Пальмира Керлис
Бесконечно белое
Дальше, за лабиринтом, был целый мир. Я догадывалась, что он есть. Обязан быть: раз существует граница, значит, существует и то, что стоит охранять. Но я даже представить не могла, насколько он потрясающ! Свободный, полный красок и ощущений. Огромный, вечный, сотворенный раз и навсегда. Где единственный закон – твои желания, без правил и запретов, а единственный бог и хозяин – ты сам. Леса, озера, замки, жара и холод – кто что хотел, тот то и получил. Ожившая мечта. Жаль, не моя.
Он показал мне многое. Думаю, ему было скучно. Остальным тоже. Когда тебе пять тысяч лет, мало что способно удивить или хотя бы заинтересовать. Я старалась. С каждым по отдельности и со всеми вместе. На мягких лапках, осторожно, точечно – ответы, рассказы, вопросы. Шаг вправо, шаг влево, и ты в меню на завтрак. Мобилизует! Нащупала ту самую тему – больную, актуальную. Все оказалось просто и банально: они хотели выжить. И снова на мягких лапках – доказывать, что можешь быть полезной. В итоге я поладила со всеми. Почти – Базиль не дался. Настороженно наблюдал за мной из-под рыжей челки и на что угодно отвечал излюбленным: «А зачем тебе?». Умный, зараза. От таких одни проблемы. Не сожрал меня, наверное, только потому, что аппетита не было. Уверена, он один не менял свою внешность. Никто по доброй воле не напялит носатую физиономию с вечным прищуром блеклых глаз. А вдруг те странные вещи, причисленные к «из ряда вон», как раз его рук дело? Придумал же он и ритуал, и границу. Вероятность – один к четырем. Лучше бы это оказался не Базиль. Иначе я вряд ли справлюсь…
Но это потом. Сейчас не важно. Надо вспомнить, что было до того, прежде. Себя.
Это сложно, даже с клубком в руках. Как знать и понимать, смотреть и видеть. Ниточка вилась, уходила вглубь, билась, словно ведущая к сердцу вена. Нужно распутать, проследить. Добраться до сути. Вернуться к себе.
Все начинается с любви… Дом, мечты, ошибки. Желание жить.
Теплый огонек сиял призывно, манил к себе, звал. Я чувствовала, нет, знала – мне туда. Шаг за шагом, сквозь газоны, грязь и темноту, затем вдоль дороги. Цокот каблуков по асфальту, гул редких машин. Там, в глубине своего отвоеванного Потока, они называли меня Софи. Неправильно. Фальшивые ноты в знакомой мелодии. Два слога, четыре буквы. Только по-другому. Со-ня. Именно так. И никакой фальши. Исчерченная тенями улица, обступающие полукругом дома. Раннее утро, сияющая светом полоска неба. Совсем не страшная.
Иллит говорила, что тьма страшнее света, ведь в ней может ничего не быть. Пустота. Конец.
Я вспомнила все. Даже то, что хотелось бы забыть. Боль, жар раскаленного металла. Крики спасателей, навеки врезавшееся в мозг жужжание. Тетя со своей долбанной гречкой, за скорбной рожей одна мысль – на кой черт меня оттуда вытащили. Побег из дома, прокуренные тамбуры поездов и электричек. Негостеприимные улицы, десятки съемных квартир. Но, главное, что потом, после всего, оно нашлось. Родное. Мое.
Тугая дверь подъезда. Вверх, два этажа, почти бегом. Звонок – чертову кнопку до упора! Я тут! Птичьи трели внутри, шагов не слышно, как всегда. Дверь распахнулась…
Она.
Прямая спина, изгиб шеи. Прядка эта упертая – вечно из хвоста выпадает. А лицо измученное. Веки припухли. В карих глазах – зеленые искорки, калейдоскоп эмоций. Замешательство, проблеск надежды. И хлынувшее облегчение, с ядреной примесью… Вашу ж… Воздух рассек хлесткий звук, щеку обожгло.
