Олофина Эрмес
Игра с драконом
Глава 2 Деревня
Утром после завтрака, предвкушая нашу прогулку, я занесла чемодан в комнату. Раскладывать вещи, собранные в эмоциональном помутнении, было настоящим разочарованием. Я понимала, сколько ненужного взяла в поездку. Время назад было не вернуть. Чемодан удобно помещался на сундук возле кровати. В комнате отца почти не было места. Узкий проход, и только.
В чем идти на речку я долго не раздумывала. Осенью уже не до купаний, только если помочить ноги. Выбор пал на кожаные летние тапочки, и то самое платье в цветок.
На улице солнце пекло чуть меньше. Упрямая лошадь снова пыталась дотянуться до маленькой яблони. Я подошла к ней и, уже не боясь, погладила. Не дожидаясь пока, она начнет выпрашивать яблоко, сорвала самое красивое с верхушки и протянула его на открытой ладони. Карамель откусила половину и демонстративно стала его разжевывать. За ней в стойле послышались голоса мужчин. После пробежек по двору, почти в неглиже, я в страхе бросив вторую половину яблока на траву, убежала к воротам, где осталась ждать бабушку.
Анна вышла через несколько минут. Ускоряясь я потащила ее по тропинке через поле, о которой она говорила. Лишь бы не опозориться. Было неизвестно, кто живет по соседству и что эти люди успели увидеть прошлым днем.
«На дикий пляж никто не ходит. Все оккупировали другой. Рыбаки, и местные обустроили его под себя. Там делать нечего!» – рассказывала Анна, вступая по узкой тропе.
Я шла точно за ней. Бабушка была ниже меня на голову. На ногах ее болтались калоши. Поверх коричневых колгот из хлопка, черная юбка ниже колен. Синяя кофта, с длинным рукавом. Скромный платок с металлизированной нитью завязан на голове. Он сла́бо скрывал седые волосы. Меня удивляло то, что бабушка совсем не чувствовала жару. Старушка шла довольно быстро. Я поспевала за ней. Когда мы спустились с холма, взору открылась вся красота местной природы.
Минуя поле, мы оказались на диком пляже. Подход к берегу был огорожен огромными валунами. Скалы охраняли воду от недоброжелателей. В начале, у кал, расположилась небольная скамейка. Бабушка присела на нее.
Конь стоял в воде недалеко от скал и жевал траву. Зеленые кустики выросли на небольшом куске почвы. Животное разбавляло всю безжизненную, каменную атмосферу. Шерсть коня была темнее, чем у любительницы яблок, и не единого белого пятна.
– Как он убежал один так далеко? – я с интересом задала вопрос.
– Это соседский конь. Опять вырвался со двора. Он сюда захаживает, воды попить, да травки пощипать, – Анна сказала это как ни в чем не бывало достала платок из своего рукава и протерла глаза.
Воспоминания о реке и о диком пляже так и не появились в моей памяти. Ничего, словно я и не была здесь никогда. Мы сидели на лавке и смотрели на бурное течение вдали и на спокойные волны, которые омывали каменистый берег. Казалось, что я буду приходить сюда каждый день.
Конь странно себя вел. Он направлялся то вправо, то влево, но не мог уйти с места. Когда он занервничал, стало ясно, что поводья зацепились о ветку.
– Пойду отвяжу его, – произнесла я, чувствуя своим долгом помочь животному.
– Иди внученька помоги ему. Конь хороший, соседский. Не припомню, как его зовут. Совсем старая стала! – бабушка еще долго причитала про свой возраст. Пробираясь по камням, в совем длинном платье, я старалась не споткнуться и не повторить участь коня. Ветки валялись повсюду. Иногда встречались коряги. Острые камни были разбросаны, предупреждая о том, что пляж дикий и опасный.
Я вступила в воду и осторожно показала себя, чтобы не напугать животное. Холодная вода сковывала движения. Аккуратно проведя рукой по гриве, я взялась за поводья и потянула их на себя. Реакции не последовало. Они крепко намотались на ветку. В попытках сломать ее я продолжала гладить коня уже за гриву, чтобы тот не пугался.
