Олли Серж
Трофей для хулигана
Несовместимость
Дарья
– Ты пойми, Дарья, – Артур тяжело вздыхает, едва сдерживая раздражение, но продолжает говорить ровным тоном. Чёртов непробиваемый сфинкс! – Свадьба – это прекрасный повод укрепить некоторые деловые отношения. Обязательно нужно позвать Егорова с семьёй, Вавиловых, твой папа настаивает на приглашении Бориса Викторовича с женой…
– Послушай! – я в отличие от него не сдерживаюсь. – Вот только я совсем не понимаю, как это связано с моим платьем! Ну не хочу я эту «бабу на чайнике»! Не-хо-чу! В июне будет жара. Да я просто сварюсь в нём! Или застряну… в каком-нибудь дверном проёме… – психуя, съезжаю по спинке кресла вниз и откидываю сиденье.
– Даша! – мой жених раздражённо сигналит автомобилю перед нами. – Сядь, пожалуйста, прилично. Мы вчера уже заказали белые лимузины. Свадьба будет классической, дорогой, понятной гостям. Родители полностью поддерживают это решение…
– Но это моя свадьба! – я подскакиваю и поворачиваюсь лицом к Артуру. – Не Егоровых, не твоей мамы, не моего папы, а моя! Наша! Почему мы должны отдать этот день посторонним людям?
– Потому что это – всего лишь день! А завтра мне вести с ними дела. Дашунь, – его голос смягчается, а я чувствую себя недоразвитой пятилеткой, – ну когда ты уже перестанешь нести всю эту романтическую чушь? Свадьба в футболках! Фотосессия на футбольном поле! Ну это же бред! – он усмехается, кладёт руку мне на колено и похлопывает. – Ты только не дуйся. И давай потихоньку заканчивай со своими ночными сменами. Иначе я сам вмешаюсь. Мне не нравится ложиться спать одному…
– А давай мороженого поедим! – перебиваю.
Мой жених кидает взгляд на своё запястье с часами и отрицательно качает головой.
– В кафе не успеем. Нужно было быстрее собираться.
– Да не в кафе! – я понимаю, что уже специально провоцирую Артура. Он никогда не ест ничего на улице. – Вот тут притормози. Давай купим в магазинчике.
– Даша! Ну я же объяснял много раз, что в покупном мороженом содержатся трансжиры, как и во всём остальном фастфуде. И это негигиенично. И опасно для голосовых связок. А ты знаешь, что они – мой рабочий инструмент. Я надеюсь, что ты не питаешься колой и бургерами, когда я не вижу?
– Конечно же, нет! – желудок сводит от упоминания еды. Мне хочется впиться зубами в жирную свиную котлету или хотя бы в кусок копчёной колбасы. Ибо вот уже три дня мясо в нашем доме – табу. У Артура разгрузочные дни. Чистит энергетическое поле от негатива. – Ты же повелел!
Не имея больше желания разговаривать, выкручиваю громкость магнитолы на максимум.
«… сегодня состоится столичное дерби ЦСКА – Спартак. Ожидается семьдесят тысяч болельщиков. Покой граждан будут обеспечивать особые отряды конной полиции…»
– Сделай тише, пожалуйста, или переключи, – Артур просит сдержанным тоном, будто ничего не происходит. – Мне мешает вести машину.
– А мне интересно! – отвечаю с вызовом и жду его реакции.
Но он просто сам тянется к магнитоле и меняет частоту. Салон заполняют звуки фортепьяно. Кажется, это «Ты в моём сентябре» Крутого. Красиво. Я не большой любитель классической музыки, а вот академическая – это моё. Артур щёлкает на следующий канал. Теперь играет «Агата Кристи». Их любит папа, а мне…
– Верни, пожалуйста, – тянусь к кнопкам, но жених ловит мою ладонь.
– Что это? – переворачивает мою руку ногтями вверх.
Я не сразу соображаю, что он заметил мой маникюр красным лаком. Чёрт!
– Красная помада, красный лак – всё это пошлость. Моветон. Особенно для молодой женщины. Да ещё и смазанный.
– Ты меня торопил. Я схватилась за колготки…
– Так мы из-за этой ерунды собрали все вечерние пробки? – он мечет на меня гневные взгляды. – Господи, Дарья! А мама теперь сидит и не ужинает без нас. Отца голодом морит… Они же не знают, что у тебя смена.