Зато сразу стало ясно, что сказать:
– Ай…
Глава 4
Лейка
Ладонь горела, горло сжималось так, что было больно дышать. Нашлась! Жива… Россыпь солнечных искр, взорвавшееся конфетти на лестничной площадке. Только энергия странная. Но это она, точно она – Соня. Живая, настоящая, похожая на себя. Такая, как раньше… Стоит рядом, трет покрасневшую щеку и смотрит на меня вопросительно. Я ударила ее? Поделом! Так и надо! Мало еще попало. За те четыре года. Какого черта она тогда ушла, бросив меня здесь одну?!
Лестничная площадка расплылась мутными кругами. Глаза резало, но даже моргать было страшно. И шевелиться. Вдруг у меня попросту поехала крыша… Или я сплю. Десятки раз было уже, откроешь глаза – и ничего. Потолок, осень, злость, что угодно, а Сони нет.
Пол качнулся, стены надвинулись, выдавливая воздух.
– Лейка, – руки в кусачем пальто сомкнулись за спиной, в шею уткнулся холодный нос, – тю, ну чего ты? Это действительно я! Можешь даже пощипаться. Только не сильно!
Слова застряли в горле, все до одного, и слез не было, никак не получалось.
– Беда с тобой, – ворчала Соня, щекотно дыша в ухо. – То молчит, то дерется! В следующий раз в шлеме приду.
– В следующий раз – придушу, – хрипло выдохнула я и наконец-то смогла ее обнять.
Подкатывала тошнота, меня тормошили. Пытались то ли уронить, то ли, наоборот, поставить… Потом втащили в прихожую. Дверь захлопнулась, щелкнул выключатель. Стиснутые зубы, вдох через силу. Сознание прояснилось, муть схлынула. А Соня осталась. Мы в обнимку сидели на тумбочке, на которой сидеть нельзя.
Это правда, это на самом деле. Она тут. По-прежнему настоящая. Да и тяжеловато для иллюзии. Ножки у тумбочки угрожающе скрипели…
– В этом доме еду дают? – вздохнула Соня. – Или только по морде?
– Ты… – выдавила я.
– Я, – подтвердила она. Весело улыбнулась и спрыгнула на пол. – Хочу ванну. И есть! А потом – хоть выпори.
Да не помешало бы! Я хмыкнула. Соня быстро скинула сапоги и пальто, подмигнув, исчезла за дверью ванной.
Я столько раз представляла себе этот момент. Он наступил. И прошел. Что теперь? В ванной шпарил душ, доносились плеск и песни. Не совсем по нотам, зато громко. Потом будет скрестись в дверь и кричать, что как всегда забыла взять полотенце. Как всегда… Хорошо, что вчера заехала еще раз в Сонину квартиру и собрала кое-что из одежды, на всякий случай. Я сунула полотенце и сумку с вещами в приоткрытую дверь ванной, выпустив клубы пара. Бездумно прошлась по квартире, зачем-то протерла комод, поправила идеально разложенные салфетки. Чувство нереальности происходящего не отпускало, все еще потряхивало.
Спокойно…
Повертев в дрожащих руках телефон, я набрала Пашин номер.
– Соня здесь, – выпалила я.
– Ясно, – ровно отозвался Паша. – И как она?
– Вроде в порядке. Не знаю… Мы не успели поговорить. Она сама пришла, буквально десять минут назад. Сейчас в ванной.
– Я смогу приехать не раньше обеда. Но как только – так сразу.
– Ладно.
– Вы с Анитой договаривались друг друга в курсе держать, – напомнил он. – Хочешь, я ей позвоню?
– Давай, – кивнула я в никуда. – Черт! Убедиться бы сначала наверняка, в каком Соня состоянии.
– Осторожнее с ней. Помни, где она была. И чем это грозит тому, о ком ты так сильно беспокоишься.
