Пальмира Керлис
Бесконечно белое
Глава 5
Соня
Рука молодого друга трепетно зависла над только что поставленной банкой, та качнулась… Упс-с-с! Башня дрогнула и обрушилась. Господа дизайнеры и маркетологи, азартно наблюдавшие за строительством, брызнули врассыпную. Лейка отпрянула в угол салатового дивана, испуганно прикрыв уши, запасы тушенки на случай апокалипсиса, крутясь и подпрыгивая, раскатились по всему офису. Я выиграла! Выиграла! Владик поскреб затылок, взъерошив волосы с особой жестокостью, напялил латексную голову лошади и бодрым шагом направился к дверям. Нарисовавшаяся на пороге уборщица уронила швабру и попятилась обратно в коридор, проигравший вышел следом и громко крикнул, что он – конь в пальто. Надеюсь, никто санитаров не вызовет. Какое счастье, что это была не моя банка…
Я спрыгнула со стула и плюхнулась рядом с Лейкой.
– Что ты творишь? – укоризненно прошептала она. – Люди же работают!
Работающие люди как раз высунулись в двери, ржали и вопили: «Иго-го». Крики Владика то приближались, то отдалялись, кто-то ускакал в неведомые дали офиса, громко цокая языком. Все ясно, они психи! Мне нравится.
Наконец, угомонились. Господа дизайнеры и маркетологи, пересмеиваясь, разбрелись по своим местам, довольный Владик проехал мимо на пуфике, сосредоточенно собирая банки. Милый мальчик. И умный… Просто друг, ага. Правильно. Лучше быть любимым младшим братиком, чем никем. Но мог бы так усердно не шифроваться. Лейка ни в жизнь не заметит, просто потому что не хочет. Она безупречно умеет не видеть оттенков. Все красное. Как те маркеры из шкафа.
Жаль, что это единственное воспоминание, которое удалось подсмотреть. Едва полезла глубже – враз заработала тычок локтем от Лейки, а Владик захлопнулся как устрица. Тренированный. И о даре знает. Так-так… Чую, в его голове есть много интересного, но как туда попасть?
– Чай из пакетика или кофе из автомата? – спросил наш новый лучший друг.
– Какао из базуки, пожалуйста! – отозвалась я.
– Воды из бутылки, – Лейка озадаченно крутила какую-то распечатку, пытаясь определить, где у нее верх. По-моему, справа. Во всяком случае, так оно хотя бы напоминает растекшийся по дороге велосипед. – Что это?
– Для туристического агентства, – доложил Владик и с умным видом добавил: – А сейчас ищем концепт магазину воздушных шаров.
Я вытащила из-под дивана пачку распечаток, вместе с ней выехали заляпанная соусом папка с огрызком пиццы наверху и пыльный консервный нож. Следом выкатилась банка тушенки.
– Вот он! – Владик радостно подпрыгнул. – Мы его нашли!
– Концепт? – Лейка хмуро покосилась на натюрморт у своих ног.
– Нож! Месяц как пропал, – отмахнулся Владик. – Кстати, у нас пицца осталась, с колбасой и оливками. Хотите?
– Это она? – Я ткнула пальцем в налипшие на папку останки.
– Нет, это ее бабушка, – подмигнул Владик. – Момент!
Цапнул нож, пихнул остальное под диван и испарился. И Лейка терпит? Надо же… Кого угодно бы уже раскатали осуждением, а он бегает с ненадкушенным мозгом – жизни радуется. И мумия пиццы осталась непогребенной. Это точно Лейка, или мне кого-то подкинули? Разводы пыли уходили под диван, и оттуда выглядывала… грустная божья коровка! Я с любопытством потянула лист за уголок. Еще один макет – шапка и меню в виде блистера, где вместо таблеток в прозрачном пластике сидели божьи коровки. Такое чудо среди креатива и концептов.
– Брось! – раздалось над ухом. Я испуганно выпустила лист, тот спикировал на пол. – Держи какао.
Еще бы гавкнул, паршивец.
– Чей макет? – Я отпила из протянутого стаканчика. На самом деле какао. Мне бы сейчас валерьянка не помешала. И памперс…
– Уже ничей, – равнодушно пожал плечами Владик, оседлав пуфик. Над головой предательски подмигивал пламбоб застарелой обиды. – Кире делали весной, но ей не понадобился.
