Оливия Вильденштейн Серафим

Глава 24

Когда входная дверь закрылась, я набросилась на Ашера.

– Что это, во имя Абаддона, было?

– Что, во имя Абаддона, было что?

Я покрутила пальцем в воздухе.

– Почему ты был так… так груб с ним?

– Я никак его не оскорблял. Не понимаю, как рассказы о твоем милосердии можно счесть за грубость?

– Не понимаешь? Что ж, позволь мне объяснить тебе, Сераф. Джейс был рядом со мной, когда мне нужен был друг, плечо, чтобы поплакать, рука, чтобы обнять, и тело, чтобы согреть меня. Может, он и не знает о моем прошлом или о том, кто я, но он знает меня гораздо лучше, чем когда-либо узнаешь ты.

Ашер расправил массивные плечи, растянув замшевую тунику без рукавов. Джейс никак не прокомментировал наряд архангела, но я готова поспорить, что он подумал, будто Ашер приехал прямо из Ист-Виллиджа.

– Ты ведь в курсе его счета, Селеста?

– Его… – Я отмахнулась от своего удивления. – Прекрати пытаться настроить меня против него!

– Сорок один. Таков его счет.

Я прижала ладони к ушам, но слишком поздно. Счет Джейса уже проник в мою голову.

– Я же только что сказала тебе, что не желаю этого слышать.

Ашер обогнул островок и направился ко мне.

– Я не пытаюсь настроить тебя против него, Селеста. – Мне ненавистно, что его голос проникал сквозь барьер плоти. – Просто хочу, чтобы ты имела представление, каких людей подпускаешь к себе. Возможно, ты не думаешь, что я действую в твоих интересах, но это так.

Сомнения грызли мою непоколебимую привязанность. Мне хотелось заткнуть уши и напевать что-нибудь, пока Ашер не перестанет разрушать мою единственную дружбу, но я решила действовать по-взрослому. Я опустила руки и вздернула подбородок.

– Именно поэтому ты просто обязан был сообщить мне счет Джейса?

– Я проинформировал тебя, потому что подумал, что ты, возможно, захочешь взяться за него следующим.

– Что? Нет! – Моя голова дернулась. – Джейс – мой друг. Я не могу… Я бы никогда… Нет. Выбери кого-нибудь другого. Или еще лучше. – Я вскочила на ноги, обошла Ашера и схватила бомбер из шкафа. – Я сама кого-нибудь выберу.

– Ты еще не закончила с Бофингером.

Я замерла, моя рука уже лежала на дверной ручке.

– Он уехал. Ты сказал, что он уехал. – Мне с трудом удавалось дышать.

– Это не значит, что он не вернется. Или что не сделает ничего ради искупления вины. Дай ему несколько дней. Обещаю, если почувствую, что ты зря теряешь время, я отпишу его от тебя. – Ашер подошел ко мне неторопливой походкой, которой обладают люди, привыкшие к тому, что их ждут.

Мне требовалось немного воздуха. Я почти вышла из дома босиком и без ключей.

– Селеста, куда ты идешь?

– На улицу. – Прежде чем выйти, я повернулась к Ашеру. – И не смей следовать за мной, иначе наше соглашение завершится, и ты будешь тонуть в своей вине целую вечность.

Его глаза стали такими же серыми и жуткими, как воды Гудзона в холодное время года.

– Селеста…

– Не селестай мне тут. Ты заявляешься ко мне домой и рушишь мою дружбу. Мою единственную дружбу. Если ждешь благодарности, даже не надейся. – Я повернула дверную ручку, вышла, а затем захлопнула дверь перед лицом архангела.

Пока лифт спускал меня в вестибюль, эмоции, которые Ашер всколыхнул, раздувались, как разреженный воздух. Я испытывала ярость, разочарование и тревогу. Счет Джейса плавал у меня перед глазами, будто я смотрела на его профиль на голоранкере. Я не пошла в Центральный парк. По ночам это не самое приятное место. Даже для бессмертного. Вместо этого я направилась к Таймс-сквер.

Я потерялась в топоте, гудках машин, визге тормозов, болтовне тысячи голосов, говорящих на сотне разных языков. Я ослепла от буйства красок анимированных рекламных щитов, бликов фонарных столбов и фар, сияния гигантских экранов и вспышек театральных вывесок.