Я удивленно уставилась на замолкшую трубку. Что за бред?! Он спятил? Это же Соня… Просто ему повезло четыре года назад сразу выбраться из-за границы, а ей нет. Это не значит, что она теперь заодно с поточными гадами. Хватит. Любые выводы – потом. Вообще все потом. Сначала еда!
В холодильнике было пусто. Лишь из отделения для овощей таращился сквозь стекло туго набитый пакет из соседнего супермаркета, варварски втиснутый в ящик. Ох, Влад… Вчера вечером заскочил «подкрепиться и показать классный мульт». Увидев меня, заявил, что психоделики мне, пожалуй, и в зеркале хватит, и немедленно отправил спать. Да-да, он положит еду в холодильник, а входную дверь захлопнет до щелчка. И ведь положил – не разбирая! Хорошо еще не перепутал, что положить, а что захлопнуть. Я достала пакет и выгрузила на стол конфеты, печенье, сыр шариками. Устрашающего вида осьминогов в прозрачном контейнере. Даже смотреть жутко, не то что есть. Консервную банку с персиками, оливки, упаковку черри, связку тронутых черными пятнами бананов. Кто же кладет бананы в холодильник?! Рекламный проспект супермаркета, наушники, диск с мультфильмом. Конечно, на столе они бы испортились за ночь. Две бутылки пива, одно из них вишневое. Подпоить меня решил, что ли? Я невольно рассмеялась, сунула пиво в холодильник и заглянула в пакет. Кажется, все, только по дну растекалось что-то малоаппетитное. Стоп… Мороженое?! Ну, Влад…
Выкинув это безобразие в мусорное ведро, я покосилась на внушительную кучу посреди стола. Что ж, как говорила моя бабушка – чем богаты, тем и рады. Последние два дня мне было не до магазинов.
Вскоре воду выключили, скрипнула дверь ванной, по полу прошлепали босые ноги. Опять без тапок! Соня появилась на пороге кухни румяная, с намотанным на голову полотенцем, в клетчатой рубашке и обтягивающих джинсах. Крутанулась передо мной, втиснув руки в карманы, и довольно похвасталась:
– Как влитые! Мои старые и любимые. Я в них с универа влезть не могла. А тут…
Она бросила взгляд на стол и молитвенно сложила руки.
– Еда… – благоговейно выдохнула и плюхнулась на стул, на ходу запихивая в рот печенье.
Я села рядом. Ни на секунду не переставая жевать, Соня вскрыла банку с персиками, сунула в рот сочную дольку, блаженно зажмурилась и промычала с набитым ртом:
– Вкуснотища… Сто лет не ела ничего подобного!
Сто лет. Интересно, догадывается ли она, как долго ее не было? Время в Потоке течет иначе.
Тренькнул телефон, высветив сообщение от Аниты с единственным словом: «Позвони». Я украдкой взглянула на Соню. Та с любопытством рассматривала осьминогов, постукивая пальцем по прозрачному пластику. Вдохнув, как перед прыжком в воду, я быстро набрала номер. Анита мгновенно схватила трубку.
– Лера, у вас все нормально? – прошептала она. – Говорить можешь?
– Да. Все в порядке, проблем больше не будет. Но нам нужно время.
Соня двумя пальцами подцепила осьминога за щупальце, покачала над тарелкой. В трубке слышались треск и сопение.
– Хорошо, – согласилась Анита. Помолчала и добавила: – Под твою ответственность. Пусть в наш офис заедет, когда ей станет лучше. Я ее куратор.
Я с облегчением выдохнула, только теперь осознав, что весь разговор задерживала дыхание.
– Кто это был? – с любопытством спросила Соня.
– Анита. Она из Совета.
– Совет в России?!
– Год как у нас обосновались.
– Хреново, – Соня прицелилась и решительно откусила осьминогу голову. – А Вениамин говорил, что ноги их здесь не будет, пока он жив…
Она запнулась. Посмотрела на меня совершенно круглыми глазами и протянула:
– Значит… Ну да. Сколько ему лет-то было. А кто сейчас рулит психологическим центром? Дима, Даша или…
– Нет больше центра, – перебила я, жалея, что эта тема вообще всплыла. – И рулить некому. Вениамин решил, что помогая нам совершил ошибку, и прошлой осенью с помощью Хранителя убил тридцать учеников. А в конце сам…
Соня отвернулась.
