Олли Серж
Счастье по принуждению

Глава 5.

Катя

Господи, сколько же все это стоит?

Я стою посреди большой гостиной с камином, кожаной мебелью, оружием и меховыми трофеями на стенах. От последних кидает в дрожь.

Меньше всего во всю эту обстановку пишется маленький ребёнок. Теплый комочек, который уютно и сыто сопит сейчас на моих руках. Мне хочется стиснуть его посильнее и защитить от той жизни, которая ему предстоит.

– Осмотрись здесь и составь список того, что нужно, – раздаётся за моей спиной голос Тимура. – Не стесняйся.

Я оборачиваюсь и врезаюсь взглядом во владельца дома. Подходят! Они друг другу так подходят. Оба пробирающие до дрожи. Основательные, властные, опасные и… совсем не красивые. Неуютные… Передергиваю плечами от накатившего ощущения страха. Куда меня занесло?

Понимаю, что молчание затянулось.

– Покажите мне комнату ребёнка, – прошу нервно.

– Кроватку, памперсы и прочие вещи привезут через пару часов, – отвечает мне Тимур. Хмурится. – Твой чемодан отнесли на второй этаж. Вторая комната справа по коридору.

– А… – удивлённо начинаю я и вовремя прикусываю язык.

Зачем спрашивать, почему у ребёнка не готова комната, если и так понятно, что этот малыш был здесь никому не нужен. Его не ждали. Странно, что вообще оставили…

– И предвосхищая твои мысли, – Понижает интонацию Тимур, – Альбина никогда не жила здесь. А ремонт в детской закончили неделю назад. Так, – он смотрит на часы. – Я вернусь около восьми. По любым вопросам можешь обращаться к охране. Вопросы?

Вопросов у меня много, но я пока не уверена, что их все стоит задавать.Отрицательно мотаю головой, желая поскорее остаться вдвоём с ребёнком и хоть немного расслабиться.

Как я согласилась?

Но с покоем после ухода Тимура не срастается. Его сын решает испытать меня на прочность по полной программе. Помыть, переодеть, покормить… Тронуть страшно, какой маленький. Одни косточки. Смесь горячая и никак не остывает. Все не так! А как нужно? Крик. Выгибается. Я не понимаю. Волосы выбиваются из хвоста и мешают. У малыша кровит пупок, а я не могу найти ни перекиси, ни ваты. Мне уже самой хочется порыдать.

Наконец поев, сын Тимура срыгиивает «фонтаном».

Снова мою. Его. Себя…

Кое-как закачиваю малыша прямо в одном памперсе, у себя на груди. И едва успеваю выдохнуть, как в дом с шумом и грохотом начинают заносить вещи.

Кроватка, коляска, шкаф, тумбочка, пакеты. Грузчики громко решают с охраной какие-то вопросы по оплате.

Демьян, естественно, просыпается от шума и начинает плакать. Раздраженная до края, выхожу вместе с плачущим ребенком в прихожую.

– А нельзя потише?! – Срывает меня на мужчин. – Здесь, вообще-то люди живут. Ребёнок спит!

Грузчики растеряно замирают на пороге.

– Извините…

– Что мне от ваших извинений, – безнадёжно бормочу и укладываю ребенка на сгиб руки. Соску бы… Прячусь в той самой ужасной гостиной, пока мужчины таскают вещи на второй этаж.

Облюбовав кресло-качалку и поймав ритм, все-таки укачиваю Демьяна заново, а сама, как мамаша – новобранец, сгорая со стыда, залезаю на женские форумы в интернете.

Колики! Господи, ну конечно! Да, я врач. И, конечно, знала об этой особенности незрелой пищеварительной системы малышей, но сейчас абсолютно не ощущаю у себя в голове медицинского образования. Только легкую панику, усталость и бешеную ответственность.

К вечеру, уже немного освоившись на территории дома, я обустраиваю люльку-переноску из блока коляски и этим не на долго освобождаю себе руки. Лежать Демьяну одному не нравится. Нет, вы только подумайте! Человеку всего три дня от роду, а он уже качает права. Это у него в папу…

Демьян вообще с каждым часом становится все больше похож на Тимура. Или мне это только кажется?

– Ничего, мой хороший, – говорю я малышу, поглаживая вздутый после еды животик. – Ты поел. Теперь нужно покушать мне.