О, как! Наш друг знаком с Кирой, а где Кира – там и драма. Все интереснее. Еще и Лейка глаза отводит. Хочу знать!
– Кире понадобился сайт? – вкрадчиво спросила я, прощупывая барьер. Тот дрогнул и неумолимо захлопнулся, словно двери отчаливающего от перрона поезда. Жадина.
– Скорее предлог, чтобы сюда притащиться, – фыркнул Владик. – Напела в уши нашему менеджеру про частную практику, тот месяц вокруг меня бегал, печень выклевывал дедлайном.
– Частная практика? А как же «Перспектива»?
– Никак. Нескольких клиентов маньяк поубивал, остальные сами разбежались. Директор с бухгалтером прихватили последние деньги и смотались в далекие края. Так и не нашли.
– Ай да Игорек, – присвистнула я. – Лейка, ты почему мне об этом не рассказала?
– А это интересно? – Она наклонилась, вытащила пыльную кучу из-под дивана и с облегчением пристроила в мусорное ведро. Ну, слава богу! А то я уж волноваться начала. – Сбежал, и сбежал.
Это оно – правильное, неизменное. И совершенно мне недоступное. Лейку не мучило любопытство, ни разу. В ее голове не толкались сотни вопросов, не зудели кусачим роем, не сводили с ума. Не царапались в мозг настойчивым «давай, иди и возьми». Желание знать, отпирать двери, искать ответы… Ха! Они и готовые ей были не нужны. Единственное волнующее ее «зачем» звучало как «зачем в это лезть». Железные принципы, каток рассудительности и искренность, за которую простишь все…
Я первая ее увидела. Тогда, в психологическом центре. Молчаливую девочку на узком подоконнике, где сидеть строго запрещено. Я плевала на правила, а для нее это был не вызов, а побег. В одиночество, которое часть тебя, твоя необходимость. Твое наказание. Мы обе знали о цене. В тот момент я ощутила ее – связь, одну на двоих, как ниточку, подхваченную с обоих концов. Смотаешь такую, и встреча неизбежна.
Лейка – она сама по себе словно закрытая комната. Я подошла близко, и меня впустили. Стало хорошо, уютно, надежно, как дома. Вкуснятина в холодильнике, подкупающая категоричность, вечная охота на пыль, недремлющая совесть и идеализм, достойный самого упоротого мечтателя. Она сражала прямотой – прицельно, в лоб. И так прочно стояла на ногах, что, казалось, будешь рядом, и тоже удержишься. Любые загадки вызывали у нее скуку, а не азарт. И мой собственный будто делился надвое, остывал. Это было важно, всегда. Выдыхать, успокаиваться. Чувствовать равновесие.
– Нам пора, пожалуй, – Лейка допила свою воду и аккуратно завинтила крышку. – Не будем больше вам мешать…
Да ладно. А то они расстроились. Особенно тот Мцыри у окна. Как Лейку увидел, так и впал в кому. Только глаза над монитором сверкают, а в них – тысяча и одна ночь вместе с луной и звездами.
– Вы и не мешаете. Молодцы, что заскочили… – Владик поерзал на пуфике. – Может, встретимся как-нибудь вечерком, безо всех наших менеджеров, и на диване поудобнее?
– М-м-м?.. – Я насмешливо приподняла бровь. – Втроем? А справишься?
Он сравнялся по цвету со всеми своими красными маркерами одновременно и быстро оглянулся на Лейку. Та пристраивала пустую бутылку в переполненную урну, отрешенно думая о чем-то своем. Струсил? Дурачок… Лейка подобных ляпов просто не замечает. Я потянула ее на выход, оставив по пути на чьем-то столе недопитый какао. Владик помахал рукой и с чрезвычайно занятым видом укатил на рабочее место. А пиццу все-таки зажал, кентавр офисный.
На улице было шумно и мокро, машины высекали залпы брызг из луж. Такси мчалось с ветерком, за окном проплывал город, такой родной и такой незнакомый. Подвижный, меняющийся, живой!
