Оскар Уайльд
Я всего лишь гений…

Полная версия

Кроме всего прочего, в Уайльде говорила горькая обида на Бози, ни разу не написавшего ему в тюрьму. Ведь он, несмотря ни на что, продолжал любить своего жестокосердного друга. До предела сгущая краски, Уайльд хотел как можно больнее ранить Дугласа, выместить на нем свою обиду. Но, хотя на страницах «De Profundis» Уайльд и осыпает Бози упреками за причиненные тем обиды и унижения и укоряет его в бесчисленных диких сценах, которые тот постоянно ему устраивал, на самом деле – и этого нельзя не заметить при чтении уайльдовской исповеди – писатель явно получал от всех этих обид и сцен своего рода удовольствие, пусть и окрашенное горечью, и это еще больше привязывало его к молодому аристократу.

18 февраля 1895 года маркиз Куинзбери появился в клубе Оскара Уайльда «Элбемарл» и вручил портье свою визитную карточку, на которой было написано: «Оскару Уайльду, сомдомиту» (маркиз был настолько взбудоражен, что написал слово «содомит» с лишней буквой «м»). Портье, не знавший значения этого слова (тем более с лишней буквой «м»), но почувствовавший, что карточка носит оскорбительный характер, вложил ее в конверт и оставил для Уайльда, который появился в клубе лишь через десять дней, 28 февраля. Когда Уайльд взял в руки карточку и прочел написанное, он страшно побледнел. Никто, кроме него и портье, не видел ее и не мог знать, что на ней значится, но Альфред Дуглас, узнав от Уайльда о случившемся, усмотрел в инциденте прекрасную возможность расквитаться с отцом и стал убеждать Уайльда подать на маркиза в суд.

Журналист и издатель Фрэнк Харрис, близкий друг Оскара Уайльда, уверенный в том, что тому ни за что не выиграть этот процесс, попытался отговорить его от безумного шага.

Но Уайльд в ответ лишь покачал головой и с обреченным видом произнес: «Разве ты не понимаешь, как важно для Бози Дугласа, чтобы я полез в эту драку?». На следующий день, выяснив как можно больше подробностей, касающихся всего этого дела, Фрэнк Харрис окончательно пришел к выводу, что судебный процесс, на который толкали Уайльда, – полнейшая бессмыслица. Он встретился с Оскаром Уайльдом в «Кафе-Ройал» – его сопровождал Бернард Шоу, – и оба они заклинали Уайльда уехать из Англии, забрав с собой Констанцию и детей. Их доводы были столь вескими, что Уайльд почти согласился покинуть страну, но вмешался присутствовавший при разговоре Альфред Дуглас и сумел переубедить его. Оскар Уайльд решил принять вызов маркиза Куинзбери и в одиночку (он не хотел впутывать Бози в эту историю) сразиться с ним в зале суда, хотя и понимал, какому подвергает себя риску – да еще в момент своего наивысшего писательского триумфа. Несмотря на все дальнейшие уговоры друзей изменить принятое им опрометчивое решение, несмотря даже на намерение Констанции подать на развод, если он пойдет на этот позор, Оскар Уайльд был готов выступить в роли орудия мести в руках лорда Альфреда Дугласа и намерен был идти до конца. Как знать – возможно, великого писателя даже привлекала эта новая для него роль в ожидавшем его скандале, обещавшем стать кульминацией в той не написанной им пьесе, которой ему представлялась его жизнь.

Суд вынес в отношении маркиза Куинзбери оправдательный приговор, а это автоматически подразумевало, что на скамью подсудимых попадает вместо него Оскар Уайльд. Публика единодушно приветствовала решение суда, и «багровый маркиз», под громкие овации присутствующих, покинул зал суда победителем. Уайльд же вышел из «Олд-Бейли», сопровождаемый улюлюканьем толпы. Он не сомневался в том, что карьера его закончена, а жизнь разбита.

Но в тот момент он еще не подозревал, с какой яростью примется его преследовать викторианское общество – то самое, над думами и сердцами которого он так долго и столь безраздельно властвовал. У него все еще оставалась возможность покинуть Англию, о чем его умоляли Роберт Росс, Фрэнк Харрис и другие его друзья. Но Уайльд чувствовал себя бесконечно усталым и, подобно Гамлету (так, по крайней мере, он понимал этот образ), предпочел наблюдать за происходящей с ним трагедией со стороны. В глубине души роль страдальца даже импонировала ему, зато претила роль трусливого беглеца. И он решил встретить свою судьбу с поднятой головой.