В подтверждение этих слов мой желудок сводит от голода. Я вспоминаю, что ничего не ела со вчерашнего дня. Да, мы с Тимуром не обговаривали условия питания, но, думаю, что он не сильно расстроится, если я сделаю себе бутерброд.

Поставив люльку с ребёнком прямо на кухонный стол, я открываю холодильник и разочарованно выдыхаю.

– Мдаа… Не густо.

Огурцы, кусок сыра, нарезка сырокопченой колбасы и оливки. Всее… Даже хлеба нет. Такое ощущение, что местный хозяин дома только закусывает.

Ну ладно…

Беру упаковку колбасы. Залезаю внутрь пальцами и , практически истекая слюной, кладу три кусочка в рот.

– Ммм… – издаю стон удовольствия и даже зажмуриваюсь.

Открываю глаза, перевожу взгляд на покряхтывающего в люльке Демьяна и вдруг закашливаюсь, замечая в дверях кухни движение.

– Я рад, что не ошибся в тебе, – раздаётся голос Тимура, пока я пытаюсь откашляться. – Извини, еды нормальной в доме действительно не было. Я понял это только вечером.

Он проходит в кухню и под моим ошарашенным взглядом ставит рядом с люлькой пакет из ресторана.

– Поешь… А завтра утром привезут продукты.

Я почему-то жду, что сейчас Тимур подойдёт к Демьяну, но нет. Этот мужлан просто разворачивается и выходит из кухни. Ещё через несколько секунд я слышу, как в доме хлопает какая-то дверь.

– Мерзавец… – шепчу в сердцах.

Но ужином из ресторана решаю все-таки не брезговать.

Хозяин до самой ночи не выходит из своей обители, а мы с Демьяном постепенно начинаем осваиваться в его новой комнате.

Нужно отдать должное. В ней действительно находится все самое лучшее для новорождённого ребёнка и даже больше. Правда, с одеждой проходится разобраться и постирать, но у Тимура в доме очень классная бытовая техника, потому это не вызывает сложности.

Накормив и укачав Демьяна в его новой кровати, я спешу в ванную, чтобы принять душ. Она находится в конце коридора, потому мне очень неспокойно, что я оставила ребёнка одного.

Стараюсь все делать быстро, но пока мою голову, мне все равно постоянно чудится, что за дверью плачет малыш. Я по-настоящему глушу в себе порывы вылететь из душа и проверить все ли в порядке. Ну, в конце концов, в доме находится отец ребёнка. И он, если что, подойдёт. Или нет?

Надеваю махровый халат прямо на голое тело, забираю вещи и спешно выбегаю из ванной. Тишина в коридоре заставляет выдохнуть. Не проснулся. Ну и хорошо. Накричался опять со своим животом.

Шагнув в темноту детской, проверяю Демьяна в кроватке. Поправляю одеяльце, чуть толкаю «маятник» и прикрываю дверь, чтобы переодеться. Глаза постепенно начинают привыкать к разнице освещения, но ночника однозначно не хватает.

Скидываю с плеч халат. Разворачиваюсь, бросаю его на кресло – кровать и едва не вскрикиваю, потому что вижу в нем Тимура.

– Простите… – шепчу в полной панике. Вещи падают из рук. Я их собираю, пытаясь хоть как-то прикрыться.

Хозяин дома молча наблюдает за моими действиями и не спешит ни их прокомментировать, ни сдвинуться с места, ни уж тем более вернуть мне халат.

Господи! Ну почему он просто не выйдет!

Вылетаю из детской и прихожу в себя только тогда, когда за моей спиной оказывается дверь личной спальни. Благо, она находится прямо напротив.

Пару секунд пытаюсь отдышаться, а потом зарываюсь пальцами в волосы и с тихим, истеричным смехом съезжаю по двери вниз.

Ну и как, спрашивается, мне теперь жить?

Глава 6.

Тимур

Меня уже давно не удивляют женское тело и образы. Рыжие, блондинки, азиатки, метиски, славянки, тощие, покаченные, в теле… Я перепробовал всех. По-кругу и много раз. Альбина поставила точку в моем желании иметь одну женщину. В желании создать большую семью вроде той, какой когда-то была моя. Продажная сука… Видимо, я тоже не так уж ценен, раз она согласилась меня продать за каких-то десять миллионов. А ведь я действительно допускал… Не важно, что я допускал. Мир хочет видеть Кирова ублюдком, значит, так тому и быть.