В моем дворе появилась детская площадка, сыто толпились новые иномарки, блестя ухоженными боками. У подъезда разрослись кусты, и какой-то изверг изрезал сердечками скамейку. Лифт увез на самый верх, ключ заедал и не проворачивался, Лейка смешно оправдывалась, что «это не она сломала, он сам». Наконец, замок щелкнул. Я пробежалась по квартире, не веря, что я дома, и распахнула шкаф. Так… Даже мерять не буду. Четыре года – хороший повод обновить гардеробчик. Кстати, а сколько у меня денег? Через пару минут я знала об этой жизни все. Интернет отрубили, срок действия банковской карточки истек, а номер мобильного телефона заблокирован. Я бомж. Зато есть она, лоджия – огромные окна во весь рост, теплые доски пола, ворох подушек, плед и мир под ногами. Оранжевый лес без конца и края, немного невысоких домов, ниточки дорог, изгиб реки и небо – много неба. Теперь все правильно. Как надо. Лейка закончила размахивать тряпкой, уничтожая одной ей видимую пыль, забралась ко мне на подушки и уткнулась носом в плечо. Высоты она не боялась, просто не любила. А под пледом хорошо, безопасно. Особенно если натянуть его повыше, спрятаться с головой и хихикать. Над чем угодно. Или просто молчать и смотреть в небо – пронзительно синее, глубокое, спокойное…
Что за… Энергия завибрировала, бешено закрутилась, быстро приближаясь. Нет, ну только не сейчас! Мощный импульс, звонок в дверь.
– Открою, – Лейка отбросила плед и исчезла в провале дверей.
Пашу принесло… И, как всегда, не вовремя. Впрочем, на этот раз должно быть весело!
Замок лязгнул, все стихло. Что они там делают? Я слетела с подушек и выскользнула в прихожую. Оба стояли у двери и молча переглядывались. Все как обычно. Они точно расстались?
Я обняла Лейку сзади и промурлыкала с ее плеча:
– Привет-привет! Какая встреча…
Паша выжидательно приподнял бровь. Ни страха, ни отчаяния, ни хотя бы досады. Полный дзен и морда кирпичом. Козел.
– А ты опоздал. Я уже обо всем рассказала Лейке.
Он перевел на нее внимательный взгляд. Секунда, другая, тонким слоем размазанная по воздуху тревога. Исключительно Лейкина.
– Ты в порядке? – Паша снова уставился на меня, с откровенной насмешкой. – Бледно выглядишь. А про свой заграничный вояж можешь еще раз повторить. Для тренировки. Скоро тебя об этом многие спрашивать будут.
Жаль, что не мне первой пришла идея выдать билет в один конец. Сейчас бы тут не скалился.
– Ты прав, – вздохнула я. – Во второй раз даже лучше получится. Память возвращается, вспоминаются подробности…
– Это какие? – насторожилась Лейка.
– Сесть хочу… – сказала я очень усталым голосом.
Развернулась и побрела в комнату. Лейка моментально метнулась следом. Спину буравил взгляд господина Левицкого, тяжелый как баллон с ацетиленом. Отлично! Процесс пошел. Посмотрим, у кого будет бледный вид.
Я залезла с ногами на диван и уютно устроилась в уголке, Лейка притащила с балкона плед, старательно меня укрыла и села рядом, нервно сцепив пальцы в замок. Паша небрежно подпер спиной стену у двери.
– Ты в клинику звонила?
– Нет… – вздохнула Лейка. – Зачем? Я же подписала какие-то бумаги.
– Это был отказ от привлечения полиции к поискам, и еще пара-тройка формальностей, – терпеливо пояснил он и покосился на меня. – А место я попросил придержать. Мало ли…
Дерзит, сволочь.
– Оно не понадобится, – перебила Лейка. – Позвоню и разберусь.
– Ты как выбрался? – спросила я, лениво кутаясь в плед. – И через сколько?
– Через две недели. Так же как вошел.
– А когда я к порталу вернулась, там уже заперто было. Кстати… – Я накрыла Лейкины руки своей. – Я вспомнила, что было за границей у портала.
– Там лабиринт или вроде того, – она стиснула подол обеими руками. – Паша мне показывал воспоминание.