Звук мотоцикла нарушил всю идиллию. Конь попытался встать на дыбы от страха, дернулся. Оступившись, я соскользнула с камней и ногой угодила во что-то острое. Почти не чувствуя боли от холода, я видела, как краснеет вода вокруг ноги. План был прост и появился в голове за секунды: главное – не подавать вида.
Я повернулась к Анне лицом, помахала и крикнула, что все хорошо. Но бабушка уже не сидела на скамейке. Под руку ее вел пожилой человек. В мою сторону направлялся мужчина моложе в черных штанах и белой кофте. Все вокруг расплывалось. Старушка махала мне в ответ и кричала:
«Меня отвезут домой».
Такой исход меня обрадовал. Анна не была в курсе произошедшего, а главное, не видела крови. У меня оставалась возможность рассмотреть приближающегося мужчину.
Высокий, накаченный с короткими, светлыми волосами. Глаза были вроде карие и одновременно зеленые. Мне стало дурно, когда я увидела потемневшее пятно в воде. Незнакомец тоже посмотрел вниз. Не сказав ни слова, он поднял меня на руки и понес в сторону маленькой скамейки. Поводья так и остались запутаны в кустах. Я чувствовала себя странно в руках у мужчины, провожая глазами силуэт бабушки. Она все отдалялась в люльке старого мотоцикла. Хотелось избежать ее оглядки, чтобы уязвимое положение не попалось старушке на глаза. Ругая себя за неаккуратность, чувствовала, как нарастает боль от раны. Весь ужас предстал перед глазами. Сбоку из ноги торчала ракушка.
– Вот кто бегает в одном полотенце по двору соседки, – неожиданно сказал мужчина. А потом добавил чуть тише. – Вы, кажется, шли из бани! – голос его был нежным и чувственным. Приоткрыв губы от удивления, я не знала, что ответить. Лишь смотрела в темные глаза, напоминающие что-то из далекого прошлого.
–Не стыдно подглядывать за девушкой? – решительно ответила я, игнорируя боль, которая туманила разум. Паника охватывала с ног до головы. Но его прикосновения возвращали к реальности. Грубо схватив подол платья, незнакомец разорвал ткань. Я запротестовала, оплакивая новый льняной наряд.
Нахал лишь сухо ответил:
– Это прекрасно.
– Прекрасно! – вторила я. – Можно действовать менее варварскими методами? – злость выводила меня из себя. Парень, впечатляющий на первый взгляд, был груб и резок со мной в такой уязвимый момент. Как бы я ни хотела встать и уйти прочь, не могла этого сделать с торчащей из ноги окоменелостью известняка.
Действия его смягчились, руками обхватив ногу, мужчина вдруг сказал:
– Простите! – смотря мне в глаза, он приподнял одну бровь и замер на мгновение.
– За что извиняетесь? – в моменте, почувствовав резкую боль. Мужчина вытащил ракушку из ноги и стал осматривать рану.
Тошнота взялась ниоткуда. В глазах темнело. Боль стихала от нового выплеска адреналина в крови. Крепко затянув кусок ткани, незнакомец обхватил меня за талию и придвинул к себе. Это привело меня в чувства, хоть и ненадолго. Парень был завораживающее красив. Ровные скулы, широкие плечи, выглядывающие из-за надорванной кофты. Рукава, закатанные до локтей. Ладони в моей крови.
– Ты в порядке? – спросил он, встав рядом. Я была не в порядке, но утвердительно махнула головой. Рядом с ним я чувствовала себя иначе. Еще никто не привлекал мое внимание настолько. Мужской запах с нотами табака, хвои и дыма действовал дурманяще. Его фигура, отдаляющаяся к реке. То, как он мыл в воде руки, отмывая кровь. Как ловко распутал поводья и забирал коня.
Мужчина вернулся ко мне.
– Сможешь залезть на него? – вопрос этот не застал меня врасплох. Медленно встав на скамью здоровой ногой, я подобрала подол и, перемахнув раненой, тотчас, оказалась верхо́м. – Ничего себе! – воскликнул он, обходя жеребца. – Значит, ты умелая наездница. – он собрал мои туфли. Мы двинулись в путь медленно, давая возможность коню осторожно вступать по камням.