– Ты сам предложил меня довезти! – я повышаю голос.
– Да, я предложил… Ради твоего комфорта.
– Отчего же мне так некомфортно тогда? – меня откровенно пенит. Хочется стукнуть Артура по-настоящему. И я впиваю свои красные ногти в ладони. – Высади меня, пожалуйста, возле метро.
– Даша… Перестань… Сейчас час пик. Люди чихают, кашляют, хватаются тут же за поручни этими руками…
– Ты, кажется, забыл, где я работаю, – едко шепчу в ответ. – И у меня там тоже куча микробов, которые мутируют от стерильности в геометрической прогрессии, – говорю специально, потому что мне нравится, как его плечи передёргивает.
Он сбрасывает скорость и паркуется у обочины.
– Ты права, Дарья. Пока мы не разругались… Лучше обоим остыть, – притягивает меня к себе и целует в висок. – Я бываю не прав. Напиши, как доберёшься. Заберу тебя утром. Поедем кольца покупать.
– Хорошо, – обиженно бурчу в ответ и выхожу из машины.
Сразу хочется глотнуть воздуха в лёгкие побольше. А потом заорать, поржать в голос. Но леди не смеются. Они улыбаются. И не едят булки с колой. Ага.
– Спасибо, – забираю через окошко ларька свёрток с шаурмой и едва не давлюсь набегающей от запаха слюной. Подаю деньги продавцу, отхожу в сторонку и делаю то, о чём мечтала три дня. Ем мясо. Капля жира падает на куртку. Я затираю её салфеткой. Артур бы уже закатил глаза и разразился лекцией на тему, что встречают человека всегда по одёжке, и поэтому ему должно быть за меня не стыдно. Ибо я – его лицо, его будущая жена. Вытираю жирные руки второй салфеткой и топаю в сторону входа в метро. Никто из этих бегущих мимо меня людей не заметит маленького пятнышка даже на моей белой куртке. Но замыть на работе придётся.
Возле метро столпотворение. Двери заблокированы, и люди уже строят версии о происходящем.
– Пропустите! – расталкиваю людей. – Я – врач. Пропустите, – пробираюсь ко входу. – Что происходит? – налетаю на женщину в форме метрополитена.
– Да какие-то идиоты подрались. Вагон разбили. ОМОНом разгоняют.
– О, Господи… Может, помощь нужна? Пострадавшие?
– Да ну какое там! – женщина машет рукой и открывает дверь. – Что хулиганью сделается?
Несовместимость 2
Егор
Альбина блаженно потягивается на кожаном диване. С первого взгляда не скажешь, что ей тридцать пять. Блестящие волосы, ровная гладкая кожа, красивое бельё, идеально, практически театрально смазанная на губах красная помада. И это выглядит так пошло, что член снова дёргается в готовности, хочется присунуть ей ещё разок.
– Егооор, – она потягивается и призывно раздвигает бёдра, задирая юбку выше.
Да, я сегодня скотина. Трахнул её, даже не раздев до конца, но, кажется, именно от этого она и прётся.
– Одевайся, – кидаю ей блузку, – машина твоя уже готова, а мне пора.
– Ну подожди, – она встаёт на колени и тянет меня за руку вниз, чтобы я сел. – У меня есть для тебя предложение. Только ты не отказывайся сразу, – царапает мою спину своими ногтями, запуская мурашки. Знает, что мне так нравится.
– Я слушаю.
– Фадеев снова песню про наследника завёл…
Альбина разминает мне плечи. Это приятно. Дааа.
– Отлично. Я тут при чём? – реагирую расслабленно, не понимая, к чему она клонит.
– Ну не выходит у нас с ним обычным способом, – обнимает меня сзади и ложится подбородком на плечо. – Несовместимы мы. Нужно делать ЭКО, а это гормоны, анализы, врачи. И Фадеев уже не молод.
– И? – давлю интонацией, чтобы побыстрее закончить неинтересный мне диалог.
– Сделай мне ребёночка, – выпуливает и замирает.
Я оборачиваюсь.
– Долго думала, Альбин? – веду плечами, сбрасывая её руки. От возбуждения не остаётся и следа. Я беру со стола пачку сигарет, достаю одну.
Аля тянет мне зажигалку.
– Егор, ну ты не спеши отказываться. Ты – молодой, здоровый, красивый, – её ладошки пробегаются по рельефу моих мышц, – и от тебя я без всей медицинской мути смогу.