– Да? И я там была?
Лейка мотнула головой, из господина Левицкого вулканной лавой поперла злость. Эй, а где же наша фирменная ухмылка?
– Паша… – я нахмурилась и замолчала. Воздух вибрировал, потрескивая от напряжения. – Паш, одолжи денег, а? У меня карту заблокировали.
– Я дам, – спохватилась Лейка.
– Нет, – зашевелился Паша, только что переживший свой персональный последний день Помпеи. – Если она на твои деньги одеваться будет, тебе придется перейти на трехразовое питание – понедельник, среда, пятница.
Из прихожей понеслась веселая мультяшная мелодия, Лейка сорвалась с места и исчезла за дверью.
– Да? Артем, помедленнее, – донеслось оттуда. – Что-что ты сделал?.. И как они? Ничего не трогай, я еду!
Она появилась на пороге с прижатым к груди телефоном, полыхая паникой.
– Артем? – с любопытством спросила я.
– Это с работы… – замялась Лейка.
– Ты работаешь?..
Меня не было, видимо, слишком долго. Лейка и работа? Бывший жених-миллионер, я гляжу, тот еще жлоб…
– Одного вема внезапно инициировало в восемь лет, – раздраженно пояснил жлоб. – Родители у него люди состоятельные, она у мелкого вместо гуру.
То есть нянька. С ума сойти! Зато ясно, где Лейка живет, потому что определенно не в бабушкиной квартире. Иначе бы в холодильнике осьминоги на щупальцах не вешались.
– Ты же не любишь детей, – озадаченно сказала я.
– Этого люблю, – произнесла Лейка тем тоном, который четко подразумевал – дальнейших обсуждений не будет. – Мне нужно отойти, вернусь как смогу. Ты…
– Куплю телефон и сразу позвоню, – я поднялась с дивана, выразительно кивнув Паше. – Правда ведь?
Он взглянул на меня так, будто очень хотел выкинуть в окно и прикидывал как это сделать. Никак. Окна на таких этажах не открываются. В коридоре Лейка уже надевала сапоги и смотрела несчастными глазами. Ей было страшно – и уходить, и прощаться. Напрасно. Никуда я не денусь, постараюсь не деться. Я закрыла за ней дверь, щелкнула замком.
За спиной налился сгусток выпущенной на свободу злости с примесью какого-то странного облегчения. Так не терпится, что в коридор выполз? И чего это его так разбирает? Впрочем, теперь-то можно не сдерживаться. Обоим.
– Какого черта тебе там не сиделось? – почти весело спросил Паша и захлопнул за собой дверь в комнату. – Или и оттуда вышвырнули?
– Все швыряются… Просто флэш-моб какой-то! – я печально покачала головой. Шаг вперед, второй. – Она вышвырнула тебя, как только ты вышвырнул меня. Теперь я здесь, а ты – в пролете. Какая грустная история!
– Сонечко, что за детский сад? – прищурился Паша. – Не забывай, ты уже не в том возрасте.
– Как забыть, что ты украл у меня четыре года, – пожала я плечами. – Столько перемен… У Лейки появился Владик. Милый мальчик. Ей с ним хорошо…
– Верный паж, – усмехнулся он. – Будет тайком облизываться и вздыхать, но так и не решится протянуть руку. Как видишь, замену тебе она нашла.
Ах, ты ж… Я приблизилась вплотную, ощутив горячее дыхание и столь же горячую ярость. Медленно склонила голову набок и спросила:
– А если я ей все-таки расскажу?
– Рассказывай. И про то, как ты в нашу последнюю встречу пыталась скормить меня новым друзьям – тоже расскажи.
– Скормить? Увы, не едят они что попало. И вообще, мне нужен был друг! На-сто-ящий… – Я томно выдохнула и приложила палец к его губам. Ладонь моментально оказалось сжата в тисках железных пальцев. – Ведь только настоящий друг пинком отправит в лабиринт, как только повернешься к нему спиной.
– Ты сама туда хотела. – Паша выпустил мою руку и отстранился. – А я нет.
– Я сумела договориться, и тебе ничего не мешало попробовать. Все честно.