– Старый дурак, – пробормотала она и выкинула остатки осьминога в мусорное ведро.
Я сглотнула непонятно откуда взявшуюся горечь и, наконец, спросила:
– Что ты так долго делала за границей?
– Лавировала между голодными крокодилами. – Соня побренчала ложкой и вытащила из банки последний персик. – Но ничего, обошлось. Я пыталась тебе сообщить, что жива. Только как? Оттуда не доорешься. Тео обещал при случае передать.
– Кто?.. – напряглась я.
– Нахальный брюнет с отличной задницей, – она усмехнулась. – Жаль, она ему там без надобности. Ты же с ним пересекалась.
– Дважды.
Прекрасно помнила и переданный между делом привет, и пошлые шуточки на уровне седьмого класса. Соня посмотрела на мое лицо и хихикнула:
– Он еще самый адекватный из них, поверь. Остальные вообще долбанутые.
– Расскажи… – не удержалась я.
– Началось все с каменного города. Названия не знаю, крокодилы не раскололись, или сами забыли. Поняла лишь, что он находился где-то на территории современной Иордании, но не Петра. Что в том городе было особенного, я не в курсе, только окрестные вемы лезли туда как мухи на мед. Или на… Неважно. Набилось их туда изрядно, но спокойно не жилось. Дар развили до немыслимых высот, обычных людей под себя подмяли – в общем, творили что хотели. Еще и в Потоке стали безобразничать. Допрыгались – явился по их души некто с суперсилой – пыщ тьмой, и прощай все живое, одни камни остались, даже покаркать некому. Ибо нефиг, Поток не игрушка. Слава о городе давно дурная ходила, а после такого и вовсе объявили место проклятым и стали обходить стороной. Спустя много лет еще одна кучка вемов решила, что ей все можно. И тоже огребла. Хотя не так кардинально – нескольким удалось выжить и сбежать в заброшенный город. Какого черта этих смертников туда понесло – не выяснила, но в храме их уже ждали. Еле отбились, правда, не все. Ну, ты была там. Видела.
Я молча кивнула. Первородный мир: пустыня, храм, поверженная тьма. Вот что тогда случилось со вторым Вестником…
– Выжившие вемы не стали ждать, пока за ними снова явятся, – Соня закинула в рот оливку, задумчиво пожевала и пододвинула к себе всю банку. – Проникли в самый глубокий слой Лектума, бросили ненужные уже тела помирать в реальности и остались в Потоке на правах энергетических сущностей. Отгородились в нижней половине, создали себе мирок со всеми удобствами. Пять тысяч лет там квартируют. Хапают энергию вемов с помощью ловушки, чтобы поддерживать границу. Периодически предотвращают нападения тьмы. Такой расклад.
Ах, вот как это называется. Предотвращают нападения! Выслеживают и убивают Вестников до того, как те вышвырнут их из захваченного Потока.
– Какие милые… – осторожно высказалась я.
– Те еще сволочи, – отмахнулась Соня, и меня отпустило. – Один другого пакостнее. Выше только звезды, круче только яйца. Мы для них так, батарейки…
– Как тебе удалось вернуться?..
– Тео отправил. Баш на баш. Я ему тут кое с чем помогаю, он меня отпускает.
– С чем помогаешь? – застыла я, отчаянно пытаясь задушить в себе панику. Может, таким образом они веками и добираются до Вестников в реальности?
– Да так… Покер в звездном домике. Кто-то из четырех крокодилов шулер, и мне надо выяснить кто именно.
Не похоже, чтобы дело касалось Артема. Пока не похоже.
– Ты ведь уже здесь. Пошли этого Тео в… Поток поглубже! Вместе с его интригами.
