная зияющими дырами.

– А деревья где?

– Я очень старательный дровосек, – громко заржал он. Облизнулся и впился острыми зубами в трепыхающуюся в его руках тушу.

– Что ж, удачи.

Я развернулась и направилась прочь.

– Обычно в таких ситуациях говорят «спасибо», – укоризненно прочавкал дровосек.

– В таких ситуациях говорят «приятного аппетита», – возразила я и укрылась под домом.

Пришлось ещё разок собраться с силами и погрузиться в безжалостный омут превращения.

Я закуталась в плащ, взяла корзинку. Дурацкий ободок оставила валяться в грязи, всё равно он мне не нравился. Вернусь домой, выкину из гардероба красные вещи, любые. Соберу горкой и сожгу. Обязательно. Вот только разберусь с бабушкой.

Наружу я выбралась, стараясь не обращать внимания на кровоточащий бок. В доме больше не чувствовалось чужого хищника. Поставив корзинку на тумбочку, я без колебаний сдёрнула крышку и извлекла прозрачный флакон причудливой формы. Внутри круглой и плоской бутылочки пенилась мутно-красная жидкость. Я выдернула пробку – жидкость пахла мёдом, сгущёнкой и шербетом. Если это кровь, то она принадлежит странному существу.

– Ты чуть всё не испортила, – настиг меня голос.

Занавеска отлетела в сторону и в прихожую вышла девушка с ослепительно белыми длинными волосами. Одета она была в пальто… и всё.

– Ты была здесь? – удивилась я. – Могла бы помочь.

– Я знала, что моя внучка справится, – бесцветно ответила она. – Он всего лишь Хранитель леса. Очередной… Сколько их было. Впрочем, суть не в том. Полагаю, это моё?

Бабушка кивнула на плоский флакон и протянула руку. Но вместо того, чтобы его отдать, я отступила к двери и спросила:

– Какой ещё Хранитель?

Она подошла ближе, вглядываясь в меня поразительно хладнокровным взглядом. От неё веяло приторной сладостью, безмолвной и неживой. Почти так же, как от мамы, только гораздо выразительнее.

– Кто ты? – не выдержала я. – Кто вы все?

– Как кто? – ответила она, не моргнув. – Твоя семья. Просто щеночку не повезло – в отца уродилась. Дурная кровь. Но мы решили тебя оставить, вдруг пригодишься. Как видишь, не ошиблись.

Я лишь ухмыльнулась. Потому что поняла, кто они. А главное: они не способны любить. Не могут, не умеют. Ни бабушка, ни мама. Дело не во мне, а в них. Им не дано понять. Они кормятся чужим теплом, ведь в них самих – пустота. Та же пустота, что и в этом тусклом местечке. Ревт… в посёлке с таким названием самое место всяким тварям.

– Вы не моя семья, – твёрдо сказала я. – А тебе лучше остаться тут.

Бутылочка звонко разбилась о стену, окрасив потрёпанную обивку бурыми брызгами. Пол заблестел россыпью мелких осколков. Бабушкино лицо исказилось, стало серым. Она бросилась к стене и впилась в неё ногтями.

– Дрянь, – совсем нечеловеческим голосом прошипела бабушка, сдирая обивку когтями. – Сплошные инстинкты, ноль мозгов.

– Счастливо оставаться, – искренне пожелала я, хлопнув напоследок тем, что осталось от двери.

Дровосек сидел на траве, дожёвывая последний кусок Хранителя леса. Вид у мужика был довольный – глаза сыто блестели, по подбородку стекали остатки банкета.

– Где выход? – поинтересовалась я.

– Врата? – Он указал грязным пальцем за домик. – Там.

Я поковыляла к цели. Дровосек настиг меня в три шага.

– Неужто не наелся? – поинтересовалась я.

Бок ныл, плащ пропитался кровью и лип к коже. Я ужасно устала и не смотрела куда ступаю – пожалуй, провалиться в пустоту было бы не так уж плохо.

– Я тебя провожу… – нахмурился он и, похоже, обиделся.

Врата, и правда, оказались недалеко от дома. Соединяли землю и свёрнутое в рулон небо, закрывая пустоту завесой из пульсирующих сгустков. Они переливались и играли, как безобидные пылинки в лучах солнца. Кружили в безумном танце, тянулись ко мне. Приглашали войти.

– Часть тебя останется здесь, – напомнил дровосек.

Точно. Дань. Её платят все.

Я попыталась успокоиться. Шумно выдохнула. Пошла вперёд и увидела…

– Извини, ты пень? – прямо спросила я.

– Я камень, ага, – ответил «пень». – Между прочим, минерал, очень полезный и волшебный.

– А так и не скажешь, – просипела я. – Отчего же ты такой серый?

– Бери выше, – треснувшим голосом ответил камень. – Не такой, а такая! Что думаю, то и говорю, а по четвергам приношу несчастье.

– Ну да, – заметила я. – Всё время на открытом воздухе: дождь, снег, птицы. Реальное несчастье. Тут посереешь.

Дровосек за моей спиной хихикнул.

– Я стерегу знак, – сообщила камень обиженно. – Угадай какой, и иди.

– Нечего и гадать, мягкий, – сказала я, и потеряла опору под ногами.

Внизу разверзлась пустота: свистящая и холодная, одно бесконечное ничто. Мир содрогнулся, я ощутила горький запах безнадёжности. И поняла, что вишу над зияющей дырой, а мой заботливый спутник держит меня за капюшон, будто нашкодившего щенка.

– Смотри, куда идёшь, – с укором произнёс он.

– Спасибо, – на этот раз расщедрилась я.

Он улыбнулся мне и неожиданно притянул к себе. Его объятия застали меня врасплох, но оказались очень ласковыми, как и последовавший за ними поцелуй. Нежное касание губ с солёным привкусом крови. Неповторимым ароматом только что отнятой жизни. Я почувствовала приступ дикого, неконтролируемого голода, знакомый и ненавистный.

– Ты можешь остаться, – тихо сказал дровосек. – Возможно, тебе даже следует…

– Не хочу. – Я мотнула головой и уверенно отстранилась от него. – Кто знает, вдруг мне повезёт?

И я шагнула навстречу вратам. Сгустки расступились, темнота схлопнулась. Всё исчезло.

Я обошла кондитерский киоск и отправилась на площадь. Пустую. Не совсем, конечно. Были люди, пыль, шум, но не было… их. Запахи словно выветрились – стали тонкими и тусклыми. Впервые в жизни я вздохнула свободно.

Надо же! Мне действительно повезло. И больше, чем я могла рассчитывать…