Он вынул из кармана прямоугольник холодного пластика и грубо вложил в мою ладонь. Визитка. Благотворительный фонд «Идеальный мир» и некая Анна Верт со специальными проектами. Припоминаю… Уж не та ли Анита?
– Тебя в Совете очень ждут, – пояснил Паша с садистским удовольствием. – По поводу той женщины из клиники, которая в себя до сих пор не пришла. Сделай одолжение, огреби пять предупреждений сразу. Сэкономь всем время.
Из клиники… Вот откуда в голове всплывает Барсик и ящик с картошкой.
– И это все? – я покачала визиткой перед Пашиным носом.
Тот достал кошелек, задумчиво перебрал пальцами купюры. Резко захлопнув его, положил обратно и сказал:
– Деньги скину на счет. Прогуляешься до банка. – Посмотрел в окно и довольно добавил: – Кажется, дождь собирается…
Пятачок, неси ружье…
Галантно поклонившись, он прошел в коридор, а я, ни в чем себе не отказывая, рассмеялась. Как ни крути, забавный расклад! Хотел от меня избавиться, а хвост прищемило в итоге самому.
Захлопнув за ним дверь, я бросила визитку куда-то в ящик и завалилась на балкон. Вот оно – блаженство… Тепло, мягко, просторно. Вдалеке блестит голубая гладь реки, и пофиг ей на пасмурное небо. Закрывать глаза не хочется, хоть и слипаются. К черту Пашу! Обещала себе ни о чем не жалеть, особенно о том, чего не изменишь. Жизнь дается только раз, и она продолжается.
Задержать дыхание, протянуть руку – вперед, к стеклу, прозрачному настолько, что кажется, будто его нет. Исчезающий отпечаток на окне, холод на кончиках пальцев. И податливая мягкость другой преграды, невидимой обычным людям. Она красивая. Искрит, переливается, зовет. Всегда зовет. Это так естественно – выдохнуть, откликнуться. Подхватить ритм качающейся на волнах энергии. Размеренность, спокойствие? Долой! Шторм, цунами, адский серфинг… Вот где истинное волшебство. Границу миров закружило, реальность уплыла резко – вверх, вместе с небом, пледом, твердостью пола. Стремительное погружение, рябь энергии. Как же мне нравится уходить, не держа в голове каждый узор на подушке, и даже точно не зная сколько их.
Тусклое небо, буйство метели и заснеженное поле. Белое, чтоб его. Но активных миров всего пять, выбирать не приходится. Лишь бы их вообще хватило.
Теперь – бегом, в обратную от тропинки сторону, сквозь заиндевевшую траву веселенького голубого цвета. Вот он, крутой обрыв, рваный край пропасти. Разгон, быстрее, еще быстрее… Прыжок! Секундное смятение, всплеск предвкушения, свист в ушах. О-о-оп! И уже внизу. Люблю законы Потока! Веришь – оживает, хочешь – получаешь.
Впереди сгоревшая деревенька: обугленные развалины, летающий в воздухе пепел, и в центре – фонтан. Он-то мне и нужен. Чистенькая, покрытая льдом вычурная громадина смотрелась среди сельских руин как клоун на поминках. Вряд ли в реальности местные пейзане из нее коз поили, и откуда она нарисовалась в Потоке – загадка. А любая загадка лишь финальный аккорд, итог роковой последовательности событий. Главное, суметь ее представить, почувствовать. Только чувствам здесь можно доверять, только они настоящие. Не всем дано, да и у меня без бонусов от крокодилов ничего бы не вышло. Каждый мир верхнего Потока – не что иное, как немного искаженное воспоминание о смерти очередной тьмы, след от невероятно мощной вспышки энергии, запечатленный момент ее высвобождения. Я облокотилась о резной каменный бортик фонтана, зажмурилась. Раз, два, три, это видно изнутри…
Пронизывающий холод, дышать нечем. Имя, с него все начинается. Ида… Упорная, очень. Как тот родник в центре большой деревни. Маленький, но сильный. Она могла часами смотреть на бьющую из-под воды толстую пенистую струйку, похожую на фонтан, что Ида видела в детстве, когда с родителями на ярмарку ездила. Только раз тогда и выбрались из деревни. Крестьянская жизнь такая. Дом, хозяйство, не кинешь надолго. В городе улицы камнями вымощены – камушек к камушку, чуднО. Телега гремит, подпрыгивает на них, копыта цокают. Дома высоченные, и так тесно жмутся друг к другу, будто им места мало. Народу – тьма-тьмущая, и одеты непонятно. Площадь огромная, как поле за домом, повозки, брички, шатры разные – кто что привез, тем и торгует. А посредине – он! Фонтан! Громадный, пятиярусный, с золотыми от солнца струями. Она тогда проворно взобралась на самый верх, на пятый ярус, не слушая сердитых окриков отца, глянула по сторонам, и застыла зачарованно. Красота-то какая, господи… И даже саднящая от падения, а затем от розог задница и выговор от матери не огорчили.