Но эта нянька… Ухмыляюсь сам себе и поправляю в штанах мгновенно налившийся член. Да, хороша. Попочка, талия, тяжелая грудь… Ладная девочка. Это я еще утром заметил. И если бы она мне не была так сильно нужна дальше, то можно было бы прямо сейчас пойти следом и…

И почему, собственно, нет? Деньги ей нужны однозначно. Я бы мог неплохо поднять уровень жизни. У девчонки нет никакого жилья, кроме сраной дачи. На работе начальство "переобулось в воздухе", заявив, что ни в каком Киселева Екатерина Максимовна не в отпуске, а уволилась по собственному желанию почти неделю назад. А ее муж еще вчера приволок в дом молодую телку…

Рывком встаю на ноги, выхожу из детской и решительно подхожу к спальне няньки.

Жму на ручку и , даже не удосужившись постучать, распахиваю дверь. Ожидаю увидеть что угодно: от открытого эротического приглашения до гневной тирады о «я не такая», но точно не то, что вижу. Нянька рыдает. Тихо, сидя на полу возле кровати, и будто пытаясь за неё спрятаться. Размазывает по щекам слёзы тыльной стороной ладони, как девчонка.

Пошлости застывают у меня на языке. Да чтоб тебя!

– Извините меня, – поднимает на меня глаза, – больше не повториться. Я была не права. Мне очень стыдно… – всхлип. – Мне показалось, что Демьян плакал. Я спешила к нему.

Отмираю и от надрыва в голосе девчонки даже прокашливаюсь.

– Он действительно плакал, я зашёл и кровать покачал.

– Спасибо… – отзывается эхом.

Спасибо?? Тихо охреневая от логики происходящего, с интересом прохожу дальше в спальню. Сам не могу объяснить, зачем это делаю.

Катя пытается спрятать мокрое лицо. Неужели так расстроилась, что я увидел ее прелести?

– Я не сержусь. Перестань рыдать, – говорю примиряюще. – Вы бабы все одинаковые. Видел одну – считай видел всех.

Мне кажется, что девчонка сейчас должна улыбнуться, но она только сильнее всхлипывает.

–Вы все мужики так, видимо, считаете. Женщина – это не человек. Это переменная. При прочих равных условиях. Больную – на здоровую, мёртвую – на живую, старую – на новую. Без сожаления…

– Что? – Хриплю, мгновенно приходя в бешенство.

Осекается.

– Не… – вдох. Глаза в ужасе распахиваются. Дрожащие пальчики ложатся на губы.

Правильно, нужно фильтровать базар.

– Ну-ну, – рычу, – Продолжай. Ты хотела сказать, что тебе изменил муж-козел, а я не оплакиваю мать своего ребёнка? Так?

Катя нервно прячет мокрые волосы под футболку и вытирает слёзы. Подхватывается на ноги.

– Я к ребёнку пойду… – опасливо и с ноткой паники. – Извините…

Пытается прошмыгнуть мимо, но я ловлю ее за локоть и впечатываю в себя. Почему-то задевает меня ее тирада так, что мутнеет перед глазами.

– Никто не давал тебе права меня судить, девочка, – рычу с угрозой.

Катю бьет ощутимая дрожь.

– Извините…

– Иди… – с силой отталкиваю ее от себя.

Выбегает за дверь.

Выдыхая нервное напряжение, провожу пятерней по волосам и прикрываю глаза.

Нельзя ее трогать. Хорошая женщина. Обиженная и одинокая, но это даже к лучшему. Мне нужно, чтобы сына кто-то любил, пока я ради него ставлю на колени этот город.

Да, наверное, со стороны я действительно выгляжу деспотом и тираном. Но правила игры под названием «выживает сильнейший» таковы.

Спускаюсь в кабинет. Допиваю бутылку своей «анестезии» и, даже не удосужившись снять одежду, отрубаюсь.

Утро начинается с раскалывающейся головы и крика сына.

Пытаясь хоть немного продлить похмельный сон, накрываю голову пиджаком, но быстро понимаю, что это просто бесполезно. Плач Демьяна не прекращается.

Что вообще происходит?

Выхожу на кухню и застаю на ней растрёпанную Катю, которая пытается засунуть сыну в рот бутылочку.