– Я не планировал детей, Альбин. Уж тем более, от чужой жены. Давай заканчивай нести бред и одевайся.
– Ты не понял, – она встаёт с дивана следом за мной. – Отцом будет Фадеев. Ты… Будто просто сдашь сперму. И я смогу поддержать твой бизнес. Расширишься. Дополнительные боксы. Может быть, вообще что-то новое откроешь…
– Аля! – я повышаю голос, потому что мозги начинают течь от нашего диалога с подменой понятий. – Ты, твою мать, хоть осознаёшь, что только что предложила мне продать ребёнка? Я просто оху*ваю от невинности твоих формулировок!
– Егор…
Она пытается меня обнять, но я убираю её руки.
– Альбин, мы с тобой просто трахаемся. И мне кажется, что правила игры были ясны обоим с самого начала. Тебе комфортно прикрываться сломанной тачкой. Мне нравятся твои умелки. А теперь… – развожу руки в стороны, подхожу к столу и тушу сигарету в пепельнице. – Извини. Я не знаю, чего от тебя ждать. Порванных презервативов?
– Перестань! – с обидой в голосе прерывает меня. – Я всё поняла, не нужно меня втаптывать, – накидывает на плечи блузку, поправляет юбку. – Ты не видел мои трусики?
Молча подаю ей. И пытаюсь вытащить из памяти причину, почему с ней связался. Постоянная любовница? Нет с этим проблем… Красивая? Да, но её красота искусственна и идеальна. А мужчин цепляют только фетиши, маленькие особенности, даже изъяны. Никогда не видел её простой, без макияжа, домашней. Да и не хотелось. Для решения проблем у неё есть муж. Старый, хороший, богатый муж. Безразлично смотрю, как Аля поправляет макияж и осознаю, что причина в удобстве. Как раз в том, что ты получаешь качественную демоверсию любовницы и не несёшь никакой ответственности.
– Я на несколько дней лечу в Италию, – женщина берёт свою сумочку со стола и подходит ко мне. – Не хочешь составить компанию?
– Не могу, Альбин, – припечатываю поцелуй в щёку, потому что её губы снова накрашены красной едкой помадой, – ты же знаешь.
– Завязывай, Егор. Думаешь, я не знаю, откуда твои синяки берутся? Зачем вы дерётесь? Ну я могу ещё понять в восемнадцать, ну в двадцать, но тебе двадцать семь! Если тебе так нравится футбол, я могу аккредитовать тебя как журналиста…
– Хм… – разворачиваю её к себе спиной и подталкиваю на выход из кабинета. – Не клеится у нас с тобой диалог сегодня, Альбин. И вообще…
– Ну давай… – она с вызовом оборачивается, – говори уже.
– Ты бы попробовала с мужем по-честному. Может, и вышло бы чего. А я не хочу сомневаться, чей ребёнок будет расти в твоём животе.
– Это всё? – она ухмыляет красивые губы. – Не позвонишь?
– Перестань. Ты всегда можешь ко мне обратиться…
– Машину починить, – хмыкает и проворачивает ключ в двери. – Позвони мне сам, если что.
Закрываю дверь. Жесть! Тру глаза. На столе уже третий раз вибрирует телефон. Это Павел.
– Алло!
– Герыч, ты там где? – слышу в трубке шум метро.
– Еду. Ты на какой уже?
– Да только от своей отъехал.
– А парни?
– Уже на месте ждут.
– Добро.
Кидаю в карман капу, бинтую кулаки, выкладываю в стол документы и ключи от машины. Надеваю куртку, накидываю капюшон и прячу руки в карманы…
Знакомство 1
Дарья
В клинику просачиваюсь через запасной выход. Если профессор Илюшин узнает, что я опоздала, да ещё и почти на час, то съест меня живьём. Ну ладно, не съест, а заставит разложить по алфавиту архивы рентгеновских снимков за последний месяц. Так что я не знаю, что хуже. Телефон в сумочке настойчиво вибрирует. Блин, Валя, да тут я уже! Роюсь в сумочке, чтобы побыстрее сбросить вызов, но, как назло, попадаются расчёска, блеск для губ, короче, всё, кроме мобильника.
– Ромаанова, – раздаётся за моей спиной протяжное. – Фамилия у вас, конечно, царская. А вот манеры… оставляют желать лучшего. Где вежливость королей?