Ей было шестнадцать в тот год, когда сгорела деревня. Ида пережила пожар и почти спаслась, но те, кто его устроил, вернулись. Ей не хватило чуть-чуть – времени, сил, удачи. Была метель и много снега. И круглая полынья на роднике с ледяной крошкой по краю. Мутит. Студеная вода, давящая на затылок стальная рука, закончившийся воздух.
М-да…
Снова мимо. Ее убили. Это по их плану. Так и было задумано.
Я глубоко вдохнула и открыла глаза. Ё-мое… Окружили. Снежные твари на толстых лапах абсолютно безмолвно сжимали кольцо, зияя пустыми провалами глаз. Рождество в Сайлент Хилле, ей-богу. Их было около дюжины, но с крыльца самого большого дома лавиной пер снег, отлетали комки и раскрывались словно попкорн, превращаясь в новых упитанных гремлинов.
Твари открыли пасти, утыканные ледяными зубами, рыча и скалясь двинулись ко мне. Эй, полегче, я вам не елочка! Запрыгнув на нижний ярус, я огляделась. Орда снежных гремлинов наступала, несколько штук карабкались за мной, с мерзким скрежетом скобля по чаше когтями. Продвинутая здесь охранная система. На считывание сценария реагирует? В прошлом мире такой не было! Конечно, можно сбежать – до точки выхода два десятка метров. Но пропустить веселье? Ни за что. Любопытство ворочалось внутри и царапалось круче местных тварей. Над краем чаши показались снежные морды, рядом с ногой жадно клацнули чьи-то зубы. Лягнула не глядя, на лезущих к чаше гремлинов ухнул зубастый ком. Внизу зачавкали, запыхтели, кто-то заскулил. Не досталось? Добавим! Я заскользила по ярусу, пинками сшибая рычащие головы. Одна, другая, третья… Да их тут все больше! Взлетев на следующий ярус, я села на край и свесила ноги, болтая ими над щелкающими пастями. Вечер перестает быть томным, пора проредить популяцию. Расслабиться, отправить миру требовательный импульс. Призвать его энергию к себе и… зарядить испепеляющей круговой волной. Жахнуло нехило. Лавина жара, искры вместо крошева метели, всюду мокрые лужи с осколками сосулек. Эффектно, но…
Вдалеке загудел горн. Метель возвращалась, с крыльца сыпал снег, из комков вылуплялись очередные твари и тянулись к фонтану. Конвейер адского попкорна! Так и будем развлекаться, пока обессилев, не повиснем тряпочкой. Потом кто-нибудь из вемов залезет на фонтан, найдет ее и высморкается! Я быстро забралась на верхний ярус и встала. Выл ветер, трепал волосы, забирался под одежду, внизу раскинулась убогая деревенька, вся как на ладони. Колыхалось море гремлинов, задирало оскаленные морды, упорото атакуя фонтан. Поиграем? На этот раз получился не призыв, а полноценный вызов. Энергию я направила точно в крыльцо. Удачно зашло: столп искр, грохот, брызги щепок, сорванная с петель входная дверь. Море слякоти из растаявших тварей по колено. И тишина… Победа? Звук горна повторился, на обломки крыльца вывалился свежий сугроб. Что за… Так, все. В третий раз не промажу. Хотя бы потому что четвертого не будет – силы на исходе.