– Ну я не понимаю, мой хороший, – шепчет с полным отчаянием. – Что ты хочешь? Ты же вчера это ел…

– Доброе утро… – обращаю на себя внимание.

– Нам нужен педиатр, – плюхает бутылочку на стол. – У него что-то болит. Я не понимаю что. Родничок вздут… – с усталой паникой, – пожалуйста!

– Пока это исключено, – отрицательно качаю головой. – В роддоме сказали, что мой сын здоров. Это было вчера.

– Я вас предупреждала, что не имею необходимых квалификаций! – Повышает голос. – Что мне вот сейчас делать? Он не ест! Я не могу взять на себя такую ответственность!

По взгляду понимаю, что это сейчас не обычная истерика уставшей девчонки. Киваю. Черт! И так сморит она на меня ещё с неприкрытым презрением, что последним говном себя ощущаю. Но нет. Мне не все равно. Просто… Сука, что ж все так не вовремя случилось!

– Подумаю, что сделать, – отвечаю коротко.

– Спасибо, – выдыхает Катя, будто не ожидала, что я так быстро соглашусь.

Пока варю себе спасительную дозу кофеина, няньке все-таки удаётся накормить Демьяна. Сытый он сразу отрубается в люльке.

– Присмотрите за сыном, пожалуйста, – просит меня девчонка, – я схожу в душ… – затихает смущенно ее голос, а щеки вспыхивают красным.

Я пристально смотрю на девушку, делая глоток кофе из чашки и… тоже вспоминаю! Попочку ее, оттопыренную в наклоне, спину с шикарной копной волос, живот… рррр! Хочу! В штанах наливается.

– Конечно, у тебя пять минут, – отвечаю хрипло.

– Спасибо, – шепчет Катя и, словно девственница, по-настоящему сбегает от меня. Я слышу топот ее пяток по лестнице.

Чудеса, блин. Взрослая же баба!

Делаю пару глотков кофе побольше, чтобы успокоиться и подхожу к люльке с сыном. В груди наливается большой, тяжелый шар, мешая делать полный вдох. Не привязываться! Пока вся эта история не закончилась, нельзя привязываться. Иначе не смогу принимать адекватных решений.

У меня есть и давно оформлен для сына «запасной аэродром», где он будет ребёнком из семьи небольшого винодела. Получит хорошее образование, наследство и будет жить, как законопослушный француз, ничего не зная о настоящей родине. И даже, возможно, так стоило сделать сразу после рождения, но я не смог. Взял на руки маленького человека и не смог… Будто отдать его – это окончательно потерять себя и то, что создавали с отцом. Столько труда, бессонных ночей, одежда, стоящая колом от бетона…

Стараясь больше не пересекаться за утро с Катей, уезжаю на работу.

Осматриваю фундамент нового жилого района. Шикарное место. Лес, речка, чернозём, недалеко от трассы, газ, родники. Цена за квадратный метр здесь будет баснословная… Не зря Фролов так за этот клочок земли со мной сцепился.

И хорошо было бы успеть сдать дома до нового года. Но мои планы – это мои. Люди – черти работать не любят.

С раздражением слушаю невнятные истории прорабов о том, что у подрядчика газоснабжения оказались какие-то неверные расчёты, и не хватило труб до нового посёлка. Слушаю, слушаю… и понимаю, что все время думаю только о враче для Демьяна. У меня нет поводов не доверять Кате. Но светить место жизни сына я не могу. Откуда «прилетит» – не понятно. Что делать? Ночью отвезти в родильное? Выставить охрану… Да, так – лучше.

В офис получается приехать только ближе к вечернему совещанию.

– Тимур Сабитович, – скорбно приседает мне на психику менеджер отдела качества. – Дохлые птицы и мыши, прорывы канализации. Вы понимаете, что это уже не совпадения? Жильцов травят. И это хорошо, что они с друг другом не общаются… – запальчиво.

– Ваши предложения?! – Рявкаю, обрывая монолог. – У нас закрытая территория, охрана, камеры. Люди заплатили деньги за свой комфорт и покой. А я плачу вам, чтобы вы его им обеспечивали! Вопросы?

– Но это же не просто хулиганы…

– Конечно! – Психуя, швыряю ручку на стол. – Это Фролов нанял отряд «ямакаси», которые передвигаются по воздуху и на оставляют следов. А потом я слушаю, как работники обсуждают, что им ночью случайно доставили две коробки пиццы. Ошиблись адресом! Промо-акция от компании!