– Когда мы перешли на «ты»? – чувствуя странное головокружение, я старалась продолжить разговор. Лишь бы не опозориться и не упасть с коня, потеряв сознание.
– Ну, допустим, когда я проделал операцию по извлечению вот этой ракушки из твоей ноги, – сосед протянул трофей. Я поморщилась. Недолго думая он убрал ракушку обратно в карман.
– Принимается. Спасибо за оказанную первую помощь! – я подняла ногу. Маленькое пятно на повязке не увеличивалось.
Чтобы не потерять сознание надо было о чем-то говорить. Показалось, хорошо начать со знакомства. – Значит, ты сосед! В конюшне есть Карамель и этот жеребец?
– Его имя Базилик, – тут же ответил мужчина.
– Отлично! Базилик и Карамель. Достойное сочетание, – меня смешила его фантазия. – А твое имя?
– Нигай. Про внучку Лану я уже наслышан, – сказал он улыбаясь. – Не ошибся ведь? – я лишь кивнула в ответ.
Позади от нас, послышался громкий резкий звук. Из-за холма показались мотоциклы. Конь резко встал на дыбы. Вцепившись одной рукой в его густую гриву, я удержалась и обхватила шею скакуна.
Сосед привел коня в чувства. Он наговаривал что-то ему на ухо, а потом велел мне подвинуться вперед. Одним взмахом Нигай оказался позади меня и заставил скакать коня рысью. Я чувствовала мощный прилив адреналина. Прикосновения соседа сзади лишали возможности дышать. Нигай обхватывал меня всем телом, стараясь контролировать коня поводьями.
Ездить верхо́м без седла, еще и вдвоем – это безумие, подвластное немногим. Мы справились со этой задачей и оторвались от местной молодежи, рассекающей по грязи в глубине поля. Бабушка упомянала их, когда говорила про пляж, но я не понимала, что за «банду дребезжалок» она имела в виду.
Уже возле ворот дома сосед приблизился ко мне сильнее. Мгновение я чувствовала дыхание на шее. Нигай ловко спрыгнул на землю и открыл ворота. Словно меня и не было на коне, хозяин завел Базилика во двор и привязал к старой яблоне. Чувство беспомощности снова одолевало. В этот раз я желала дождаться помощи от мужчины.
Нигай, широкоплечий и мужественный, подошел к коню ближе и протянул руки, чтобы взять меня. Я перемахнула ногу и довольная поддалась в его объятия. Он не спешил отпускать меня на землю. Голову с большей силой дурманил его аромат. Мужчина отнес меня в свой дом. Не успев возразить, я оказалась на кожаной софе в гостиной. Пока мыл руки, я не сводила глаз с татуировок на его шее.
«Красавчик живет в деревне, наверняка по нему сохнут все местные девушки. А может быть он ловелас из города, и только иногда приезжает навестить хозяйство, а за домом следит кто-то из семьи?» – меня терзало любопытство. Также удивляло приятное возбуждение, которое я ощущала в компании соседа.
Нигай подошел ко мне и поставил одно колено на сидение рядом, наклоняясь так близко, что я снова почувствовала на себе его дыхание. Ощущала, как рукой парень упирается в спинку софы и, кажется, тогда сделала большую ошибку. Подняв голову я посмотрела в его глаза. Длинная пауза, его аромат в легких. Поцелуй. Не знаю, как объяснить тот порыв. Я поцеловала его со всей нежностью, что копилась долгое время.
Мой первый поцелуй. Его реакция. Салфетки, за которыми он тянулся, разлетелись рядом, медленно приземляясь на пол. Заметив это, я осознала глупость своего поступка. Борясь с желанием неумело отвечала на его страсть, выходившую наружу. Я хотела одного: удобного случая чтобы сбежать. Здесь я была все так же бессильна, но уже не из-за раненой ноги. Виной тому стало помутнение чувствами, впервые в жизни.
Много лет страдала, сначала от потери матери, затем пропажа отца. Стресс этот не позволял расслабиться, почувствовать то, что чувствуют многие девушки и парни. Влюбиться и отключить разум.
С улицы послышался крик мужчины и наши страстные поцелуи прервались. Одновременное облегчение и разочарование. Тело жаждало продолжение, но разум трезво расставил все на свои места. Нигай оторвался от меня и вышел из дома. Там возле дверей ждал пожилой мужчина, который отвозил бабушку с дикого пляжа.