Не сами гремлины, и не крыльцо. Значит, что-то в доме. И я это что-то найду! Легкая концентрация, выпущенная волна жара. Заклубился пар, слизывая снег, слякоть, парочку вылупившихся тварей и разбросанные возле крыльца гремлинские комки. Я оттолкнулась и прыгнула, с самого верха, с потрясающей высоты… Мягко приземлилась на черную сытую землю. Теперь бегом! К обугленным обломкам, груде щепок, оставшихся от крыльца. В доме было пусто, только люк в подвал зиял дырой и плевался снегом. Я подошла поближе и заглянула – туда, в черный провал. Темно. Прыгать не буду. Вдруг там не подвал, а средневековая выгребная яма? Мало ли что Поток не так понял. Я выпустила огонек жизненной энергии, тот завис, выхватывая из тьмы кучи пепла, обгоревшую лестницу и подернутый рябью земляной пол. Из ряби выныривали снежинки, отрывались и вихрем улетали наверх. Вот она, колыбель пустоглазых гремлинов! Зарядила я в нее сполна, всем, что смогла взять – у себя, у мира, у Потока. Оживший было горн захлебнулся собственным гулом, пол застыл. Стало тихо, очень тихо. Минута за минутой, и ничего. Вот теперь точно – победа! Трещины в потолке исчезли, словно стертые ластиком, за вновь повисшей на петлях входной дверью виднелось абсолютно целое крыльцо. Местный сценарий завершился, и мир вернулся в исходную точку. Протрубил горн, все началось сначала. Только земляной пол остался неподвижным. Интересно, почему? Потому что в этом цикле я пока фонтан не трогала? Или…
Прикрыть глаза, нащупать сосредоточение зыбкой памяти. Я знаю, чувствую. Ее дом, Иды. Она пряталась тут, в подвале, когда начался пожар. Успела выбраться, прежде чем все обрушилось.
Щеку кольнуло холодом, потом еще, и еще. Я открыла глаза и заглянула в подвал. По полу снова шла рябь, первые снежинки кружились в воздухе. Все ясно, гремлины на подходе, и дело не в фонтане. Не только место смерти хранит воспоминания, весь мир – словно хранилище чьей-то души, ее индивидуальный отпечаток. Ковырни в любой точке – получишь отклик. Поток тебе подчиняется, слушается, помогает, но сценарий задают они, погибшие девочки. Капризные как призраки, одни молчат, другие зовут, третьи хитро играют с тобой. Ида защищается. Не хочет, чтобы ее тревожили. Да и ни к чему.
Это не та девочка, которая мне нужна.
Я протиснулась в приоткрытую дверь, разом ослепнув от яркого света. Следом выпал огромный сугроб, сбил с ног и потащил вниз по ступенькам, распадаясь на комки. Упс… Похоже, гостеприимно проводят. Интересно, если я оскалюсь и зарычу, меня за свою примут?
– Эй, брысь, фу, или как там тебя!
Не прокатило… А-а-адский попкорн! Я домчалась до знакомого двора, перелетела через плетеный забор, за которым мерцала точка выхода. Оказывается, занесенные снегом дворы преодолеваются гораздо быстрее, если у задницы щелкают ледяные клыки! Стая гремлинов бесновалась снаружи, просовывала когтистые лапы сквозь прутья, царапала невидимую преграду. Пока-пока, обниматься не будем! Чистый участок двора, защищенный от летающего в воздухе пепла невидимой преградой. Кажется, что белее ничего быть не может… Ерунда. Сейчас будет и белее.
Шаг к самому краю, нырок в пропасть непроглядной глубины. Холодные объятия света, плотный белый туман. Как же осточертел! Неприступный, ослепляющий, бесконечный. Обманчиво пустой, будто вовсе нет никого. Но это не так. Тут они, в засаде. Схема простая: перехваченный на выходе из Потока вем, последняя картинка из реальности, добытая прямиком из его головы, иллюзия возвращения. И счет на время, сообразит и смотается – молодец. Нет – до свидания, ловушка сомкнется. Кто сегодня дежурит? Вроде бы Крис… Еще одна жертва местного фотошопа – рафинированный блондин с комплектом бронзовых мускулов, нарцисс и болван. Хотя последнее, пожалуй, его единственный плюс – общаться проще. Пара восхищенных взглядов – и в дамки. Я позвала четко и громко, как учили. Дуновение ветра, просветы голубого неба в белом мареве. Под ногами твердая рыжеватая земля, сплошь покрытая высоким разнотравьем. Горьковатый запах полыни, гривы ковыля до отрогов меловых гор вдали… Не Крис. Ну, хоть и не Базиль.