Я медленно поворачиваюсь и на вершине лестничного пролёта вижу своего непосредственного начальника.
– Семён Викторович… Как вы меня напугали, – выдыхаю, и мой голос приобретает заискивающие тона. – Я не виновата. Честно. Там метро не работало.
– Вы, Романова, работаете в больнице. Где пациенты ждут вашей экстренной помощи. Сходите и объясните им, что они сидят в очереди с открытыми ранами, потому что у вас вагончик уехал или не приехал.
Илюшин хмурит брови, и я снова чувствую себя его студенткой, опоздавшей на пару. Надо сказать, что было это всего пару раз, ибо чревато бесконечными отработками.
– Откуда очереди-то? – начинаю подниматься по лестнице, пытаясь вспомнить сегодняшнее число.
– Вот, Романова, – продолжает песочить меня профессор, – а теперь я наблюдаю на вашем лице мыслительный процесс.
– Мы сегодня дежурные по городу? – сдуваюсь, осознавая, сколько человек теперь сидит ко мне на перевязки и обработку.
– Браво, Романова, – Семён Викторович вручает мне несколько папок с анамнезами. – Забирайте и приступайте побыстрее. Я сейчас к вам подойду.
– Хорошо, спасибо… – быстренько ныряю с лестничного пролёта в коридор, радуясь, что моя епитимья откладывается.
Но меня догоняет громкий оклик:
– Ничего не планируйте на послезавтра! Отоспитесь – и прошу… Трудиться на благо отечественной медицины, так сказать. Подружку тоже обрадуйте!
Блин. Попала. Спорить тут себе дороже. Ещё и Валю подставила. Хорошо, что Артур уезжает в командировку, а то снова бы поругались.
С некоторых пор мне стало сложно сдерживать себя и не провоцировать конфликт в те моменты, когда мой жених пытается «сделать меня лучше». Причём его «пожелания» уже расползлись на всевозможные мелочи типа выбора одежды, питания и стали больше напоминать жёсткую авторитарную критику. Заворачиваю за угол и на секунду застываю.
– Вы что делаете? – ошарашенно окликаю двух ребят, которые ковыряются за передней панелью коридорного телевизора. – Предупреждаю вас! Даже не думайте что-то украсть! – подхожу ближе и отмечаю, что парни совсем не похожи ни на беспризорников, ни на наркоманов. Даже наоборот – стильные кроссовки, куртки со значком Фред Перри. Плечистые, видно, что спортивные. – Здесь везде камеры, – добавляю уже не так агрессивно и чувствую, что краснею под их оценивающими взглядами.
– Да мы звука добавить хотели, – отвечает тот, что помоложе, а старший не отводит ледяных голубых глаз от моего лица. – Футбол…
– Со звуком смотреть запрещено, – прихожу в себя от замешательства, делаю несколько шагов к двери кабинета и нажимаю на ручку. – Верхние этажи ко сну готовятся. Сейчас подойдёт врач, и можете заходить по двое.
Последнюю фразу говорю чуть громче, окидывая взглядом коридор. Всего человек десять. Четверо парней, три женщины средних лет на перевязку, две девушки с опухшими ногами и дедок с перебинтованной рукой. Причин нарушать живую очередь не вижу – тяжёлых нет. Скрываюсь в кабинете.
– Ну наконец-то! – рычит Валя.
– Не злись, Валюш, – целую подругу в щёку и кладу на стол документы.
– Я тут зашилась уже. Перед Илюшиным тебя покрываю. Говорю, что старшая в отделении помочь попросила. Смотри, не спали меня, – тараторит подруга, пока я раздеваюсь, надеваю халат и обрабатываю руки, – а то отрабатывать заставит.
– Поздно! – грустно выдыхаю. – На стол посмотри.
Валентина замечает истории болезни и закатывает глаза.
– Ну спасиибо. Где нарвалась? – пыхтит, складывая на груди руки.
– На лестнице.
– Теперь не видать мне свидания. А я, как дура, платье купила…
– Валь… – чувствую себя виноватой, – ну я правда не виновата. Вышли с Артуром из дома поздно. Думала, что он меня на машине довезёт, а он снова докопался. Я возле кольцевой психанула и решила на метро дальше ехать. А там беспорядки какие-то, ждали, пока новый состав подадут.
