Оскар Уайльд
Преданный Друг

Там стоял Мельник с большим мешком муки на спине.

«Милый Ганс, – сказал Мельник, – не снесешь ли ты на базар этот мешок с мукой?»

«Ах, мне так жаль, – ответил Ганс, – но я, право, очень занят сегодня. Мне нужно поднять все вьюнки, полить цветы и подстричь траву».

«Это не по-дружески, – сказал Мельник. – Я собираюсь подарить тебе тачку, а ты отказываешься мне помочь».

«О, не говорите так! – воскликнул Маленький Ганс. – Я ни за что на свете не хотел поступить не по-дружески».

И он сбегал в дом за шапкой и поплелся на базар с большим мешком на плечах.

День был очень жаркий, дорога пыльная, и Ганс, не дойдя еще до шестого милевого камня, так утомился, что присел отдохнуть. Собравшись с силами, он двинулся дальше и наконец добрался до базара. Скоро он продал муку за хорошие деньги и тут же пустился в обратный путь, потому что боялся повстречаться с разбойниками, если слишком замешкается.

«Трудный нынче выдался денек, – сказал себе Ганс, укладываясь в постель. – Но все же я рад, что не отказал Мельнику. Как-никак он мой лучший друг и к тому же обещал подарить мне свою тачку».

На следующий день Мельник спозаранку явился за своими деньгами, но Маленький Ганс так устал, что был еще в постели.

«До чего ж ты, однако, ленив, – сказал Мельник. – Я ведь собираюсь отдать тебе свою тачку, и ты, думаю, мог бы работать поусерднее. Нерадивость – большой порок, и мне б не хотелось иметь другом бездельника и лентяя. Не обижайся, что я с тобой так откровенен. Мне б и в голову не пришло так с тобой разговаривать, не будь я твоим другом. Что проку в дружбе, если нельзя сказать все, что думаешь? Болтать разные приятности, льстить и поддакивать может всякий, но истинный друг говорит только самое неприятное и никогда не постоит за тем, чтобы доставить тебе огорчение. Друг всегда предпочтет досадить тебе, ибо знает, что тем самым творит добро».

«Не сердитесь, – сказал Маленький Ганс, протирая глаза и снимая ночной колпак, – но я так вчера устал, что мне захотелось понежиться в постели и послушать пение птиц. Я, право же, всегда лучше работаю, когда послушаю пение птиц».

«Что ж, если так, я рад, – ответил Мельник, похлопывая Ганса по спине, – я ведь пришел сказать тебе, чтобы ты, как встанешь, отправлялся на мельницу починить крышу на моем амбаре».

Бедному Гансу очень хотелось поработать в саду – ведь он уже третий день не поливал своих цветов, – но ему неловко было отказать Мельнику, который был ему таким добрым другом.

«А это будет очень не по-дружески, если я скажу, что мне некогда?» – спросил он робким, нерешительным голосом.

«Разумеется, – отозвался Мельник. – Я, мне кажется, прошу у тебя не слишком много, особенно если припомнить, что я намерен подарить тебе свою тачку. Но раз ты не хочешь, я пойду и сам починю».

«Что вы, как можно!» – воскликнул Ганс и, мигом вскочив с постели, оделся и пошел чинить амбар.

Ганс трудился до самого заката, а на закате Мельник пришел взглянуть, как идет у него работа.

«Ну что, Ганс, как моя крыша?» – крикнул он весело.

«Готова!» – ответил Ганс и спустился с лестницы.

«Ах, нет работы приятнее той, которую мы делаем для других», – сказал Мельник.

«Что за наслаждение слушать вас, – ответил Ганс, присаживаясь и отирая пот со лба. – Великое наслаждение! Только, боюсь, у меня никогда не будет таких возвышенных мыслей, как у вас».

«О, это придет! – ответил Мельник. – Нужно лишь постараться. До сих пор ты знал только практику дружбы, когда-нибудь овладеешь и теорией».

«Вы правда так думаете?» – спросил Ганс.

«И не сомневаюсь, – ответил Мельник. – Но крыша теперь в порядке, и тебе пора домой. Отдохни хорошенько, потому что завтра тебе надо будет отвести моих овец в горы».