– Не прокатит, – покачала головой Соня. – Он меня легко выдернет отсюда в любой момент. При входе в портал зацепил основательно, моей энергии у него полно. Получит, что хочет, – отпустит.
То есть она фактически в заложниках. И не факт, что этот Тео сдержит слово. К тому же влезать в чьи-то разборки всегда чревато – может прилететь с любой стороны. Я обхватила чашку ладонями, тщетно пытаясь согреться, и прошептала:
– Ты ему веришь?
– Лейка… – укоризненно протянула Соня и, обняв меня обеими руками, крепко прижала к себе. От нее пахло оливками и лавандовым шампунем. – Вообще-то я вижу ложь, и их в том числе. До сих пор не врал. А потом… На фига им там лишний квартирант. Насчет сожрать – хотели бы, давно слопали.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет! – Она убрала руки и выпрямилась. – Да и дело пустяковое – проверить несколько миров в верхнем Потоке, сдать ему имя. Большего сказать не могу. Сейчас не могу.
Соня справится. Если кто и способен выпутаться из подобной истории – то только она. Главное, не мешать. Долгожители не знают о моей связи с Вестником и считают случайным интерес Хранителя, иначе бы дали Соне совсем другое поручение. Лишь бы сама она не нарыла нечаянно чего-нибудь, что откроет им глаза.
Передо мной появилась тарелка с аппетитной абстракцией: сливочно-желтые сырные шарики, ярко-красные помидорки, зеленые оливки. Выглядело потрясающе, пахло так же. Я стащила один шарик, потом второй, и не заметила, как съела абсолютно все, вместе с оливками и черри. Соня копалась в пакете с конфетами, на столе шуршала целая стайка бабочек, скрученных из оберток. Ни сомнений, ни суеты. Лишь умиротворяющее молчание и шелест цветных бумажек. Упорно не верилось, что мы сидим здесь, вместе. Разговариваем. И не о неправильно раскрашенных тиграх или пропавших с потолка звездах…
– А чего ты в бабушкиной квартире отсиживаешься? – неожиданно спросила Соня, разворачивая очередную конфету. – Опять с Пашей поцапались?
Скатерть слилась в сплошное цветастое пятно. Я сморгнула его и тихо ответила:
– Мы расстались.
– Как? Когда?.. – ошеломленно пробормотала она, выронив конфету в горстку мгновенно разлетевшихся бабочек.
– Четыре года назад. Как только он после вашего путешествия за границу очнулся.
Соня помолчала, а потом расплылась в медленной, отстраненной улыбке и рассмеялась. Взахлеб. Черт! Зачем я про четыре года упомянула… Только нервного срыва сейчас не хватало!
– Хорошо, что не сорок четыре, – сквозь смех простонала Соня, вытирая слезы. – А то бы очнулась, посмотрела в зеркало, а там седая обезьяна. С бородавкой на носу…
– Откуда бородавка-то?..
– Да кто поймет этих обезьян!
Я невольно улыбнулась. Она поковырялась в конфетах и разочарованно выпятила губу. Наверное, все вкусные уже слопала.
– А что еще есть? – вскочила и распахнула холодильник. Мгновение спустя в ее руках звякнули бутылки. – Лейка! Ну как можно было превращать закуску в еду?
– Легко. И я это пить не буду, даже не проси.
В итоге вишневое недоразумение мне все-таки всучили. Сопротивляться не было сил, от избытка событий последних дней звенело в ушах. Я сдалась. Пузырьки в голове, постепенно отпускающее напряжение. Уютное гудение холодильника, пустые контейнеры и пакеты на столе.
Потом мы сидели в комнате. Я на диване, Соня на ковре, подложив под спину диванную подушку и пристроив голову мне на колени. На стуле сохло полотенце, я перебирала пальцами влажные светлые пряди. Фены она ненавидит. Их шум напоминает ей о той аварии. Машина на огромной скорости врезалась в столб, родители мгновенно погибли, а Соню два часа вырезали из машины. Все это время она была в сознании.