6 апреля 1895 года Оскару Уайльду было предъявлено официальное обвинение в совершении непристойных действий, и его поместили в тюрьму предварительного заключения Холлоуэй. Правосудие было к нему безжалостно: судья отказал друзьям писателя освободить его под залог, запретил передать ему сменное белье, в тюрьме ему отвели самую худшую камеру. Английская пресса неистовствовала, проститутки танцевали на улицах, а добропорядочные граждане произносили имя Оскар с ненавистью и презрением. Уайльду грозило пожизненное тюремное заключение. Но суд на последнем из тех трех процессов, на которых слушалось дело Уайльда, дал ему два года тюремного заключения с исправительными работами, что можно считать, учитывая серьезность обвинения, относительно мягким приговором.

В конце мая 1895 года Оскара Уайльда, закованного в наручники, посадили в тюремную карету и отвезли из Холлоуэя, тюрьмы предварительного заключения, в Пентонвилл, тюрьму для осужденных преступников. Жизнь для Оскара Уайльда остановилась. Знаменитый писатель, утонченный эстет – и тюрьма строгого режима! Да еще по обвинению в преступлении, которое давно уже таковым не считается и сейчас признается чуть ли не нормой! Оскар Уайльд выйдет на свободу через два года, в мае 1897 года, сломленный и физически, и морально. От него практически отказалась семья, сменив фамилию на Холланд, потому что с фамилией Уайльд его жену и сыновей даже отказывались поселить в гостинице, когда они ездили на отдых в Швейцарию.

Такому эстету, завсегдатаю светских салонов и гранд-отелей, каким был Уайльд, тюрьма показалась сущим адом. Он крайне тяжело переносил свое заключение. Когда ему зачитали тюремный распорядок, Уайльд пришел в ужас, а когда его заставили надеть отвратительную тюремную робу и начали сбривать ему волосы, он принялся бурно протестовать. В последний день судебного разбирательства он выглядел совершенно больным, и друзья надеялись, что по прибытии в тюрьму его сразу же направят в лазарет, однако вместо этого его приставили к колесу, то есть наказали самым тяжелым видом исправительных работ, какой только мог выпасть на долю узника Пентонвилла.

В ноябре Уайльда перевели в Рединг, где ему со временем подыщут более подходящую работу и где его даже посетит вдохновение: позднее он напишет там «De Profundis» и первые строфы «Баллады Редингской тюрьмы». Во время переезда из Уондсворта в Рединг Уайльд, стоя в наручниках и в тюремной одежде на центральной платформе Клапамского железнодорожного узла, что в южной части Лондона, подвергся насмешкам и оскорблениям ожидавшей поезда толпы. Кто-то даже попытался плюнуть ему в лицо. Эту унизительную сцену он с горечью опишет на страницах «De Profundis».

Начальник Редингской тюрьмы, майор Айзексон, поддерживавший в своем заведении железную дисциплину, не выполнил рекомендаций врачей и применил к вновь поступившему заключенному все строгости внутреннего распорядка. Оскар Уайльд вновь оказался изолированным в одиночной камере, и ему по-прежнему не разрешали читать книги. Он давно уже опасался за жизнь своей матери, леди Уайльд, для которой осуждение сына и отсутствие известий о нем явилось тяжелейшим испытанием, и 3 февраля 1896 года он вдруг увидел ее у себя в камере. Уайльд предложил ей сесть, но она исчезла так же внезапно, как и появилась, и он понял, что она умерла. А 19 февраля к нему из Генуи приехала Констанция и подтвердила, что его видение оказалось вещим. Этому свиданию суждено было стать последней встречей Уайльда с женщиной, которую он когда-то страстно любил и которой причинил так много горя. Констанция умерла 7 апреля 1898 года в Генуе, где и была похоронена. Уайльд пережил ее на два с половиной года.

В мае 1896 года Уайльда перевели на должность садовника, что было для него огромным облегчением. Он провел в тюрьме уже больше года, и его все больше донимало воспаление уха, начавшееся в результате падения в часовне. В июле того же года он написал министру внутренних дел письмо с просьбой сократить ему срок наказания. Он признавал себя виновным, но подчеркивал, что гомосексуализм – не преступление, а болезнь, и что дальнейшее пребывание в тюрьме может довести его до безумия. Вскоре Уайльда вновь обследовали врачи и снова рекомендовали облегчить ему режим пребывания в тюрьме и предоставить в его распоряжение перья, бумагу и книги.

В конце июля 1896 года вместо Айзексона начальником тюрьмы был назначен майор Нельсон, который благоволил к Оскару Уайльду и всячески старался облегчить его пребывание в заключении. В январе 1897 года Уайльда освободили от всех видов работ и назначили старшим по тюремной библиотеке. Ему дали бумагу и разрешили после общего отбоя пользоваться светом.