– Ой, чего теперь, – подруга отмахивается, – ну не пойду. Значит, не судьба.
– Это с тем, что с сайта знакомств?
– Ага. Интересный такой, начитанный, – на лице подруги появляется блаженная улыбка, – стихи мне пишет. Бродского…
Дверь кабинета резко распахивается, и мы синхронно вздрагиваем.
– А ну разбежались по местам! – Семён Викторович всегда появляется эффектно. – Сороки! Валентина, две верхние истории, те, что со снимками, мне на стол. А ты, Романова, в процедурку! Гипсование ждёт тебя.
Знакомство 2
Егор
– Можно? – стучу в уже открытую дверь перевязочной и, не дожидаясь ответа, захожу.
– За дверью подождите, пожалуйста!
Из-за ширмы на меня вылетает та самая девушка из коридора. Только теперь она одета в белый халат, а её руки затянуты в перчатки и измазаны чем-то белым. Глаза незнакомки загораются праведным гневом, потому что я не двигаюсь с места, а нагло её разглядываю.
– Вы не расслышали? – прядь её светлых волос падает на лицо.
Девушка забавно пытается сдуть её с глаз, но ничего не выходит. Трётся лбом об своё плечо, а мне нестерпимо хочется прикоснуться к её нежной коже пальцами. И я нагло делаю это. Подхватываю пальцами непослушную прядь и заправляю за ушко.
– Немедленно выйдите, – шипит красавица, краснеет и скрывается от меня за ширмой.
Выхожу в коридор. Улыбаясь, приваливаюсь спиной к стене, забыв про рану на затылке, и морщусь от боли. Блин. Надо ж было подставиться так. Хотя… Может, и не зря парни на больничке настояли. Я ещё ехать не хотел. А медсестричка хороша… Кровь начинает бежать по венам быстрее от мысли, что красивая девушка всего через несколько минут будет ко мне неприлично близко. Хочется её рассмотреть. Сочетание взрывного характера и невинности реакций просто аховое. Я отпускаю реальность и представляю, как будет вкусно впиться в розовые губки строгой девочки. Они все поначалу строгие. Пока ты не снимаешь с них одежду. Куда только исчезают невинные глазки, когда они просят трахать их жёстче, глубже… мммм…
Из фантазий меня вырывают голоса. К кабинету подходит степенная супружеская пара. Скучная. От женщины на весь коридор пахнет классической «Шанелью», и меня начинает подташнивать. Ладно, не от духов. Скорее всего, моё сотрясение шалит. А мужик очень сильно напоминает мужа Альбины. И вот парадокс. Вроде бы бабла у мужика дохрена. Жизнь, можно сказать, удалась на все двести. А в пятьдесят лет уже «не стоит». Сидячий образ жизни, любовь к сладостям и алкоголю грохнули тестостерон Фадеева наглухо. Вообще, я не удивлён, что ребёнок у них так и не получился.
– Кажется, здесь, – дама открывает дверь процедурки, и пара заходит.
Через несколько минут они появляются в сопровождении моей медсестрички и хромающего парня лет пятнадцати.
– Под гипс ничем острым не лазить, самостоятельно не снимать, – напутствует пациента девушка, – и уж тем более никаких экстремальных видов спорта.
– Спасибо большое, – прощается отец семейства, пока мать «облизывает» сына.
– Третий гипс за полгода, – качает девушка головой, поворачивается ко мне и вздыхает: – Входите. Давайте направление.
– Здравствуйте, доктор, – продолжаю смущать её пристальным, максимально откровенным вниманием.
Девушка реагирует на это частым дыханием и гневным взглядом.
Сажусь на стул. Кладу перед ней рентгеновский снимок и заключение. Она внимательно читает.
– Что пишут? Жить буду?
– Показывайте затылок, – ещё один гневный взгляд в мою сторону.
Я скидываю капюшон с головы, а медсестра встаёт из-за стола и подходит ко мне сбоку.
– Чем нанесён удар? – она надевает перчатку и осматривает рану, чуть надавливая.
В нос бьет запах её духов, и я уплываю. Свежие, по-девичьи сладенькие. Хочется зарыться носом за её ушко и вдохнуть поглубже.
– Так чем?
Она надавливает на голову сильнее, и меня отрезвляет волной боли.
– Упал неудачно… – отвечаю севшим голосом.