В телевизоре беззвучно мелькали картинки, я рассказывала обо всем подряд – нейтральном и не имеющем к нам никакого отношения. Об успевших выйти фильмах, о новом торговом центре, об ужасно неудобных сенсорных телефонах. Соня слушала, прикрыв глаза, лениво посмеивалась над моей любовью к технике. Выглядела усталой. Неудивительно, если вспомнить о двух ночах ее кружения по городу.
– Тебе бы отдохнуть, – предложила я.
– Нет, – Соня выпрямилась и решительно вскочила на ноги. – Пойдем, прогуляемся. Не хочу сидеть взаперти, понимаешь?
Понимаю. Четыре года с этими крокодилами, постоянной борьбой за жизнь и невозможностью сбежать. Зачем она туда пошла, почему не вернулась вместе с Пашей?
С кресла надрывно заорал телефон. Соня подпрыгнула, я метнулась и сбросила звонок. Ну, Влад! Что за привычка таскать мобильный в заднем кармане джинсов?! Два треснутых экрана ничему не научили, теперь и вовсе выронил.
– Это моего друга телефон, – объяснила я.
– У тебя есть друг? – оживилась Соня. – М-м-м… Друг или дру-у-уг? А я-то думаю, что за пьяная фея залетала в твой холодильник.
– Ему двадцать три, – осадила я ее.
– И что? – хмыкнула она. – А, ну да. Теперь он для нас вроде как мелкий?
Я смущенно пожала плечами, Соня хихикнула, кинулась к сумке и выудила плащ.
– Что стоишь? Собирайся! Отвезем телефон ребенку. Небось, плачет, думает, что потерял!
– Не удивлюсь, если он не заметил пропажи, – буркнула я и взглянула на часы. Стрелка под крышей декоративной избушки подбиралась к десяти. – К тому же Влад сейчас на работе.
– Тем более! Я так давно мечтала побывать в… – Соня вопросительно посмотрела на меня. – Где трудится наш молодой друг?
– В дизайнерской студии.
– Вот! Я так давно мечтала побывать именно в дизайнерской студии.
Соня решительно затянула пояс плаща и вышла из комнаты.
– Надо будет отвезти пальто в клинику, отдать хозяйке, – сдалась я.
– Откуда сапожки – не скажу! – донеслось из коридора. – Они мне самой нравятся. А тебе дай волю, все имущество разбазаришь!
– Соня, почему граница нам тогда открылась? – выпалила я, почему-то ужасно боясь услышать ответ.
Она появилась на пороге в одном сапоге, второй держала в руках. Помолчала и серьезно произнесла:
– Я расскажу тебе… потом. Все расскажу. Когда буду полностью свободна. Ладно?
В такси Соня прилипла к окну и рисовала что-то на стекле, расслабленно улыбаясь. Это было так привычно, так естественно. Неужели она пропадала из моей жизни на столько лет? Сейчас уже и не верится.
Но, чем ближе становилось многоэтажное офисное здание, тем сильнее меня охватывал страх. Надо признать – я изменилась за эти годы, особенно за последний. Сони не было рядом, она не знает. А ведь столько всего произошло… У меня теперь есть Артем, Влад, Кира, диафильмы по выходным, ночные прогулки по торговым центрам, секретные пароли на случай похищения, в том числе инопланетянами. То, чего раньше и в помине не было. А еще спасение Вестника, секреты с Хранителем и намерение стереть с лица земли гадов из нижнего Потока, от которых у нее таинственное задание. Как ни крути – откровенный разговор светит нам нескоро…
Расплатившись с таксистом, я повернулась к дверям и встала как вкопанная. Соня молча подошла сзади, взяла меня за руку, знакомо сплела наши пальцы.
– Мне тоже страшно, – сказала она тихо. – Вписаться бы в твою новую жизнь.
Я крепче сжала ее ладонь и потащила за собой, к двери. Без колебаний и тени сомнения. Многое меняется – люди, мнения, обстоятельства. Точно знаю одно.
Ей всегда найдется место в моей жизни.