– При чем тут это? Кто-то из жильцов оплатил и не принял заказ… – неуверенно.

– Ну конечно! И чемпионат мира никто не смотрел… – от эмоций даже подрываюсь на ноги.

Пытаясь сейчас никого не уволить, отворачиваюсь к окну и глубоко дышу.

Идиоты. Ну прямо простота. Все бесплатно в мире. А из болезней только порча и алкоголизм… И да, я понимаю, что это не Москва. Но и не глухомань же!

Резко оборачиваюсь, слыша, как резко и без стука распахивается в тишине дверь переговорной. Это кто такой смертник?

– Тимур Сабитович… – с надрывом пищит секретарша и вжимается в дверь.

А следом за ней в переговорную входит компания из троих мужчин. Один в штатском и двое по форме в полной боевой. Каски, броники, автоматы…

Внутри меня замирает. Таких неожиданных визитов не боятся только идиоты или святые.

– Тимур Сабитович, – плотоядно ухмыляясь, мужик в штатском подходит ко мне вплотную, -ну вот мы и встретились, – открывает папку и достаёт из неё два бумажных бланка. – Это постановления на обыск, ознакомьтесь…

Глава 7.

Катя

Дом неожиданно оказывается очень компактным и удобным. Словно тот, кто его строил, продумал каждый квадратный метр. А окна… Боже, какие здесь шикарные окна! Не в пол, а ровно такие, чтобы не осталось ни одного уголка без дневного света.

При явной любви хозяина к «мужской, суровой классике» в интерьере, техника тоже оказывается на высоте. Я долго играюсь с пультами, настраивая зонный климат-контроль и постепенно начинаю приспосабливаться к жизни с малышом на предложенной территории.

Люлька ощутимо освобождает мне руки, позволяя спокойно позавтракать, сварить лапшу и даже пожарить картошки с мясом на ужин.

Продукты простые, но отличного качества и хорошо мне знакомые. Местные. Все остальные покупки по моему скромному списку обещали привезти к вечеру из города.

Как-то интуитивно готовлю на две порции. Почему? Нет, не рассчитываю, что Тимур Сабитович соблаговолит поесть мою стряпню. Скорее, мне просто хочется позаботиться о каком-то другом мужчине, кроме мужа. Гад такой… Всхлипываю, нарезая лук. В одиночестве накрывает личным. Вытираю руки и лезу в карман за телефоном. Нужно собраться с мыслями и перезвонить. На душе пусто и гадко.

Дрожащие пальцы скользят по экрану.

–Алло.., – откликается трубка родным голосом. Я зажмуриваюсь.

–Привет… – говорю тихо.

–Рад, что у тебя все хорошо, – достаточно прохладно отзывается муж. – У меня в пятницу будет окно между парами, можем доехать и подать на развод.

Вот так в лоб.

От слова "развод" у меня в груди все замирает. Я хватаюсь за столешницу пальцами и сжимаю. Слёзы текут по щекам с новой силой.

–Я постараюсь, – говорю ровно, стараясь не выдать своё состояние.

–Кать… – слышу в динамике глубокий вдох. – Ты постарайся. Люда нервничает. Сама понимаешь, в ее положении нельзя…

Я что-то понимаю? А должна?

–Признаю, – продолжает муж, – сам виноват, что затянул. Нужно было сразу рассказать. А Люда решительная. Вся в деда…

–В деда? – Переспрашиваю эхом.

–Ну да, – зачем-то поясняет мне муж. – Люда – внучка Крылова. Ну проректора по учебной части… – обрывается Рус на полуслове.

Слышу на фоне звон бьющейся посуды и голоса: свекрови и второй более молодой на повышенных тонах.

То есть, меня уже заменили оперативно и за сутки?! Ах, как я рада, что любезная Ирина Львовна не голодает!

От этого факта мне почему-то становится и смешно, и больно одновременно. Злой кураж заставляет стиснуть зубы и стереть рукавом слезы.

–Вещи мои, – рявкаю в трубку, – если будут нужны полки, сам сложи в пакеты и выстави на балкон, я заберу.

–Кать, – вкрадчиво говорит Руслан. Слышу, как он двигается по квартире, уходя подальше от громких голосов. – Я хотел, но там рассада же у мамы. Ей заходить и поливать неудобно. Короче, вынес пока в гараж. Так что, могу в пятницу привезти…

–Я позвоню, – обрываю диалог, слыша как в прихожей открывается дверь.