– Судя по гематоме, это не вы упали, а на вас – кирпич или табуретка, – она ухмыляется. – Что это? – запускает руку в капюшон и подаёт мне колечко от огнетушителя.
Да, это был он. Неприятно вышло. Я забираю улику из её рук.
– Кольцо, – отвечаю невозмутимо. – На самом деле пришёл с ним к девушке предложение делать, а она обиделась. И ещё табуреткой по голове дала. Вы совершенно верно предположили, – я едва сдерживаю смех, видя, как на лице медсестры сменяются эмоции от удивления до полнейшей растерянности. Она что? Шуток не понимает?
– Вы шутите?
Она почти утверждает вопрос, а я уже не могу остановиться, смакуя её непосредственность как редкое блюдо.
– Совершенно серьёзен, – вздыхаю грустно. – Но вы же не такая? А давайте, – я ловлю её руку и прижимаю к своей щеке, кайфуя от нежности пальчиков без острого маникюра, – я подарю его вам.
– Ну хватит! – она, очевидно, приходит в себя от моего напора и отходит на несколько шагов в сторону. – Ваши шуточки совершенно не смешные и мешают мне составить реальную картину травмы. И вообще! Кто вас надоумил капюшон надеть? – она поворачивается ко мне спиной, начинает раскладывать медицинские инструменты и вскрывать ампулы. – Нитки к ране прилипли. Придётся отмачивать. Раздевайтесь по пояс и пересаживайтесь на кушетку.
Знакомство 3
Егор
Пытаюсь осторожно стянуть футболку через голову, но узкий ворот задевает рану. Я, не сдерживаясь, шиплю от боли и неожиданно чувствую запах её духов. Он снова совсем близко.
– Давайте я помогу.
Прохладные пальчики ложатся поверх моих рук. Эти легкие прикосновения кажутся мне сейчас настолько острыми, что низ живота скручивает желанием, а мозг начинает плыть.
– Вы тяните ворот, а я стащу с головы.
Футболка поддаётся легко. Мы встречаемся глазами и замираем. Сердце пропускает удар. В своей логичной фантазии я отбрасываю одежду на пол, ловлю эту строгую девочку в объятия и крепко стискиваю. Зарываюсь пальцами в её длинные волосы, которые сейчас спрятаны под шапочкой, и целую вкусный рот. Подаюсь ей навстречу, но она разрывает наш интимный контакт, прикрывая веки.
– Пожалуйста… – нервно сглатывает, – пройдите на кушетку.
Сбегает от меня в соседнюю комнату, и я слышу стук шкафчиков.
– Вот, – девушка появляется с белой простынёй в руках, – набросьте на плечи. Здесь достаточно прохладно.
Прохладно!? Ты серьёзно, девочка? Я сейчас сгорю!
– Я тебя смущаю? – нагло перехожу с ней на «ты». Потому что считаю, что имею право. Между нами за прошедшие пять минут случилось гораздо больше глубины, чем с некоторыми моими женщинами за несколько месяцев секса. – Ты сама меня раздела, – забавляясь, смотрю, как её глазки мечут гневные молнии, а щёчки идут красными пятнами.
– Если вы сейчас же! – она делает глубокий вдох. – Сейчас же не перестанете так фамильярно себя вести, я приглашу другого врача! – фыркает и отворачивается к столу с инструментарием. Берёт в одну руку пинцет с марлей, а в другую тюбик из тёмного стекла. – Я попросила вас раздеться, чтобы не испортить футболку физраствором и перекисью, – подходит ко мне сбоку и аккуратно льёт на рану прохладную шипящую жидкость. – Всё остальное – это плоды ваших фантазий, – промакивает стекающие капли салфеткой и снова льёт.
– Подуйте, пожалуйста, – делаю голос умоляющим. – Щиплет. Ай!
– Обойдётесь.
Новая обильная порция перекиси бежит по моему затылку и шее.
– Вы всегда такая серьёзная? – я возвращаю ей дистанцию, а сам бессовестно отмечаю, что под белым халатиком у девушки только нижнее бельё, и я чувствую жар её голого тела.
– Всегда, – медсестра отходит от меня. Открывает шкафчик под столом и достаёт одноразовую бритву. – Мне придётся сбрить вам волосы. Рана глубокая, если не стянуть, заживать будет долго.
– Может быть, сразу топор? – задаю вопрос серьёзным голосом.