– Анна уже обыскалась внучку! – сказал он, стараясь заглянуть внутрь через окно. Приведя себя в порядок, я сидела на диване, как нив, чем не бывало.
– У девушки порез в ноге. Как только обработаю рану, доставлю домой по-соседски! – ответил Нигай и проводил гостя.
С трепетом я ждала возвращения парня, и не понимала, как избавиться от неловкости. Успев обвинить себя во всех смертных грехах и в том, что не успела найти время на практику в общении с парнями, я вспомнила, как выгляжу. Это придавало уверенности. Длинные волосы с неровной стрижкой и короткими локонами по бокам лица. Веснушки от солнца, светлая кожа, густые ресницы доставшиеся от отца и пухлые губы как у мамы. Я не жаловалась и любила добавить румян в свой образ.
Мне не хотелось внимания сверстников и парней. Замкнутость не позволяла распоряжаться такими желаниями.
Сосед вернулся, он словно не замечал никакой неловкости, наоборот. Улыбнулся, показав ровный оскал и смеясь произнес:
«Где у нас была аптечка? – он бормотал себе под нос что-то невнятное, пока искал бинты и лекарства. А когда нашел, снова помыл руки, на этот раз вытер их полотенце и, посмотрев на меня, подмигнул. Сев на колено передо мной, он взял ногу и снял повязку. – Сейчас будет больно!» – струя из тюбика брызнула в рану.
Его предупреждения оправдались. Большое количество пены от антисептика. Желание кричать от резкой пронзающей боли. Я закрыла глаза и терпела, за что в конце получила короткий поцелуй. Нигай ловко подхватил меня на руки и вынес наружу с перебинтованной ногой. По дороге до дома бабушки были споры, что лучше зайти в дом на ногах и не пугать Анну. Сосед был настроен решительно. Он занес меня на крыльцо, сам открыл входную дверь и замер на месте.
– Я же говорила, что с ней что-то случилось. Нога перевязана! – воскликнула Анна, хватаясь за лицо руками. – Хорошо что вы не ушли, доктор.
– Действительно! – воскликнул незнакомец и привстал с дивана. Его лицо было озадачено. Глаза изучали меня. Черные брюки и белый халат подтверждали слова бабушки о его профессии. Густая копна волос, очки, миловидное лицо и высокий рост как у соседа. – Нигай, можешь, посадишь девушку на диван? Мне нужно осмотреть ногу, – сказал он, уступая дорогу. Ничего не происходило. Я чувствовала, как сердце моего спасителя начинало биться сильнее.
– Позволь мне встать и дойти само́й! – вмешалась я. Попытки освободиться из оков были напрасными.
Заметив, как бабушка гладит его по плечу, и просит посадить меня на скамью рядом с ней, я подхватила ее слова. Сосед, услышав это, пришел в чувства.
Снова он сидел передо мной на одном колене. Стало неловко перед старушкой. Доктора я не знала. Что подумает она, моя душа, о нас, обо мне…
Мужчина в халате не растерялся, взял небольшой стульчик неподалеку и, сев рядом стал внимательно наблюдать за тем, как Нигай разматывал бинты. Мягкие руки соседа с выступающими венами поверх больших кистей, с осторожностью убирали моток за мотком.
– Это шутка? – произнес вдруг доктор с озадаченным видом, уставившись на рану. – Залил такой порез перекисью! Ты хоть понимаешь, как ей было больно? – он нагнетал и устаивал скандал на пустом месте. Я волновалась за бабушку, стараясь отыскать ее взгляд за спинами мужчин.
– Мне ничуть не было больно! – отшутилась я, смотря в глаза старушке. – Вы преувеличиваете, доктор! Зачем пугать бабушку, когда со мной все в порядке? – пронзив его взглядом, я стала улыбаться Анне, чтобы успокоить ее переживания. Но она поддалась вперед, желая увидеть рану. – Пожалуйста, принеси мне воды, так пересохло в горле, – всеми силами я старалась не подпустить ее к ране. Когда Анна направилась в сторону кухни. Доктор перехватил мою ногу на себя. Я стала толкать руками соседа в грудь и громко сказала: – Нигай тебе поможет! – тот нехотя встал, поднял брови и, разведя руки в стороны, поплелся за старушкой.