Сбрасываю звонок, прячу телефон и хватаюсь за нож, почему-то не желая, чтобы хозяин дома снова видел меня в растерзанных чувствах. Это все лук. Да и вообще… что-то рано он. Врача привёз? Демьян только уснул…

Оборачиваюсь на звук мужских ботинок и вздрагиваю, видя в дверях не Тимура, а одного из его охранников. Рината, кажется…

Он хмур проходит в кухню слишком тяжелым шагом. Мое сердце успевает замереть от страха. Что-то случилось? Я чувствую.

–Себя и ребёнка собери, – без предисловий отдаёт мужчина распоряжение. – У Тимура проблемы. Поедете в безопасное место.

Моя нервная кома набирает обороты, пока я запихиваю в большой чехол от детского матрасика только что постиранные вещи. Конечно, никакой сумки у ребёнка нет. И я даже примерно не представляю, какие условия меня ждут в том месте, куда нас везут. За что снова хвататься? Куда бежать? Что брать? А врач?

Памперсы, смесь, костюмчики, комбинезон…

–Давай порезче… – появляется в дверях детской Ринат. – Коляску в машину я тебе упаковал, как просила.

–Я могу поговорить с Тимуром? – Вдруг повышаю голос, потому что в голове помимо перманентного страха вихрем проносятся какие-то больные варианты развития дальнейших событий, и да, не во всех из них мы с ребёнком остаёмся живы и здоровы.

–Он сейчас не может говорить, – морщится мужчина.

–Почему я должна вам верить?! – Всплескиваю руками, прижимаю к груди ползунки. – Куда-ехать?! Может быть, это именно из-за вас такая секретность и забор под три метра!?

Ринат делает долгие вдох и выдох, словно едва сдерживает раздражение.

–Потому что Тимур сейчас под арестом, – он нервно смотрит на часы и переводит пронзительный взгляд на меня. – И ты точно не хочешь познакомиться с теми, кто действительно может причинить вред, – добавляет вкрадчиво. – Пять минут у тебя.

Ринат, резко развернувшись, уходит из спальни, а я смотрю ему в спину и… почему-то верю. Ну а собственно, какой у меня выбор?!

Из посёлка мы выезжаем лесом. На дороге трясёт просто безбожно, и я очень боюсь, что Демьян проснётся. Мне нужна передышка на подумать. Да, и поговорить с Ринатом, чтобы вытащить максимум информации.

–Как долго нам быть а дороге? – Решаю я зайти издалека.

–Около часа, – бросает через плечо мужчина.

–Это ещё один дом Тимура?

–Это ещё один дом его сына.

–Это как? – Интересуюсь и даже подвигаюсь к водительскому сиденью ближе, чтобы лучше слышать. На ответ, конечно, рассчитываю слабо, но все же…

–Альбина была мне троюродной сестрой. Мы едем к ее отцу. Там искать не будут, – неожиданно поясняет Ринат.

От удивления я даже бьюсь лбом о подголовник на резком повороте. Интуиция вопит, что именно в этой родственной связи кроется основной подвох. По рукам разбегаются мурашки…

–Соболезную вам, – говорю сипло.

–Аля сама виновата, – ровно и жестко отзывается мужчина. – Была бы верной и благодарной женщиной – осталась бы жива.

Ринат выезжает на трассу и резко увеличивает скорость. А я благоразумно забиваюсь в угол кресла и пытаюсь разобраться с новыми обстоятельствами. Они очень противоречивы.

Нет, то что Демьян на самом деле не одинок, я рада. Но зачем тогда нужна была я?

Почему сразу было не спрятать ребёнка у близких людей? Зачем нужны были эти угрозы в мой адрес, да и сумма, которую сегодня утром озвучил Тимур за присмотр за Демьяном, равная всем моим зарплатам за год…

Как же ты так попала то, Катя, а? Прикрываю глаза сдерживая непрошеные слёзы. И дело, блин, совсем не в деньгах и даже не в угрозах! Дело в этом маленьком человеке, от трёх килограмм которого невозможно отказаться. От этой лёгкой, копошащейся тяжести на руках. Ну вот как вот?

Да, понимаю, что не мой! Но…

Поправляю вязаный пледик и трогаю носик Демьяна. Холодный. В машине на всю дует кондиционер. Градусов на двадцать.