В какой-то момент я забрела в захудалый бар, обклеенный таким количеством бродвейских постеров, что невозможно сказать, из чего сделаны стены. Не то чтобы меня это волновало. Все, чего мне хотелось, – притупить свой неспокойный разум. Я заказала водку со льдом, надеясь, что у меня не спросят удостоверение личности. Мне не хотелось предъявлять фальшивое, поскольку это стоило бы мне пера. Бармен принесла мой заказ без лишних вопросов. С другой стороны, у нее было так мало клиентов, что она, вероятно, рада моему появлению. Когда я осушила стакан, меня осенило, что я не взяла с собой сумку. Порывшись в карманах в поисках наличных, нашла только пачку жвачки и две монетки по десять центов. У меня даже телефона не было.

Такая неорганизованность мне не свойственна. Я винила в этом архангела. Решив, что разберусь с оплатой позже, я заказала вторую порцию напитка, когда на сцену вышла женщина и исполнила песню из «Призрака оперы», от которой у меня по коже побежали мурашки. Мими обожала этот мюзикл, но восторг я испытала по иной причине. Все дело в женском голосе, его томный и неземной резонанс так сильно контрастировал с этой дырой.

Когда я приступила к третьему стакану, оставив всякую попытку соблюдать умеренность, у меня заныли кости крыльев. Как бы далеко я ни убегала от ишимов, они всегда рядом. Зачем я вообще хотела вознестись? Какой в этом смысл? Да, я скучала по Мими, но я провела с ней четыре года. Четыре фантастических года. Разве этого не достаточно? Что касается Лей-Найи – как только у нее появятся кости крыльев, я смогу с ней видеться. Наставлять ее. Помогать ей отсюда.

Я опрокинула весь стакан одним глотком. А когда повернулась к бармену, чтобы попросить еще, она нахмурилась.

– Ты уверена, дорогуша?

Я уверена, что хочу забыть о сегодняшнем хаосе.

– Да, – сказала я.

– Нет, – в это же время ответил кто-то позади меня.

Я повернулась к человеку, который осмелился забрать у меня возможность принять решение.

– Уходи, Сераф.

На сцену вышел новый исполнитель, молодой парень с длинными дредами, которые подпрыгивали на плечах, пока его пальцы танцевали по клавишам пианино, наполняя бар умопомрачительно великолепной мелодией. Беру свои слова обратно. Это место вовсе не захудалое. Это находка, настоящий неограненный алмаз. Мне нужно записать название, чтобы вспомнить его утром и вернуться, когда во мне не будет ни водки, ни ярости. И с кошельком.

Я взглянула на Ашера, который навис надо мной, словно мой личный телохранитель.

– Раз уж ты здесь, Сераф, – с моих губ сорвалась икота, – почему бы тебе не принести пользу и не заплатить этой милой даме за мои напитки?

Его взгляд впился в меня, словно пытаясь достать саму душу. Уверена, он считает меня жутко неизящной неоперенной, но мне все равно. Меня это не волновало.

– Сколько ты выпила?

Я подняла лицо и улыбнулась.

– Достаточно, чтобы потерять перо. Или два. Сейчас не чувствую костей крыльев.

Его грудь наполнилась воздухом, когда он достал деньги из – я даже не знаю откуда, поскольку ни в его замшевых брюках, ни в тунике карманов нет, – и положил их на барную стойку. Когда он наклонился ко мне, я почувствовала, как нос наполняется запахом Ашера.

– Это покроет ее счет?

Я понятия не имела, что ответила женщина позади меня. Было слишком громко. Снаружи и внутри. И аромат Ашера. Ох, Элизиум, он отвлекал. Я могла бы лизнуть его шею, если бы водка не приклеила мой язык к нёбу.

– Ты готова идти?

– Что? – Я прижала руку к груди, испустив фальшивый вздох, за которым последовала настоящая икота. – Ты спрашиваешь, вместо того чтобы приказывать?

В ответ на мою насмешку он вздохнул.

– Забудь, что я спросил. Идем.

– Ах… Вот и архангел, которого я знаю и ненавижу. – Снова икота.

– Селеста… – прорычал он.

– Что, Сераф? Тебе позволено указывать на недостатки каждого, – моя грудь сжалась от икоты, – но нам нельзя указывать на твои. Потому как, позволь мне сказать тебе, – я ткнула указательным пальцем в его твердую, точно камень, грудь, – у тебя их та-а-а-к, – вновь икота, – много.

Я спрыгнула с табурета, но не рассчитала приземление и врезалась в Ашера.

– Ты можешь идти?

Я указала на свои ботинки.

– Не вижу причин, почему нет. У меня две ноги. – Я прищурилась. Вообще-то четыре. Нет. Не может этого быть…

Сделав шаг, я споткнулась. Ладно, возможно, не могу. Или, по крайней мере, не очень хорошо. Прежде чем я успела сделать еще одну попытку, Ашер подхватил меня, словно я мешок с рисом.