– Зачем топор? – она непонимающе зависает.
– Стыдно. Стыдно не знать консервативных методов лечения, – я из последних сил сдерживаю улыбку. – Вам в школьном медпункте не говорили, что от головы у них есть только топор? Ну или уголь активированный…
Секунду она ещё пытается сдерживаться, сжимая губки, а потом хохочет. Открыто. С ямочками на щёчках. Мне нравится её смех, и уже очень сильно нравится она сама.
– Егор… Я прошу вас, перестаньте меня смущать, – теперь смотрит на меня доверчиво, с лёгким осуждением.
Это снова неожиданно. Обычно женщины, распознав мой интерес, включают томные вздохи, откровенные взгляды, стараются прикоснуться к телу. Обещание горяченького начинает витать в воздухе, а мне становится понятен дальнейший сценарий.
С этой девочкой такого нет. Я понятия не имею, что с ней делать, но ощущаю чистый кайф от того, что она находится рядом.
– Я очень постараюсь, – терпеливо замираю, пока она занимается моим затылком. – Как тебя зовут?
Она некоторое время медлит с ответом, но всё-таки говорит:
– Дарья.
– Очень приятно, Да-ша, – я будто пробую её имя на вкус, и оно мне тоже нравится.
– Дарья, – строгим голосом меня поправляет. – А сейчас не дёргайтесь и помолчите.
Клеит на мой затылок узкие пластыри. Это немного больно. Я беззвучно терплю, потому что наша близость действует на меня наркотически сладко, и я не хочу, чтобы она заканчивалась.
– Голову сутки не мыть, а дальше – посмотрим на перевязке, – медсестра отстраняется, снимает перчатки и садится за стол. – Можете одеваться.
Подхожу к стулу и беру со спинки футболку.
– Я хочу тебя ещё раз увидеть, Даша, – сердце колотится, как у школьника, и я понимаю, что всё равно увижу. Даже если она откажет.
– Обязательно, – она делает вид, что не понимает, о чём я. Заполняет какой-то бланк и только после поднимает на меня глаза: – Через сутки у вас перевязка. Вот и увидите.
Протягивает мне листок бумаги.
– Это рецепт на антибиотик. На всякий случай.
Наши пальцы встречаются, и мы снова зависаем.
– Романова, заканчивайте побыстрее, – за моей спиной раздаётся уверенный громкий голос врача из приёмного отделения, и Даша резко подрывается на ноги. – В коридоре очередь собралась, – мужчина выходит из-за шкафа и смеряет нас внимательным взглядом. – Закончили?
– Да! – Даша нервно одёргивает халатик и обращается ко мне: – Всего вам доброго. Позовите следующего.
Выхожу из клиники со странным чувством. Будто хапнул жгучего перца, и теперь все мои нервные окончания посылают в мозг панические сигналы опасности для жизни. Сердце выколачивает рёбра изнутри, а губы сами улыбаются от остроты. Достаю из куртки сигареты, приваливаюсь к крыльцу и ищу по карманам зажигалку.
– Герыч!
Оборачиваюсь в темноту на голос и вижу парней, сидящих на лавочке.
– Ну ты запарил, – Паша поднимается и подходит ко мне.
– Мы уже думали, ты с концами, – Матвей протягивает зажигалку. – Ну чего там у тебя?
– Да фигня, – отмахиваюсь, – жить буду. – А Юра где?
– Домой уехал, – хмыкает Паша. – Жена ему пригрозила, что если через полчаса дома не появится, в Питер на выезд не отпустит.
– Серьёзно, – я ухмыляюсь.
– Вот поэтому я и не женюсь, – авторитетно вставляет Павел.
– Да лааадно, – тянет Матвей, – я сам слышал, как ты обещал Ирине свадьбу.
– Что слышал? – Паша натягивает балаклаву ему на глаза. – Я обещал, что женюсь, когда у этих физкультурников жопоногих ещё одна звезда на форме появится.
– Ну тогда Ирина точно в пролёте, – Матвей поправляет шапку и ухмыляется.
– Что? Снова слили игру? – киваю парням.
– Три-один, – Матвей с досадой бьёт кулаком по перилам. – Ты нормально?
– Нормально…
– Тогда поехали по домам.
Паша протягивает мне руку и помогает спуститься по лестнице. Это не лишнее, потому что голова слегка кружится.
– Матвей, вызови такси.