–Можно сделать кондиционер потеплее? – Обращаюсь к Ринату. – Пожалуйста.

Он выкручивает датчики на панели и коротко отзывается:

–Почти приехали.

Я машинально перевожу взгляд на окно и с удивлением узнаю соседний посёлок. Ехать дорогой до него всегда было далеко, потому местные предпочитали ходить через реку. Мы тоже бегали, хотя детям переходить мост не разрешалось категорически. Чем только не пугали. От кикимор до маньяков.

Настоящая же причина была банальна до безобразия – основную часть заречных домов занимала цыганская диаспора. Их боялись, постоянно делали крайними во всех проблемах от мелких пропаж имущества до драк с поножовщиной, а потом просили то погадать, то мужа в семью вернуть, то лошадей, чтобы огород вспахать. Мне всегда казалось это несправедливым. Лицемерным.

Прилипаю к окну, рассматривая ряды новеньких домов вместо старых, замаскированных сайдингом изб. Неужели продали землю? Жаль…

Машина проезжает практически до окраины посёлка и останавливается возле дома с высоким кирпичным забором.

–Приехали… – Ринат паркует машину прямо напротив кованых ворот. Выходит из машины и помогает выбраться нам.

По моим плечам прокатывается дрожь. Память, откуда-то из недр детских воспоминаний, выдаёт рассказы подружки Милены о дворце, в который ее мама возит молоко, и ей ни в коем случае нельзя опаздывать, потому что дом охраняют настоящие волки. Мне почему-то кажется, что это именно тот самый дом. Уж слишком устрашающе выглядит.

Громкий лай за забором заставляет меня вздрогнуть и крепче сжать в руках ручку люльки.

Одна из створок ворот приоткрывается, и нам на встречу выходит грузная, немолодая женщина в длинной юбке и цветастом платке на голове.

Ринат подходит к ней вплотную и что-то очень тихо говорит. Та хмурится, что-то недовольно переспрашивает и переводит внимательный взгляд на нас с Демьяном.

–Пойдём… – коротко кивает мне и уходит обратно за забор, оставляя калитку открытой.

–А вы? – кидаюсь я к Ринату. – Вы с нами не пойдёте?

–Вещи занесу, – резковато отвечает мужчина.

Достает из багажника второй блок коляски, вещи и идёт к воротам. Сгущающийся сумрак гонит меня следом за ним.

Двор выглядит старым и неухоженным: телега возле забора, веревки с бельём и кованая лавка на небольшом пятачке асфальта. Вокруг него организованы бытовые постройки.

Новый виток громкого лая заставляет меня найти источник глазами. Вольер. Кто внутри – не разобрать.

–Тихо, я сказала, – прикрикивает на животных женщина и гремит ключами.

Демьян начинает недовольно копошиться в люльке.

–Ааа!! Отдайте! Роза… – из дома по лестнице выкатывается целая орава детей. Человек шесть. Смех, свист, мат, крик – Аааааа!

Демьян начинает вторить им из люльки на своём недовольном.

Все-таки напугали и разбудили.

–Роза… – переходит на ультразвук малышка лет пяти.

Остальные дети при близком рассмотрении оказываются мальчиками разных возрастов. От пяти до десяти.

–Тихо! – Рявкает Роза, – тихо, а то пироги собакам скормлю.

–Нет, нет, – снова начинает шуметь ребятня.

Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Нужно поставить люльку и взять Демьяна на руки. Так кричит, что аж хриплые нотки проскакивают. Делаю шаг к лавке.

–Пойдём в дом, – замечает мои метания Ринат и начинает подниматься по лестнице.

–В синие сели, – летит нам в спины.

Мы проходим вглубь дома по ковровым дорожкам, даже не разуваясь возле порога. Демьян так требует внимания, что полностью сосредоточенная на нем, я не могу оглянуться по сторонам и рассмотреть, куда попала. Ловлю только некоторые детали интерьера, чтобы заполнить дорогу к месту своего обитания. Дом не нов, но, богат немного устаревшей роскошью. Коридор, широкий зал с коврами и большим мягким уголком возле стола. По стенам, как и у Тимура, развешаны трофеи. Шкуры, чучела, оружие… Через арку в другом конце зала снова попадаем в коридор. Справа в нем оказывается кухня, а в тупике виднеется пара дверей.