Мои щеки из теплых превратились в горящие.

– Опусти меня на землю. Ты достаточно смутил меня для одной ночи.

– Ты не можешь идти.

– Я могу ползти.

– Ты не будешь ползти до самого дома.

– А если я хочу?

– Не хочешь.

– Ох, так теперь ты знаешь, чего я хочу и чего нет?

– Завтра ты меня поблагодаришь.

– Я никогда тебя не поблагодарю. – Я закрыла глаза, потому что потолок качался.

По крайней мере, моя икота прошла. Что уже хорошо.

А потом прохладный воздух обдул мое лицо. Что тоже подарило приятное чувство.

Настолько приятное, что я не стала открывать глаза, а прислонилась к прохладной тьме, которая, казалось, чувствовалась все отчетливее, несмотря на то, что ад поддерживал жар в моем теле.

Глава 25

Я резко проснулась, кислота подступила к горлу. Сжав губы, я села и вытянула руку для равновесия. В итоге опрокинула стакан на тумбочке, и вода – или это была водка? пожалуйста, пусть это будет не алкоголь – пролилась на одеяло и просочилась на ковер. Реальность покачнулась, и я чуть не упала с кровати, но каким-то образом сумела бросить вызов гравитации и остаться в вертикальном положении. Комната, в которой я спала, медленно явила себя мазками приглушенного цвета. Я дома. В своем доме в центре города.

Я помнила, как вышла из него, но не помнила, как вернулась. Мой желудок сжался. Вскочив с кровати, я помчалась в ванную и упала на колени как раз в тот момент, когда в унитаз брызнула струя желчи с кусочками баклажанов. Фу. Больше никогда не буду пить.

Меня снова вырвало, нос щипало, глаза слезились.

Что, во имя Абаддона, заставило меня так много пить? Это так на меня не похоже.

Длинные пальцы запутались в моих волосах, придерживая их и не давая испачкать мерзким содержимым желудка. На мгновение мне показалось, что пальцы принадлежат Мими, но потом воспоминание о ее потере накрыло меня вместе с новой волной тошноты. Пот струился по лицу, и, наклонившись, я снова опустошила желудок. Когда я откинулась назад, моему взору предстала пара мускулистых икр, обтянутых замшей.

Я прислонилась щекой к сиденью унитаза и закрыла глаза.

– Ты получаешь удовольствие от того, что видишь меня в ничтожном состоянии, Сераф?

Его пальцы сжались вокруг моих собранных волос.

– Что это за вопрос?

Я подняла голову с пластикового сиденья.

– Меня рвет чем-то напоминающим органы, а ты здесь. Ты всегда здесь.

– Почему ты все время ждешь, что я уйду?

– Потому что так и поступают люди вокруг меня. Они уходят. – Я вновь прислонилась щекой к сиденью унитаза, поскольку голова начала кружиться. – Когда я прошу их остаться и даже когда не прошу.

Ашер отпустил мои волосы и встал. Я ожидала, что он уйдет. Вместо этого раздался звук льющейся воды, и пар окутал воздух. А потом мокрое полотенце скользнуло по моему лицу и шее.

Ашер приподнял мою голову и вытер другую сторону лица. Я ожидала, что его черты исказит отвращение или, по крайней мере, неодобрение, но увидела только беспокойство. Слово «спасибо» застыло на кончике языка, но так и не вырвалось наружу.

То, что он беспокоился обо мне, не означало, что ему действительно не все равно. В отличие от Джейса. Он заботился обо мне. Доказывал это много раз. В то время как все, что доказал Ашер, – чрезмерно развитое чувство долга по отношению к своему народу, а поскольку я все еще одна из них…

– Вот. – Он поднес к моему рту стакан с водой и протянул мне две белые таблетки. – Выпей это и прими ванну. Тебе должно стать немного лучше.

– Удивлена, что ты знаешь лекарство от похмелья. Не могу представить, чтобы у тебя оно было. – Я проглотила аспирин и запила его водой. В животе у меня булькнуло. Я медленно дышала, ожидая, пока спазмы утихнут.

– Тебе помочь забраться в ванну?

Я попыталась представить, что он мог иметь в виду.

– Ты предлагаешь раздеть меня?

Щеки Ашера не пылали, но глаза горели, и отнюдь не возбуждением, а скорее в духе «я-брошу-тебя-прямо-в-одежде», и ноздри раздувались.

– Сомневаюсь, что тебе понадобится моя помощь, чтобы раздеться. – Он развернулся и вышел, хлопнув дверью с такой силой, что лакированное дерево в раме задребезжало.