Слова подходящие, чтобы объяснить доктору, как нужно вести себя, и не пугать пожилого человека, не прихожили на ум. Я следила за тем, как Анна удалялась на кухню. Сосед не сводил взгляда с рук доктора. Тот внимательно осматривал рану и прощупывал пальцами место возле нее.
Анна не успела сделать и шагу на порог кухни, как в дверь постучали. Пожилой мужчина, владелец мотоцикла, заглянул в дом и позвал бабушку на пару слов. Нигай уже через мгновение вернулся к нам с наполненным стаканом воды.
– Потребуются перевязки. Я закажу необходимую мазь и буду приходить каждый день, – сообщил доктор. – Тем более, мне нужно ставить уколы Анне еще целую неделю.
– Зачем? Что с бабушкой? – меня озадачили его слова.
– Ей уже далеко за семьдесят. Мы делаем уколы витаминов и лекарств для укрепления сосудов каждую осень, – ответил доктор как ни в чем не бывало и махнул своей густой копной.
Нигай осторожно взял мою ногу и поставил на скамью, заставив меня повернуться.
– Встань, выйдем на улицу, – произнес он, обращаясь к доктору. Мы все услышали голос Анны в дверях дома.
Пока старушка не заметила раны, я накрыла ногу повязкой и стала заматывать бинтом. Мужчины громко разговаривали у двери. Я радовалась, что Анна, была занята поисками чего-то важного в своей комнате. Попрыгав на одной ноге до зала, я спросила бабушку:
– Что происходит между соседом и доктором?
– Не знаю, внучка, – меня насторожила эта фраза не меньше странного безразличия от старушки. До того момента, пока Анна не выбежала с деньгами в руках из комнаты.
– Сейчас Михаил, сосед наш давний по улице, съездит в город и купит самое лучшее средство – шкуру медведя с жиром. Она от всего помогает. Чудодейственная! Переломы лечит даже и раны открытые. Все так делают. Будем надеяться, что она еще продается! – энтузиазм старушки пугал меня. Еще больше настораживала мысль, как к открытой ране будут прикладывать грязную шкуру и жир медведя.
– Нельзя бабушка! Доктор сказал, нельзя! – соврала я, держа старушку за плечи обеими руками. В это время мужчины уже зашли в дом. – Сначала доктор тоже сказал, что шкура медведя помогает от всего, – врала я ради спасения. – Но потом, как узнал, что сосед залил рану сильным раствором, сразу понял – нельзя этой шкурой лечить! – мужчины смотрели на меня с удивлением. Все внимание бабушки было устремлено на доктора. Я ликовала от того, как смогла ловко выкрутиться из этой ситуации, и надеялась, что мне подыграют.
– Саша, это правда? – в голосе Анны слышалось разочарование.
– Конечно! Никаких шкур! Вы что хотите, чтобы девушка лишилась ноги? – доктор переиграл, и сам вызвал гнев старушки.
– Да тьфу на тебя! Говоришь такие вещи! Совсем голову потерял? – кричала Анна.
– Вы не меня ругайте, а соседа! – выкрутился доктор и стал собирать чемодан. – Если бы не он… может, и помогла бы шкура медведя, кто знает! – этот хитрец был непобедим. – Так что буду заходить каждый день после работы, делать уколы вам и обрабатывать рану внучке! Имя вашей красавицы так и не узнал, – эти хитрые серые глаза настораживали меня все больше. Бабушка произнесла мое имя и сразу направилась обратно в спальню, прятать свои запасы.
Мужчины еще долго спорили о чем-то за воротами. Наблюдая из окна, я заметила взгляд Нигая, направленный в мою сторону. Я спряталась, присев на диван и выдохнула.
Бабушка легла спать рано, приняв успокоительные сразу после ужина. Мне не терпелось поблагодарить соседа и не без повода прийти к нему домой. Там возле кожаного дивана остались мои тапочки.