Ткнула рукой наугад – вперед, назад. Все мимо, только воздух. Раздалось хихиканье, сбоку появилась дверь – деревянная, массивная, с кованым кольцом. Из-за нее высунулась юная довольная мордашка и показала язык. Русые кудри до лопаток, чуть собранные тонкой золотой диадемой, на которой сиял знак из драгоценных камней – зигзаг со стрелкой на конце. Будто змейка с изумрудным глазком. Нежные щечки, пухлые губки, наивные голубые глазищи в пол-лица. Куколка. Только взгляд подкачал – цепкий, быстрый, как укус кобры. Той, что на диадеме. Главный сплетник бессмертного коллектива Крис как-то проболтался, что в покинутой реальности Яника была женой вождя одного из племен Месопотамии, считай, королевой. Воинственная, непокорная, она плевать хотела на обычаи и держала под каблуком мужа, а потом и сыновей. Так что в Поток Яника переселилась далеко не шестнадцатилетним невинным ангелом.
– Хочу печенек, – прояснила я сразу. – И побольше.
– Опять? – закатил глаза невинный ангел. – Ну, ты и жрать.
– Надо было осмотреться как следует, – протянула я отрешенно и не забыла пожаловаться: – Мутит постоянно, чудится всякое.
– Потерпишь, – отмахнулась Яника и выпрыгнула наружу. Дверь тотчас испарилась.
Она ухватила меня за руку, слишком крепко для милой крошки. Ладонь пронзили сотни иголок, веером разлетелись дальше – царапаясь и впиваясь в сознание. Небо перевернулось, опора уплыла. Или это я попросту грохнулась? Чертова кукла, могла бы помедленнее! Внутри все жгло и кололось, будто три метра колючей проволоки проглотила. Под напряжением. Надеюсь, глаза не светятся. Ладно, не впервой… Глубокий вдох, и картинка прояснилась. Я перевернулась на бок, прислушалась к себе. Порядок, полученной энергии хватит с запасом. Яника сидела рядом, подобрав длинную юбку, и плела венок из цветов. Почти закончила, оставалось лишь замкнуть круг.
– Нашла, что искала? – беззаботно спросила она, жуя травинку.
– Нет еще, – ответила я спокойно, потому что чистая правда. – Но я справлюсь.
– А что потом?
– Тогда и подумаю.
– Уйти или остаться? – Яника вплела травинку в венок, завязала оба его конца грубым узлом. – А чего ты хочешь?
Хреново. Я-то старалась, чтобы ни у кого сомнений не возникало. Базиль ее, что ли, покусал?..
– Свободы, – еще одна правда, которая звучит безопасно, – и решать самой.
Яника улыбнулась, совсем не по-детски. Водрузила мне на голову венок и насмешливо передразнила:
– Свобода… Большая, а в сказки веришь.
Небо рухнуло на голову, облака растеклись расплавленным свинцом. Подкинуло вверх и стремительно вышвырнуло вон. Стук в висках, противное хлюпанье, липкие потеки на подбородке. В окнах багровый закат, на подушке – того же цвета разводы. Ну, ё-мое! Снова кровь хлещет. Подушке было уже все равно, я доковыляла до кухни с ней в обнимку. Выгребла весь лед из морозилки и приложила к переносице. Нос моментально онемел. Ничего, не отвалится…
Перед глазами мелькала то высокомерно вздернутая бровь Иллит, то непонятная улыбка Яники. Изучающий взгляд Криса, поджатые губы Базиля. Ждут результатов, помогают. Смешно… Не ищу я вашу очередную девочку с тьмой. Это просто прикрытие. На самом деле я ищу, кто же из вас четверых такой хитрожопый.
И найду. Вот тогда-то и посмотрим, что потом.