Я заставила себя встать, ликуя от того, как просто могу задеть это древнее существо. Легкая боль пронзила меня от кончиков ног до самых корней волос, когда я, шатаясь, направилась к ванне. Проклятая водка. По крайней мере, мой желудок больше не пытался вывернуться наизнанку. Я стянула с себя одежду, затем насыпала огромную дозу соли для ванны с ароматом лаванды и погрузила нежное тело в ароматную воду.

Отмокая, я закрыла глаза и попыталась собрать воедино события вчерашнего вечера. Они возвращались несвязными фрагментами. Один из них заставил меня открыть веки. Черт, Джейс. Я попросила его подождать меня. Мне нужно ему позвонить.

После водных процедур.

Я закрыла глаза и еще немного понежилась в воде. Потом выбралась из ванны, и закуталась в плотный халат с монограммой в виде петлистой буквы «С» на груди – еще один подарок Мими, – и почистила зубы. Чувствуя себя гораздо менее тошнотворно, я вернулась в спальню и натянула черные пижамные шорты и свободный топ с надписью «Свободно говорю на языке сарказма» на груди. Мими закатила глаза, когда впервые увидела меня в нем.

Ох, Мими… Неужели я действительно ставила под сомнение желание увидеть ее снова?

Мне хотелось провести с ней еще больше лет.

Закручивая влажные волосы в пучок, я подумала о Бофингере.

– Пожалуйста, пожалуйста, поступи правильно, – пробормотала я, подходя к окну и наблюдая, как рассвет окрашивает небо в перламутрово-серый цвет. Ради людей, которых ты обвел вокруг пальца. Но и ради меня. Пожалуйста.

Я достаточно протрезвела, чтобы понимать, – моя мольба не достигнет его ушей волшебным образом, но однажды Лей сказала, что молитвы никому не вредят, так почему бы не прошептать несколько. Моя шепотом произнесенная мольба заставила меня вспомнить тот день и мою подругу, но, как ни странно, в этом воспоминании таилось нечто утешительное.

Я вышла в гостиную, чтобы найти телефон и что-нибудь поесть, желательно что-нибудь очень жирное и с сахаром. Ох, пончики. Я могу заказать их с доставкой. Если бы только найти телефон…

Порыв прохладного воздуха ворвался в открытое окно террасы, где спиной ко мне стоял Ашер. У меня возникло искушение подойти и запереть его, когда позади широкой фигуры появились лавандовые крылья с золотым отливом. Вернее, перед ним.

У Ашера ангельская компания. Я предположила, что визит связан с работой. Если только он не развлекал ангелов в моем доме, что было бы довольно невежливо, поскольку он не спрашивал моего разрешения устраивать тут игрища. Любопытство заставило меня сменить направление и выйти навстречу бодрому октябрьскому утру.

Я не уверена, почувствовал ли Ашер мое присутствие или же его предупредил собеседник, но он повернулся, когда я ступила на узкий балкон, явив ишима, который мне не очень нравился. Не то чтобы я заботилась о каком-то ишиме. Мою спину покалывало, словно напоминая, что нужно остановиться, если я не хочу расстаться с еще одним пером. Сколько вчера оторвалось? Я забыла проверить под барным стулом.

– Селеста, ты помнишь Иш Элизу?

Будто я могла забыть этого ангела низшего чина с невозмутимым лицом. Я нацепила улыбку, на которую она не ответила взаимностью, и прислонилась к холодному металлическому косяку двери.

– Что привело вас в mi casa[9], Иш?

– Дело, которое тебя не касается, неоперенная.

– Иш Элиза… – назидательно произнес Ашер низким голосом.

Архангелу очень нравилось использовать имена людей вместо того, чтобы строить целые предложения. Конечно, это помогало донести мысль до собеседника, но мало способствовало демонстрации его умения красноречиво говорить. А он умел. По сей день помню пылкую речь, которую он произнес в гильдии, когда искал себе супругу. Задумывался ли он когда-нибудь о том, чтобы сойтись со стоящей рядом истинной? Наверное, нет, раз они не связаны узами брака, а судя по тому, как она терлась перьями о его руку, не похоже, чтобы она ему отказала.

– Простите, что прервала вашу уютную встречу.

Я оттолкнулась от косяка и начала поворачиваться, когда Ашер сказал:

– Я зайду через минуту.

– Ох, не нужно прерывать ваше свидание из-за меня. Я вполне счастлива побыть в одиночестве. К тому же мне нужно сделать телефонный звонок, чтобы спасти мою разрушенную дружбу.

