Зияла яма жадной пастью, Возжаждавшей убить, Кричала грязь, что хочет крови, Асфальту нужно пить. Мы знали: завтра между нами Один окончит быть.
И мы вошли, душой взирая На Смерть, на Суд, на Страх; Прошел палач с своей сумою, — Он спрятался впотьмах; И мы дрожа замкнулись – каждый Под номером – в гробах.
В ту ночь тенями в коридорах Тюрьма была полна, Вошли шаги в Железный Город, Шепталась тишина, И лица бледные глядели Сквозь полосы окна.
А он лежал – как тот, кто в травах Заснул, устав мечтать, И стражи сон тот сторожили И не могли понять, Как может кто-нибудь пред казнью Так сладко, сладко спать.
Но нет тем сна, кто слез не ведал И весь дрожит в слезах. Так мы – обманщик, плут и глупый — Все были на часах. Сквозь каждый мозг, цепляясь, ползал Другого жгучий страх.
О, это страшно, страшно – муку Терпеть за грех чужой! Нам меч греха вонзился в сердце С отравой роковой, Горели слезы в нас – о крови, Что пролил здесь другой.
И стражи, в обуви бесшумной, Смотря в дверной кружок, Пугались, на полу увидя Тех, дух чей изнемог, — Дивились, что молиться могут, Кто никогда не мог.
Всю ночь, склоняясь, мы молились, Оплакивая труп, И перья полночи качались, Могильный мрак был туп, И вкус раскаянья был в сердце — Как жёлчи вкус для губ.
Седой петух пропел и красный, Но дня не привели, И тени Ужаса пред нами По всем углам ползли, И каждый дух, что бродит ночью, Кривясь, густел в пыли.
Они ползли, они скользили, Как путники сквозь мглу, Они, как лунные виденья, Крутились на полу, И с мерзкой грацией качались, И радовались злу.
Они с ужимками мигали Вблизи и вдалеке, Они плясали сарабанду — И шли рука к руке, Они чертили арабеске, Как ветер на песке!
Марионеткам было любо Ногами семенить, Под флейты Страха в маскараде Свой хоровод водить, — И пели маски, пели долго, Чтоб мертвых разбудить.
«Ого! – кричали. – Мир обширен, Но цепи – вот беда! И джентльмены кость бросают И раз, и два, – о да! Но раб тот, кто с Грехом играет В Прибежище Стыда!»
Нет, не из воздуха был создан Злорадный тот синклит Для тех, чья жизнь была в колодках, Кто был в гробу забит. Они – о боже! – были живы, И страшен был их вид.
Кругом, кругом в зловещем вальсе Крутились духи тьмы, Они жеманно улыбались По всем углам тюрьмы, Мигали, тонко усмехались, Пока молились мы.
Ночь длилась, но уж ветер утра Летал, легко стеня, Все нити мрака Ночь продлила, Сквозь свой станок гоня, И мы в молитвах ужаснулись На Правосудье Дня.
Вдоль влажных стен стенящий ветер Скользил со всех сторон, И колесом стальным впился в нас Минут чуть слышен звон. О, что же сделали мы. ветер, Чтобы слышать этот стон?
И наконец во мгле неясной На извести стенной Увидел призрак я решетки, Узор ее резной, — И я узнал, что где-то в мире Был красен свет дневной.
И в шесть часов мели мы кельи, В семь – тишь везде была. Но внятен шорох был – качанье Могучего крыла. Чтобы убить – с дыханьем льдистым В тюрьму к нам Смерть вошла.
Не на коне, как месяц, белом, Не в красках огневых. Сажень веревки только нужно, Чтоб человек затих, — И вот она вошла с веревкой Для тайных дел своих.