До колен обрезав сарафан, который был разорван и пущен на бинты, я накинула джинсовую куртку отца из шкафа и еще долго сидела на крыльце, борясь со страхом. Словно намерения пойти во двор к соседу, вынуждали меня добровольно пожертвовать собой. Наконец, пообещав себе не позволять лишнего и делать только то, чего хочу, я медленно шла по двору, наступая лишь на носок пострадавшей ноги.
Ворота соседа оказались приоткрытыми, что существенно облегчило мне задачу. Хозяина во дворе не оказалось. В амбаре горел свет. Базилик по-прежнему стоял привязанный к дереву. Доковыляв до конюшни, я негромко позвала, но соседа не оказалось и там. Внутри пахло свежим сеном. Одинокая лошадь стояла в том самом стойле, окно которого выходило во двор бабушки. При виде меня Карамель начала бить копытом.
– Тихо, пожалуйста. Не надо! У меня нет ни одного яблока, – я демонстрировала лошади руки и объясняла в каком мы с ней находимся положении, как вдруг она резко умолкла.
В воротах конюшни стоял Нигай. От его тела шел пар. Открытый торс, грудь и рукава в татуировках, рельеф на животе и странный взгляд, словно глаза стали еще темнее. Брюки были натянуты не полностью. В руке белое полотенце.
Нигай медленно направлялся ко мне, а когда достиг расстояния вытянутой руки, скинул свое полотенце на стенку стойла и сделал еще один шаг. Он поцеловал меня. Это было неожиданно. Его близость побуждала меня стоять неподвижно, боясь повторить неловкость. Я ощущала его дыхание на виске. Поцелуй возле уха, заставил прикрыть глаза. В то мгновение я чувствовала слабость, приятную дрожь и свежий аромат бани. Желание окутывало разум и заставляло подчиняться чувствам уже во второй раз. Не отстраняясь ни на минуту, Нигай, обхватив за талию руками одним движением, поднял меня.
Мысли уносили в преисподнюю. Мне хотелось по-настоящему быть с ним, ощущать близость тела, касаться мужественной шеи и волос, которые приятными покалываниями ощущались на ладонях. Ноги обхватывали его талию. Руки обвили шею. Он усадил меня прочь на широкую перекладину стойла. Медленное проникновение языка вызвало сильный жар. Хозяин уже скользил пальцами по бедрам. Короткий подол платья не препядствовал проникновению. Каждое его движение я представляла в мыслях.
Отрываться друг от друга не входило в наши планы. Звуки выстрелов за воротами, заставили сжаться в испуге и спрыгнуть на землю. Я почувствовала сильную боль. Нигай серьезным тоном попросил остаться. Сам побежал к воротам.
«Какой безумец идет туда, где слышны выстрелы?» – думала я, стараясь облокотиться через боль на ногу. Страх за соседа буквально лишал меня рассудка. Медленно я двигалась вперед. Конь встал на дыбы от испуга. Казалось, что он привязан надежно, хотя на нем был лишь недоуздок.
Ворота распахнулись от сильного ветра. Базилик снова встал на дыбы. Его подруга неожиданно вырвалась из стойла и помчалась прочь со двора, не обращая внимания на мои крики.
Случайно, мы открыли задвижку ее стойла. В тот момент казалось, что все потерянно. Лошадь бежала на верную смерть. Туда где выстрелы и опасность неминуемо поджидали ее. Ринувшись следом, я наступала на раненую ногу и морщась от боли, кричала:
«Карамель, вернись! Карамель, вернись домой», – будто не знала других слов.
Что-то мешало выйти за ворота, хотя вокруг не было никого. Лишь редкие фонари горели вдоль улицы, и темное поле навеивало ужас. После очередного выкрика, позади меня послышался топот. Базилик отвязался и бежал к распахнутым воротам вслед за своей подружкой. Недолго думая я перегородила путь и расставила руки, останавливая коня. Он снова встал на дыбы.
Я, испугалась, сделала шаг назад и рухнула на землю. Базилик убежал в темное поле, не оставляя за собой следов. Ощущения были паршивые. Так подвести соседа, упустить двоих лошадей и остаться в пустом дворе.
Вспомнив о большей ответственности, я поковыляла к дому бабушки, наступая на ногу увереннее, забыв о боли.
«Хоть бы с Анной все было в порядке».