Синева его глаз стала чернильной.

– Не строй никаких планов. У нас есть работа на сегодня.

– Правда? Я думала, что должна дать Бофингеру время.

– Просто не уходи.

Чтобы не потерять перо, я не ответила. Если Джейс не спит и ответит на мой звонок, я хотела предложить позавтракать в «Трэпе», чтобы разгладить морщины нашей дружбы. Когда я возобновила поиски мобильного, на задворках моего сознания замельтешила цифра 41. Наши отношения не только помяты, но и порваны, и, хотя дыры можно залатать, пока я не пойму, чем он заслужил свой счет, они останутся зияющими.

У меня было три варианта: а) уступить и спросить Ашера, б) отправиться к источнику и противостоять Джейсу или в) поехать в гильдию и проверить голоранкер.

Во мне пульсировал ужас, который вновь пробуждал тупой стук в голове. Я сжала виски кончиками пальцев. Где, во имя Абаддона, мой проклятый телефон? Неужели Ашер конфисковал его? Как раз в тот момент, когда мне пришла в голову эта дурная мысль, я заметила его на журнальном столике, рядом с пультом от телевизора.

– Повезло! – Я схватила телефон, но костяшки пальцев коснулись пульта, включив телевизор.

Из динамиков зазвучал голос ведущего новостей, от которого у меня снова засвербело в висках. Я нажала на кнопку выключения звука вместо обычного выключения. Тоже сработало.

На телефоне оставалось три процента заряда батареи, поэтому я поспешила найти контакт Джейса и нажать вызов. Слушая гудки, я наблюдала за румяными щеками диктора новостей, когда она рассказывала, казалось, радостную новость.

Включился автоответчик Джейса.

– Привет, Джейс. Прости за вчерашний вечер. Если ты окончательно не возненавидел меня, я бы с удовольствием сегодня встретилась. Просто позвони… – В бегущей строке прокрутилось знакомое имя. – Мне, когда… эм. Хм. Давай я тебе перезвоню. – Я отключила звонок и прижала телефон к груди, кольца впились в блестящий черный силиконовый чехол. – Ох, святая Семерка. – Я бросила мобильный на диван. – Ашер!

Архангел ворвался в гостиную, ишим следовала по горячим следам кончиков его крыльев. Да, кончиков крыльев. Он выпустил крылья, и бронзово-бирюзовые перья трепетали от поспешного прибытия. Неужели мой голос звучал настолько отчаянно, что он решил, будто меня нужно куда-то унести?

Взгляд Ашера просканировал меня с головы до пят.

– Селеста, что случилось?

Радость заставила меня подскочить к нему и обнять за талию. Его тело напряглось, когда мои запястья и пальцы коснулись внутренней стороны крыльев. Таких мягких. Единственное мягкое место в его теле. В глубине души я понимала, что совершаю промах, причем серьезный. Я касалась не только края его крыльев, но и их самого интимного места. Я пыталась заботиться о приличиях. Ладно, нет, не пыталась. В данном случае мне плевать на них. Все, что меня волновало, это желание выразить свое счастье и благодарность моему твердолобому и твердотелому куратору. Кроме того, будь ему некомфортно, он мог бы просто сокрыть крылья магией. Поскольку Ашер этого не сделал, я решила, что, в конце концов, это не такая уж чувствительная точка. Я никогда не проверяла. Мои крылья всегда были источником боли. Превратить их в источник удовольствия было бы странно и даже глупо, учитывая, что я могу их потерять.

Впервые за много лет я позволила себе помечтать о том, что сумею их сохранить.

Я отстранилась, чтобы взглянуть на Ашера. Его зрачки расширились до такой степени, что затмили блестящий фон, а грудь вздымалась так часто, что казалось, будто сердце пытается прорваться сквозь кожу, дабы ударить меня за дерзкие объятия. Он определенно выглядел пугающе, но я не боялась.

Я улыбнулась. Что ничуть его не смягчило.

– Я сделала это, Сераф. Бофингер только что признался в своей финансовой пирамиде. Он сам звонил инвесторам. Он бежал из страны, но признался.

Зрачки Ашера сузились, а взгляд устремился к телевизору. Внимание Элизы тоже переключилось на него, но затем снова вернулось ко мне, а точнее, к моим сцепленным рукам на изгибе спины ее босса, прямо под бархатистым основанием его крыльев. Я ожидала, что в любой момент с ее губ сорвется рычание. Мне почти захотелось медленно погладить Ашера, просто чтобы позлить ее, но я сжалилась над его растерзанными перьями и отпустила его.