–Придётся пока пожить здесь, – обьясняет Ринат. – В доме после похорон ещё много людей.

Я киваю, совсем не понимая, почему жить здесь хуже, чем где-то еще. Захожу в спальню за Ринатом, ставлю люльку на кровать и, наконец, достаю Демьяна.

–Я здесь, мой хороший, – шепчу, прижимая его к груди и немного покачиваю, укладывая головкой на сгиб локтя.

Нахожу в кармане люльки бутылочку со смесью и пытаюсь засунуть ее ребёнку в рот.

–Давай покушаем, ну, – прошу с надеждой.

Но Демьян просто кричит. Я уже знаю, что если не поймать момент до истерики, то плакать он будет еще долго.

Мое сердце снова панически разгоняется. Что делать? А если он не успокоится и не поест?

Ринат подходит к окну и распахивает его настежь.

–Пусть проветрится, – комментирует своё действие.

Да, я тоже чувствую некоторый запах затхлости и никотина, но сейчас даже отреагировать на это никак не могу. С кричащим малышом на руках мой мозг, оказывается, начинает страшно тормозить.

–А врач, – только успеваю сообразить и повышаю голос. – Тимур обещал врача Демьяну…

–Хм… – хмурится Ринат. – Я подумаю.

–Вы не понимаете, нам нужно срочно!

–Я понял! – Рявкает мужчина. – Мне нужно ехать. Я позвоню. По всем вопросам пока обращайся к Розе.

Я закрываю окно, потому что нет смысла проветривать то, что въелось буквально во все: покрывало на кровати, ковры, обои, шторы… Запах дешевых сигарет отвратителен.

Принюхиваюсь к подушкам и тяжело вздыхаю. Здесь явно разрешено курить в постелях. Как можно на столько не уважать собственный дом? Постель чистая. Но я все равно не рискую положить на неё Демьяна. Он беспокойно реагирует на каждый мой шаг. Снова еле успокоила. Старый паркет скрипит.

Нужно собраться с духом и сходить на кухню. Взять кипятка для смеси и чего-то поесть. Мой желудок болезненно сжимается при воспоминании жареной картошки, оставшейся в доме Тимура.

Куда нас привезли? Почему? Это дом Альбины? Не похоже, чтобы нам были рады. И если дом «полон народу», то почему так тихо?

С другой стороны «тихо» – это даже хорошо. И то, что кухня рядом тоже.

Все-таки решившись, я выскальзываю за порог комнаты и прикрываю дверь. Прислушиваюсь, как кошка, к звукам. Где-то на фоне слышатся детский многоголосый плач и грозный голос Розы. Из кухни головокружительно пахнет хлебом и мясом.

Быстро мою, наливаю в бутылочки воду, а после, так и не решившись, тронуть еды, сбегаю обратно в спальню. Чувствую, брать что-то без разрешения хозяев здесь не принято, даже если ты – голодный гость.

Ложусь на кровать калачиком и прикрываю глаза. Может быть, мне повезло, и Демьян заснул уже на ночь? Это было бы хорошо. Утром все воспринимается легче, чем ночью.

Просыпаюсь я от раскатистого женского смеха и мужских разговоров за стенкой. В комнате темно. Свет от уличного фонаря падает на пол возле люльки Демьяна тонкой полоской.

Хватаюсь за телефон под подушкой. Два часа ночи, и ни одного звонка. Моя надежда, что все проблемы Тимура решатся быстро начинает стремительно таять.

–Ненавижу вас, Тимур Сабитович, – шепчу в пустоту.

Шум и веселье за стеной нарастают. Демьян начинает недовольно ворочаться в люльке. Я соскальзываю с кровати, включаю фонарик на телефоне и быстро развожу уже немного остывшей водой смесь. Сердце колотится, а руки делают. Может быть, получится дать малышу соску сонному и просто покачать? И о чудо! Демьян с аппетитом съдает почти сто грамм смеси. Сьедает… и тут же фонтаном срыгивает, заходясь плачем.

Находясь в полном шоке и непонимании, что мне делать дальше, сажусь на кровать. Надо включать свет, искать ванну… Надо! Взять себя в руки надо!

Кое-как вытерев себя и Демьяна влажными салфетками, переодеваю футболку и переступаю порог комнаты, прижимая малыша к груди. Идти в кухню к незнакомым мужчинам страшно – просто жуть. Ну а какой выбор?